По школе ходят слухи

— Хей, не забудьте прибраться в кабинетах, мы старались быть аккуратными для вас. — в последнее время старшеклассники стали куда наглее, чем до речи громилы Рэта, а почему бы и нет? Четверо ребят, которые всё ещё были наказаны, прекрасная мишень для того, чтобы потешить своё эго, нечасто удаётся смеяться в лицо тем, кто славится как ужасающий монстр, или же славился. К ним придирались буквально по любому поводу, макияж на лице, одежда, в конечном итоге кто-то даже бросал ехидные шутки в сторону их фигуры. — Слушай, а правда ли Скарамучча парень? Я что-то не видел его в мужской раздевалке. — Син Цю прям внимание привлекает к своим ножкам, видел какие шортики? — Горо ведёт себя совсем как псина, может попробовать поймать его на сметану? — Видел какая подводочка на Сяо? А его тату? Ну не прелесть-ли? Конечно же это просто слухи, шутки, просочившиеся между делом, сейчас популярен похабный юмор. Ничего страшного, это же на самом деле обычные шутки. Ничего страшного, что внимание к тебе обострилось раза в пять, они же просто смотрят, просто следят за каждым твоим шагом и ловят каждый твой вдох. Ничего страшного, они ведь тоже люди и понимают свою ошибку. Ничего страшного, скоро это всё закончится. Ничего страшного, учителя ведь наверняка видят это и скоро предпримут меры. Ничего страшного, можно же просто проигнорировать, тогда они точно отстанут. Ничего страшного. Ничего... Парни снова, уже можно сказать по обычаю, разделились на две группы, сегодня в кабинетах убирались Скарамучча и Син Цю, просто потому что златоглазый боялся остаться без помощников, так как синеволосый с инадзумским парнем каждый раз обещали убить друг друга, и каждый раз были не далеки от своего обещания. Всё, как обычно, подозрительно фиговые швабры, бедная, аккуратно порванная блузка и пластиковые вёдра с синими мешками для мусора. Уборка в здании уже не была такой простой как с самого начала, её же спихнули на учеников, которым в силу своей лени и усталости хотелось просто поскорее убраться отсюда, от чего работа была поверхностной, уже не такой идеальной, как если бы ею занялись профессионалы. — Можешь, пожалуйста, пойти вперёд? Я сейчас подойду. — Хочешь сбежать и спихнуть всю работу на меня одного? — Неужели я похож на того, кто мог бы так поступить? На ответный вопрос Скарамучча лишь пожал плечами. С одной стороны он действительно подвергал честность Син Цю под сомнения, но с другой, за всё то время, как они четверо невольно стали бесплатными рабами нечестной системы, шляпник заметил что Цю постоянно ходит со своим то ли другом, то ли парнем, будто заворожённый, при этом сам Чун Юнь, тот самый парень, был в точности такой же. Вот и сейчас, даже когда они разговаривали книжник с кем-то переписывался, здесь и к гадалке не ходи, уже понятно с кем. — Я тогда с кабинета биологии начну. — тяжело вздохнув оповестил парень и отправился в дальний кабинет на первом этаже. Скорее всего Цю его даже не слушал, да и смысла не было, всё равно как только эти двоя встретятся, то пойдут убирать другой, соседний кабинет. А Скарамучча что? А Скарамучче в принципе было плевать, так они закончат с уборкой быстрее, да и не горел он желанием наблюдать за тельнячими нежностями. Ему проще одному, быстренько запихать весь мусор под маленькую щель, между шкафом и полом, и повторить подобные действия с другими кабинетами. Но видимо сегодня госпожа удача решила покинуть его. Открыв дверь парень застал весьма тонкую работу, явно придуманную одними из величайших шутников сея учреждения. Камера в углу класса была заклеена бумагой в клетку и весьма толстым слоем скотча. Пол и стены, с некоторыми партами, что были косо сдвинуты в разные стороны, были заляпаны белой, густой жидкостью, по полу валялись сдутые, воздушные шары, из которых вытекала та же белая субстанция. Доска являла собой холст начинающего порно-художника, изображающая несколько фигур несовершеннолетних учеников в непристойных позах, и если судить по одежде, то главными героями сея карикатуры были четверо наказанных парней. Пострадал даже несчастный господин скелет, многоуважаемые кости бесстыдно разлеглись на столе преподавателя, прикрывая костяными ладонями своё опозоренное лицо и раздвинутые ноги. Мерзко. Скарамучча недолго думая захлопнул дверь перед собой, и прикрывая рот ладонью отошёл к окну, дабы открыть её и вдохнуть свежего воздуха. В кабинете биологии пахло отвратительно приторно, чем-то сладким и в то же время разлагающимся, протухшим. Отвратительно. Парень облокотился об стену и, не убирая ладони со своего лица, достал второй рукой телефон. «...мы старались быть аккуратными для вас.» — Увижу - убью. — недовольно бросил парень и, стараясь сдержать накопленную за секунду злость, набирал номер телефона директора. На самом деле не было никакого желания жаловаться, по крайней мере точно не этому бесхребетному придурку, идущему на поводу капризного завуча, но если оставить кабинет в таком состоянии, а Скарамучча не собирался убирать это дерьмо, то всю вину несомненно повесят на тех, кто был в нём в последнюю очередь, то есть - на невиновных уборщиков. — Снова здравствуйте, вы сейчас в своём кабинете?... Нет?... Тогда прошу соизволить вернуться и посмотреть какой подарок вам оставили ваши дорогие ученики... Я не веду себя дерзко...О, правда? В таком случае я могу сфотографировать всё и выложить на официальном сайте школы, гарантирую, после этого вы лишитесь всех своих спонсоров... Вот и хорошо, прошу, поторопитесь. Новость о так называемом сюрпризе разлетелась по всей школе, не удивительно, директор был невероятно потрясён фантазией и подходом учеников к своей работе, да так, что в тот же день зафиксировал всё на камеру и отправил нипочём невиновному учителю биологии с угрозой об увольнении. И, вместо того чтобы выслушать сторону жертв и сторону обвиняемого учителя, директор решил посоветоваться со своей любимой помощницей, которая порекомендовала провести уроки полового воспитания и добавить такой урок как "право". — Они же ещё дети, — пожимая плечами говорила женщина. — ну пошутили немного, раньше что ли так не делали? Делали, и зубной пастой обмазывали пока спали, и соль вместо сахара подбрасывали. Возраст у них такой, нечего по пустякам лишать детей образования, некоторые всё ещё отстраненны, не можем же мы и ещё несколько исключить. Слова женщины только сильнее развязали споры среди учащихся, и не только их, многие учителя прознав об случившемся подавали заявление на увольнение по собственному желанию, даже Царица, ранее ведущая дружбу с завучем, была ошарашена происходящим и первая собиралась донести об подобном в нужные органы, однако, видимо некоторые спонсорские деньги директор додумался накапливать, и видимо вот куда делись деньги, что должны были уйти на нормальный инвентарь, ну или хотя бы на одну пластиковую швабру. Многие ученики стали открыто прогуливать уроки, не хотелось становиться главным героем подобных произведений. И дело даже не в случившемся в кабинете биологии, а в том, как к этому отнеслась глава школы, в том, что теперь по школе спокойно и безнаказанно разгуливают несколько идиотов, что возомнили в себе неких героев. — Пиздец. — одно слово описывающее всё происходящее в школе, однажды Гоголь как-то сказал:"... нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово", кажется Скарамучча стал понимать что именно тогда имел в виду русский писатель. Парень ведь даже не мог рассказать о случившемся родителям и потребовать о переводе в другую школу, они скорее поверят старому идиоту, чем собственному сыну, а этот хрыч наверняка не собирался лишаться своего заработка, по крайней мере в ближайшее время. Сейчас же парень сидел в одном из уличных баров, где были свои люди, закрывающие глаза на то, что Скарамучча несовершеннолетний. Парень на эмоциях купил первое что попало на глаза, о чём очень сожалел, так как ошибочно красивая бутылочка с выпирающим черепом на деле оказалась приторной химозой, так ещё указанный процент алкоголя в коктейле явно приуменьшили, иначе парень отказывался верить в то, что какие-то девять процентов способны так сильно смутить ему разум, слишком быстро опьянел, а ведь это даже не вторая бутылка. Синеглазка пил в одиночестве, так как не хотел тревожить Сеньору, у которой сегодня намечалось много бумажной работы, а рыжего детину оставили одного присматривать за младшими, он, как заботливый старший братец, отказался пить при детях, ибо для них он должен быть примером для подражания. Так что Скарамучча сам занял место на четверых и сам выпивал, прокручивая в голове философские реплики, как самый настоящий взрослый человек. Солнце уже давно не светило, уступив место своей прекрасной подруге луне и её множество маленьких друзей звёздочек, луна действительно отличалась от себя обыденной, сегодня она облачилась в красное одеяние и гордо освещала путь, гуляющим в ночи, людям. Видимо сегодня был какой-то особенный вечер так как на улице огородили территорию, образовав площадку для выступления, всё в танцовщицах говорило о том, что выступление скорее всего была организованна районом Инадзумы, начиная с традиционного кимоно и заканчивая самыми танцами, повествующие историю, баллады и культурные фольклоры. Скарамучча наблюдал за выступлением со своего места, понемногу отпивая красноватый яд в его руках, музыка была достаточно громкой и слышно было что выступление включает в себя не только танец, но и пение, от чего парень даже невольно похвалил выступающих, он не понаслышке знал что историю сложно передать подобным способом, это необходимо сделать с эмоциями, влить свои чувства в каждое движение и в каждую ноту, однако должна соблюдаться строгая грань, не дающая тебе возможности ошибиться в потоке своих же чувств. Так же Скарамучча знал что это неблагодарная работа, наблюдатели по большей части сейчас выпивали саке и даже не вслушивались, не пытались понять смысл переданных строк, хотя, в какой-то степени он ведь тоже сейчас пьёт алкоголь, и даже не традиционный а, так называемый, дешманский. Но это он прощал себе, сейчас в его голове перебирались воспоминания, когда он ещё не познакомился с фатуи, и так, утонув в своих мыслях, парень наблюдая за танцем одинокой принцессы Тацу, прикрыв свои синие глаза.

Чёрные волосы спутываю в мыслях, ночь проходит на подушке, ночью сплю одна на пустой подушке, укрытая лишь рукавом. Женой назвал меня невежественной девицы не знает мыслей. Звук колокола, в ночи от сна пробудил меня этим утром. Пленительная печаль, безутешная. Я и не заметила, как нападал белый снег...

Кто-то из большой компании свистнул, после чего раздался отвратительный смех пьяниц. Это не могло не раздражать, многие из присутствующих наверняка знали что в поэтической традиции чёрные как смоль волосы считаются символом женской красоты, а распускание традиционной причёски, где волосы были высоко подняты и закреплены, это явный намёк на то, что героиня перестала держать себя в руках. Зная лишь это, то самое большинство судило главную героиню истории как распущенную женщину, опираясь на строки "невежественной девицы". И Скарамучча искренне хотел таких людей заставить уткнуться в изучение самой истории, о которой говорится в представлении. Лирика содержит главные две пересекаемые аллюзии: "Звук колокола, в ночи от сна пробудил меня этим утром. " — это переживание опыта постижения истинной природы через достижение состояния одной мысли, "нападавший белый снег" в последней строке контрастирует с первой строкой, где говорится о прекрасных чёрных волосах: лирическая героиня ждёт возлюбленного, а её чудесные волосы покрываются "снегом" седины. Парень невольно приложил ладонь к затылку, задевая темно-синие волосы с двумя выцветшими прядями. — Опять пьёшь среди недели? Сначала Скарамучча не сразу понял что обращаются именно к нему, но когда чья-то рука увела из-под носа бутылку с недопитым напитком, парень обратил внимание на передистоящего. — А ты опять совсем од— — Один гуляешь? Ты это хотел спросить? — Казуха осторожно приблизился к пьяному другу, чтобы примерно представить как сильно тот пьян по запаху, и как в первый раз практически сразу отошёл. — Я снова не один, но уже с родителями. — Что-то я не вижу их. — Они внутри бара, Нин не захотела на улице сидеть, говорит пьяниц посторонних много. — Посторонних? У вас типо личная есть? — Если третий раз найду тебя в таком состоянии, то возможно будет. — Я говорил тебе бросать говорить двусмысленно? — сложив руки на столе, а после положив на них голову, Скарамучча перевёл своё внимание с выступления на парня. — Или ты это специально? — Без понятия о чём ты говоришь. — сев напротив синеглазого Казуха перевёл взгляд рубиновых глаз на танцующих дам, на площадке, слегка покачивая в руках бутылку с черепом. Видно было что он о чём-то задумался и скорее всего о чем-то серьёзном, раз уж его белоснежное лицо слегка нахмурилось. Сапфировые глаза внимательно наблюдали за каждым движением и чертой фигуры, в них отражались красные оттенки, по большей части из элементов одежды беловолосого, смешиваясь и выражаясь в фиолетовом свете. — Прекрасно выглядишь, сегодня какой-то праздник? — первым прервал тишину пьяная голова. — Не то чтобы, просто мама настояла на этом... Ты потом домой пойдёшь? — Казуха всё же перевёл свой взгляд на собеседника. — Ни за что. — И остановиться тебе опять негде? — Что-то мне не нравится к чему ты клонишь, прекращай, в прошлый раз ты меня так в постель затащил. — То есть - всё-таки негде? — Нет. — Ну тогда давай, вставай, пошли уговаривать тебя оставить. — А у меня есть выбор? — Нет. — ответил Казуха уже самостоятельно поднимая Скарамуччу с места. — Если тебе не нравится это, то можешь бросить пить. — А что если мне это нравится? — спросил синеволосый парень, назло обняв через шею, как бы нависая на ней, и облокотившись об беловолосого. — Чтобы прийти ко мне - не обязательно напиваться до состояния "несу всякий бред". — Я тебе почти в любви признался, а ты так просто называешь это бредом, ты сейчас мне сердце разобьёшь. — Да - да, я тоже хочу быть с тобой, поэтому пошли домой, отоспишься, отрезвеешь, вот тогда и поговорим. — Не-а, на пьяную голову легче в любви признаться. — Потому что за тебя говорит алкоголь.