Дети Греха

      9 августа 2018 г. 01:19       Сонный Эш       Воспоминание о рождении Похоти потеряло чёткость, и вокруг них всё затянуло туманом. Немного подумав, Сонный дьявол решил дополнить рассказ одним небольшим кадром из прошлого, что был несколько ранее показанного события со становлением брата вампиром. Даже раньше рождения Гордыни. Намного раньше. Согнув локоть, он предложил его Рэн, которая с улыбкой взяла его под руку. Во всяком случае, так он её не потеряет в тумане памяти, а то ещё и здесь найдёт приключения: какие-нибудь очередные пустоты под песками. Марево стало рассеиваться, а перед ними вновь появился дом, увитый плющом, из которого вышел его двойник.       Осмотревшись, — антураж был несколько иным, чем в прошлом воспоминании, — Рэн заинтересованно взглянула вперёд.       — Кто тебя ждёт?       Там, у границ луга, под раскидистыми тяжёлыми ветвями елей стояли двое молодых мужчин, братьев, в изношенных плащах. На их фоне Лень сам себе казался мальчишкой, хотя у него хороший рост. Но всё-таки братья были высокими и широкоплечими. Младший из них, Эдгар, всего на пару дюймов выше старшего брата, Эдвина. Добротные походные одежды. Лук за спиной младшего, кинжалы на его поясе. Прекрасный охотник вырос. Меч в ножнах старшего. Война стала его ремеслом. Она же и жизнь его забрала.       — Это и есть твои предки, о которых я рассказывал. Эдгар, тот что выше и с луком. Эдвин с мечом, — пояснил Лень, ностальгично смотря на братьев.       Сколько же они его крови попили в то время, но всё же сервамп никогда не жалел, что сохранил им жизни.       Рэн с интересом рассматривала их: худые лица, прямые носы, тонкие губы. Серые глаза. Старший спокоен и хладнокровен. У младшего все эмоции на лице, и вокруг него даже воздух всегда дрожал от излучаемой им энергии. Какой же он был головной болью. Вечно лез туда, куда не следовало. Кого-то это напоминало.       — В другой раз, может, поговорим ещё о них, — нахмурился Сонный дьявол.       Воспоминание вновь скрылось туманом, а через мгновение они уже стояли на площади одного из городов. Спустя столетие после рождения Похоти.       — Та встреча с твоими предками была за несколько веков до событий, что ты видела в лаборатории. Но вернёмся к ней. Появился Вселюбимый. Более с создателем я не встречался… до одного события.       Его прошлое отражение опиралось на стену одного из домов, в тени грязного переулка. Напротив, восхищённо рассматривая его, стоял молодой парнишка, отдалённо похожий на старшего из братьев Лионнуар. Его далёкий потомок. И глаза все такие же серые. Семейная черта. Только у Рэн они гораздо светлее.       — Месье Сонный Эш, — с трепетом в голосе парнишка протянул ему злосчастное письмо. — Это предложение… То есть это задание от Содружества. Если вы возьмётесь… Вашим братьям так же были отправлены письма с гонцами.       — Куро, я не понимаю этот язык, — беспомощно посмотрела на него ведьма. — Это французский, да?       О, значит, перевод на современные языки всё равно не позволил ей понять из-за незнания.       Его двойник взял письмо, задумчиво рассматривая сургучную печать с трикветром на бумаге. Получить его было довольно-таки неожиданно. С Содружеством у них установились враждебные отношения. В своё время он неплохо прореживал их ряды, да и они столь часто ранами одаривали его. Даже охоту на него устраивали.       — Решили связаться с Содружеством? — поинтересовался сервамп из прошлого, переводя взгляд на смутившегося от вопроса мальчишку.       — Нам особого выбора и не оставили, — сказал он, опустив голову.       — Это письмо с заказом от С-Три, — пояснил тем временем Лень еве. — А парень также твой предок — потомок старшего брата. Они оказались магами, и им пришлось присоединиться к Содружеству. Выбора, как я понял, у них не было. Маги никогда не любили независимых и неподконтрольных. Этот вот мелкий был в рядах С-Три.       — Вот оно как, — задумчиво пробормотала Рэн, рассматривая парня. — Так значит эта семья давно уже связана с магами.       Не видя смысла показывать дальнейший их разговор, раз уж ведьма не знала французского, Сонный дьявол позвал следующий этап этих событий. Наверное, самый тяжёлый.       — Некоторое время спустя меня нашёл Старое дитя, — устало размял он шею. — Учитывая, что письма, со слов мелкого, получили все братья, я решил выслушать их мнения о заказе. Для этого созвал всех на встречу. Ведь заказ был на устранение создателя.       Из тумана вырисовывалась тёмная зала с длинным добротным столом. Подсвечники разгоняли мрак, разбрасывая тени во все стороны. Во главе сидел он сам, утомлённо положив голову на столешницу. С одной стороны Зависть, Похоть, Гордыня. С другой — Жадность, Чревоугодие и Гнев.       — Маги сами не могли с ним справиться?       Рэн с толикой непонимания подняла на него глаза, до этого рассматривая помещение старинного готического особняка, который занял Гордыня, и где проводилось собрание.       — У них и шанса не было против него, — жёстко ответил сервамп, резко отрицательно качнув головой. — Маги продолжительное время пытались избавиться от отца, но он был им не по зубам. Они ничего не могли ему сделать. А ещё отец иногда вливался в жизнь простых смертных. Тогда маги даже кланялись и мило улыбались ему.       — Кланялись? — удивилась Рэн.       — Отцу не составляло труда в любом из государств привлечь внимание королевского двора и высшей знати. Довольно часто он оказывался в рядах дворян. Последний раз, когда я ещё следовал за ним, во Франции он получил титул le comte — граф. Иронично, но под его рукой как раз оказались земли, где и стоял века дом. Простым смертным Колдун запомнился, как мистическая личность. В вашей истории часто можно встретить упоминания о нём. Но бывало и так, что маги сами же бежали от него и прятались. Колдун — действительно сильнейший тёмный маг человечества. И держал этот титул не один век.       Лень внимательно посмотрел на ведьму, и та несколько задумчиво, но с явным пониманием, кивнула, только добавила:       — Довольно громкий титул.       — Заслуженный. Было неожиданно, что заказ решили дать нам. Я уже говорил тебе, у нас с магами всегда были напряжённые, я бы даже сказал враждебные отношения. Но всё же я понимал, почему была сделана ставка на нас.       — Вы бессмертны и сильны.       — Именно. Вопрос на собрании стоял простой: возьмём ли мы заказ или нет. Местом встречи стал особняк Старого дитя в Англии, — немного повёл он свободной рукой, указывая на залу. — Учитывая, что все мы были разбросаны по Европе, а некоторые были связаны с евами, процесс этот был долгим. Не все могли явиться сразу. Уже и не помню, сколько лет мы собирались. Тем не менее встреча состоялась.       С последним его словом воспоминание ожило и наполнилось звуками. Сонный дьявол непроизвольно поморщился от столь нелюбимого им шума.       — Не будьте такими сентиментальными! — хмуро одёрнул расшумевшихся братьев Старое дитя и бросил конверт с письмом на стол. — Я просто объяснил суть задания, которое нам предложили маги, и высказал своё мнение.       — Я не буду выполнять задания С-Три. Я не наёмник! — тяжёлый кулак Конца света опустился на стол. — Письмо?! Разорвать и съесть его.       От его громкого голоса рядом поморщилась ведьма. За её реакцией Лень и наблюдал. Было интересно узнать, стоило или нет открывать ей такое знание. Вернее, стоило, но как оно повлияет на её взгляды и мнение о происходящем. Может, с пониманием будет смотреть на Уныние, а его самого во враги зачислит.       Беззаконие, качаясь на ножках стула, негодующе повысил голос:       — Да у вас что, крыша поехала такие задания брать? «Убейте этого человека»! Бред! Даже рассматривать нечего! — он раздражённо отмахнулся рукой.       Сомнение тихим голосом воззвал к порядку:       — Давайте успокоимся.       Но тут же, делая неопределённый жест, Вселюбимый удивлённо спросил:       — Нет, ну серьёзно. Вы хоть понимаете насколько он опасен?       — Я понимаю, почему такой заказ, — нахмурилась Мать, скрестив руки на груди. — Но я не могу пойти на это. Не нам решать, кому жить, а кому умереть.       — Мы так низко пали?! Обсуждать Его убийство — это уже безумие! — воскликнул Жадность и, прекратив раскачиваться, негодующе сжал кулаки. — Но решать убить Его или нет через голосование? Вы рехнулись! Он нас создал!       — Да, он, без сомнений, гений, — согласился Похоть, успокаивающе поднимая руки. — Но злой гений. Колдун, давший жизнь семи монстрам.       Гордыня внимательно всмотрелся в лица присутствующих и заметил:       — Согласно письму, он сейчас в Японии. Кто последним его видел?       — Вероятно, это я, — улыбаясь, поднял руку Вселюбимый. — Но это было больше века назад.       — Он уже давно не человек, не забывайте, — тихо подметил Зависть. — Человеческое тело не способно даровать ему столько лет жизни, даже магам…       — Не нам, монстрам, говорить об этом! — экспрессивно перебил Чревоугодие и хлопнул ладонью по столу.       — А вы задумывались, — столь же тихо продолжил Сомнение, вынуждая всех прислушаться к его словам, — о том, что в будущем он может сотворить десятки, сотни, даже тысячи таких как мы? Если уже создал семерых?       — Но он этого ещё не сделал! — возмущённо возразил Жадность. — Всё дело в том, что эти маги его боятся!       — Заслуженно, — помрачнев, вставил Старое дитя. — Или ты не слышал о его достижениях?       — Это не имеет значения! — воскликнул Беззаконие. — Он наш создатель! Мы должны быть на его стороне!       — Мы теряем время, — недовольно покачал головой Старое дитя. — Итак, Гордыня, Похоть, Зависть — за. Жадность, Гнев и Чревоугодие — против. Так? — подвёл итог Гордыня, получив подтверждающие кивки. — Какое твоё решение, Лень?       Лица всех присутствующих обернулись к зазевавшемуся сервампу Лени. Сонный дьявол сам почувствовал, как та же тяжесть, давящая тогда на плечи, вновь опустилась на него, а внутри всё так же заледенело.       — Убьём его, — прозвучало его решение в звенящей тишине, а после последовало и уточнение: — Я убью его.       Сервамп бросил взгляд на прикусившую губу Рэн, с волнением наблюдающую за драмой в зале. Девушка подняла глаза, видимо, почувствовав, что он посмотрел на неё. В них Лень прочитал лишь понимание. Она легко, поддерживающе пожала его руку, вновь вернув внимание к происходящему, привлечённая звуком отброшенного Жадностью стула.       — «Я убью его», — кривляясь, передразнил его Беззаконие. — Того, кто создал тебя? — хохотнул он. — Старший братец, может, ты всё ещё не проснулся? Или потерял связь с реальностью?       Жадность подошёл к его отражению, безразлично смотрящему на него. Раньше он не замечал, не до того было, но сейчас видел, насколько трясло от эмоций брата.       — Я заставлю тебя проснуться… Да слушай же меня! Я с тобой говорю! — рыкнул Беззаконие и схватил его за воротник плаща. — Если бы не он, нас бы вообще не было! Он же наш отец! Мы должны быть на его стороне! — негодовал брат. — С землёй сравнять С-Три, если они хотят его смерти! Мы не его должны убивать, а всех его врагов!       Жадность вновь дёрнул его за воротник, потому что он продолжал безмолвствовать.       — Разве не так? Разве ты не должен быть на его стороне? — остервенело вопрошал брат, заглядывая в его глаза. — Ведь мы его семья…       — Не смей использовать это слово, — негромко перебил прошлый Сонный дьявол.       Лень помнил охватившее его бешенство. Никто из них не знал, на что способен член его кровной семьи. Чувствуя его ярость, Беззаконие замер, а другие братья соскочили со своих мест.       — Я никогда не думал, что создание таких монстров, как мы — благое дело, — продолжил он тем временем. — Мы — всего лишь сосуды для тёмных духов. Игрушки чудовища. Эксперименты Колдуна. Монстры, созданные для неизвестной, но наверняка гнилой цели. Мне даже знать мерзко, как и понимать, что я творение безумца.       — Но ведь он… Этот человек… Он же важен для тебя, брат! — потерянно отпустил его Жадность.       — Вопрос решён, — поставил он точку и, поправив плащ, накинул капюшон.       В полной тишине прозвучали его шаги и скрип двери, выпустившей его за пределы зала. Окружающее пространство затянуло мраком, а он с трудом сосредоточился на следующем воспоминании.       Вокруг стелилась темнота ясной звёздной ночи. Однако яркая луна — уже почти полнолуние — позволяла прекрасно рассмотреть улочку с простыми японскими домами, по которой он, закутавшись в плащ, шёл к дому отца.       — Япония? — тихо поинтересовалась Рэн.       — Да, — со вздохом отозвался Лень, удерживая за руку ведьму, собравшуюся пойти вслед за его отражением.       Зря он всё-таки призвал это воспоминание. Не стоило оно того.       Рэн непонимающе посмотрела на него.       — Не хочу, чтобы ты видела, что было потом, — скрепя сердце, пояснил Сонный дьявол и опустил глаза: нечего ей наблюдать за тем, как он кромсал тело отца.       Вокруг вновь взвился туман, а воспоминание исчезло, оставив их в нём.       — Там не на что смотреть. Я долго добирался до Японии, столь же долго искал, где он остановился. После… Ты ведь уже поняла, что я… убил его.       С трудом ему всё же удалось посмотреть на её лицо.       — О, небо! Куро, ты такой Куро, — застонав, Рэн закатила глаза. — Ты, правда, думаешь, что можешь напугать меня этим? — она выжидающе глянула на него.       — Это не то зрелище, которое следует смотреть детям. Ох…       Маленький кулак стремительно ударил его под дых. Сонный дьявол чуть согнулся и прижал ладонь, скорее от удивления, чем от боли (какие у неё силы-то?). Это было неожиданно. Он даже не заметил. Отвлёкся на воспоминания.       Вот уж точно Энн.       — Ты это меня ребёнком назвал? — угрожающе спросила ведьма, вот только морщилась и трясла рукой, которой, похоже, и ударила.       Лень за лучшее предпочёл промолчать.       — Чем ты меня пугать решил? В кино порой показывают такую резню, что, думаю, и тебя проймёт. Да что там, — всплеснула она руками, — я сама убивала! И едва ли кровь меня напугает. Ты столь часто мне говоришь, чтобы я внешностью твоей не обманывалась. Так вот, взаимно, Куро! Я не ребёнок, чтобы меня опекать!       — Всё-всё, — поднял он ладони, — конечно, ты уже взрослая девочка.       — Ты мне одолжения-то не делай!       «О, только не это…»       — Какого демона ты опускаешь глаза, когда говоришь об убий… об устранении Колдуна? — неожиданно спросила Рэн. — Ты же сам сказал, что он опаснейший тёмный маг. Сомневаешься в своём решении, что ли? — но тут же спохватилась: — Нет, я, конечно, понимаю, он всё же твой отец. Но Блэки говорил, ты не стал бы радоваться его возвращению.       Тяжко вздохнув, Сонный дьявол провёл по шее, словно его вновь сковал ошейник отца.       — Радоваться? С чего бы вдруг? — чуть поморщил он нос. — Но в своём выборе я всё-таки был необъективен. Мнения братьев и сестры ведь тоже разделились.       — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Рэн.       — Колдун не только… — Лень задумался, подбирая нейтральные слова, — совершал чудовищные поступки, создавал монстров. Отец сделал множество открытий, создавал устройства, лекарства. Он толкал мир в развитии. Особенно магический. Отец был гением целительства. Даже я это признаю. Но я решил его… убить. Потому что… — сервамп, наклонив голову, погладил шею. — Потому что он мешал именно мне. Я поставил во главу личное в своём выборе.       — А с чего ты решил, что не имеешь права на это? — сурово высказала Рэн.       Вздёрнув бровь, Сонный дьявол поднял к ней голову и дёрнул плечом от витающего вокруг неё раздражения.       — Ты стала какой-то кровожадной, — подметил сервамп. — Тебе бы присмотреться к своим взглядам. Мы говорим об убийстве.       — С моими взглядами всё в порядке, — процедила ведьма и упёрла кулачок ему в грудь. — Это у тебя явные проблемы. Ты же сам мне рассказывал, как по прихоти Колдуна вы с евой деревушку зачистили. По твоим же словам, твоему отцу... трупы нужны были.       — Это сделал я лично. В одиночку.       — Да плевать! Ты сервамп! Хочешь после этого сказать, что твой отец и евы были чистенькими и невинными?       — Нет, конечно.       — Какого… Зачем ты берёшь чужие грехи на себя? — ведьма вцепилась пальцами в его футболку на груди, впиваясь взглядом в глаза.       — Рэн, — успокаивающе обратился он. — Я тоже монстр.       — Я знаю, что ты вампир, — потянула она за футболку к себе, вынуждая наклониться. — Но повторю, если не расслышал. Зачем. Ты. Берёшь. Чужие. Грехи. На себя? — раздельно произнесла Рэн ему в лицо. — Они приказывали — ты исполнял. Твой отец приказывал — ты исполнял. Ты мог ослушаться?       Лень покачал головой.       — В основном нет, я всё-таки оружие. Но после Энн иногда удавалось «не заметить» прячущихся детей. Редко, но бывало.       Криво улыбнувшись, ведьма с грустью посмотрела на него и отпустила футболку, позволяя отстраниться от её лица.       — Ку, я, конечно, мало что знаю. Может, твой отец действительно многое сделал для мира. Но даже того, что ты рассказал дос-та-точ-но, — произнесла она, тыкая на каждом слоге в него пальцем, — чтобы я видела в нём монстра, а не человека. Его кто-то должен был остановить. Как правильно сказал Зависть, он уже создал семерых известных сервампов. Только через столетия вы узнали о восьмом. Где гарантия, что где-нибудь не бродит девятый? Его нужно было остановить! — уверенно заключила она.       Вот же… ведьма. А ведь и в самом деле, вдруг ещё сервампы есть?       — Я, конечно, тоже пристрастна, — на секунду опустила глаза Рэн. — Всё-таки, даже уже будучи мёртвым, он пытался меня убить. Занять моё тело. Я ведь видела его душу, Куро, — подняла она вновь глаза. — Даже только маленькую часть. Она омерзительна, неправильна. Ужасна.       От её слов сервамп невольно опустил взгляд к её красным татуировкам, видимым у ворота футболки.       — Там не было человека. Вернее, — облизала она губы, — настолько гнилым может быть только чудовище, даже если оно было когда-то человеком.       — Может и так, но всё же он…       Лень растерянно замолчал от того, сколь неожиданно Рэн чуть пугливо положила ладони ему на грудь, под висевшим жетоном с именем.       — Не сомневайся, Куро, — заговорила она неожиданно тихим и вкрадчивым голосом. — Не опускай, пожалуйста, глаза, и не отводи их в сторону, когда говоришь об убийстве Колдуна. Это он — монстр, не ты. И я уважаю тебя уже за то, что ты взял эту ношу на себя. Не переложил на других решение этого вопроса.       Лень столкнулся со знакомым упрямым взглядом. Ладони на его груди чуть дрожали, Рэн вся напряглась, готовая отстаивать свою точку зрения. А сколько уверенности было в словах и глазах. Вот только спорить не хотелось.       — Героем не назову, — неловко улыбнулась ведьма, видимо, что-то заметив на его лице. — Тебе такой титул ни к чему. Но ты… Я… Я горжусь, что мой кот когда-то решился и остановил чудовище. Что ты остановил его. Я уверена, этим ты спас множество жизней.       Нет, отчасти Сонный дьявол признавал, что этот вопрос его волновал. Выбор его верен — он всегда это знал. Только гной сомнения всё-таки разрастался внутри. Ведь он предвзят. Не ему, монстру, судить другого человека. А эти слова Рэн… Тьма… Она снова голоском играла, что ли? Да ещё и глаза опять светились.       Почему? Тьма, почему ощущение, словно ему грехи отпустили? Почему слова так похожи на хирургический скальпель, которым вырезали то, что отмерло давным-давно, но продолжало незаметно его отравлять трупным ядом. И осталась лишь усталость и непривычная пустота на месте тугого узла, который был в его груди, прямо под девичьими ладонями.       О, Тьма, насколько же он жалок, если жаждал услышать такие слова и почувствовать поддержку. Вот уж точно ведьма. Впустил же в душу…       — Здесь нечем гордиться, — покачав головой, сервамп положил ладонь поверх её пальцев.       — Это лишь твоё мнение, — Рэн вернула ему его привычные слова. — Только ты забываешь ещё кое о чём, глупый кот. Ты не знаешь, когда в твоём мире появились письмена. Ты не знаешь, когда путь к твоим воспоминаниям преградила река. Ты не знаешь, когда ты стал сосудом для души Колдуна. Ведь так?       Ведьма сощурила глаза, внимательно глядя на него, как будто бы пыталась душу его прочесть. А может, и читала. Лень уже ни в чём не уверен. Ему же только и оставалось принять справедливость последних слов.       — Так, — согласился он, поглаживая пальцем её ладони.       Сонный дьявол, вглядываясь в серые глаза, прекрасно видел, что Рэн всё равно выпытает правду о событиях той ночи. Не успокоится, пока сама не увидит случившееся. Да и вряд ли отвлечь удастся. И что более вероятно, вытянет и остальное.       — Ты же понимаешь, что нужно решить этот вопрос? — в ответ на его мысли продолжала давить Рэн. — Тебя же, что Жадность, что Цубаки тыкают носом в эту историю. Тебя это задевает, выводит из себя. Но и говорить ты до этого не хотел об этом. Только ведь надо дойти до конца, чтобы тебя это больше не задевало! — она прикусила губу и через пару секунд продолжила: — Ты же сам помог мне вскрыть нарыв, который не давал мне покоя. Вот и я тебе предлагаю… — чуть задумалась она, — промыть от гноя… старую рану. Надо дать ей, наконец, зарасти. А для этого нужно её вскрыть, — улыбнулась Рэн.       — Опять начала красиво говорить, — хмыкнул Лень.       — Ты не один — я с тобой. Вместе мы со всем справимся, — она улыбнулась. — Пусть и звучит пафосно и банально.       Кажется, она не так поняла его. Но что за сентиментальщина? Не один? Вместе? Смешная… Её дружок, шутник, был абсолютно прав. Она действительно забавная, когда хотела помочь. Его, вампира, монстра, чей возраст перевалил за многие сотни лет, пыталась поддержать девочка-школьница. Ну ладно, может, последние события ей и помогли чуток вырасти ментально. Вот только она всё также оставалась рядом с ним молодым ростком на фоне сгнившего старого дерева.       Впрочем, проще согласиться, иначе начнёт капать ему на мозги.       — Не пожалей, — Сонный дьявол протянул ей ладонь.       — Никогда, — Рэн вложила руку.       Тьма рассеялась, вернув их на погруженную в сумрак улицу. Прошлый сервамп Лени замер у входа в дом, где жил создатель.       — Уже отсюда ощущаю, как несёт смертью от этого места, — Рэн отбросила всякую весёлость, рассматривая здание.       Глухая тёмная ночь, яркий свет практически полной растущей луны освещал узкую улицу с невысокими одноэтажными домиками и ухоженными чистыми дорожками. Со столь же непроницаемым лицом Сонный дьявол из прошлого замер у сёдзи, рядом с которыми располагалась вывеска «Клиника». Вокруг царила ночная тишина, и из дома ничего не доносилось. Но, насколько знал Лень, отец всегда использовал какие-то магические трюки, отсекающие звуки. Поэтому это мало о чём говорило.       Сонный дьявол помнил, как аромат благовоний и трав неприятно терзал его обоняние в тот момент. И всё-таки он мог учуять за яркими ароматами запахи крови и разложения. Да, Рэн была права: от этого места несло смертью и болью.       Лень тех дней прикрыл глаза, настраиваясь на бой, взвинчивал все свои чувства. Сервамп знал — отец в курсе, что он стоял за сёдзи. И сервамп не питал иллюзий, что с ним будет просто расправиться. Нет, для этого ему было необходимо перешагнуть через пределы собственного тела и души, выжать всё из себя.       Внутренняя тьма согласно наполнила его тело силой — сущность тоже ненавидела создателя и была рада, что они, наконец, готовы оборвать его жизнь, а потому подтягивала все свои резервы для боя. Замерла хищным зверем, ждущим, когда добыча окажется в зоне досягаемости.       Спокойно открыв глаза, Лень распахнул сёдзи в помещение, одарившим ещё более ярким ароматом трав и запахом смерти, пришедшим из дома.       — Как давно это было, — донёсся из темноты помещения голос отца. — Рад снова видеть тебя, Сонный дьявол. Сын мой.       — Ты всё ещё жив.       — Не рад видеть отца в здравии? Ты вновь огорчаешь меня, Эш, — покачал головой светловолосый мужчина, спокойно рассматривающий его.       Рэн, держащая его под руку, вздрогнула и подалась вперёд. Лень удивлённо покосился на неё. Сощурив глаза, ева всматривалась в темноту помещения, будто пыталась что-то рассмотреть. В такой-то темени? Но он и так мог ей сказать, что зрелище было там не самое красивое.       — Но я рад, что мой верный слуга вернулся ко мне, — продолжил создатель. — Идеальный солдат. Совершенное оружие. Исполнять приказы — твоя суть. Твоя природа. Наконец, ты понял, свобода — не для тебя.       По рукам двойника заскользили тени, собирались в его оружие — когти. Слушать Колдуна было опасно, как и тянуть время, но и спешить нельзя. И он полностью отдался своему животному чутью.       — Ты ошибаешься, — он скрипнул зубами.       — Разве? Даже сейчас ты исполняешь чужую прихоть.       Небрежное движение руки Колдуна зажгло свечи, и в помещении стало светлее. Им открылась картина лежащих изувеченных тел людей в серых и белых плащах Содружества. Пол, усеянный пятнами гари и следами боя, пропитался кровью магов.       — Значит, не показалось, — тихо шепнула под нос Рэн, хмуро рассматривая помещение.       — Это мой выбор, — холодно заметил прошлый сервамп. — И я стану свободным, убив тебя.       По воспоминанию поплыли искажения, размывая его. Сонный дьявол нахмурился, разглядывая, как реальность памяти подёргивалась и местами обращалась в серые дымные лоскуты. А прошлый сервамп Лени сорвался с места, влетая в дом. Внутри помещения всё покрылось нематериальными чёрными лозами с шипами. От этого явления Рэн отшатнулась, как от огня, и вцепилась в его руку.       И только одно осталось неизменно. Колдун улыбался, не двинувшись с места.       Мир на мгновение выцвел и потемнел…       И перед ними на дом опустилась огромная чёрная лапа. Лень на одних инстинктах, схватив Рэн, отскочил от дома. С сумрачного неба срывался ливень, образующий глубокие лужи на земле. Рядом проносились перепуганные люди, пробегающие сквозь них.       Тьма задери, он не помнил этого!       — Что происходит? — спросила Рэн.       Ведьма растерянно посмотрела на разрушенные постройки города и постоянно возвращала шокированный взгляд к беснующемуся зверю, крушащему всё вокруг.       — Пока не знаю, — шепнул он и добавил уже в голос, чуть повысив его, чтобы перекричать звериный рёв: — Это моя настоящая форма, — пояснил Лень, прекрасно понимая, что конкретно заинтересовало ведьму.       — Ты не домашний кот, — потрясённо прошептала она. — Так вот почему выбрали символом чёрного льва! Но ты же не лев!       Сонный дьявол проворчал:       — Тебя только это волнует?       Чёрное гладкошёрстное кошачье тело оканчивалось пушистым кончиком хвоста. По коже ползли, периодически вспыхивая, голубые полосы, делая его похожим на тигра. Густой пушистый воротник на шее, как у льва. Вытянутые длинные острые уши. Красные глаза. И высота в холке, позволяющая ему спокойно нависать над двух, а то и трёхэтажными домами.       А ведьма уже с восторгом прокричала:       — Ты великолепен!       Она заворожённо рассматривала его высшую форму и в волнении сжимала ладони у груди. Было в новинку видеть в чужих глазах восхищение, а не ужас.       Сколь же отличались современные люди. Вот и буркнул он под нос:       — Ничего особенного, обыкновенный монстр.       Сервамп задумчиво осматривал округу, которую он практически сровнял с землёй, а главное, не помнил этого, но вот оно, воспоминание. Чем больше он пытался восстановить перед глазами тот день, тем сильнее боль иглами впивалась в голову. Странно. Сонный дьявол всегда был уверен, что у них с отцом был тяжёлый бой, и одолеть ему удалось Колдуна с большим трудом. Правда, он не помнил деталей. Только как напал и как уходил. И уж тем более не помнил, как вызывал столь затратную гигантскую высшую форму. Как умудрился-то без крови евы? Не говоря уже о том, что разнёс всё вокруг…       — Вот только, Куро, — как-то вся подобравшись, Рэн нахмурилась, — это ведь… Это ведь рёв боли? Тебе было больно.       — Похоже на то.       Лень с напряжением поймал взглядом всё те же серые искажения и поспешил взять за руку еву, чтобы не потерять её, прикипевшую восхищённым взглядом к огромному монстру.       Перед ними был вновь целый дом Колдуна. Его двойник, шатаясь, вышел из него, зажимая сочащиеся кровью раны на груди и руках. Бросив беглый взгляд внутрь помещения, он увидел разорванное тело отца. Да, именно это он и помнил.       — Ты ведь понимаешь… — тихо вопросительно проронила ведьма.       — Да. Мои воспоминания об этом дне изменены.       Они вместе следили за его двойником, освещённым идущим после полнолуния на убыль месяцем. Сонный дьявол из прошлого неуверенно, пошатываясь, шёл по тихой ночной улице, оставляя за собой кровавые следы.       Слегка колеблясь, Лень позволил ещё одному воспоминанию воплотиться. Всё же он обещал пояснить конфликт с Беззаконием. Не хватало для полной картины лишь ещё одной детали.       Тёмное хмурое небо с грузными облаками, медленно плывущими по нему и нагоняющими мрак. Небольшой зелёный холм, утопающий в глубоких вечерних сумерках, у города, где жил Колдун. Сонный дьявол, поскальзываясь на влажных травах и утопая ногами в грязи, устало взбирался на возвышенность, зажимая продолжающую кровоточить рану на шее от ошейника, когда-то надетого на него отцом. Остальные порезы и травмы также не спешили начать восстанавливаться. Поднявшись, он споткнулся, найдя взглядом братьев и сестру, которые, как оказалось, пришли сюда.       — Никаких сожалений, — отвёл глаза Гордыня. — Мы должны были это сделать, — кивнув, он развернулся и медленно пошёл в противоположную от города сторону, к тропинке, теряющейся в ближайшем лесу.       — Другого выхода не было. Он бы не остановился, — тихо подметил Зависть, наклонив голову, после чего последовал за Старым дитя.       — Большое спасибо, — грустно ему улыбнулся Вселюбимый, смотря куда-то выше его плеча. — Это определённо к лучшему, — ещё раз улыбнувшись, он отправился за остальными братьями.       — Что сделано, то сделано, — хмурился Чревоугодие, смотря в сторону. — Наверное, это всё-таки правильно.       — Я не злюсь, — Мать, чтобы не встречаться с ним взглядом, рассматривала город на соседнем холме. — Не имею права злиться.       Сестра вместе с Концом света, развернувшись, пошли вслед за всеми остальными.       — Я не прощу, брат! — яростный взгляд Беззакония впился в него. — Почему? Почему ты это сделал?! Я никогда этого тебе не прощу! — воскликнул он, сжимая кулаки в явном желании кинуться на него.       Возглас привлёк внимание Чревоугодия, и он в два шага вернулся к Жадности и силой увёл его.       Сонный дьявол обернулся к руинам города и устало закрыл глаза. Тело обхватили тени, и на сырой земле, пропитавшейся его кровью, остался сидеть чёрный кот. Спустя пару мгновений он поднял опущенную голову и, прихрамывая, просто пошёл вперёд, куда глаза глядели.       Воспоминание замерло. В груди заворочалось что-то тёмное, болезненное. Он помнил их нежелание встретиться с ним взглядом. Помнил поселившийся холод внутри. И сомнения, зародившиеся от их слов. Всё это было ведь так давно, так почему его всё ещё подобное волновало? Он же спокойно принял их отторжение — для него подобное было не впервой.       Рэн, продолжая стоять рядом, повернулась к поселению, рассматривая его с высоты, и рассеянно пальцами поглаживала губы.       — Смотри, — привлекла она его внимание и подняла руку к тяжёлым тучам. — Ты подошёл к дому, когда было звёздное небо. Ты разносил дома, когда шёл дневной или, может, вечерний дождь, но это была точно не ночь. И покидал дом при ясном звёздном небе. Сейчас опять хмурые тучи и сырая трава под ногами. Вечерние сумерки. И, — она кивнула на едва различимое во тьме поселение, — дома разрушены.       — Получается, к дому я не подходил и не выходил из него, — сервамп тряхнул головой, отбрасывая тягостные мысли, и попытался вновь вникнуть в слова, сказанные только что хозяйкой.       — Не совсем, — неуверенно отозвалась Рэн, явно пытаясь на ходу собрать картину того, что здесь произошло. — Насчёт твоего появления у дома ничего не скажу, но ты вполне там мог задержаться и не помнить этого.       Ведьма щёлкнула пальцами:       — Луна!       — Я пришёл на прибывающую луну, почти в полнолуние, — припомнил он. — Уходил после полнолуния, была убывающая луна.       — Да! И, когда ты покидал дом, у тебя ещё нет и рваной раны на шее, — ведьма рефлекторно коснулась своей, проводя на себе пальцем там, где у него был ошейник Колдуна. — А на холме она жутко кровоточила. Скорей всего, покидаешь дом ты как-то иначе. Если, конечно, вот это последнее воспоминание правдиво.       — Это рана от ошейника, — пояснил Сонный дьявол, массируя шею, чувствуя фантомное ощущение его на себе. — Он не имел ничего общего с тем, что появлялся при заключении контракта с евой. Он персональный. Для меня. И связывал меня с создателем. Ты уже видела часть его сил, когда я показывал дом. Так что эта рана настоящая.       Рэн бросила на него хмурый взгляд и передёрнула плечами.       — Знаешь, я единственное понять не могу, — ведьма скрестила руки на груди. — Я понимаю, почему ты поставил вопрос на голосование. Наверное, хотел разделить ответственность с остальными. Надеялся на... их безоговорочную поддержку. Вот только в итоге: трое — за, трое — против. Решение оказалось за тобой. Как следствие, ноша палача и дополнительная тяжесть на плечи: ведь трое были против его устранения.       Палач? Забавно. Ему подходит.       — Сюда добавим зародившийся конфликт с Беззаконием, — продолжала она. — Я не понимаю, почему ты не объяснил своё решение? Почему не рассказал о том, кем был ваш создатель? Каким видел и знал его ты? — Рэн хмуро посмотрела на него. — Прикрылся своей ленью. Наверное, прокрутил все доводы за и против в себе, а вслух озвучил лишь решение.       Лень промолчал, устало посмотрев на свою еву. Определённая логика была в её словах. Объясниться, наверное, всё же стоило. Вот только даже сейчас, спустя столько столетий, он не желал перебирать своё прошлое. Даже это путешествие по памяти, организованное им для ведьмы, выпило все силы из него. Спорить уже не хотелось. Думать и подавно.       — Что уж тут теперь поминать, — утомлённо подметил Лень.       — Знаешь, — хмурость исчезла с её лица, вместо этого в серых глазах загорелось лукавство, — ты — настоящая головная боль, Куро, — весело произнесла невыносимая девчонка.       — Кто бы говорил, — фыркнул он в ответ, и, поддаваясь порыву, щёлкнул её по носу, за что заработал наигранное недовольство.       Воспоминание рассеялось, и они снова стояли у резных и массивных дверей его памяти, а рядом, в воздухе, плавал забытый светляк, разбрасывающий вокруг небесные отсветы.       Лень взглянул на стоящую рядом Рэн, задумчиво рассматривающую причудливые узоры кованой отделки дверей его памяти. Если бы она не настояла на просмотре воспоминания об убийстве, едва ли он когда-либо решился на это. И вот оно неприятное открытие: его память не только зияла дырами, но ещё и местами кем-то изменена. А ведь он даже и не задумывался о том, что воспоминания могли быть качественной подделкой. Фальшивкой.       — Меня напрягает ещё один момент, — медленно произнесла ведьма. — Это твои воспоминания. Для меня они должны быть как картинка, как фильм с полным погружением, — Рэн задумчиво подёргала за локон волос. — Но почему я тогда ощущала тяжесть воздуха из-за тёмной магии? В лаборатории опять же чувствовала магию от вещей. Она покалывала пальцы. А лианы в доме Колдуна? От них несло таким чувством вины и отчаянием, что меня чуть не оглушило от них.       — Хочешь сказать, это была ловушка для меня?       В этом был смысл. Воспоминания о доме — и он запылал желанием разрушить это место, но присутствие ведьмы удержало. В лаборатории — фантомные ощущения, выводящие его из равновесия, сожаления, что не мог помочь брату и оборвать его жизнь, — но шуточки Рэн сбили тяжёлый настрой. Последняя встреча принесла и вовсе смятение в разум. Кто-то… отец хотел расшатать его душевное спокойствие? Да и что, вообще, произошло в последнюю встречу? Не тогда ли отец сделал его носителем своей души?       — Тебе виднее, — отозвалась Рэн, пожимая плечами. — Это твой мир и твои воспоминания.       Разрушенный мир с появившимися в нём неучтёнными элементами. Память, ставшая ловушкой. Сколько проблем. Учитывая, как это всё на него влияло… Рэн смотрела на многое несколько иначе. Обращала внимание на то, что он не видел. Стоило признать, и ему легче сдержать себя в её компании. К тому же не напугало её неприглядное зрелище изувеченных тел в доме отца. Как и то, как он сам бесновался в городе, крушил и ломал всё — сколько людей должно было пострадать от этого, а то и умерло — но нет, Рэн лишь восхищённо вздыхала. Точно ведьма. И похоже, без этой ведьмы здесь ему не обойтись. Даже если он потеряет контроль над собой, Рэн властью евы сможет его остановить. Да и её свежий взгляд человека другой эпохи, воспитания… Хотя, конечно, он на неё точно плохо влияет.       — Как бы это сказать, — он неловко почесал пальцем щеку. — Боюсь, мне действительно нужна твоя помощь.       — Куро? — вскинулась ведьма.       — Это очень раздражает, но, — он с трудом перевёл взгляд на неё, — моя память… Я признаю, что с ней проблемы. Да я теперь и не уверен и в том, что помню, — сервамп поморщился, разглядывая дверь над головой Рэн.       Тьма! Что сказать-то, чтобы объяснить, как необходим её свежий взгляд? Как же это сложно…       — В общем, как бы это… — Лень мучительно пытался подобрать правильные слова и хотелось зарычать от напавшего косноязычия.       — О, духи! Разумеется, мы разберёмся с твоей памятью, — в её глазах так и пылала насмешка. — Тебе не нужно искать слова, чтобы попросить меня о чём-то. Или ты забыл, что я тебе сказала? Хотя, возможно, не воспринял всерьёз, — ведьма улыбнулась.       — А?       — Вместе мы справимся со всем, — напомнила она ему свои же слова.       — Блин, такие слова меня действительно раздражают, — Лень передёрнул плечами, продолжая рассматривать двери, лишь бы не видеть понимающий взгляд улыбающейся хозяйки.       Едва ли он когда-либо чувствовал себя столь неуютно, как сейчас.       И как же это бесит.