Тринити

      Слегка прищуривая глаза от яркого солнечного света, Эрен со вздохом опускает солнечные очки обратно на глаза и пододвигается на цветастом полотенце ближе к тени, что изменила расположение с тех пор, как он пришел на пляж. Чувствуется приятный теплый ветерок, приливы и отливы волн радуют своей красотой, и Эрен убирает пальцами лезущие в лицо каштановые пряди волос.       Он отпивает из полупустой литровой бутылки воды и поворачивается на копошение. Возле него, также расстелив полотенца и разложив вещи, скрестив ноги под собой сидит Микаса, укачивая в худых жилистых руках полугодовалую Клару, что начала хныкать буквально несколько минут назад. Омега прячется от солнца под зонтиком — кроме того, что прямые солнечные лучи нежелательны для ребенка, сама она от рождения имеет очень бледную кожу, и даже при учете средств против загара, краснеет и обгорает, стоит чуть дольше обычного посидеть под прямыми лучами солнца.       И у Армина, и у Микасы выдался свободный денек, что бывает достаточно редко в последнее время, поэтому они решили взять детей и отправиться на пляж.       Микаса разрывается между работой, которую не хочет бросать, и ребенком, с которым также хочет проводить время, у Армина, наконец, отпуск, иначе, как всегда, находился бы в командировке в какой-то очередной неизвестной обычному человеку местности, сам же Эрен свободен, потому что в садике у Печеньки нет занятий, а Леви улетел на три дня в Нью-Йорк на какую-то важную медицинскую конференцию. Он должен вернуться в Майами к сегодняшнему вечеру.       — Может, она голодная? — неуверенно спрашивает Армин, сидя на складном пляжном стуле по другую сторону от Микасы. На нем светло-голубые плавательные шорты, расстегнутая нараспашку гавайская рубашка и светлая панамка, прикрывающая копну коротких светлых волос, и если на лице Микасы нет ни грамма косметики, то глаза Армина ярко накрашены светло-голубыми блестящими тенями, а на губах легкий прозрачный бальзам. Рядом с ним на полотенце открытой и страницами вниз лежит наполовину прочитанная книга с яркой красной обложкой, в руках Армина телефон, и Эрен уверен, что переписывается тот по работе, несмотря на собственный отпуск.       — Она ела недавно, думаю, просто капризничает, — с мягкой улыбкой произносит девушка, убирая пальцами свои волосы за уши и устраивая дочь удобнее на локте. Эрен заглядывает в лицо ребенка, чуть наклоняясь, и улыбается. Девочка очень похожа на Микасу – ей бы больше пошла фамилия Аккерман, нежели Кирштайн, учитывая светлую кожу, чернющие волосы и выразительные серые глаза.       Эрен в восторге от генетики этой семьи, несмотря на то, что именно его ребенка эта самая генетика решила обойти стороной.       — Отлично, я бы не выдержал вида того, как ты кормишь ее сиськой, — с глупым смешком отвечает Эрен, корча лицо, за что получает острым локтем ровно под ребра. — Ауч, за что?! — возмущенно восклицает он, отодвигаясь от нее и потирая ушибленное место.       — Эрен, ты придурок! — фыркает слегка покрасневшая Микаса, но тем не менее продолжает улыбаться. Клара начинает хныкать более активно, видимо, от того, что внимание матери переключилось с нее на него, и Микаса тут же усиленно принимается укачивать ее. — Лучше бы посмотрел, что Печенька делает, по-моему, она ругается с какими-то детьми. — Эрен тут же переводит взгляд обратно к побережью, безошибочно находя дочку взглядом.       Только что же строила песочный замок!       Та убежала к океану почти сразу, как они пришли на пляж, еле дав себя намазать кремом для защиты и надев нарукавники, которые ей уже, на самом деле, совсем не нужны. Правда, спустя миг Печенька вернулась за ведерком своих принадлежностей для песка и пистолетиком, но потом опять убежала, чмокнув и Эрена, и Микасу, и Армина напоследок в щеку.       Они разложили вещи вблизи от побережья, отхватив себе хорошие места, и из-за этого Эрен позволил дочке пойти к воде, чтобы не таскать ведро с водой туда-обратно, но попросил находиться исключительно на берегу и только в нарукавниках на всякий случай.       Сейчас та действительно стоит напротив небольшой группы детишек с довольно воинствующим настроем, направив на них голубой пистолетик, хотя буквально пять минут назад спокойно игралась с золотистым песком. Опустив взгляд, Эрен понимает, что ее замок разрушен.       Вздыхая, он переводит взгляд на дочь. В этом закрытом кремовом купальнике с коричневой юбочкой и такой же коричневой косынкой, чтобы не напекло голову, она выглядит очень мило, несмотря на откровенно разозленное лицо.       В этом весь его ребенок – большинство детей как минимум расплакались бы от обиды и несправедливости, позвали бы родителей, но Печенька — нет, и, раз плачет вообще другой ребенок, закрыв ладошками глаза, за свой замок она отомстила.       Эрен вновь вздыхает и качает головой, замечая, что к детям уже идет какой-то взрослый парень, видимо, чтобы разобраться, что произошло. Судя по телосложению, этот парень омега — его выдает стройная ладная фигура и мягкая походка.       — Пойду проверю, что там, — выдыхает Эрен, потягиваясь и поднимаясь с полотенца, несколько раз подпрыгивая, чтобы стряхнуть песок с ног. Он надевает белые кроксы с джибитсами в виде пакмена и привидений и подмигивает Микасе с Армином.       Сверху на нем нет ничего, кроме зеленых плавок с абстрактным рисунком до колен, на солнце, в силу от природы смуглой кожи, он не обгорает, загар, наоборот, и не думает сходить с него, так что и рубашку Эрен не считает нужным надевать.       Его каштановые волосы привычно завязаны в небрежный пучок на затылке, а выбившиеся высохшие соленые пряди лезут в лицо и щекочут щеки.       — Не перестаю удивляться, как Леви умудрился сделать твою ксерокопию, — произносит Микаса, тоже наблюдая за детьми. — И это с учетом того, что все Аккерманы друг с другом похожи. Даже неприятности она ищет так же, как ты, а ведь ей даже пяти нет. — Эрен усмехается словам подруги.       Сейчас Эрен не делит понятие семьи с Микасой, тем более, что они породнились много лет назад, пусть она была лишь кузиной, а не родной сестрой Леви. Вообще, он познакомился с ней за два года до знакомства с Леви, когда ему было двадцать, и даже больше – абсолютно вне зависимости от него. Он и узнал-то случайно, что они родственники.       Микаса тогда пришла его навестить, Эрен около пятнадцати минут рассказывал о том, какой у него горячий врач, и ей пришлось это слушать, а потом зашел сам Леви, и Микаса едва ли не покатилась со смеху, несмотря на то, что это совершенно не в ее характере. Эрена в тот день она, разумеется, не спалила, зато познакомила их с Леви по-человечески, и именно после этого их отношения начали потихоньку выходить из границ врача и пациента.        Эрен даже с матерью Леви познакомился, как оказалось, раньше, чем с самим Леви. Ну и с родителями Микасы, Кенни и его мужем с детьми включительно. В общем, со всеми Аккерманами, кроме самого важного. Это было на Дне Рождения Микасы, та решила отпраздновать его только с семьей и близкими, а Леви не пришел из-за очередной конференции в другом городе.       Уже тогда Эрен обратил внимание на то, что и Кенни, и отец Микасы, и сама Микаса, и Кушель – поголовно брюнеты со светлой кожей и серыми, разной яркости, глазами. Такими же были и двойняшки – дочки Кенни и Ури. Между собой они похожи не были, а вот черные волосы, бледную кожу и серые глаза от отца-альфы все же переняли.       Позже, познакомившись с Леви, Эрен окончательно влюбился в эту генетику. Все Аккерманы были по-своему красивыми, неуловимо похожими друг на друга, но при этом разными.       Когда Эрен узнал, что у него будет ребенок, во-первых, чуть не упал в обморок от счастья, так как ребенка они не планировали и сам он был уверен, что Леви на таблетках, раз так спокойно позволяет себя вязать, а во-вторых, с нетерпением ждал такого же черноволосого и сероглазого малыша. Он был уверен, что их ребенок будет похож на омегу.       По итогу же, когда дочка открыла глаза и они увидели их цвет, уже Леви млел от того, что на него смотрели зелено-голубые аквамарины, что та переняла от Эрена. В тот момент омега впервые сказал о надежде на то, что у дочери будет его цвет глаз, а Эрен едва не умер на месте от подобного откровения.       Это было для него чем-то особенным, потому что Леви всегда говорил ему: в первый же миг, когда посмотрел на него, влюбился в глаза, а уже потом во все остальное.       Дочку Леви захотел назвать в честь матери, и Эрен был совсем не против, ему нравилось это имя, отношения у них с Кушель к тому моменту уже были хорошими, и также ему нравилось, что он сможет сокращенно называть ее Печенькой. И это настолько прижилось, что даже учителя в саду вместо серьезного «Кушель» предпочитают мягкое «Куки» .       Позже, когда Печенька подросла, стало ясно, что и в остальном она будет похожа именно на него: дочка взяла себе все черты его лица, разрез и цвет глаз, структуру и цвет волос, цвет кожи. И учитывая то, что сам Эрен очень похож на свою маму, он может представить, какой красивой Печенька будет в будущем. Единственное, она очень маленькая, всегда такой была и в этом, видимо, пошла в Леви.       Когда дочка только родилась, не весила и трех килограмм, а Эрен прозвал ее хрящиком, настолько худой она была.       Мама при этом не могла нарадоваться тому, что первая внучка похожа именно на нее. Эрен тоже этому рад, его мать очень красивая женщина – ей пятьдесят три, но невозможно поверить, что она уже бабушка – слишком молодо выглядит, никогда не дать ее возраст.       Это даже обидно, что от Леви на первый взгляд в Печеньке нет совершенно ничего, но Эрен отчетливо замечает проскальзывающую знакомую мимику. Это не особо бросается в глаза, все же ей всего без трех месяцев пять, но даже сейчас по некоторым ужимкам, по движению губ, по редким серьезным взглядам он видит именно Леви, и это не может не вызывать какое-то неадекватное чувство восторга.       — Она выстрелила в глаза Максу! — кричит одна из девчонок, перекрикивая плач того самого Макса, невысокого мальчишки-омеги.       — Я и тебе в глаза выстрелю! И в глаза каждого из вас!       — Печенька, мы не угрожаем другим детям расправой! — громко произносит Эрен, поспешно подбегая и вставая напротив ребят со взрослым омегой. Он поднимает очки к затылку, а дочка тут же заходит за его ногу. — Что здесь происходит? — спрашивает Эрен, укладывая на ее плечо ладонь, чтобы успокоить. Печенька стоит на мокром песке, волны иногда касаются ножек, отчего она теряет равновесие, но быстро находит его, продолжая угрюмо смотреть на троих детей, явно старше нее. Судя по всему, им по восемь-девять лет, но не больше.       Светловолосый омега же, глядя на него, слегка раскрывает глаза, невольно сглатывает и встает позади девчонки, что стоит в центре, укладывая руки на ее плечи.       — Это просто недоразумение! — с улыбкой произносит омега, а Эрен хмурится и переводит взгляд на дочку.       — Папуля, они разрушили мою крепость! — жалуется та, указывая пальцем свободной от пистолетика руки вниз, и Эрен поворачивает голову обратно, смотря уже на детей, одним взглядом требуя объяснений.       Понятное дело, с детьми он ругаться не будет, но все же хочет, чтобы Печенька чувствовала себя в безопасности. И еще извинения засранцев за разрушенную крепость.       — Мы не специально! Мы играли в мяч! — начинает говорить девочка, что стоит по центру, и Печенька сразу же возражает:       — Это неправда, ты ногой наступила! Папочка, они специально, поверь мне! — кричит она, стараясь доказать свою правоту, и в нефритовых, точно его, глазах появляются слезы. Эрен мягко улыбается и присаживается на корточки, чтобы быть с ней хотя бы примерно на одном уровне.       — Разумеется, я верю тебе, с чего бы должно быть иначе? — мягко спрашивает Эрен, поправляя на голове дочки косынку. Она обиженно всхлипывает, подается к нему и обхватывает шею, чтобы он взял ее на руки, что Эрен в тот же момент и делает. Он выпрямляется с Печенькой на руках и поворачивается к детям и омеге. Печенька теперь чувствует себя в разы уверенней и исподлобья смотрит на детей, находясь теперь на уровень выше них.       — Я уверен, все это просто недоразумение, они не хотели тебя обидеть, я точно это знаю, малышка! — неуверенно произносит омега, нервно зачесывая светлую прядь волос за ухо и глядя в глаза Эрена. Он слегка смущенно улыбается, на загорелых яблочках щек появляется румянец, и альфа, неубежденный этими словами, приподнимает бровь. — Никки моя племянница, уверен, она и ее друзья не специально это сделали, не так ли? — Парень несильно шлепает по плечу такую же светловолосую, как и он сам, девчонку, та дует щеки и закатывает глаза.       — Конечно, не специально! Я не заметила, бежала за мячом и не смотрела под ноги, — тянет девочка, а ее подружка и друг, такие же мелкие говнюки, по мнению Эрена, начинают поддакивать. Альфа вздыхает. — Она вообще попала из пистолетика Максу в глаз! А ведь вода соленая!       — Да, и мне было очень больно! — больше напоказ всхлипывая, отзывается мальчик.       Да уж, думает Эрен. Был бы тут Леви, он бы одним своим ледяным взглядом заставил этих засранцев замолчать. Остальные вновь начинают поддакивать, а Эрен, целуя дочку в покрасневшую щеку, смотрит в глаза светловолосого омеги, ловя его ответный изучающий взгляд. Тот ниже где-то на полголовы, что неудивительно при учете роста Эрена, но даже близко не такой маленький, как Леви.       Леви ему макушкой достает лишь до подбородка.       — Думаю, вам всем следует извиниться. Вы – за то, что разрушили ее крепость, а Печенька за то, что выстрелила в глаза мальчику, — абсолютно спокойным тоном предлагает Эрен, и девочка, Никки, возмущенно нахохливается, из-за чего получает несильный шлепок в центр лопаток.       — Никки! Извинись перед девочкой, даже если ты разрушила ее замок случайно! — строго говорит омега, и девчонка вздыхает и закатывает глаза.       — Прости, что разрушила замок, — разумеется, искренности в ее голосе – ноль.       — Это была крепость! — недовольно поправляет Печенька, а Эрен, слегка укачивая ее на руках, тихо произносит:       — Печенька, перед тобой извинились, что следует сделать? — доча угрюмо смотрит на него, точно взглядом Леви, и Эрен невольно улыбается.       Черт, частенько Леви появляется в его мыслях сегодня – соскучился, не иначе. Пусть три дня, но даже они сильно ощутимы. Эрен надеется, рейс не задержат и он без проблем встретит омегу в аэропорту.       — Хорошо, я прощаю тебя! — отвечает девочка, глядя на них свысока, а Эрен, слегка бодая ее лбом, выжидающе смотрит. Печенька упрямо смотрит на него в ответ, дуя щеки. — Прости, что выстрелила тебе в глаз, — обращается она уже к мальчику.       — Хорошо, — уныло отвечает ребенок, и Эрен поворачивает голову к дочке, та выглядит расстроенной из-за своей разрушенной крепости, от которой ничего не осталось, кроме основы. Золотистый песок, потемневший от воды, рассыпался.       — Хэй, а не хочешь построить новую крепость? — с улыбкой спрашивает Эрен, щекоча ее бок, отчего она начинает вертеться в руках, пытаясь уйти от щекотки. — Она будет даже круче этой, я тебе помогу! — Печенька удивленно смотрит на него, а потом начинает широко улыбаться и крепко обнимает за шею. Нарукавники не очень приятно лезут ему в лицо, но это все мелочи, пока она так обнимает.       — Очень-очень хочу, папулечка!       — Тогда так и поступим! — обещает Эрен, обнимая дочку в ответ. Краем глаза он замечает, что дети, получив разрешение от светловолосого омеги уйти, отходят дальше играть в мяч, а тот, вставая перед Эреном, неловко улыбается, слегка переминаясь с ноги на ногу.       — Прости, что так вышло, у Никки дрянной характер. Она дочь моего старшего брата, на время со мной, пока они со своим мужем там… по семейным делам, — с усмешкой говорит омега, взмахивая ладонью и исподлобья глядя на него. — Я Марк. — Он протягивает руку, и Эрен, удобнее усаживая дочку на локте, вежливо улыбается и протягивает ладонь в ответ. — У меня риэлторское агентство, офис неподалеку от пляжа, решил сходить с племянницей и ее друзьями, ей скучно сидеть у меня, а показы только через несколько часов.       — Ничего, это же дети, бывает, — легко отвечает альфа, пожимая плечами. — Я Эрен. — Марк выжидающе смотрит на него, и альфа продолжает: — Занимаюсь фотографией. Я арт-фотограф.       — Арт-фотограф? А чем отличается от обычного фотографа? — омега заинтересованно смотрит на него, и Эрен бы удивился, что тот так активно показывает ему предрасположенность, но спустя мгновение понимает, что все дело в том, что он не носит на пляж свое обручальное кольцо на пальце, так как однажды чуть не посеял его в песке, играя с дочкой.       Если честно, он так сильно испугался в тот момент. Их кольца были чем-то бóльшим, чем просто ободком для пальца, ведь Эрен так долго искал подходящие. Гравировка, по его мнению, была сущим колхозом, просто обычное кольцо – скукой, а к камням Леви равнодушен от слова совсем. Эрен же хотел, чтобы даже такой, по сути, обыденный атрибут, указывающий на статус, показывал всю уникальность их чувств, ну и, разумеется, нравился бы его омеге.       Тогда он и наткнулся на кольца-тринити. У колец из этой серии так много переплетающихся между собой значений, но они всегда олицетворяют всю глубину чувств партнеров друг к другу: любовь дружескую, страсть и любовь платоническую. Эрен просто-напросто влюбился в эту идею.       У Эрена тогда и денег-то на такие кольца не было, во всяком случае, ему пришлось бы копить какое-то время, но он попросил поддержки у родителей, конечно же, в долг, и те, выслушав его, без препирательств помогли.       Эрен давно все вернул, а кольца до сих пор, стоит ему посмотреть на свое или же провести пальцами по кольцу Леви, вызывают какое-то невероятно трепетное чувство нежности в груди.       В общем и целом, в тот момент, когда он понял на пляже, что на его пальце нет кольца, у него случился мини-инфаркт. Эрен боялся, что то слетело, пока он плавал, но не терял надежду найти в песке, хотя почти сдался. К счастью, с ним был Армин, и при учете его деятельности, привыкший находить что-то там, где никто не найдет, помогал ему искать, не давая окончательно раскиснуть, и по итогу нашел кольцо в песке в полуметре от их мест, посоветовав на пляж больше не надевать.       Эрен был готов основать в честь него новую религию в тот день.       Леви, позже узнав о том, что приключилось с Эреном, отпаивал его ромашковым чаем, так как даже после находки от осознания того, что он чуть не потерял, становилось не по себе. На следующий день омега принес ему цепочку, на которую тот мог вешать кольцо, когда идет на пляж. Именно на ней сейчас кольцо и висит.       — Ищу красивые экспозиции и виды, потом занимаюсь обработкой, играю со светом и фильтрами, творческое занятие, в общем, но приносит мне море удовольствия! С детства любил играться с камерой, и вышло превратить хобби в работу. — Эрен пожимает плечами, на его губах появляется обаятельная улыбка, и в этот же момент он чувствует, как Печенька легонько бьет его пистолетиком по плечу, но, когда переводит взгляд, на ее лице не отражается ничего, кроме отсутствия интереса и, может, легкой хмурости.       Это Леви научил ее тому, чтобы она не вмешивалась в разговоры взрослых и, тем более не перебивала, но все же не высказывать свое «фи» она не может, да и Эрен считает, что всякого воспитания нужно в меру, чтобы не затравить ребенка всевозможными запретами.       По части воспитания Леви вообще не было равных, кажется, умение растить детей родилось вперед него, однако, когда Эрен говорит ему об этом, тот лишь отмахивается. Но правда в том, что когда сам Йегер с горем пополам учился быть строгим хотя бы тогда, когда это нужно, и справлялся по большей части с механическими задачами, вроде сменить подгузники в раннем детстве, уложить спать, поиграть, погулять, Леви был тем, кто взял на себя заботу о ее поведении и развитии. Разумеется, они не делили занятия строго, но по возможности занимались наименее затруднительными для себя вещами.       Нельзя сказать, что Эрен не хочет уметь, как Леви, нет. Просто не может он быть строгим со своей дочкой. Просто не умеет.       Она же такая маленькая и славная.       — Ты выставляешься? — заинтересованно спрашивает Марк, и Эрен невольно осматривает его внешность. Милый и симпатичный, почти без косметики, так как на пляже, но все же на длинных ресницах есть тушь, а на розовых губах бальзам, чтобы не сохли. Тот тоже только в плавках – оранжевых и обтягивающих.       И не то чтобы Эрен не признает других омег красивыми, это не так, объективно он может оценить их красоту – все же фотограф, но тем не менее, все равно всегда сравнивает всех с Леви.       Если бы Микаса слышала его мысли, то наверняка рассмеялась в лицо, в конце концов, то, как он упал в Леви – с разбега и по самые яйца – происходило именно на ее глазах.       Эрену было двадцать, когда он познакомился с ней. Тогда он еще учился и вместе с этим искал свою сферу, а ее пригласил на съемки совершенно случайно, она была одной из начинающих моделей. По итогу, от съемок в сфере моды он ушел, так как ему это было слишком неинтересно, но общение с Микасой они сохранили, потом и подружились. К двадцати двум, когда количество подписчиков в его блоге потихоньку подступало к первому миллиону и ему начали чаще поступать заказы, Эрен умудрился заболеть, попасть в больницу и едва не сдохнуть от осложнений, так как он долго не лечился с мыслями «и так пройдет, это же всего лишь простуда».       Не прошло, зато когда попал в больницу, его лечащим врачом оказался самый удивительный омега из всех, кого он встречал. Тогда Эрен даже имени его не знал, просто очнулся, а над ним стоял невысокий парень в синей форме, давал низким строгим голосом указания сестрам, а когда заметил, что он, раскрыв глаза, смотрит на него, улыбнулся и произнес:       «Ты умудрился напугать всех нас, Эрен».       — Да, сейчас выставка проходит в Хаяте, неподалеку отсюда, в выставочном зале, скоро она закрывается, а следующая, думаю, будет уже через несколько месяцев, когда соберу материал, — рассказывает Эрен, ловя недовольный взгляд дочери.       Понятное дело, после обещания построить вместе крепость ей не то чтобы хочется ждать, пока он договорит с незнакомым для нее человеком, тем более, тот напрямую связан с теми, кто разрушил ее творение, но грубо отшивать омегу ему очень бы не хотелось, в конце концов, его мама всегда учила обращаться с ними крайне уважительно, даже если они не были ему знакомы.       — Я обязательно приду посмотреть твои работы на днях, было бы здорово, если бы ты сам рассказал о некоторых фотографиях, — омега заводит за ухо одну выбившуюся светлую прядь волос и смущенно улыбается, — если будет время, можем вместе пойти. — И в этот раз от дочки альфа чувствует более отчетливый удар пистолетиком, хотя она все равно не вмешивается в разговор.       Эрен усмехается.       Она даже такая же ревнивая, как он. Точно его копия.       Внутри Эрена расцветает что-то волшебное, он испытывает невероятное умиление и обнимает Печеньку двумя руками, чем вызывает недовольный писк, а потом, глядя в голубые глаза омеги, раскрывает тыльную сторону запястья, на котором отчетливо виден шрам от метки. Марк раскрывает глаза, когда видит это, и переводит на него недоуменный взгляд.       — Спасибо большое за приглашение, я буду рад тебя видеть на выставке, там будут работники, которые расскажут об истории и смысле каждой фотографии, но сегодня прилетает папа Печеньки, и я сомневаюсь, что его обрадует, если я буду проводить время с незнакомым ему омегой, — с доброй улыбкой отвечает Эрен, пожимая плечами, а парень приоткрывает пухлые губы в удивлении, до сих пор пытаясь рассмотреть его руку, которую он уже убрал.       — Вау, позволь мне, пожалуйста, рассмотреть метку? Клянусь, впервые вижу помеченного альфу, как ты на такое согласился? — Ладно, подобная реакция отнюдь не редкость: люди, заметившие метку Леви на его запястье, равнодушными не остаются никогда, слишком уж не часты они на альфах. Кроме того, что метка омеги несет за собой серьезные обязательства, ее не так-то легко оставить, как правило, сущность альфы просто противится тому, чтобы быть помеченной, но правда в том, что Эрен любил и хотел свою метку и, когда Леви ее поставил, ни секунды не сомневался, что она приживется.       Он протягивает запястье, и омега, Марк, не скрывая любопытства, рассматривает ее со всех сторон, поворачивая руку то так, то этак.       Метка выглядит не то чтобы красиво, как улыбка с четкими отпечатками клыков. Когда Леви ставил ее, было больно, рука потом целый день ныла, но это того стоило. Казалось, даже официальный брак настолько не влиял на Леви, нежели она.       В этом есть смысл – развестись может каждый, даже метки, что оставляет альфа, имеют свойство, если ее не обновлять, заживать и исчезать со временем, а вот если на альфе приживается метка – она не сходит никогда, а значит, и повязывает альфу с омегой до самого конца.       Слегка нечестно, как думает Эрен, но с другой стороны, метить Леви из раза в раз – одно из излюбленных занятий, хотя омегам и тут повезло больше. Кроме того, что укусы у них приживаются как влитые, они еще и удовольствие от процесса получают.       Свою метку он поставил после первой совместно проведенной течки. Учитывая то, что прежде, чем Леви согласился на общение вне клиники, ушло несколько недель, а официально встречаться они начали только через два месяца, Эрен пометил его в тот же миг, как только смог это сделать, за что потом получил знатную оплеуху, но больше так, за своевольность. Конечно же, сейчас он понимает, что, не спрашивая, делать подобное как минимум непорядочно, но ему было всего-то двадцать два и нрав у него имелся намного строптивей, чем сейчас, это остепенившись он более или менее подуспокоился в своей взбалмошности, плюс Леви и сам во многом повлиял на его взгляды на жизнь и отношения.       Принимая тот факт, что Эрен был младше на шесть лет, Леви поначалу не воспринимал его от слова совсем, мыслил жутким, но, к сожалению, не таким уж и ложным стереотипом, что альфе может быстро надоесть быть с омегой старше. Семья Леви давила на то, что Эрен еще молод и непонятно, что будет через десять лет, пятнадцать – в общем, чего только Леви не твердило все его окружение не в пользу Эрена. А еще за ним активно ухаживал идеальный Эрвин, в которого была абсолютно и безвозвратно влюблена мать Леви, считая того безупречным вариантом для сына.       И это неудивительно, Эрвин уже на момент знакомства Эрена с Леви был состоявшимся альфой, великолепным хирургом со своими безупречными руками, выполняющими сложнейшие операции, привлекательной внешностью, ровными белыми зубами и отвратительно великолепным воспитанием.       Когда Эрен, еще лежа в больнице, увидел через прозрачное, не завешенное жалюзи окно этого альфу рядом с Леви, то было подумал, что у него и шансов нет. Леви ведь виду совсем не подавал, но Эрен лежал в клинике достаточно долго, так что со временем начал очень хорошо ощущать феромоны, что омега при нем испускал совершенно невольно.       Это заметил и Эрвин, который однажды зашел в его палату за Леви и почувствовал, что вся палата пахнет так, словно у того вот-вот начнется течка. Эрен тогда чуть ли не рычать на Эрвина хотел, чтобы свалил, но тот и сам вышел, наградив Леви странным, понятным только им одним взглядом.       Уже под конец своего пребывания в клинике Эрен успел хорошенько сдружиться с медсестричками, которые за чашечкой чая в перерывах рассказывали ему все сплетни, касающиеся Эрвина и Леви. Даже сейчас, заскакивая к нему на работу, Эрен по возможности приносит им вкусняшки к чаю и кофе. Именно они убедили Эрена в том, что Эрвин и Леви близкие друзья с медицинского колледжа, а дальше ничего не идет по инициативе омеги.       — Я сам предложил, когда мой сказал, что омеги тоже могут метить – я понятия не имел, — слегка смущенно говорит Эрен, пожимая плечами и забирая руку, когда парень заканчивает осматривать его запястье.       — Я слышал, что это на всю жизнь, — с неприкрытым восторгом уточняет Марк, и Эрен с улыбкой кивает. — Но у нее нет таких же свойств, как у меток альф, не так ли? Я ведь должен был почувствовать, что у тебя есть омега? — уже больше с интересом, нежели с флиртом спрашивает тот, действительно увлеченный самим фактом метки.       — Это было сделано больше для нас, чем для того, чтобы отпугивать других омег, — со смешком отвечает Эрен, и омега усмехается.       — Как будто кого-то останавливают метки, — отзывается Марк, и Эрен соглашается. Это правда, к сожалению, хотя и не касается его жизни от слова совсем.       — Муж говорил, что у меня вроде как запах слегка изменился, а в другом каких-то отличий нет, — с мягкой улыбкой произносит Эрен, слыша активно недовольное пыхтение дочки. Кажется, она теряет терпение, да и омеге он в достаточно доброй форме обозначил, что занят, не оскорбив чувства. Судя по настрою парня, того отказ не расстроил, а метка и вовсе обрадовала явно романтичную натуру. — Ладно, Марк, приятно было пообщаться с тобой, но я пообещал дочке построить с ней крепость. — Парень по доброму улыбается ему и кивает.       — Взаимно, Эрен! Приятно было познакомиться, до встречи, — сверкая ровными белыми зубами, отвечает омега и наклоняется к Печеньке. — И тебе, Печенька, прости еще раз, что Никки испортила твою крепость, я уверен, папа поможет тебе построить новую и она будет еще лучше!       — Спасибо! Мы построим не только крепость, но и внутренние стены, на них будут стоять солдаты, которые защитят ее от врагов! — уверенно говорит дочка, и Эрен прыскает от смеха.       Все же его ребенок невероятно мил.       Когда они возвращаются к Армину и Микасе, малышка Клара уже спит в детской корзинке, что прикрыта белой сеткой, Армин вновь читает книгу, а Микаса слушает музыку, полностью откинувшись на полотенце.       — Ну что, разобрались? — с улыбкой спрашивает Армин, поднимая на них взгляд, стоит им подойти. Эрен опускает дочку, кладет на песок ее игрушки и снимает нарукавники.       — Да, все нормально, как всегда, — отвечает Эрен, доставая из сумки телефон и проверяя уведомления. Несколько сообщений закрывают фотографию Печеньки с ее четырехлетия: она стоит на фоне композиции из шариков различных розовых цветов, волосы заплетены в косичку с розовым канекалоном, на ней, разумеется, розовое легкое платье и белые с розовыми шнурками кроссовки, и Эрена иногда пугает ее любовь к этому цвету.       Он читает сообщение Леви, тот пишет, что сел в самолет, и отвечает ему привычное «мягкой посадки», прежде чем убирает телефон обратно.       Эрен усаживается в полуметре от полотенец, бездумно собирая в кулак песок и разжимая ладонь, позволяя ему рассыпаться через пальцы, а Печенька садится напротив него и выливает воду из ведерка, чтобы смочить его.       — А с кем ты там болтал, знакомый? — Армин снимает солнечные очки и с доброй ухмылкой смотрит на Эрена.       — Папуля флиртовал, Армин! — отвечает за него Печенька, и омега широко раскрывает глаза, а Эрен удивленно смотрит на дочку, которая с абсолютно спокойным выражением лица, будто и не она это ляпнула, делает стенку из песка.       Откуда вообще знает это слово? Ей нужно срочно поставить родительский контроль на ютубе.       — Папуля не флиртовал, а разбирался с теми, кто разрушил твою крепость!— Эрен отдает ей пустое ведро, чтобы она наполнила его. — И вообще, иди и принеси еще воды!       — Папочка бы сказал, что ты флиртуешь. — Ну понятно, откуда ноги растут.       — И что же, по-твоему, значит «флиртовать»? — с ухмылкой спрашивает у нее Эрен, приподнимая брови, а Печенька начинает улыбаться. — Или этого папочка тебе не объяснял?       — Он сказал, что, если ты разговариваешь с омегами, которых я не знаю, — это значит, ты флиртуешь. Ты разговаривал и дал себя потрогать. Он приедет сегодня, и я ему все расскажу, — уверенно говорит она, достаточно нагло улыбаясь, а Эрен распахивает глаза от неожиданности. Армин же прыскает от смеха, а Микаса, слушавшая разговор все это время, начинает тихонько смеяться, повернув голову набок и уперевшись в локоть.       — Не флиртовал я с ним! Даже не думал! — защищается Эрен, ярко краснея. — Я… да я… и вообще, ты хочешь строить крепость или нет?       — Конечно хочу, папуля! — уверенно говорит дочка, забирая из его рук ведерко.       — Тогда дуй за водой! — Печенька заливисто смеется, видя его смятение, мокро целует в щеку и убегает, неловко передвигаясь по песку, к океану. — Осторожно! Не беги так! — Эрен поворачивается обратно к друзьям и разводит руками. — Пиздец, ну вы слышали? — возмущенно произносит он, качая головой.       — Мне кажется, это был лучший диалог между отцом и ребенком, — отвечает Микаса, продолжая тихонько смеяться.       — Я никогда ни с кем не флиртую! — обиженно говорит Эрен, выстраивая первую внешнюю стену. — Придумала тоже…       — Да ладно, не переживай ты так, Эрен, думаю, Леви просто дразнит тебя, — улыбаясь, успокаивает Армин, поднимаясь с места и усаживаясь к нему, чтобы помочь строить крепость. Эрен переводит на него взгляд и усмехается. В этом есть доля правды, Леви вообще не переживает на эту тему, особенно после того, как поставил ему метку на запястье. Если и ревнует, то только так, для флирта, едва ли по-настоящему.       — Тем более, это твоя фишка, накручивать себя на этой почве вплоть до седых волос, — поддерживает Микаса, а Эрен куксится и отводит взгляд. Это давняя шутка, которая, возможно, и не совсем шутка, потому что в ту неделю, когда они с Леви впервые поссорились и не общались, Микаса обнаружила на его голове единственный седой волос. Понятное дело, это могло бы быть совпадением, но седым тот был только у корня, и Эрен почему-то не сомневался, что появился действительно на нервяках, а не просто так.       — Мне кажется, в моем окружении слишком много омег. Вы все сговорились против меня, — мученически выдыхает Эрен, а Микаса и Армин переглядываются, хоть их взглядов не видно за солнечными очками.       Он уже слышит, как Печенька бежит обратно.       Правда в том, что его действительно окружают одни омеги: его близкий друг с самого детства Армин – омега, они учились в одной школе с самого первого класса и умудрились сохранить дружбу. Микаса с ним пусть и не с детства, но не менее близкая и тоже является омегой, очевидно. Работает он в основном с омегами, с альфами пореже, да и в принципе с альфами ему общаться не то чтобы интересно. Слишком мало точек соприкосновений.       Для большинства альф он является слишком эмоциональным, взбалмошным, частенько с ним начинают соревноваться из-за привлекательной для омег внешности, а когда Эрену приходится сидеть в компаниях и так получается, что омеги уходят с омегами, а альфы остаются с альфами, ему становится до ужаса душно и скучно.       Обсуждают те по большей части бизнес, финансы, машины, спорт и, собственно, омег, и как правило обсуждают их в ключе, в котором Эрену становится мерзко. В таких компаниях и он, и Жан считаются жуткими подкаблучниками, потому что, как оказалось, открытые проявления чувств к своей омеге – это слабость, подстраиваться под их нужды – тоже.       Некоторые стесняются даже поцеловать свою пару, не говоря уже о публичных комплиментах или прочих выражениях привязанности. Эрен не представляет, как это возможно. Если Леви рядом, его всегда хочется потрогать, приобнять, поцеловать, накормить, в общем, много чего хочется с ним сделать.       А сколько раз он слышал в свой адрес пресловутое «подкаблучник», но это слово вызывает скорее смех, чем обиду. Кроме того, что на общественное мнение Эрену класть с прибором, счастье и комфорт с Леви важнее, чем любые слова, особенно которые не могут задеть. У Жана с этим словом проблем сильно побольше, но все равно, что бы кто ему ни говорил, слишком уж он любит свою омегу, чтобы поддаваться на провокации и самоутверждаться за ее счет.       В семье Эрена всегда было немного по-другому. Папа — ласковый и вседозволяющий альфа — буквально носил на руках маму, это до сих пор так, но при людях максимум, что он мог себе позволить, — взять ее за руку или приобнять за плечо. Он всегда говорил, что люди — общество — не понимают открытых проявлений чувств у альф и это омеги не могут сдерживаться, а им, альфам, положено.       Эрен, если честно, и на это клал с прибором.       Омегам в этом плане, на первый взгляд, куда проще, по своей натуре они более открытые, не стремятся скрыть эмоции, но таким, как Леви и Микаса, из-за этого куда сложнее живется.       Оба с трудом показывали свои чувства даже самым близким людям все по той же причине – не хотели, чтобы кто-то счел их слабыми просто по факту пола, и оба до ужаса боялись довериться и ошибиться, благо это давно в прошлом для них.       Эрен помнит, с каким трудом ему давалось раскрывать Леви, но он ни секунды не сомневался, что тот уступит. Что бы кто ни говорил, а ласка и забота раскроют любую омегу, даже самую колючую, даже если этот омега – Леви.       Они уходят с пляжа, когда солнце готовится заходить за горизонт, небо окрашивается в розовый цвет, а оранжевые лучи отражаются в прозрачной воде океана, придавая ей восхитительный оттенок, и, если бы у Эрена была с собой профессиональная камера, он бы обязательно сфотографировал этот вид.       И все же, несмотря на красоту, они не встречают закат на пляже: Армину приходится уйти пораньше по своим делам, Микасу и маленькую Клару забирает Жан, освободившись с работы, а Эрен, усадив почти спящую, утомившуюся от игр на пляже и плаванья Печеньку в детское кресло, прыгает на водительское место и заводит легковую красную машину.       — Доча, не против, если мы заедем в магазин по дороге? Папа наверняка будет голодным с самолета. — Леви будет лететь не так долго, три с половиной часа, но Эрен уверен, что тот с утра ничего не ел, а к самолетной еде – не притронется.       — Можно я останусь в машине? — уныло спрашивает Печенька, и Эрен усмехается, надевая солнечные очки и включая свою музыку на ощутимую громкость. В машине тут же начинает играть «Марун». Качает восхитительно.       — Нельзя оставлять детей в машине, Печенька, у меня могут быть проблемы, но я обещаю посадить тебя в тележку. — Он смотрит на дочку в зеркало заднего вида, та недоверчиво смотрит на него в ответ.       — А если папочка узнает? — Да уж, однажды, после того, как, заигравшись, Эрен вместе с Печенькой в полной тележке врезался в пирамиду из стоящих консервов, Леви безапелляционно запретил ему катать ее подобным образом. Конечно, в тот раз никто не пострадал, но Леви, спокойно рассматривающий срок годности своего любимого клубничного йогурта в отделе молочки, охренел знатно, когда альфа втащился в ту самую пирамиду. Он очутился рядом с ними за секунды три (во всяком случае, Эрену так показалось), успокоил не на шутку испугавшуюся дочку и посмотрел на него так, что последующие слова о том, что, если Эрен еще раз постарается убить их ребенка – Леви запихнет тележку глубоко ему в жопу и заткнет этими же консервами, не вызывали сомнений в своей правдивости.       Эрен и сам тогда пересрался, все-таки Печенька сильно испугалась и расплакалась, шума они подняли хорошего распавшимися консервами, да и косяк был за ним – не вписался в поворот.       После того случая дочку в тележке он возил крайне аккуратно. И так, чтобы Леви не знал.       — Если – это хорошее слово, — усмехнувшись, отвечает Эрен, цитируя ее любимый мультик. Благодаря такому заманчивому предложению она не отказывается от поездки в магазин.       Прежде чем отправиться в аэропорт, Эрен успевает принять душ, искупать и уложить дремать ребенка, а также приготовить Леви незамысловатый ужин. Он запекает цветную капусту с любимыми специями омеги (Эрен понятия не имеет, как это может быть вкусным, но Леви любит), делает салат из сезонных фруктов и со спокойной душой собирает успевшую поспать Печеньку. Та сама выбирает одежду и обувь, Эрен одевает ее в одно из платьиц на тонких лямках, и дочка, разглядывая себя в зеркале с максимально недовольным выражением лица, говорит о том, что он не умеет заплетать ей такие красивые косички, как папочка.       Эрен с этим даже не спорит, он как-то пытался заплести их по видеоуроку с ютуба, по итогу мудохались минут двадцать, Печенька, кажется, была готова сменить родителя, а Эрен возненавидел все виды косичек, заплел ей такой же неаккуратный пучок, как и себе, и отказался от любых взаимодействий с волосами до следующего раза, пока Печенька не пришла к нему с резинкой и расческой. В итоге кое-как он научился заплетать ей косы, но только классические.       Приезжают они как раз ко времени. Печенька умудряется заснуть по дороге, так что слегка капризничает из-за этого, а Эрен, как плохой родитель, дает ей в руки планшет. Леви, конечно, говорил ему, что встречать совершенно не обязательно, но Эрен знает, что тому важно, чтобы именно он забрал его, посадил в машину, отвез домой, накормил, отпоил и уложил спать. В конце концов, это самая приятная часть командировок омеги – встречи после разлуки.       В аэропорту как обычно много людей, особенно в зоне ожидания, голос диктора, зовущего на рейс опаздывающих, слегка раздражает, пихающиеся люди со своими дурацкими чемоданами тоже, но они слишком второстепенны для того, чтобы портить настроение. Если честно, Эрен взлететь от радости готов, все-таки без Леви дома невероятно пусто, пусть с Печенькой и не заскучаешь.       Дочка, устроившись в неудобном плоском кресле, играет в игры с планшета, а Эрен, наблюдая издалека за тем, как люди выходят с багажом, пытается высмотреть своего омегу – тот улетал с одной лишь ручной кладью, так что не должен задерживаться, и Эрен замечает его сразу – даже для омеги тот отличается своим ростом, совсем маленький, и даже относительно широкие плечи не спасают от откровенно хрупкого вида. Разумеется, Эрен знает, что за видимой худобой скрывается жилистое подтянутое тело, но как бы Леви ни старался, занимаясь спортом три раза в неделю, – все равно миниатюрный.       На его голове громоздкие наушники, за собой он тащит небольшую черную кладь и, конечно же, высматривает его взглядом, и, когда касается им Эрена, безразличие и угрюмость от количества людей вокруг, полета, усталости – уходят, но альфа не успевает сделать даже шага навстречу, как мимо него проносится Печенька и с громким «папочка» бежит к Леви.       Тот начинает улыбаться, и улыбка у него как всегда такая слабая, но искренняя. Леви быстро спускает наушники на шею, наклоняется, тут же оставляя ручную кладь, и ловит ребенка на руки, начиная обнимать. И Эрен не может сдержать широкой улыбки, когда смотрит, как дочка так крепко обнимает Леви и заливисто смеется от радости, что тот наконец прилетел.       — Папочка, я так соскучилась, тебя не было целую вечность! — громко произносит Печенька, и Леви, приглаживая растрепавшиеся каштановые волосы, кивает и крепко прижимает ее к себе.       — Я тоже очень соскучился, Кушель. — Леви переводит взгляд на Эрена, который подходит к ним. — По вам обоим, — добавляет он, и Эрен, вставая почти вплотную, чувствует, что только эти слова заставляют его покраснеть.       Эрен улыбается ему и наклоняется, чтобы достаточно целомудренно поцеловать в висок, невольно задерживаясь. Он чувствует родной запах омеги и вздыхает.       Соскучился, думает, втягивая эти сногсшибательные феромоны. Что-то со временем не меняется, и стоит ему оказаться рядом с Леви, запах того становится ощутимо ярче.       В Нью-Йорке климат не настолько дружелюбен, нежели в Майами, так что Леви прилетел в толстовке, ему будет жарко на улице, но, скорее всего, под ней находится безрукавка. На его лице совсем нет косметики, даже привычной подводки для глаз, но это и неудивительно — в самолет Леви никогда не красится.       Конечно, Леви выглядит уставшим, но, по крайней мере, не вымотанным, как после шестичасовых полетов до Лос-Анджелеса. Эрен укладывает ладонь на его шею и встречается с ним глазами.       Взгляд омеги так очевидно меняется, стоит Эрену посмотреть в его серые глаза.       — Как ты, родной? Как прошла конференция? — тихо спрашивает Эрен, невольно пробегаясь пальцами по бритому затылку, ощущая привычный приятный на ощупь «ежик».       — Хочу есть – умираю, — на выдохе отвечает Леви, слегка подаваясь навстречу ладони. Он смотрит в глаза Эрена с небольшим прищуром, и от этого по коже пробегаются мурашки. Так происходило всегда, с самого начала. Одним лишь взглядом у Леви получается заставить его дыхание сбиться. — Конференция как конференция, много полезного и бесполезного. Правда, были и неожиданные сюрпризы…       — Сюрпризы хоть хорошие? — спрашивает Эрен, а потом осматривает его со всех сторон, будто бы возможно определить, похудел ли тот за три дня, по толстовке. — Ты ведь опять не ел в самолете, не так ли?       — Фу, — брезгливо морщится Леви, и Эрен усмехается. Да уж, изредка Леви может перекусить во время полета, но исключительно не приготовленной едой, а той, что находится в персональной упаковке. И то, если прижмет. — Я устал, если честно, расскажу обо всем дома, хорошо? — внезапно устало выдыхает Аккерман, а Эрен с мягкой улыбкой разводит руки.       Он достаточно высокий и широкоплечий, и из-за этого, даже несмотря на то, что Леви на руках держит Печеньку, ему не составляет труда обнять их обоих, когда омега делает шаг вперед. Леви упирается носом в его ключицы, что не скрывает футболка с широким вырезом, а Печенька, потерявшая нить их разговора, улыбается и крепче обнимает шею Леви, прижимаясь лбом к скуле, выражая эмоции прикосновениями и объятьями.       — Мы были в магазине, папуля приготовил тебе покушать, я тоже хотела помочь, но заснула, — рассказывает дочка, а Эрен чувствует, как Леви мимолетно целует открытый участок кожи. Альфа вздрагивает от неожиданности, что заставляет Леви усмехнуться.       — Папуля определенно знает, как сделать мой день лучше, — отвечает Аккерман, ухмыляясь, Эрен слегка краснеет от того, как звучит «папуля», что тот произносит своим низким хриплым голосом. И если честно, до ужаса хочется поцеловать Леви, и, когда Эрен собирается это сделать, его останавливает голос, говорящий:       — Добрый вечер, Эрен. — Альфа переводит взгляд и поверить не может, что вообще этот голос слышит. Он бы его не забыл никогда в жизни. — Давно не виделись.       Перед ним с грузным, но цветастым чемоданом стоит Эрвин Смит, выпрямившись во все свои шесть футов.       Эрен раскрывает глаза от удивления.       — А вот и неожиданный сюрприз, — едва слышно выдыхает Леви, слегка отстраняясь от Эрена, но тем не менее не выпуская Печеньку из рук. Та заинтересованно наблюдает за новым человеком, а Эрен и вовсе теряет дар речи, продолжая смотреть на того во все глаза.       Интересно, Эрвин знал, что у них с Леви есть ребенок?.. Хотя глупый вопрос, понимает Эрен, конечно же знал. Эрвин и Ханджи продолжают близко общаться, да и слишком много у тех общих знакомых и коллег, чтобы тот не был в курсе жизни омеги, в которую был так долго и больно влюблен.       — Привет, Эрвин, да, действительно прошло очень много времени, — отвечает ему Эрен и сам не узнает свой голос, настолько низким и холодным тот кажется. Он пожимает Эрвину руку.       Смит выглядит как всегда – с иголочки. Как всегда красив, ухожен, в костюме, пусть и легком. Выглядит так, словно и не в самолете был. Как у Эрвина это получается? Эрен после перелета похож если не на бомжа, то на что-то близкое к этому. Во всяком случае, его волосы неизменно растрепываются, потому что он не может нормально усесться, вся одежда по той же причине мятая, а если рейс утренний, то добавляется отекшее лицо с синяками под глазами.       Леви ему в такие моменты на весь полет клеит штуки, у которых странное название – патчи. Говорит, питает кожу вокруг глаз.       — Привет, красавица, я Эрвин, очень приятно с тобой познакомиться. — Его голос тут же меняет интонацию. Эрвин наклоняется, протягивает ей руку и мягко улыбается. Дочка смотрит на него с небольшим прищуром, но все же, видно, из-за спокойствия Леви, улыбается и протягивает ладошку в ответ.       — Печенька Йегер, четыре года, но скоро будет пять. — Эрвин посмеивается, приподнимая широкие брови.       — Очень лаконично.       — Лако… что? — Ребенок слегка наклоняет голову, а Эрен наблюдает за тем, как Леви улыбается, глядя на нее, после чего переводит взгляд на Эрвина.       — Тебя так и зовут? Печенька? — Она неуверенно смотрит на Леви, прежде чем ответить, а тот молчит, позволяя ей самой это сделать.       — Меня зовут Кушель, как бабушку, но все называют коротко, как папуля, – Печенькой, — поясняет она, и Эрвин переводит взгляд на Эрена, что нависшей тенью стоит над Леви и Кушель.       — Эрен, дочь как две капли воды похожа на тебя. — Эрвин улыбается, будто бы ему все равно на их непростое прошлое, будто бы Эрен не увел у него из-под носа любовь всей жизни.       Улыбаться Эрен ему не может – это точно. Не сейчас. Слишком много крови выпил одним лишь своим присутствием.       — Ага, в какой-то момент решил, что он ее нагулял, пока не вспомнил, что сам рожал, — отвечает за него Леви, прекрасно понимая, что Эрен в бешенстве.       Они ведь летели одним рейсом, не так ли?       Эрвин смеется над шуткой Леви, разумеется, смеется, куда без этого, потом оглядывается и подзывает кого-то рукой.       — Мэри! Я здесь! — На удивление Эрена, к ним быстрым шагом направляется девушка-омега, выглядит она примерно так же, как и Леви, – уставшей, а еще одета совсем не по погоде в явно теплый спортивный костюм. Ее волосы заплетены в неаккуратный хвостик, но она кажется обаятельной. В руках девушка держит два картонных стаканчика, видимо, взяла кофе для себя и Эрвина.       — Там ужасная очередь была, — она говорит это Эрвину, передавая стаканчики, а потом переводит взгляд на Эрена. Судя по всему, Леви с девушкой знаком, так как протягивает руку она именно Эрену. — Приятно познакомиться, я Мэри, ты Эрен, Леви рассказывал о тебе всю конференцию и о тебе, конечно, тоже. Малышка Кушель, верно?       Вау, сколько слов, проносится мысль у Эрена, когда он пожимает тонкую руку омеги. От нее приятно пахнет, но не более того. Девушка достаточно симпатичная, хотя, если честно, Эрен был уверен, что в поисках партнера Эрвин будет искать кого-то, похожего на Леви.       Девушка же с Леви не имеет совершенно ничего общего: светло-каштановые волосы, голубые, уходящие в серый глаза, открытая яркая улыбка и обаятельная манера разговаривать. Разве что низкий рост и худощавость можно приплести, но в целом – они абсолютно разные.       Эрен переводит взгляд на своего омегу и мягко вздыхает.       Такого, он уверен, в принципе больше не найти.       После того, как Эрен отвечает взаимностью и вежливыми словами омеге – Мэри, он обходит Леви и обнимает его сзади, привычно прижимаясь щекой к виску и не сводя взгляда с холодно-голубых глаз Эрвина.       — Не ожидал тебя увидеть, Эрвин, сколько лет назад ты переехал в Нью-Йорк? Это же было еще до рождения Печеньки, — непринужденным голосом спрашивает он, вдыхая запах Леви, едва ли не жмурясь от удовольствия.       Ужасно соскучился.       — Пять лет назад, но я стабильно прилетаю несколько раз в год, отдохнуть и друзей навестить. Леви не упоминал об этом? — Эрвин улыбается ему, слегка приподнимая брови, а Эрен на миг позволяет удивлению скользнуть на лице.       Интересно, они встречались?..       — Я не говорил Эрену, ведь увидеться не получалось, — тут же говорит Леви, и Эрен после этих слов расслабляется. Леви ощущает это? Наверное, да, судя по тому, что на заданный ему вопрос ответил сам.       — Здорово, что получилось вот так встретить Леви на конференции, мы завтра устраиваем ужин, у Эрвина здесь много друзей, Леви в курсе, так что это не секрет, мы хотим объявить о нашей помолвке! — радостно произносит Мэри, переводя счастливый взгляд на альфу. Эрвин с нежной улыбкой смотрит на омегу, а она обнимает его за руку. Рядом с ним она кажется маленькой.       — Вы будете невестой? — с восторгом спрашивает Кушель. — Красивой наверняка! С платьем белым, все такое! Папули показывали мне их свадьбу, папочка не был в платье, потому что он мужчина, — расстроенно заканчивает она, разводя руками. Эрвин и Мэри посмеиваются из-за ее слов. Леви фыркает, скрывая смешок и прижимая дочку к себе, а Эрен на миг расслабляется из-за воспоминаний, которые приходят в голову из-за слов Печеньки.       На их свадьбе было много людей: все родные и друзья Эрена, друзья его родителей в том числе, также друзья и коллеги Леви, родственники, конечно, куда без них. Даже Эрвин на ней присутствовал, хоть и ушел почти сразу.       Это была громкая и веселая церемония, хотя брачной ночью день не закончился, потому что пришли они с Леви домой (а к тому моменту они уже жили вместе) к утру, бухие и счастливые вусмерть, так что победный женатый секс пришлось отложить до вечера следующего дня, который они потратили на то, чтобы отмокнуть после празднования.       — Ну ладно тебе, у него был красивый молочный костюм и фата. — Едва ли Эрен когда-нибудь забудет, как выглядел Леви у алтаря. Его бесил священник, который имел небольшие проблемы с дикцией, так что омега морщил нос каждый раз, когда тот произносил некоторые сочетания букв неправильно, и Эрена это жуть как смешило.       Он помнит этот день, словно тот был вчера – Леви был до гула в груди красивым и желанным.       — Ты придешь ко мне на свадьбу? Может быть, если твои папы разрешат, понесешь для нас кольца? — Эрен приподнимает брови, ребенок его при этом уже загорается, ее глаза – копия его, начинают гореть, и она с просьбой в своих больших аквамаринах смотрит на Леви.       — Папочка, ты слышал?! — Леви удерживает ее крепче, переводит неуверенный взгляд на Эрвина и Мэри. Омега вполне уверена в своих словах, Эрвин тоже не выглядит недовольным, хотя по нему всегда сложно понять, о чем он думает, а вот Эрен испытывает до жути смешанные чувства.       — Ну а что? У меня младших нет, у Эрвина тоже, а Леви близкий друг Эрвина, так что я считаю, что это прекрасная идея!       Эрен старается сдержать выражение лица. Близкий друг… когда-то в прошлом, может, но не сейчас. Да и не был никогда Леви для Эрвина другом, тот всегда рассчитывал на что-то большее. И Эрен даже представить не может, каково это – ребенок любимой омеги от другого альфы несет тебе кольца на свадьбе?       Просто ужас. Он бы на месте скончался.       Невольно он прикасается к собственному кольцу, ощупывая три полоски.       Может, Эрвин действительно пережил прошлое?.. Или же всем своим видом пытается это показать…       Хотя Эрвин стоит прямо сейчас со своей невестой и планирует свадьбу — конечно же, он пережил то, что Леви предпочел другого.       Или же что-то осталось?..       Голова от этих вопросов кружится!       — Поговорим ближе к делу, — неопределенно отвечает Леви и, видимо, замечая по лицу Мэри, что та хочет настоять, продолжает: — Если вы с Эрвином не передумаете, думаю, Кушель с радостью понесет ваши кольца, мы с Эреном не будем против.       Печенька, разумеется, чуть ли не визжит от радости, Мэри начинает с ней сюсюкаться, что дочке явно нравится, а Эрен неотрывно смотрит на Эрвина, желая увидеть хоть какую-то эмоцию, что укажет на то, что вся ситуация в целом ему неприятна, что ему не хочется находиться здесь, рядом с Леви и его семьей, но он не видит ничего, кроме спокойной вежливости и воспитанной мягкой улыбки.       — Ну хорошо, тогда мы не будем задерживать, ждем вас завтра обязательно! Собираемся в шесть! Приятно было познакомиться, Эрен, Печенька. — Девушка искренне улыбается, отчего возле ее голубых глаз появляются харизматичные морщинки, и Эрен не может сдержать улыбки в ответ.       Все же эта девушка совсем не виновата в том, что происходило между ними тремя когда-то.       Их противостояние с Эрвином не было скрытым или нарочито холодным, таким, чтобы Леви этого не замечал, – нет. В тот момент, когда Эрен начал ухаживать за Леви, убедившись, что тому это очень даже интересно, Эрвин не отступил, отнюдь, наоборот, начал еще активнее проявлять внимание, даже Леви это отмечал. Постоянно предлагал омеге подвезти до дома, задаривал различными подарками без повода, и так, будто это вышло случайно – мимо проходил, увидел и купил, причем не типичными, к ним не прикопаешься. Ни цветочка, ни чего-либо подобного, только то, что самому Леви было интересно – дорогущую заварку чая, названия которой Эрен не мог произнести с первого раза, какой-нибудь элемент декора для его квартиры, бывало, книги в грузных украшенных обложках и обязательно те, что Леви хотел прочесть, и так как Эрвин отлично знал омегу и в деньгах себя не ограничивал, ему не составляло труда постоянно что-то ему дарить, а Леви, к зубному скрежету Эрена, очень даже принимал подарки, не видя в этом ничего плохого.       Эрену даже предъявить Леви было не за что – тогда они даже не встречались.       И он до ужаса ревновал, надумывал многое, несмотря на то что Леви сразу сказал ему, что они с Эрвином никогда не встречались и менять он это не намерен. Эрена едва ли эти слова успокоили, а Леви не оправдывался перед ним, так как не считал нужным это делать, просто сводил все последующие разговоры этой темы на нет. По итогу дошло до скандала из-за умалчиваний, собственных додумок и ядовитых мыслей. Последняя капля была, когда Эрен увидел новый ебучий умный светильник, включающийся голосовым управлением, – как сейчас помнит. Это был один из самых громких скандалов между ними, так еще и первый на почве ревности, вернее, кричал Эрен, громко доказывая, почему именно Леви ведет себя как мудак, а тот спокойно выслушал и ответил:       «Если ты считаешь, что я тебе вру или же что играюсь с вами двумя, то я не смогу убедить тебя в обратном. Эрвин мой близкий друг, он мне очень дорог, и вряд ли тебе удастся это изменить, так что либо ты успокаиваешься и больше не поднимаешь эту тему, либо на этом мы и заканчиваем».       Эрен после этих слов ничего ему не ответил, они находились тогда в небольшой квартире Леви, и Эрен, не почувствовав силы хоть что-то сделать, сразу же оттуда ушел. Несмотря на свой характер, он даже дверью не хлопнул, ему было настолько обидно, в голове крутились абсолютно наипоганейшие мысли, и он не нашел ничего лучше для них всех, чем отступить.       Леви был так тверд в своих словах, жесток, Эрен совсем не ожидал, что услышит от него подобное… Эрвин ему дорог, но что насчет него? Зачем тогда он нужен во всей этой истории?       Что бы Леви ни говорил об их дружбе, тогда Эрену казалось, что это все оправдания и именно он является мешающим обстоятельством, вставшим между ним и Эрвином, потому решил самостоятельно отступить. Он считал, что если Леви готов ставить ради Эрвина ультиматумы, то о чем вообще может быть речь? Как Эрену с этим бороться? У него ведь тогда даже ресурсов для достойных ухаживаний не было.       Было больно до жути, Эрен так сильно влюбился и, даже пытаясь объяснить себе позицию Леви, не понимал его поведения. Если бы ему хоть какая омега оказывала знаки внимания, он бы ни за что их не принимал, да он бы сделал все, чтобы Леви даже не узнал об этом, ведь тому могло бы быть неприятно.       Леви так отнюдь не думал. И о чем тот думал Эрен понятия не имеет, но тогда решил для себя, что Леви уже выбрал Эрвина, просто последнего шага сделать не мог по каким-то своим причинам.       И, к своему огромному сожалению, Эрвину тогда он был не ровня. Несмотря на все слова Леви о том, что Эрен прекрасен таким, какой он есть, несмотря на то, что Леви было с ним интересно, что тот откровенно засматривался на него, когда Эрен рассказывал какие-то истории из жизни, он все же не мог не комплексовать.       Он тоже хотел красиво ухаживать за Леви, дарить ему дорогие подарки, подвозить на собственной машине до дома, кормить в самых дорогих ресторанах, но у него просто не имелось таких ресурсов. Много он не зарабатывал, бóльшая часть уходила на аренду квартиры, так как с родителями уже в восемнадцать жить стало невыносимо, финансово они ему больше не помогали без его прямых просьб, которых, разумеется, не поступало, заказов по съемкам было не так уж и много, а рекламу в блог Эрен брал очень разборчиво.       И все же он пытался устраивать омеге красивые сюрпризы, встречал с работы, копил на большие букеты любимых белых гортензий и пионов, водил в интересные природные местечки, о которых мало кто знал, и в которых Леви, очевидно, никогда не бывал, – дешевая романтика, но только на такую у Эрена находилась возможность, плюс было в этом что-то… такое, отчего Эрен до сих пор иногда устраивает им подобные свидания.       Сейчас Эрен понимает, что Леви тоже это нравилось, нравилось встречать с ним закаты на нетуристических пляжах, перекусывая сэндвичами, которые они вместе собирали, нравилось проводить с ним время, гулять, беседовать, просто быть с ним несмотря на то, что Эрен едва ли мог хоть что-то ему дать.       Он почти всегда на такие свидания брал с собой камеру, чтобы делать фотографии омеги. У них дома в зале до сих пор висит коллаж, который Эрен оформил для Леви на годовщину их знакомства. В тот момент ему отчего-то казалось, что Леви не помнит об этом дне, но тот тоже приготовил ему подарок – объектив, о котором Эрен трещал без умолку.       И все же, несмотря на все это, после слов Леви Эрен исчез из его жизни, посчитав, что тому банально сложно определиться в своем выборе, а он лишь мешает. Альфа не писал Леви, не звонил ему, не приходил в клинику, чтобы встретить его. Вообще не выходил на связь, как, собственно, и сам Леви.       И если первый день Эрен держался, просто злился, не мог на месте усидеть, ожидая хотя бы сообщения, второй прошел еще хуже, то под конец недели он наконец понял, что между ними все действительно кончено.       Было плохо, и Эрен с жуткой тоской вспоминает то время. Конечно, не обошлось без типичного нажиралова вместе с Жаном, Эрен напридумывал самый хуевый вариант развития событий, где его бы в скором времени пригласили на свадьбу «Смит&Аккерман». Успел пожалеть, что он вообще высказал омеге, в которого влюблен, свои недовольства, когда они еще даже не начали встречаться, потом успел разозлиться на этого самого омегу за полнейшую бесчувственность, от гневного звонка его удержал на удивление именно Жан.       Ту пьяную ночь Эрен провел, постоянно смотря на идиотское отсутствие аватарки у Леви в вотсапе.       Леви будто и не было в его жизни, а Эрен даже не думал переставать пересматривать сделанные им самим фотографии, но, в конце концов, почти к вечеру прошедшей без него недели, когда Эрен уже готовился ложиться спать, в его дверь достаточно агрессивно постучали.       На пороге стоял Леви, и это был первый раз, когда тот находился в его маленькой квартирке. Эрен никогда не называл ему адреса, не хотел приводить Леви в место, которое по всем фронтам не достойно его, но тот как-то сам все узнал, хотя, если честно, найти его адрес не было проблемой, дело одной смски Микасе.       Вид у Леви был не сказать что лучше, чем у самого Эрена, хотя надо отдать должное – в плане одежды тот всегда выглядел так, словно то и делает, что стирает и наглаживает ее.       Стоило Эрену отойти от двери, чтобы пустить Леви внутрь, тот в несколько шагов сократил между ними расстояние и поцеловал его. Почти целомудренно, но это был их первый поцелуй, и при воспоминании о нем сердце Эрена пропускает удар до сих пор.       «Ты был прав, прости меня. Отношения для меня – ебучий мрак, я не хотел обижать тебя, я многого не могу понять, и то, что мне кажется логичным, не всегда таковым является, так что, пожалуйста, прости меня, если еще не поздно. Мне плохо без тебя. Я очень по тебе скучаю, Эрен, и если это действительно важно для тебя, я не приму от него даже чашку чая на работе».       Леви выглядел так болезненно, и понятно было одно – он тоже очень переживал, и то, что Эрен успел надумать о том, что он безразличен, враз разбилось на тысячи осколков о болезненный взгляд серых глаз. Тогда стало все равно на то, что происходило до этого, стало плевать на Эрвина, вообще на все плевать стало, ведь Леви, наконец, позволил ему поцеловать себя.       До этого целых два месяца они ходили на свидания, виделись постоянно, а когда не виделись, переписывались. Были чувственные объятья, они держались за руки, словно подростки, постоянно дышали друг другом, но до поцелуев не доходило.       Сейчас Эрен понимает: так было из-за того, что поцелуем Леви позволил бы себе сделать следующий шаг, к которому до определенного времени просто не был готов.       По большей части это «не готов» происходило из-за давления на Леви от окружающих: от матери и дяди с мужем, от самых близких друзей, наставников и коллег, да от всех, кто каким-то образом был рядом с их своеобразным любовным треугольником. И все из-за того, что Эрен был беззаботным парнем, младше на шесть лет, у которого даже стабильного заработка не было, а Эрвин – великолепным, без преувеличений, альфой по всем фронтам.       Леви, конечно, не посвящал его во все разговоры, ходящие вокруг этого, зато посвятила Микаса, постаравшись мягко объяснить ему, что вообще происходит с Леви, когда тот видится с семьей, и Ханджи, которая в не очень-то воспитанной манере рассказала о том, что если Леви не работает, то слушает от всевозможных советчиков, насколько Эрен небезопасен и насколько при этом хорош Эрвин.       Вопреки тому, что Эрвин до сих пор является ее близким другом, она никогда не относилась к Эрену плохо и именно она во многом помогала Леви справляться с давлением.       В результате, после того, как они помирились, Леви открыто сказал своей семье, что, если он услышит хоть одно негативное или пассивно-агрессивное высказывание об Эрене, его возрасте, намерениях, работе и прочем — ограничит общение. Спорить с ним никто не стал, так как и Кушель, и Кенни прекрасно знали его характер.       Кенни махнул рукой, а Кушель решила к нему присмотреться, прежде чем отвергать окончательно. Как итог, мать его омеги обожает его.       Они начали встречаться. Эрвин, как ни старался, получал на все предложения о «выпить после работы по-дружески» отчетливое «нет». Не то чтобы Эрен напрямую запрещал, но у него даже от мысли о том, что Леви в рабочих перерывах проводит время с Эрвином, начинался легкий припадок, так что он старался как минимум об этом не думать, а Леви, понимая и чувствуя такую реакцию, никогда не соглашался на эти полусвидания, говорил разве что о встрече втроем, но после этих предложений сливался уже Эрвин, пока просто не прекратил предлагать.       Меньше, чем через две недели после этого, у Леви случилась течка, которую тот впервые за долгое время не заел подавителями, и Эрен пометил его, оставив на месте между плечом и шеей отчетливый отпечаток своих зубов.       Когда они подходят к их машине, Леви легко усаживает Печеньку назад, а Эрен укладывает в багажник его ручную кладь. Из аэропорта они вышли практически молча, только Эрен указывал, куда идти, а разговаривали по большей части Леви с Печенькой.       Эрвина и его невесту Эрен видит краем глаза на другом конце парковки, но старается не встречаться с ними взглядом, чтобы не продолжать какого-либо взаимодействия.       — Готов? — задает вопрос Леви, а Эрен поворачивается к нему. Тот уже снял с себя толстовку и остался в одной борцовке. Выглядит он, если честно, все равно очень манким.       Зачесывает челку назад, открывая выбритый висок, становится заметнее, что в мочке уха сейчас находятся два кольца, и Эрен борется с желанием уткнуться носом в его волосы, вдохнуть их запах и прикусить острый угол челюсти. Раньше бы он так и сделал, не борясь с собственными желаниями, но сейчас слишком зол на омегу.       — Почему ты не сказал, что он был с тобой, что летел с тобой? — вместо этого спрашивает Эрен, поджимая губы. Он соскучился по Леви, но чертов Эрвин и эта встреча… просто выбили его из колеи. Эрен думать не хочет, что целых три дня те провели вместе, мило общались, обсуждали прошлые ебаные деньки, учебу, работу… черт возьми, тем для разговоров у тех наверняка было предостаточно. Леви хмурится, но взгляд не отводит. — Ты наверняка еще в первый день с ним увиделся, не так ли?       — Он был спикером на конференции, так что да, — спокойно отвечает Леви, Эрен зло усмехается.       — Заебись просто…       — Не начинай, пожалуйста, — устало произносит омега, а Эрен кривит губы.       — Охуенно, конечно, не буду начинать, всего лишь узнал, что мой муж был в другом городе со своим… — Эрен вдруг замолкает, а Леви выжидающе приподнимает бровь.       — Ну? Со своим кем, Эрен? — Леви перекрещивает руки на груди и упрямо смотрит на него, а Эрен сжимает кулаки. — С бывшим другом? С бывшим коллегой? Какой кошмар… И как ты это переживешь? Может, принести тебе успокоительное?.. — Конечно же главной защитой Леви всегда является его сарказм.       Без этого Леви не может, хотя Эрен уверен, тот прекрасно осознает причину его злости.       — Ты сам прекрасно знаешь, с бывшим «кем», можешь не выкручиваться.       — Ты хоть понимаешь, что несешь? — тон Леви меняется, становится холодным, так же, как и взгляд ледяных глаз. — Кто вообще выкручивается, Эрен? — Судя по голосу, Леви начинает злиться, но пока что сдерживается, а Эрен поджимает верхнюю губу и резко широко усмехается.       — Может, вы еще и в отеле одном оставались? — ядовито спрашивает Эрен. Леви невпечатленно на него смотрит.       — Если бы у тебя хотя бы иногда работала голова, ты бы помнил, что он там живет, ему отель без надобности.       — Я ему ебало разобью! — громко отвечает Эрен невпопад, яростно глядя на него, а Леви задирает подбородок.       — Хорош кричать, Эрен! И только попробуй устроить истерику при ребенке, только этого не хватало. — Эрен сглатывает и замолкает, но не из-за того, что ему нечего сказать, а потому что прекрасно понимает, что Леви прав.       Что бы ни было, а Печеньке видеть подобное совершенно без надобности.       Эрен поджимает губы и отходит, обходя машину. Он садится на водительское место, нервно пересобирает пучок, чтобы выбившиеся пряди не лезли в лицо, именно сейчас они раздражают. Он глубоко дышит носом, стараясь успокоиться, и только черт знает, как сложно ему сдерживать себя.       Леви тоже садится в машину, позади сидящая Кушель тянется к Эрену ручкой, спрашивает, сколько им ехать до дома, и тот честно старается остыть, потому что она не должна видеть такое его состояние. Ему и правда не хочется при ней ругаться с Леви. Однажды она услышала, как они ссорятся: Эрен и Леви просто не уследили, ругались внизу в зале, а Кушель, проснувшись, спустилась вниз и наткнулась на громкий спор со всем к нему прилагающимся в лице повышенного тона, мата и сарказма.       Проплакала всю ночь, а Леви и Эрен едва ли на следующее утро вспомнили, о чем так яростно спорили, но договорились друг с другом быть более внимательными, потому что давно не одни. Иногда забывается, что она уже не карапуз и прекрасно все понимает, и все, что она сейчас видит, навсегда отложится в ее мировоззрении, так что Эрен хочет, чтобы она понимала, какое у альфы должно быть отношение к омеге, а какое у омеги к альфе. Он хочет, чтобы она видела их любовь, чтобы понимала, что это такое, чтобы не путала с чем-то другим и не наткнулась на ублюдка, который выдаст за любовь нечто иное и обидит ее.       К сожалению, ссора на почве ревности к Эрвину совсем с этим образом не клеится…       Леви пристегивается, и Эрен, переключая коробку передач, трогается с места. Получается немного успокоиться под звуки инструментальной мелодии и редкие переговоры Леви и Печеньки. По большей части тот интересуется ее делами в эти три дня, про занятия, про ее маленьких друзей, что живут по соседству.       Небо почти что потемнело, а на улице все так же тепло, они едут с открытым верхом, что всем троим нравится больше, и Эрен на очередном светофоре все-таки поворачивает голову к Леви. Тот тоже смотрит на него своими глазами-льдинками, и, даже злясь на него, Эрен не может не виснуть при взгляде.       У Леви такое красивое лицо – точеное. Острый нос, в меру тонкие очерченные губы, что так часто брезгливо сжимаются, когда тот недоволен. Проводит взглядом вслед за изгибом тонких бровей, переходит на рост отросшей челки черных волос. Эрен натыкается на шрам от своей метки. Находится она на самом популярном месте, но альфе все равно на отсутствие оригинальности. Он всегда метит Леви так, причина для этого не такая уж удивительная. Эрен хочет видеть свою метку.       — Из-за своих идиотских додумок даже не поцелуешь меня, Йегер? — спрашивает омега, усмехаясь, а Эрен хмыкает и отворачивается, ничего ему не отвечая. Леви скрыл от него то, что виделся с Эрвином, даже не упомянул, и возможно, Эрен бы этого и не узнал, если бы они не пересеклись в аэропорту. — С ума сойти можно, ты действительно обижен на меня? — Тон Леви лишь слегка меняется, но Эрен рад, что смог хоть немного пробить эту ебучую защиту.       — Ты же просил «не при ребенке», — тихо и угрюмо говорит Эрен, поджимая губы.       — Просто отлично, — отвечают ему и отворачиваются в сторону. Омега надевает наушники, что висели на его шее, включает свои любимые треки, хотя Эрен, вообще-то, всегда рад послушать музыку вместе с ним, и больше ничего ему не говорит. Не говорит ничего и Эрен.       Печенька уже дремлет, сидя в своем детском сидении, а Эрену хочется что-нибудь сломать.       Желательно лицо Эрвина.       Так и доезжают, не говоря друг с другом, отчего у Эрена скребет на сердце. Он так сильно скучал по Леви, так сильно хотел его увидеть, поговорить с ним, послушать, что тот нового узнал, послушать о том, где успел побывать в Нью-Йорке за эти три дня, ведь Леви очень любит этот город, но появился чертов Эрвин, и Эрену показалось, что он вернулся в те гребаные месяцы, когда не понимал, ответит ли ему любимый омега взаимностью или предпочтет другого.       Они заезжают в гараж дома, Леви сам забирает непроснувшуюся Печеньку, даже не снимая наушники, мажет по нему холодным взглядом и уходит к двери, ведущей в дом. Эрен же достает его небольшую ручную кладь, смотрит вслед и со вздохом закрывает багажник.       Понятно, что тот хочет уложить Печеньку спать уже в кровать, так что Эрен направляется прямиком за ними. Он оставляет ручную кладь в их спальне, а сам идет в другое крыло дома, где находится комната Печеньки. Она только в этом году переехала туда, так как эту комнату они ремонтировали, полагаясь именно на ее вкус, предлагали варианты, и она сама выбирала, в какой обстановке хочет жить.       Эрену казалось, что она слишком мала для подобного, но Леви объяснил, что ребенок должен уметь самовыражаться, а они могут просто помочь, чтобы довести ее фантазию до ума. До своего четырехлетия она спала в соседней со спальней комнате, что создавало некоторые неудобства, но было необходимо.       Полусонной дочери Леви помогает умыться, вместе с ней моя руки после аэропорта. Печенька едва ли держит глаза открытыми, и Эрен, заходя внутрь, не может не испытывать тепло в груди, когда наблюдает за тем, как Леви возится с ней.       Ванная, смежная с комнатой Печеньки, не особо большая и вся розовая, и присутствие Эрена в этой небольшой ванной очень заметно, и благо дочка слишком сонная, чтобы обращать внимание на напряжение между родителями.       Эрен мягко снимает наушники с головы омеги, и тот переводит на него взгляд.       — Я положу тебе поесть? — осторожно предлагает Эрен. Обида обидой, но он видит, что Леви устал и голоден. Его бы накормить, в душ и уложить спать, но нет. Только приехал и уже занимается ребенком.       — Хорошо, но я сначала уложу Кушель спать, — тоже тихо отвечает Леви, мажа по нему быстрым взглядом и опять отворачиваясь к дочке.       — Я могу сам уложить ее, ты ведь ничего не ел наверняка, — настаивает Эрен.       — Только утром, — произносит Леви, подтверждая его мысли, а потом переводит взгляд на дочку. Он уже расчесал ее волосы и заплел густую свободную косичку, осталось переодеть в пижамку и все. — Но я соскучился, — это он обращает уже больше Печеньке, хотя та едва ли понимает, что происходит, и, если бы не Леви – точно заснула бы. Этот разговор проходит почти беззвучно, они общаются полушепотом, и все, о чем может думать Эрен, так это то, что они не так должны друг друга встречать после разлуки.       Леви ведь и по нему скучал тоже…       Эрен, например, так сильно отвык спать в одиночестве, что ночевал в зале перед телеком, только тот и усыплял.       — Я с вами, — еще тише произносит Эрен, и Леви вдруг улыбается.       — Давай.       Пока Леви переодевает дочку в коричневую пижамку, Эрен разбирает ее определенно большую для ребенка розовую кровать и включает светильник на минимум – дочка до сих пор боится спать в темноте.       Она засыпает окончательно, стоит ее головушке коснуться подушки, а Леви некоторое время смотрит на нее, подтыкает одеяло и мягко гладит пухлую щеку, присев сбоку, а потом поднимает взгляд на Эрена.       — Печенька так сильно похожа на тебя, — полушепотом произносит Леви. — Никогда не перестану удивляться, насколько.       — Ты называешь ее Печенькой за ее спиной, но, когда обращаешься к ней, всегда используешь полное имя, — замечает Эрен, тоже наблюдая за дочкой.       Когда та спит, то кажется словно нарисованной, настолько красивая. Вздернутый нос, закрытые раскосые глаза, густые брови, яркие пухлые губки и сладкие щеки.       — Хоть кто-то же должен ее называть настоящим именем, — со вздохом произносит Леви, поднимаясь. — Она уже представляется всем Печенькой. — Он встает перед Эреном, смотрит в глаза и устало вздыхает. — Пойдем, поговорим. — И обходит его, а Эрен выходит вслед, самостоятельно закрывая дверь в комнату дочки.       Поговорим… Эрен поджимает губы и опускает взгляд.       Он следует за Леви и думает, тот пойдет вниз, чтобы перекусить, но омега направляется в их комнату, на ходу снимая с себя борцовку. Эрен с неприкрытым восторгом смотрит на подтянутую спину, отмечая горячо любимые острые лопатки.       Леви весь был такой: с тонкой длинной шеей, отчетливыми ключицами, выпирающими тазовыми косточками… такой одновременно хрупкий, худой, но жилистый и сильный. Эта несочетаемость сводит Эрена с ума не первый год.       Омега складывает борцовку, хотя этого не требуется, потому что он все равно убирает ее в корзину для белья, прежде чем заходит в спальню. Свет включает неяркий, а Эрен закрывает за ним дверь.       — Как ты мог от меня скрыть то, что он там, Леви? — сразу же начинает альфа, впиваясь в его глаза напряженным взглядом. — Почему сразу не рассказал? Сколько времени вы провели вместе?       — Я не сказал как раз из-за вот такой реакции, — на выдохе отвечает Леви. — Что бы ты сделал, если бы я рассказал три дня назад? Накручивал себя почем зря, придумывал различные варианты того, как я сбегаю с Эрвином в закат, оставляя тебя с ребенком, или еще что… Эрен, — Леви серьезно смотрит в его глаза, нахмуривая тонкие брови, — почему я должен сейчас оправдываться перед тобой? — Он смотрит на него не менее обиженным взглядом, а Эрен от неожиданности выдыхает.       — Я ничего не надумывал бы! — чуть выше тоном возражает Эрен, делая шаг вперед. — Я… не знаю, что сделал бы! Прилетел бы в Нью-Йорк на крайний случай! Оставил бы Печеньку с мамой и прилетел бы!       — Заебись, Эрен, — фыркая, отвечает Леви, качая головой. — На какой крайний случай, можно спросить? И, прежде чем ответить, я советую тебе очень хорошенько подумать. — Леви отводит взгляд и усмехается, и, судя по этой усмешке, в какой-то момент он сам начал считать его виноватым, хотя не Эрен, черт возьми, три дня провел со своим лучшим другом-недобывшим, не сказав ему ни слова!       — Ты… что, издеваешься? Да если бы я хоть с одной из бывших провел в другом городе три дня, ты бы…       — Я бы ничего тебе не сказал! — громко перебивает Леви, явно начиная злиться. — Я бы не злился, потому что ни в чем тебя, мать твою, не подозревал бы! И он мне не бывший!       — Я и не подозреваю тебя ни в чем! — громче отвечает Эрен, сводя брови.       — Тогда на кой черт ты говоришь о том, что прилетел бы в Нью-Йорк?! — Леви подходит еще ближе, задирает подбородок, его брови нахмурены, взгляд же пронизывает холодом. — Чтобы что, Эрен?! Ты всегда неадекватно на него реагировал, и я не сказал именно из-за этого, потому что даже спустя гребаных пять лет одно его имя заставляет тебя сходить с ума! — Леви непонимающе смотрит на него и качает головой. — Почему ты ведешь себя так, словно я виноват перед тобой?       Эрен поджимает губы и разводит руками.       — Потому что я ревную! Потому что вас многое связывает! Потому что я ненавижу то, что ты провел с ним целых три дня и при этом ни слова не сказал мне! — Эрен укладывает ладонь на свою грудь при этих словах и прикрывает глаза, а потом нервно зарывается в свои волосы, отчего не туго завязанный пучок спадает, а резинка оказывается где-то на полу.       Длинные волосы падают на плечи, Эрен больше ничего не говорит, но и на Леви не смотрит, отворачивается и встает спиной к нему. Он не понимает, почему до Леви не доходит его злость, почему Леви считает, что есть оправдание тому, что он скрыл от него это. Альфа слышит тихий вздох, но… уже не раздраженный, потом мягкую поступь и вдруг чувствует, что его обнимают со спины.       Запах Леви становится таким отчетливым – ярким, сладким. Его ладони сходятся на груди, а лбом он упирается в место чуть ниже затылка, где торчит острый позвонок, и когда тот делает так – обнимает со спины, – у Эрена что-то переворачивается в груди.       — Я не хотел, чтобы ты расстраивался, мы контактировали исключительно на конференции, не виделись вне работы, только в аэропорту, и я знал, что, если скажу, что виделся с ним, ты не сможешь спокойно спать, я даже не знал, что он летит сюда моим же рейсом, это и для меня было неожиданностью, — выдыхает Леви, прижимаясь грудью к его спине. — Ты превращаешься в монстра, когда ревнуешь, у тебя голова перестает работать, и мне… не хотелось ни чтобы ты оставался с этими чувствами в одиночестве, ни думать о тебе больше, чем я и так думал, находясь на работе, — тихо и неспешно произносит Леви, явно чувствуя его заходящееся в сумасшедшем ритме сердце. Эрен знает: омега наверняка прикрыл глаза.       В его объятьях слишком хорошо.       — Больше, чем и так думал?.. — так же тихо переспрашивает Эрен, и Леви после этих слов разворачивает его к себе и заглядывает в глаза. Теперь взгляд серых глаз теплее, а Эрен нервно облизывает губы.       — Я скучал, Эрен, — признается Леви, приглаживая его волосы и убирая несколько прядей за ухо. — Я улетел всего на три дня, но для меня и они все равно ощутимы.       — Я знаю, — отвечает Эрен, укладывая теплые ладони ему на шею, закрывая метку. Кожа у Леви холодная, и ладонями Эрен старается ее отогреть. — Я знаю, я тоже ужасно скучал, и я… пытаюсь не злиться, но не могу. Я не могу не злиться! Я уверен, что он до сих пор влюблен в тебя, и я понимаю почему, и я… уверен, что тебе его тоже не хватает… — Эрен сводит брови, продолжая смотреть на него, и Леви хмурится и отступает, выходя из объятий.       — У него есть невеста.       — Это ничего не меняет. — Эрен отрицательно мотает головой.       — Нет, это многое меняет, это значит, что он идет дальше, — возражает Леви, — и у тебя нет повода ревновать. Ни к кому, и к Эрвину в том числе. Он был моим близким другом на протяжении многих лет, Эрен, конечно я ску… — Леви вдруг замолкает, хотя для него совершенно не свойственно останавливаться на полуслове, и Эрен приподнимает брови. — Эрен…       — Ты хотел сказать, что скучаешь по нему, не так ли? — Эрен играет желваками и вновь прикрывает глаза, сглатывая образовавшийся в горле ком. Успокоившееся сердце снова начинает биться с ускоренной силой. Черт возьми, Леви действительно скучает по Эрвину, да?..       И эти три дня они вдоволь наобщались, разумеется, ведь там не было его. Мешающегося.       — Не в том смысле, Эрен. — Леви устало разводит руками, и Эрен резко и зло усмехается, чувствуя, как опять начинает закипать, а мысли в ускоренном режиме проецируют то, как Эрвин и Леви беседуют, как Леви улыбается Эрвину, как Эрвин укладывает свою огромную ладонь на небольшую Леви…       Что он вообще ожидал услышать от Леви?..       — А в каком, мать твою?! — вновь повышает тон альфа, и тут не выдерживает уже Леви, явно не готовый к тому, что Эрен опять заведется.       — Прекрати орать на меня, сопляк! — вспыхивает Леви, используя свое излюбленное «сопляк», которое выводит Эрена из себя уже не первый год. И если раньше Леви использовал это слово назидательным тоном, что безумно бесило, то позже, когда Эрен сказал ему о том, что неприятно, когда тот его так называет, начал использовать только, если они ругаются. Знал, что Эрена это злит. Идеально для того, чтобы и обидеть, и не оскорбить на самом деле. — В таком же смысле, как если бы ты скучал по Армину или Микасе, исчезни они вдруг из твоей жизни, Эрен, больше ни в каком! — Его тон меняется, становится жестче, но Леви редко кричит, вот и сейчас, говорит повышенным тоном, но не более. — Я… блядь, ничего больше не буду тебе объяснять, ты не слышишь меня, тебе плевать на все, что я говорю, ты просто хочешь истерить! Хочешь ревновать – ревнуй, я ебучего слова больше не скажу, то же самое, что говорить, блядь, со стеной. — Леви вмиг исчезает из комнаты в санузле и закрывает за собой дверь. — Еще, мать твою, оправдываться перед тобой буду! — слышит Эрен из-за двери вместе с полившейся из раковины водой и, сжимая зубы, яростно идет за омегой.       — Не закрывай перед моим носом дверь! — он резко распахивает ее, Леви оборачивается к нему, стоит, уперевшись ладонями в раковину, вода льется, челка уже слегка мокрая, а по лицу стекают капли, скорее всего, холодной воды. — Почему ты убегаешь, нечего сказать? — Эрена несет, перед глазами словно красная пелена, он не кричит, но близок к этому, злость в груди такая, что, кажется, своим ядом отравляет кровь. — Никто и ничего не скрывает просто так! А ты скрыл! Будешь отрицать?! Наверняка, если бы он не прилетел сюда твоим же рейсом, ты бы ничего не рассказал, я бы и не узнал об этом!       — Я, блядь, молился, чтобы ты не узнал, я ведь понимал, что меня будет ждать именно это! — громче говорит Леви, указывая на него развернутой ладонью, а Эрен начинает зло смеяться.       — Так, может, ты скрываешь и ваши встречи, когда он прилетает сюда?! Иначе почему он сказал о том, что прилетает периодически?! — ядовито спрашивает он, а Леви закатывает глаза.       — Выйди отсюда, — сквозь зубы произносит Леви, качая головой. — Ты просто ебанутый.       — Тебе понравилось, не так ли? Целых три дня с твоим охуенно-ненаглядным Эрвином! Вы же раньше хоть сутками могли разговаривать, скучаешь по тому времени? Меня там не было, я наконец не мешал вашему охуенейшему воссоединению! — продолжает Эрен, буквально выплевывая эти слова. Ему настолько обидно от одних только предположений, и то, что Леви почти сказал, что скучает по Эрвину… просто резануло по груди. Леви молчит, ничего ему не отвечает, и Эрен ядовито ухмыляется. — Вели с ним задушевные беседы, да? Расскажи, он опять клеился к тебе, не так ли? Все как всегда?       — Отъебись от меня, Эрен! — громко говорит Леви, а потом глубоко вздыхает и прикрывает глаза. — Если Печенька проснется, я…       — Не надо прикрываться ребенком, ее комната далеко, она не услышит! — Леви хмурится, и, кажется, Эрен видит в его взгляде разочарование и смятение, но он давно перестал следить за тоном и словами.       — Уйди, Эрен, — в который раз устало повторяет Леви, не кричит, просто говорит своим спокойным безразличным тоном, будто бы у Эрена в груди не взрывается ебанная осколочная граната, будто бы его не кроет от злости на то, что Леви… просто скрыл от него то, что скрывать не должен был.       — Я никуда не уйду, пока ты не объяснишься. — Леви хмыкает, а потом усмехается.       — Тогда уйду я. — И действительно хочет пройти мимо него к двери, но Эрен не позволяет, хватает его за запястье и тянет к себе, нависая и яростно глядя в глаза.       — Ты тоже никуда не уйдешь, — низким голосом произносит Эрен, а Леви, уверенно и упрямо глядя в его глаза, сквозь зубы отвечает:       — Да пошел ты нахуй со своими обвинениями. — Он вырывает руку, однако Эрен хватается за вторую, сжимая, скорее всего, до боли, потому что лицо Леви кривится, и Эрен сразу ослабляет хватку, после чего омега вырывается.       — Это ты скрыл от меня, что встретился с ним!       — Я скрыл, потому что ты бы выебал мне весь мозг, как делаешь это сейчас, но делал бы это три чертовых дня, пока я не вернулся бы! — У Эрена лезут на лоб глаза, и он отступает назад.       — Блядь… ты что, серьезно сейчас? — сипло спрашивает альфа, испытывая такую глубокую обиду, что невозможно найти к ней эпитетов. — Пиздец какой-то… — он опять зарывается ладонью в волосы и качает головой. — Как… как ты мог?..       — Ты совсем больной? — громче спрашивает Леви, сводя брови. — Что, по-твоему, я сделал?..       — Вы разговаривали с ним!       — О ужас! — вспыхивает сарказмом Леви, продолжая смотреть холодным взглядом. — За это точно не сажают?       Эрен усмехается, слыша этот безразличный тон, видя этот взгляд, не выражающий ничего, кроме того, что это он, Эрен, идиот. И его так сильно злит, что Леви не понимает, что он испытывает прямо сейчас, и из-за этого его тоже хочется обидеть, задеть хоть как-то, чтобы сменить этот пренебрежительный тон, чтобы эта холодность исчезла.       — Может, вы и потрахаться успели? Даже номер снимать не пришлось, у тебя же он был! — И он совсем не ожидает, что после этих слов по лицу прилетит точный и резкий удар. Не сильный, но очень даже ощутимый и прямо по носу. Эрен отшатывается, запрокидывает голову назад и зажмуривается, прежде чем во все глаза посмотреть на Леви.       Тот выглядит побледневшим от злости, и это… неудивительно. Эрен понял, что перешел черту в тот же момент, когда произнес эти слова, ему хотелось вывести Леви из себя, и у него получилось.       Ударил Леви его прямо по лицу.       — Ты охуел меня бить?! — громко спрашивает Эрен, держась за нос. Благо не сильно, что уже радует, но что-то ему подсказывает, что след от этого останется. Леви не отвечает, он быстрым шагом выходит из ванной и закрывает за собой дверь, а Эрен остается стоять на месте.       Он знает, что переборщил, он понимает… конечно, понимает, что между Эрвином и Леви не было ничего, но даже когда в мыслях их имена стоят рядом друг с другом, кровь начинает вскипать.       Эрен прикрывает лицо ладонями и качает головой.       Он обидел своего омегу, поддался ярости и обидел настолько, что тот ударил его и ушел. Эрен сглатывает слюну и всхлипывает от проступивших слез из-за удара. Он смотрит на себя в зеркало и вздыхает.       Черт возьми, как же он ненавидит ссоры. Тем более сейчас, когда он так сильно соскучился по нему, когда ждал встречи, отсчитывая часы.       Они не ссорятся часто, на самом деле их крупные ссоры, как эту, можно по пальцам рук сосчитать, и каждая… случалась в той или иной степени из-за ревности, но он ничего не может с собой поделать. Чувствует себя уязвленно и пытается всеми силами… избавиться от этого поганого ощущения.       И сейчас Эрен понимает, что ему надо не себя жалеть, а идти и просить прощения у Леви.       «Но ведь это Леви скрыл от меня то, что был с Эрвином», — тут же проносится ядовитая мысль в голове, и Эрен жмурится, отгоняя ее. Он включает холодную воду, чтобы умыться и привести себя в чувства. Осматривая лицо, альфа понимает, что, наверное, синяка не будет, а потом, остудив голову, наконец выходит из ванной.       Он спускается вниз спустя десять минут, разумеется, в доме стоит тишина, свет включен, но только там, где находится омега. Леви сидит на высоком стуле за островком в кухне-столовой, перед ним фруктовый салат, к которому он не притронулся, и чашка чая на блюдце. Телефон лежит рядом, экраном вниз, и со спины кажется, что тот просто смотрит в никуда. Леви так и не надел ничего сверху.       Эрен подходит к нему ближе и ближе, пока не касается грудью спины. Он обнимает Леви под живот и утыкается виском в его затылок.       — Извини меня, — искренне произносит Эрен, но Леви молчит. Словно статуя замирает в его руках, и альфа, вдыхая запах с его волос, тихо продолжает: — Извини, я не имел в виду то, что сказал, прости, пожалуйста, я теряю ключи от жопы, когда дело касается тебя, — выдыхает Эрен, крепче прижимая его к своей груди. Он прикрывает глаза и сглатывает резко накопившуюся слюну. — Я не мог заснуть без тебя, везде мерещился твой запах, вчера с утра случайно заварил тебе твой любимый чай по привычке, пришлось все слить…       — Какой же ты идиот, — тихо говорит Леви, немного отпуская себя. Все его тело до сих пор напряжено, и Эрен наклоняется сильнее, жмется носом к щеке, втягивает запах омеги, целует голое плечо и вздыхает, а Леви закрывает лицо наверняка похолодевшими ладонями.       — Прости меня, я… просто… — боюсь, не решает договорить Эрен. Ведь эти страхи совсем необоснованные. Конечно, Эрен понимает, что Леви не уйдет от него, они любят друг друга, это очевидно и тем, кто их знает, и тем, кто видит впервые. Просто он боится, что Леви… задумается о том, что было бы, если бы он выбрал не его, боится, что тот посмотрит на Эрвина так, как никогда не смотрел до этого.       Что у него появится мысль «а что было бы, если…»       Это вводит Эрена в какой-то животный ужас, который он не может и не умеет контролировать.       Леви ничего не отвечает, а Эрен поворачивает его к себе, усаживая полубоком. Он укладывает ладони на щеки омеги и наклоняется, смотрит в глаза, сведя брови, и большими пальцами мягко гладит острые скулы.       — Простишь?.. — тихо спрашивает Эрен, а Леви хмурит брови. Дуется, но Эрен понимает: готов оттаять. Сегодня он действительно переборщил и без объяснения простым «прости» не сможет добиться прощения. — Я никогда в жизни не подумаю о тебе плохо, я никогда не подумаю, что ты можешь так поступить, и, конечно, я не подозреваю тебя ни в чем и никогда, а все, что я говорил, – пустой треп, потому что я мудак и хотел задеть тебя.       — С этим не поспоришь, — тихо отвечает Леви и вздыхает. — Никогда больше не говори подобного, — просит он, тянется руками к торсу Эрена, и альфа тут же обнимает Леви крепче, одной рукой зарываясь в его волосы, а вторую укладывая между лопаток.       — Я тебя очень люблю, — тихо произносит альфа, прикрывая глаза, потому что встретиться взглядом не является возможным, ему слишком стыдно за свои слова. Он не имел права такое говорить. — И я боюсь, что этого может быть недостаточно.       — Эрен, — выдыхает в его шею Леви, крепче обнимая за спину, — этого всегда было достаточно, — продолжает омега, — и единственное, что мне нужно, — искренне произносит он, — это ты и наш ребенок, — поясняет, и Эрен судорожно вздыхает и кивает несколько раз.       — Я покормлю тебя, ладно? — тихо спрашивает Эрен, вразрез своим словам наклоняясь к его губам и вовлекая в медленный поцелуй. От Леви как всегда пахнет чаем, его губы мягкие и отзывчивые, а тихие вздохи отдаются ненавязчивым возбуждением в паху. Омега сам углубляет поцелуй, и языка Эрена привычно касается прохладный шарик – пирсинг, отчего он буквально млеет. Поцелуи с Леви всегда восхитительны, а этот шарик позволяет почувствовать ни с чем не сравнимые ощущения, хотя сам Леви говорит, что для него самого без разницы – есть ли штанга или нет.       Сказал как-то, что давно бы снял ее, но не делает это исключительно из-за Эрена, которому этот пирсинг нравится до звезд в глазах.       Леви скользит ладонями вверх, пока не зарывается в копну распущенных волос, заставляя наклониться к себе.       С его губ срывается тихий стон, и Эрен начинает улыбаться, мягко отстраняясь и оглядывая его. Он опять укладывает ладони на узкие щеки и приподнимает лицо, чтобы Леви смотрел на него. Серые глаза полуприкрыты, губы сильно покраснели от поцелуев, а запах… черт, как же Леви начинает пахнуть, когда даже слегка возбуждается.       Эрен как вчера помнит, что его палата из-за такого вот легкого возбуждения буквально пропитывалась феромонами. Ему казалось, что у Леви всегда так, только потом он понял, что омега невольно реагирует именно на него подобным образом.       — Ты хочешь?.. — полушепотом спрашивает Эрен, мягко проводя по его носу своим и заигрывающе улыбаясь.       — Хочу, но сил нет, — выдыхает Леви, и Эрен качает головой.       — Завтра оставим Печеньку у мамы, и я тебя выебу так, что ходить не сможешь, — низко обещает он, а Леви, исподлобья глядя на него, усмехается.       — Мы завтра идем на ужин, если забыл, так что придется оставить мне эту возможность, — тоже начиная улыбаться, отвечает Аккерман. Эрен уныло вздыхает.       — Да ладно, — мученически тянет он. — А нам обязательно идти? Я так хотел провести с тобой время… — Эрен отстраняется, садится на соседний высокий стул и притягивает к себе фруктовый салат.       — Ты и проведешь, мы же идем туда вместе. — Леви тоже усаживается удобней и отпивает из своей чашки чая.       — А мы можем, к примеру, не пойти? — на удачу спрашивает Эрен, упираясь щекой в ладонь. Если честно, он не верит в успех своего предложения, но попытка не пытка. — Там наверняка опять одни врачи будут…       — Зато там будет Ханджи, плюс… — Леви ощутимо щипает его за бок, и Эрен вздрагивает от неожиданной боли.       — Ай!       — Что-то имеешь против врачей? — недовольно спрашивает Леви, а Эрен притягивает его к себе за плечо и целует в висок.       — Конечно нет, просто они всегда высокомерно ведут себя на такой вот светской хуйне. Каждый раз, когда сидел с друзьями отца, сколько я всего выслушивал? — жалуется он, вспоминая прошлое и морщась. — И что трачу время, и что, смотря на отца, мог бы тоже людям помогать, все в таком духе, — заканчивает Эрен, ни разу не шутя и не находя оправдание, почему ему не хочется идти.       Не раз Эрен сталкивался и с подъебами от знакомых отца, и даже от знакомых Леви, в особенности, когда омеги не было рядом. Эрен бесился и не понимал, как реагировать. Отвечать на это без грубости полузнакомым людям он не умел, одно дело вести словесную перепалку с тем же Жаном или Ханджи, но вот когда до него доебываются непонятные люди, у него начинают крутиться глаза от ярости.       В первый совместный выход в свет один из коллег Леви решил, что будет замечательной идеей попрактиковаться в подколках на тему того, что Эрен единственный в компании не работает в сфере медицины, и, если бы он не стал свидетелем тому, что Леви, пока никто не видит, увел шуткуна, этот праздник вероятнее всего закончился бы мордобоем.       Того альфу угомонил Леви спокойным тоном сказав ему, что, если услышит еще хотя бы один подъеб в сторону Эрена — устроит на работе ад такого масштаба, что тому придется перевестись в другую клинику.       И с одной стороны, это даже возмутило невольно подслушивающего Эрена, в конце концов, он ведь не ребенок, чтобы его защищать, а с другой, то, что Леви специально увел этого человека, чтобы он обо всем этом понятия не имел – показывало, насколько на самом деле его омега заботится о нем. И Эрен не мог этого не оценить.       Леви ему так и не рассказал об этом, ни после того, как вернулся, ни вообще, а тот коллега, имя которого Эрен не помнит, больше ни слова ему не говорил. Эрен не знает, бывали ли еще подобные инциденты, но по факту, после того случая не было такого, чтобы Эрену было некомфортно в обществе коллег Леви, даже если те что-то и говорили.       Если это, конечно, не Ханджи, но она не считается. Да и с ней было весело, просто тактичность в этой бете уходит в отрицательное значение, но Эрен все равно к ней хорошо относится, все-таки она ближайшая подруга его мужа.       — Мы не будем долго сидеть, дождемся, пока они объявят о помолвке, поздравим и свалим, — обещает Леви, а Эрен опять уныло вздыхает. Вот незадача. Видимо, придется идти. — Или, если хочешь, я могу сам пойти, найду тебе отмазу. — Эрен резко отрицательно качает головой.       — Нет-нет-нет, один не пойдешь в дом к этому… — Леви хмурится и угрюмо на него смотрит, отчего Эрен прерывается, но через миг упрямо смотрит на него в ответ, — к этому уебку. Прости, просто слово правильное подобрать хотел.       — Придурок, — закатывая глаза, отвечает Леви, но уже без злости.       Эрен же, не используя вилку, подцепляет несколько тонких долек яблока в медовом соусе и протягивает их Леви. Тот, слегка наклоняясь, берет их с его рук, что заставляет Эрена чувствовать разливающееся по груди тепло.       Этот ритуал – кормление своего омеги, хоть и не так популярен в быту, но тем не менее часто ими используется. Бабки, прабабки и прочие «пра» с детства внушали Эрену, как важен этот простой, но интимный процесс между парой, и Эрен почему-то всегда верил, хотя Леви пришлось к подобному приучать – уж очень брезгливый, так что руки перед тем, как его кормить, Эрен моет еще тщательней, чем обычно, потому что, если от них не будет исходить аромат свежего мыла – Леви есть не станет ни за что.       Впрочем, сейчас и не скажешь, что когда-то с этой простой вещью были трудности. Леви с удовольствием принимает с его рук клубнику, дольки груши, яблока и кусочки красных апельсинов. Омега прижимается к его плечу своим, смотрит в глаза, когда губами подбирает очередной сочный кусочек фрукта, провоцирует, несмотря на свое «устал», потому что этот взгляд исподлобья Эрен ни с чем не спутает.       От медовой заправки пальцы липкие, сок от фруктов слегка стекает по ладони, и Эрен хочет потянуть ее к себе, чтобы слизнуть, но Леви перехватывает запястье и сам скользит языком по движению капли, прижимаясь губами к следу от собственных зубов.       При этом не сводя взгляд с глаз Эрена.       — Хэй, — на выдохе произносит Эрен, оставляя губы слегка приоткрытыми, а Леви, все так же глядя на него, проводит кончиком языка вверх, по выпирающим сухожилиям, и обхватывает два пальца губами, языком слизывая сладость меда и фруктового сока. — Леви… — выдыхает Эрен, резко краснея щеками, а омега выпускает его ладонь и слегка склоняет набок голову.       — Что? — невозмутимым тоном спрашивает он, и Эрен начинает широко улыбаться.       — Ты это специально! — Он слегка пихает его плечом, а Леви тоже не сдерживает ухмылки. Подается вперед и попадает в крепкие объятья. Эрен, утыкаясь носом в черные шелковистые волосы, вдыхая в себя аромат, не может угомонить сердцебиение из радости от того, что его омега наконец дома.       После того как ему удается покормить Леви, тот уходит принять душ, а Эрен решает разобрать вещи, чтобы омеге потом не приходилось этим заниматься.       Взял с собой Леви совсем немного вещей, все они идеально, разумеется, сложены, хотя тот так и так отправил бы их в стирку. Скидывая всю одежду в корзину для белья, Эрен цепляется взглядом за ночную футболку, которая Леви никаким образом принадлежать не могла — кроме того, что та была оранжевой, она на несколько размеров больше, что сильно бросается в глаза.       Эрен вытаскивает ее и с искренней улыбкой признает свою достаточно старую футболку, в которой периодически спит. Он даже не заметил, что Леви забрал ее.       Альфа быстро направляется в незапертую ванную комнату, звуки воды слышатся до сих пор, а в чемодане осталось совсем немного вещей – обувь Эрен вытащил в самом начале, одежду и белье закинул в стиралку, внутри остались только нужные Леви документы и аксессуары, тот их сам потом уберет на место.       — Леви, я тут кое-что нашел, — с ухмылкой начинает Эрен, закрывая за собой дверь, чтобы тому не было прохладно, хотя омега стоит в закрытой душевой кабине. Та продолговатая и полностью прозрачная, так что Леви даже сквозь запотевшие стекла может прекрасно его видеть.       — По ошибке взял, — безэмоционально отвечает омега, стоя боком и проводя от лица по волосам в сторону затылка, чтобы выжать те от лишней воды.       Все его ладное тело блестит от того, что влажное, щеки красные от духоты и пара, и весь вид Леви, честно сказать, абсолютно великолепен, а Эрену остается разве что капать слюнями.       Его стройные ноги, восхитительные, сводящие с ума бедра, округлые аккуратные ягодицы, которые Эрен любит сжимать до явных следов. Под плоским животом, если присмотреться вблизи, можно увидеть небольшие светлые следы от растяжек, они совсем незаметны, разве что пальцами ощущаются, но Эрен знает, что они там.       Во время прелюдий одно из излюбленных занятий – выцеловывать эти полоски, проводить вдоль них языком. Леви раньше переживал, хоть и не показывал этого. В силу того, что он был очень маленьким, даже шесть кило в животе отразились на его светлой коже. Эрен не считал это недостатком, наоборот, как эти следы могут отталкивать? Леви ведь носил его ребенка и, возможно, когда-нибудь снова это сделает.       — Она пахнет тобой, — с довольной улыбкой отвечает Эрен, показательно вдыхая запах с футболки. — Нами, если быть точнее. — Он ловит смущенный взгляд Леви, прежде чем тот отворачивается и специально встает под струи воды, чтобы не смотреть на него.       В такие моменты у Эрена бабочки в животе порхают. Казалось бы, столько лет вместе, а Леви смущается своей привязанности и ворует футболки, пока он не видит.       Может, в душ к нему зайти?.. Хотя тот и правда уставший, а совместный душ в большинстве случаев приводит к сексу, и сейчас Эрен едва ли сдержится. Он понимает, что Леви не откажет, но также понимает, что сейчас тому нужнее отдых.       Эрен смотрит на электронные часы, что висят над раковиной, и вздыхает. Почти полночь, самое активное для него время. Режим сбился из-за отсутствия Леви и из-за того, что засыпал он в зале, не брезгуя включенными на ночь сериалами, так что вместо привычных двух-трех часов ночи ложился спать в пять-шесть утра, а к половине одиннадцатого вставал, чтобы отвезти Печеньку в ее дневную группу. Чувствовал он себя по утрам из-за этого отвратно, но ничего поделать не мог.       — Раз уж взялся разбирать вещи, брось в стирку все, что есть в чемодане, — слышит он невозмутимый голос омеги.       — Я уже. Просто хотел посмотреть на тебя, — отвечает Эрен, уверенно улыбаясь. — Ты жутко милый, когда смущаешься. Мы женаты сто лет, а я поймал тебя на воровстве моей футболки, дай мне насладиться моментом, — с ухмылкой заканчивает он, а Леви поворачивает голову к нему.       — Эрен, продолжишь бесить меня, и тебе придется ловить уже не меня, а мой удар коленом по твоим яйцам. Как тебе перспектива? — Ладно, когда Леви показывает зубы, у Эрена тоже появляются бабочки, но со слегка мазохистическими наклонностями.       — Я доверяю тебе свои яйца до последнего волоска, ты же знаешь, родной, — усмехается Эрен, наблюдая за поморщившимся лицом Леви.       — Ты придурок, — тихо, но так, чтобы Эрен услышал, выдыхает Леви и выключает воду. Он опять проводит по волосам, убирая лишнюю влагу и открывая точеное лицо и выбритые под единицу виски.       Душевая кабинка открывается, зеркала запотевают еще сильнее, и белоснежная, лишь слегка покрасневшая после душа кожа Леви покрывается мурашками, а Эрен, закидывая футболку на один из крючков, подбирает большое черное полотенце и накидывает его на омегу с головой.       Теперь, когда полотенце закрывает тело до бедер, Эрен сводит края, оставляя только лицо открытым, и всматривается в покрасневшие щеки, что сильно контрастируют с бледной кожей. Хмурый вид Леви вызывает улыбку, оттого что этим самым тот пытается скрыть свое смущение.       — Скажи, что скучал по мне, — просит Эрен низким голосом, слегка сводя и приподнимая брови. Он делает самый открытый взгляд, на который способен, потому что, вообще-то, Леви эти слова сегодня говорил, но… хочется вновь и вновь слышать их.       — Я ведь говорил уже. — Леви собирается отвести взгляд, но Эрен ловит его за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Он прекрасно знает, как они действуют на омегу. Эрен делает небольшой шаг, встает ближе, не оставляя между ними расстояние. — Эрен…       — Я скучал, — тихо произносит Эрен, наклоняясь к его уху. — Скучал. Я скучал, — выдыхает он, — не мог спать без тебя, брал твою подушку в зал на диван, чтобы слышать тебя, — рассказывает альфа, укладывая ладонь на затылок, что скрыт черным полотенцем. — Я скучал с того момента, как проводил тебя на самолет до Нью-Йорка. — Он делает это, чтобы Леви знал, это неважно, сколько раз он повторит эти слова, важно то, что его бледные щеки с каждым разом окрашиваются в еще более яркий румянец, важно то, что его сердце наверняка стало биться как сумасшедшее после этих слов, важно, что из-за них его дыхание сбилось.       — Я… — Леви хмурит брови и опускает взгляд, все же смущаясь смотреть прямо на него, пока говорит, — спал в ней. Из-за этого на ней мой запах, — это все, что говорит ему на признания Леви, но большего и не надо. Уже от этого что-то в груди Эрена совершает кульбит.       Он обнимает омегу за плечи и прикрывает глаза, не прекращая улыбаться.       Если честно, после этих слов стало еще больше стыдно за то, что он сказал Леви в этой самой ванной около часа назад. Иногда он ненавидит себя за собственную вспыльчивость.       Леви уже ждет разобранная кровать, свет в комнате горит неярко, что создает теплый уют в их комнате, также здесь есть выход на балкон, сейчас прикрытый плотными черными занавесками. Перед сном омега, как правило, выходит туда, чтобы покурить, глядя на привлекательный вид.       Когда они с Эреном покупали дом, именно вид с этого балкона стал решающим. Они жили не на первой линии, ближе к городу, но с этой стороны нет зданий, зато есть зеленые поля для игры в гольф. Как-то они пробовали поиграть, но оба слишком холерики для того, чтобы эта игра приносила удовольствие, а не раздражение, зато выглядит оно просто изумительно, особенно при солнечном свете.       Если же перевести взгляд на восток, то вдалеке открывается вид на океан. Небо тоже всегда как на ладони, а утром и днем по расположению солнца хоть время проверять можно.       Сегодня Леви курить не идет, Эрен думает, что просто устал, хотя он сам с удовольствием понаблюдал бы. Курит тот еще сигареты такие – тонкие и вишневые. Когда Леви держит одну между пальцами и затягивается, чуть сжимая и округляя губы вокруг фильтра, у Эрена кончается дыхание, а когда тот выдыхает сизый дым, глядя ему прямо в глаза…       Не курение – порнуха.       Только в период беременности и кормления Леви прекратил курить, и Эрен даже думал, что бросит, но нет.       Леви вытягивается на кровати, предварительно надев спальные штаны, а Эрен, минуя душ, умывается, надевает боксерки, широкую футболку и ложится рядом. Свет в комнате еще не выключен, Леви что-то смотрит в телефоне, а Эрен подлезает ему под руку и ложится на грудь.       — Что смотришь? — спрашивает Эрен, зевая и потираясь носом о его грудь. Тот вздрагивает, и альфа, прекрасно это подмечая, обращает внимание на слегка опухший сосок. Эрен мягко дует на него, отчего Леви вновь дергается.       — Прекрати. — Он чувствует, как Леви дергает его за прядь волос, и посмеивается.       — Рановато что-то. — Учитывая то, что обычно соски омеги становятся чувствительными перед течкой, а та была буквально полмесяца назад. Леви вдруг вздыхает и качает головой. С таким звуком Леви обычно добавляет либо «придурок», либо «сопляк», но сейчас молчит.       Убирает свой телефон на беспроводную зарядку на низкой черной тумбе, на которой кроме нее стоит только фотография Печеньки в цветастой рамке. На ней Печенька нарядная и со смешным светло-лиловым эльфийским гримом на лице. Фото сделано на дне рождения одной из ее подружек, и такие вот рамки раздавали в подарок всем приглашенным детям.       Леви выключает свет во всей комнате и тут же поворачивается в руках Эрена, и теперь не он лежит на его груди, а Леви на нем, улегшись набок и закинув руку через грудь.       — Спокойной ночи, Эрен, — выдыхает Леви, невесомо лаская его шею кончиками пальцев. — Я рад, что наконец вернулся. — Кажется, что грудь наполняется счастьем, которое расходится теплыми лучами по всему телу. Если бы Эрен мог, он бы, наверное, вспорхнул.       — Спокойной ночи, омега, — выдыхает Эрен, укладывая ладонь на его запястье. Он привычно втягивает запах и блаженно улыбается. Проблем с тем, чтобы заснуть, не возникает ни у одного из них.       Утро на удивление встречает их днем, проспать они умудряются почти что до часу дня, несмотря на то, что сам Эрен иногда полупросыпался, менял позу и засыпал обратно. Леви же как заснул ночью, так и не просыпается до сих пор.       Удивительно, что и Печенька тоже пока что не прибежала будить их.       Комната уже освещена солнечным светом из-за не до конца закрытых занавесок, а перед носом Эрена находятся соблазнительно торчащие из-под одеяла лопатки. Он придвигается и упирается носом в их центр, вдыхая насыщенный после сна запах омеги. Его крупная ладонь проскальзывает под одеяло, оглаживает теплую поясницу, скользит по бедру и касается плоского живота.       — Леви… — тихо зовет альфа, начиная мелко, но ощутимо целовать его спину. Зона между лопатками у Леви особенно чувствительная, так что мурашки появляются почти сразу, а дыхание омеги учащается. — Леви, — повторяет он, поднимаясь мягкими поцелуями по позвоночнику, касаясь центра шеи и выбритых на затылке волос. Его ладонь пробирается дальше к груди, и между пальцами Эрен начинает аккуратно круговыми движениями гладить чувствительный сосок.       Омега тихо вздыхает, явно проснувшись, его поза слегка меняется, подстраивается под ласкающие губы и руки, а Эрен прижимается пахом к его ягодицам, не сильно, но ощутимо прикусывая кожу на шее. Ладонь сама собой опускается вниз, забирается под резинку спальных штанов и касается ложбинки, а пальцы мажут по коже между ног. Леви уже мокрый, он так быстро заводится, особенно по утрам, хотя и Эрен не лучше, сейчас из-за того, что он скользит пальцами по этой влаге, потихоньку отключается мозг.       Он заводит пальцы глубже, проводит по входу и замирает, когда слышит сладкий низкий стон. Леви раздвигает ноги, сгибает одну в колене, чтобы раскрыться для него.       Еще один тихий стон сбивает Эрена с мыслей, оставляя за собой одно лишь желание прижать к себе, покрыть собой, своим запахом, услышать свое имя хриплым и дрожащим от удовольствия голосом, и…       — Папули! — В дверь резко стучат, отчего вздрагивают оба. — Можно я зайду?       — О черт, — выдыхает Эрен, а Леви начинает тихонько посмеиваться, почти не издавая звука. — Твою ж мать, какой облом. — Просто феноменальный облом. Всем обломам облом. Эрен вздыхает и отстраняется от Леви, который переворачивается на спину и смотрит на него слегка прищуренными глазами. Он выглядит очень притягательным с утра, немного сонным, но довольным. Его волосы со сна трогательно растрепаны, а от того, что Эрен приласкал его – горят глаза и щеки, и опухшие губы буквально притягивают к себе. Эрен склоняется, чтобы оставить на них мягкий поцелуй, чувствуя при этом, как небольшая аккуратная ладонь ложится на щеку, убирая за уши несколько лезущих на лоб длинных прядей. — Папули! — И опять стук в дверь. Эрен отстраняется и запрокидывает голову.       — Я надеялся, что у нас есть немного времени, — говорит альфа, невольно проводя по его груди пальцами. Ладно, хотя бы стучать они ее научили, понадобилось много времени, прежде чем Печенька перестала вбегать к ним в комнату, благо про замок они забывали редко.       Хотя все же иногда забывали.       — Если честно, я тоже, — ухмыляется Леви, а Эрен качает головой. Он накрывает Леви одеялом, осматривает себя, прикрывая пах, чтобы дочь чего не увидела, и зовет ее:       — Входи, Печенька! — И в тот момент, когда Печенька, все еще одетая в пижаму, с растрепавшейся с ночи косичкой, врывается к ним в комнату и с разбегу запрыгивает на кровать, начинается их день.       — То есть, трава зеленая из-за хлоро… хлорофримов…       — Хлорофилла, Кушель, — поправляет ее Леви.       — Хло-ро-фил-лов, — по слогам произносит дочка, и Леви одобрительно кивает, произнося: «Все верно». Держать ее на коленях, конечно же, не лучшая идея и им могут влепить штраф, но она растрепала свои косички, пока они собирали ее вещи к маме, и теперь Леви расчесывает на ходу. Из-за этого Эрен совсем не набирает скорость. — А почему тогда некоторые растения красные или там оранжевые? — заинтересованно спрашивает Печенька, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на него.       — В красный и оранжевый растения окрашивает антоциан, — объясняет Леви, собирая волосы с ее лица и укладывая их так, чтобы каждый волосок лежал ровно. — Ан-то-ци-ан, — повторяет он по слогам.       — Ан-то-ци-ан, — правильно повторяет за ним дочка, и Леви мягко улыбается. — Антоциан!       — Все верно, мелочь. — Он отпускает волосы и разделяет их на две равные части, начиная плести первую косичку от корней.       — Папочка такой умный, папуль, ты знал? — обращается уже к нему дочка. Эрен останавливается на светофоре и поворачивается к Леви и Печеньке.       Уже шесть часов вечера, и день они провели несказанно хорошо. Печенька тоже соскучилась, как по Леви, так и по своему любимому завтраку, состоящему из панкейков в кленовом сиропе с ягодками в виде злой рожицы (Эрен бы сделал, но с блинами, панкейками и прочей херней из теста просто не справляется). Они с Леви тоже позавтракали приготовленным вместе скрембл с лисичками. Позже они решили занять время с дочкой, поиграв сначала в «Имаджинариум», а потом позанимавшись рисованием. У нее есть свой собственный маленький мольберт и набор, пока что только фломастеров и восковых карандашей, но в будущем они обязательно отправят ее учиться работать с краской, ей это очень интересно. Потом Печенька захотела посмотреть очередной диснеевский мультик, Эрен бездельничал или разговаривал по работе, а Леви провел небольшую уборку, куда без этого, и под конец мультика они оба уселись на удобный широкий диван позади увлеченной Печеньки.       Мультик, правда, не смотрели, целовать друг друга было намного интереснее.       На ужин Леви решил не надевать слишком уж выходную одежду, ограничился в меру узкими джинсами и светло-серой рубашкой, повесил висячую цацку в левое ухо, где в хряще всегда находится еще одна черная сережка, и подвел своей излюбленной черной подводкой глаза, вытянув их тем самым еще сильнее. Раньше, когда Леви было восемнадцать и они с Эреном еще не были знакомы, помимо пирсинга в ушах тот носил штангу в брови и на губе, а еще рассказывал, что постоянно ругался с матерью из-за того, что любил исключительно черный лак на длинных ногтях и жирный черный карандаш для глаз.       Сейчас омегу с цветными ногтями и не увидишь, отстригает все чуть ли не под корень и делает прозрачный лак, хотя хотелось бы посмотреть на его руки с острыми черными ногтями вживую, но довольствоваться приходится фотографиями.       Зато он застал проколотый язык.       Эрен усмехается.       Он даже не заметил этого до тех пор, пока не поцеловался с Леви, а как поцеловал – уже не смог оторваться от его губ. Ощущения были новыми и удивительными, шарик чуть прохладный, твердый, сильно контрастировал, отчего и сводил с ума, заставляя Эрена желать поцелуев еще чаще.       А когда дело касалось минета…       — Папуля! — Перед его лицом возникает маленькая смуглая ручка, и Эрен фокусирует взгляд на дочке. Следом на него переводит взгляд и Леви. Тот приподнимает свою тонкую бровь.       — На что залипаем, Йегер? — с усмешкой спрашивает омега, а Эрен, мельком наблюдая за светофором, наклоняется и мягко целует его в губы, только слегка поддразнив языком и отстраняясь.       — На то, о чем не говорят при детях, — полушепотом отвечает Эрен, ухмыляясь, замечая, как бледные щеки окрашивает румянец. Он переводит взгляд на дочку и щурит глаза, сдерживая смешок. Та привыкла к тому, что они могут позволить себе при ней поцелуи, хотя все равно забавно морщится, и Эрен ее вполне понимает. Его родители позволяли себе подобное намно-о-ого реже, так что ему было хуже, когда всякие нежности происходили при нем. Мало того, что ему это было противно, так еще и непривычно, но сейчас он понимает – это круговая порука и каждый ребенок должен это пережить и с этим смириться. — Конечно, я в курсе, что папочка очень умный! Ты же помнишь, как мы познакомились?       — Конечно! Папочка тебя вылечил, — с восторгом произносит она, слегка крутя головой.       — С того света вернул! — Эрен показательно устремляет указательный палец вверх, а Леви фыркает, но улыбается.       — Кушель, не вертись, если хочешь аккуратную прическу, — просит Леви, заканчивая одну косичку и начиная плести вторую. Дочка выпрямляется и начинает смотреть вперед, а Эрен, усмехаясь, продолжает движение.       Перед ужином они решили отвезти Печеньку маме Леви, оставят ее до завтрашнего дня, а это значит, что сегодняшний вечер, ночь и завтрашнее утро они смогут посвятить только друг другу.       — А мы вчера, кстати, крепость с папой строили вместе! — начинает рассказывать Печенька, заполняя уютную тишину.       — Да, я знаю, папа присылал фотографии, здорово вышло, — улыбаясь, отвечает Леви, доплетая вторую косичку. Он приглаживает ее футболку — Все, перелезаешь на светофоре.       — Ну да! Но он наверняка прислал вторую крепость, а первую сломали какие-то ребята, — расстроенно рассказывает она, ее лицо так забавно меняется из-за активной мимики. То, как она надувает пухлые губки и сводит брови, жалуясь, вводит Эрена в состояние наивысшего умиления. — Но я одному выстрелила в глаз, и стало как-то меньше обидно.       — О… — выдыхает Леви, хмуря брови, — будем надеяться, что с ним все хорошо. — Дочка перелезает обратно, сандальки она сняла, когда перелезала первый раз. Эрен слишком любит светлый салон своей машины, и Печенька об этом знает. — Нельзя было так делать, Кушель. Надо научиться решать проблемы без насилия. — Эрен многозначительно смотрит на него. При касании его нос до сих пор напоминает о вчерашнем ударе. Леви сжимает кулак, лежащий на колене, и отставляет средний палец, а Эрен фыркает. Печенька, разумеется, ничего не замечает, просто кивает несколько раз.       — Да, я знаю, я просто расстроилась и как-то все само собой получилось…       — Ты извинилась?       — Да, — уныло тянет дочь, запрокидывая голову. И этот жест Эрен узнает, потому что и сам так делает, когда ему что-то не нравится.       — А перед тобой извинились? — А потом поворачивается к Эрену. — И где в это время был ты?       — Я…       — Папа пофлиртовал, и потом все извинились!       — Чего?.. — Леви приподнимает бровь и недоуменно смотрит на Эрена. — С детьми?..       — Бля, Леви, да с какими детьми? — Эрен тоже переводит на него мимолетный взгляд, а потом возвращает его на дорогу. — Она имеет в виду дядю одной из девочек, и я с ним не флиртовал!       — А папочка сказал, что если ты разговариваешь с другими омегами, которых я не знаю, это значит, что ты флиртуешь! — Леви едва сдерживает усмешку и отворачивает голову в сторону окна, чтобы Эрен его не поймал.       — Папочка хочет получить по заднице, судя по всему, — под нос произносит Эрен, больше обращаясь к Леви, нежели к дочке.       — У папочки возник вопрос, почему ты флиртуешь на пляже с какими-то омегами, — стараясь сдержать смех, отвечает Леви, а Эрен, начиная раздражаться, вздыхает.       — Вы и все Аккерманы этой семьи сговорились против меня.       — Папуля, я ведь не Аккерман, ты что, глупый? — Печенька приподнимает бровь, нагибается, чтобы прижаться виском к сидению, на котором сидит Леви, желая смотреть в его лицо.       — Наполовину, — мученически вздыхает Эрен, смотря на них обоих в зеркало заднего вида. И Леви, и Печенька выглядят жутко довольными тем, что смеются над ним вместе. — Наполовину, Печенька, — повторяет он, встречаясь взглядом с Леви. Из-за его выражения лица – самодовольного – Эрен тоже начинает улыбаться. — И этого, как оказалось, хватает, — договаривает он, сворачивая на улицу, на которой проживает Кушель, мама Леви.       Внутрь они не заходят, хотя Кушель учтиво предлагает им чай, но они и так опаздывают. Дома та была одна, наслаждалась жизнью до того, как они пришли, лежа у бассейна с бокалом домашней маргариты. Она надела халат перед тем, как их встретить, и сейчас забирает у Леви рюкзак с необходимыми Печеньке вещами. В ее доме есть комната, которая принадлежит их дочке, но Леви и Эрен всегда на всякий собирают в рюкзак свежую пижамку, домашнюю одежду, любимую игрушку, планшет, телефон и зарядки от всего этого дела. В общем, все, что ей может понадобиться.       Они с Печенькой прощаются, она особо не грустит, что они не берут ее с собой на ужин, сама не любит сборища, где одни взрослые, и ей намного интереснее поразвлекаться с бабулей в бассейне, нежели быть с ними где-то, где надо будет вести себя правильно, так что обе Кушель расцеловывают их и прощаются. Леви благодарит мать, как всегда, сто раз за то, что та остается с Печенькой, в сотый раз упоминает, чтобы не давала ей сладкого перед сном, иначе не заснет, а та, отвечая, что его вырастила и с внучкой справится без его подсказок, посылает им воздушный поцелуй и закрывает дверь.       Как только та закрывается, Эрен подтягивает Леви к себе и обнимает за талию, сгибаясь.       — Слава бабушкам и дедушкам, представляешь, мы тоже когда-нибудь будем вот так сидеть с внуками, — мечтательно тянет Эрен, а Леви усмехается.       — Давай сначала с детьми разберемся, а потом уже подумаем о внуках.       — Да ладно, что там разбираться? Печенька с самого рождения не доставляет проблем, помнишь, в роддоме все дети орали, а она ела, спала и какала, даже коликов почти не было. — Эрен идет спереди, обходит машину и открывает перед омегой дверь. — Прошу. — Он услужливо кланяется, улыбаясь, а Леви усмехается и щелкает его по подбородку.       — Она и правда беспроблемный ребенок, единственное, судя по вчерашней истории, приключения на задницу свою все равно находит, и я боюсь, что с возрастом это усугубится, — с мягкой улыбкой отвечает Леви, усаживаясь внутрь, а Эрен, закрывая за ним дверь, идет к водительскому месту. Он оглядывается на дом, безошибочно видит в окне улыбающихся Кушель и Печеньку и машет им, прежде чем запрыгивает в машину сверху, не открывая двери.       — Это генетика, не переживай, моя мама тоже переживала, что я где-нибудь убьюсь, и ничего – живой, как видишь, — довольно говорит он, широко улыбаясь, а Леви качает головой. — Благодаря тебе в том числе!       — Ты же знаешь, что я в самом деле не спасал тебе жизнь, — ласково произносит Леви, касаясь пальцами угла его челюсти. Эрен поворачивает голову к нему и ловит ладонь. Конечно, это правда, заболел он сильно, но, к счастью, не смертельно, хотя состояние у него было близкое к желанию скончаться.       — Конечно спас! Я, как только увидел тебя, понял, что еще рано умирать, — заигрывающе отвечает Эрен, улыбаясь, а Леви качает головой.       — Клоун, — омега отводит взгляд.       — Мне кажется, я и в себя пришел, услышав твой запах, — Эрен говорит ниже, наклоняется к нему, поддевая губами сережку на мочке уха. — Ты был таким вкусным. — Леви поворачивает голову к нему и мягко целует у уголка губ. — Буквально расцветал для меня.       — Хватит уже флиртовать со мной, я и так давно покорен, — усмехается Леви, и Эрен с прищуром ярких глаз смотрит на него.       Он выезжает на дорогу, посматривает на время, на ужин они слегка опоздали, но не критично. Леви утыкается в телефон, и Эрен мельком замечает его заставку, что заставляет улыбнуться. На заставке у Леви – Эрен и Печенька, фотографировал их Леви: Эрен держит на руках полугодовалую Печеньку, прижимаясь щекой к щеке дочки. На этой фотке Эрен специально корчит шокированную рожу, широко раскрыв глаза, пародируя Печеньку, которая почему-то очень удивленно смотрит прямо в объектив.       Омега очень любит эту фотографию.       Леви открывает какую-то переписку и печатает, и Эрен уверен, что переписывается тот с Ханджи, судя по выражению лица – недовольство вперемешку с интересом.       — Ну как там обстановка? — заинтересованно спрашивает Эрен, не делая музыку тише. Погода хорошая, ветерок приятно ласкает лицо, едут они быстрее нормы, но Эрен не любит спокойное вождение. Только если Печенька сзади не сидит, и то, когда она подрастет, он покатает ее так, как любит кататься с Леви. Быстро и плавно.       — Пишет, что мы правильно сделали, что оставили Печеньку с мамой. Остальные пришли без детей. Ей бы было скучно. Ханджи тоже скучно, и она таскает пиво из холодильника.       — Мелкая нашла бы, чем себя занять, ты же знаешь. — Леви усмехается. Это действительно так. Если Печеньке становится скучно, она это исправляет всеми возможными путями: если нет планшета с игрушками, то она беседует со старшими, вовлекая их в странно-детские разговоры, либо же играет с домашними животными.       — Она хороший ребенок, я в детстве не был таким.       — Да, таких, как она – хоть семеро, — подтверждает Эрен. — Блин, почему так рано солнце ушло? — вздыхает он, глядя на оранжево-синее безоблачное небо.       — Не все дети могут быть такими же, как и она, — вдруг произносит Леви, и Эрен заинтересованно поворачивает голову к нему, благо они встали на красном цвете светофора.       — Мы сейчас говорим о втором ребенке? — осторожно спрашивает Эрен, сводя брови. — Или нет?.. — Они это не обсуждали, только вскользь и то больше в шутку. Эрен делает музыку слегка тише, а Леви нервно вздыхает, хоть и пытается скрыть это.       — Может быть?.. Ты против? — сразу же спрашивает Леви, с неуверенностью глядя на него, и это так удивительно, видеть подобное выражение на его лице. Неуверенность – это совсем не про Леви.       И Эрену не нравится, что при разговоре о втором ребенке на лице того появляется такое выражение. Неуверенность ли это в самом желании или же Леви думает, что он будет против? Эрен перестраивается в крайний ряд и потихоньку сбавляет скорость, прежде чем останавливается и ставит машину на аварийки. Омега приподнимает брови, явно удивленный внезапной остановкой, а Эрен поворачивается к нему и мягко улыбается, заглядывая в глаза.       — Леви, как я могу быть против? — Эрен берет его руку в свою и мягко гладит ладонь большим пальцем. — Я буду за, даже если ты решишь мне пятерых родить! — по-доброму произносит он, и Леви сначала слегка удивленно смотрит на него, а потом усмехается, опуская голову. Конечно, тот понимает, что Эрен преувеличивает, но озабоченность явно уходит из серых глаз, и Эрен этому несказанно рад. — У тебя были сомнения? — осторожно спрашивает он, а Леви, вздыхая, отрицательно качает головой.       — Нет. Не в этом дело, конечно не в этом, ты прекрасный отец, Эрен. — Альфа резко краснеет и опускает взгляд, но чувствует, как на его плечо ложится ладонь. — Не уверен, что смогу объяснить, но постараюсь. — Леви переводит дыхание, прежде чем начинает говорить: — Когда мы ждали Печеньку, я прекрасно понимал, к чему готовиться, несмотря на то, что мы не планировали ребенка. Я представлял, что она будет похожа на нас, только очень хотел, чтобы глаза были твоими, и почему-то никогда не сомневался, что она будет очень смышленой, — Леви заглядывает в его глаза, но явно смотрит куда-то сквозь него, погружаясь в воспоминания, — я всегда знал, что хочу ей дать и от чего огородить, конечно, потом все оказалось куда сложнее, но мы оба подстроились под нее, и я… мне почему-то сложно представить, каким будет наш второй ребенок, понятное дело, что он тоже будет на нас похож, но по-другому, и у меня пусто в голове, только копия Печеньки приходит на ум, хотя у него наверняка будет совершенно другой характер, совершенно другие интересы, и я… не… — Омега замолкает, а Эрен берет его ладонь в свою, продолжая внимательно слушать то, что его тревожит. — Я почему-то переживаю, вдруг я не смогу доносить ему то, что Печенька понимает с полуслова?.. Вдруг я не смогу найти к нему подход, потому что у меня намного меньше понимания, каким он будет… омегой или альфой, мальчиком или девочкой? Спокойным, как я, или взбалмошным, как ты, переживаю даже за то, будут ли они с Печенькой ладить, подружатся ли, и я имею в виду действительно дружбу, а не то, что они будут друг друга любить из-за того, что так надо… не будут ли они делить нас, не будем ли мы делить их, в общем… пиздец у меня в мыслях, если честно, — заканчивает Леви на выдохе, а Эрен, внимательно слушая, задумчиво хмыкает, переваривая его слова.       Разумеется, он понимает, о чем говорит Леви, понимает, почему тот может переживать, неизвестность всегда пугает, но Эрен видит в этой неизвестности… больше предвкушения, нежели страха.       Пусть они будут отличаться с Печенькой, пусть будут похожи, будет ли это альфа или же еще одна омежка, у Эрена нет сомнения, что каким бы сложным ни был характер его будущего ребенка, справиться с ним они смогут в любом случае, просто потому что это будет желанный и любимый ребенок.       — Леви, тебе не стоит переживать, — тихо отвечает Эрен, сжимая его ладонь крепче. — В смысле… ну и что, если они будут разными, так даже веселее, мы ведь тоже разные, и ничего. — Он начинает улыбаться, а Леви недоверчиво смотрит на него, но тоже начинает улыбаться от того, как Эрен на него смотрит – с нежностью, с прищуром. — Даже если с ним будет сложнее, чем с Печенькой, если он будет, там, капризничать по ночам или вредничать, когда подрастет, мы справимся, я в этом не сомневаюсь. На твоей работе это не отразится, я подстрою свой график под детей, а по поводу того, подружатся они или нет… Леви, у них в генах заложено приспосабливаться даже к самым ебанутым людям, посмотри на Зика или Кенни. С ними вообще никто не уживется, но мы ведь с ними дружим! — Леви все же прыскает от смеха, а Эрен наклоняется и поддевает носом его висок, вдыхая запах. — Не переживай так, омега, во-первых, мы можем подождать столько, сколько требуется, а во-вторых, — Эрен начинает улыбаться шире, — наши дети будут видеть любовь везде, куда бы ни посмотрели: от нас, от своих бабушек и дедушки, от наших родных, друзей и от друг друга тоже, конечно. Обещаю, их психика будет защищена настолько, насколько это возможно, я избавлю их жизнь от всех возможных раздражителей, — искренне обещает он, абсолютно уверенный в своих словах, а потом добавляет: — И я обещаю, что если мы решим завести еще одного ребенка – я сделаю все, чтобы и он, и ты, и Печенька чувствовали себя максимально комфортно, — тише договаривает он, а Леви молчит, но его взгляд говорит о многом. В нем все: и благодарность, и обретенная уверенность, и, наконец, неприкрытая любовь.       Эрен готов свернуть любые горы, лишь бы его омега продолжал смотреть на него таким взглядом.       Аккерман продолжает слабо улыбаться, его щеки привычно окрашивает румянец, а запах становится ярче, из-за чего Эрен вдыхает полной грудью.       — Спасибо, альфа, — вдруг тихо произносит Леви, заглядывая в его глаза. Эрен мягко улыбается, Леви нечасто его так называет, и каждый раз невероятно ценен. Леви обозначает его статус только в те моменты, когда сам эмоционально уязвим, Эрен не сразу это осознал, но теперь обращает внимание каждый раз, стоит Леви так назвать его. Омега же подносит руку альфы к губам, оставляя на собственной метке поцелуй, а потом слегка поддевает кожу зубами. — Ты всегда знаешь, что надо сказать, чтобы мои тараканы угомонились. — Эрен чувствует, как Леви садится ближе к центру, и ему совершенно не хочется отпускать его руку, так что и машину с тормозов он снимает левой и на руль укладывает именно ее.       Леви от всех этих манипуляций ухмыляется, но не говорит ни слова, лишь укладывает голову на плечо Эрена и включает музыку погромче, а сам Эрен ощущает небывалое спокойствие. Осознание того, что Леви думает о том, чтобы родить ему еще одного ребенка, не пришло окончательно, но уже теплом отзывается в груди, стоит ему поймать себя на этой мысли.       Они мельком переговариваются, пока едут к дому Эрвина. Эрен здесь был несколько раз до того, как Эрвин переехал в Нью-Йорк. Тот иногда собирал гостей, и Эрен приходил с Леви как его парень, а позже и как муж. Это было давно, раза четыре, не больше, Печенька даже не родилась еще.       — А как ты познакомился с его невестой? — с интересом спрашивает Эрен. Леви не успел рассказать ему ничего из своей поездки из-за их ссоры, и сейчас хотелось бы все-таки узнать, что там вообще происходило.       — Она тоже доктор и была на конференции, занимается планированием семьи, если не ошибаюсь. Эрвина я увидел, когда он выступал, он меня тоже, понятное дело, заметил. В перерыве между выступлениями подошел, мы поговорили немного. — Эрен гладит его ладонь большим пальцем, побуждая продолжить. Не то чтобы он злится… просто после того, как они вчера поссорились и помирились, внутри него сидит что-то такое, из-за чего он не может действительно расслабиться и продолжает остро реагировать на Эрвина, возможно, самостоятельно отдавая ему более важную роль и значение в их с Леви жизни, чем есть на самом деле.       Как бы его ни подкалывали друзья, говоря, что он ревнивый, что собственник, даже они, по факту, знают, что у него нет с этим проблем. Чтобы он когда-нибудь устроил Леви скандал на почве ревности к незнакомым или даже знакомым? Такого просто не бывает.       Эрену даже нравится, что Леви привлекает других альф, ему нравится, что на Леви смотрят, нравится и то, что с ним могут пытаться знакомиться, кроме того, что Эрен испытывает невероятное чувство удовольствия от того, что Леви отшивает каждого, кто проявляет к нему интерес, все это в очередной раз доказывает, что самому Леви не нужно ни чужое внимание, ни гладить свою самооценку – ему всего хватает.       И Эрен это прекрасно понимает, но вот если дело касается Эрвина – не получается так просто наслаждаться этими же чувствами.       Он уверен в Леви, конечно же уверен, иначе не может быть, но как же сильно он боится, что тот даже в мыслях допускает предположения о том, какова была бы жизнь с Эрвином, ведь, как рассказывал сам омега, в какой-то момент каждый в его окружении считал нужным сказать о том, что он сумасшедший, если отвергает Эрвина, что после ответа на его чувства ему в жизни больше ни о чем не надо будет заботиться. И возможно, будь эти слова ложью или хотя бы преувеличением, Эрену было бы спокойней, но зная, что все это правда, он просто… почему-то боится того, что в какой-то момент Леви пожалеет.       Пожалеет, что выбрал его.       Все же, Леви… действительно любил Эрвина. По-своему, как близкого друга, как человека, с которым он постоянно общался, поддерживал связь, и именно из-за Эрена их дружба прервалась. И это не в его правилах ограничивать Леви хоть в чем-то, но контролировать собственные эмоции он не мог никогда. Эрен никогда не запрещал им общаться, хотя, если положить руку на сердце – хотелось, но Эрвин и сам по итогу начал отдаляться, а позже и вовсе переехал в Нью-Йорк, согласившись на предложение перевестись в другую клинику.       И Эрен даже на миг не сомневался в том, что такое решение Эрвин принял именно из-за Леви, и, быть может, даже посочувствовал бы, если бы обстоятельства были другими.       Он сам никогда не смог бы работать с любимой омегой, что выбрала другого, не смог бы наблюдать за тем, как эта омега счастлива в отношениях, выходит замуж, рожает ребенка. Представить страшно, что было бы с Эреном, если бы это он был на месте Эрвина.       И может, именно из-за этого страха он так остро реагирует на общение Леви и Эрвина, а может, из-за осознания того, что Эрвин пережил гораздо бóльшую боль от потери, чем пережил бы Эрен на тот момент. Конечно, он был влюблен, сильно, так, как никогда не влюблялся, но Эрвин – любил тогда, когда Эрен даже не был знаком с Леви. А он, получается, стал тем, кто влез между ним и его любовью.       Мать Леви как-то сказала ему, что Эрвин бы сделал ее сына счастливым и в этом она не сомневается, но зато сомневается в том, сможет ли это сделать Эрен, и сам Эрен никогда не забудет слова, сказанные ей, хоть и понимает, что тогда она просто не была в нем уверена. Сейчас, когда он стал отцом, он понимает, почему она переживала. Эрену было всего-то двадцать два, едва ли начал свою карьеру, за душой имел только фотокамеру да съемную квартирку.       Но Леви все равно выбрал его, наперекор всем, и Эрен никогда этого не забудет.       Все это уже в прошлом, даже Кушель, относящаяся к нему неплохо, но со скепсисом, давно попросила прощения, и сейчас все настолько хорошо, насколько может быть.       Ну так и почему он, черт возьми, не может усмирить свое сердцебиение, свой гнев, когда дело касается Эрвина и Леви?..       — У тебя руки похолодели, о чем ты думаешь?       — Да, как всегда, — неопределенно отвечает Эрен. Разумеется, он ничего подобного Леви не рассказывал. Не хочется его лишний раз дергать, бередить возможные раны или, упаси господь, чувства, которые могли бы быть. — Как думаешь, это действительно настолько тухло, как пишет Ханджи?       — Мэри сказала, что ужин только для друзей, здесь у нее друзей нет, так что это друзья Эрвина, и, зная их, я очень сомневаюсь, что там будет весело, — пожимая плечами, отвечает Леви. — Так что, на твоем месте я бы не надеялся.       — Сто лет не были на нормальных собирончиках, — уныло вздыхает Эрен. — Имир все обещает, но каждый раз откладывает. То понос, то золотуха. Мы с тобой нажирались последний раз на Дне Рождения у Печеньки, — возмущенно произносит альфа, дуя губы. — Как будто нам по триста лет…       — Если хочешь, мы можем… — вдруг начинает Леви, а потом замолкает, и Эрен заинтересованно смотрит на него, когда останавливается на светофоре. — А нет… в ближайшее время не получится. Во всяком случае, у меня.       — Да, конечно, работа, — с улыбкой произносит Эрен, сжимая его ладонь чуть крепче. — Не парься, как только у тебя появится свободное время – сдадим мелкую родителям и уйдем в алкогольный отрыв. Я напьюсь и буду плакать, пересматривая фотки, где Печенька только родилась, а ты будешь подтирать мне сопли.       — Какая восхитительная перспектива, Эрен, поскорей бы, — фыркая, отвечает Леви, усмехаясь, и Эрен усмехается в ответ. Конечно, это случилось только однажды, когда они праздновали первый День Рождения Печеньки, позвали огромное количество гостей, а Эрен от счастья напился вместе с Жаном и Армином и, собственно, случилось то, что случилось.       Было весело, пусть на следующий день Эрен умирал, а Леви мстительно смеялся, показывая ему заснятые видео, где он плачет и показывает со своего телефона фотографии грудной Кушель.       Эрен сразу узнает дом Эрвина, когда заезжает на нужную улицу. Это хороший район, большой и красивый дом находится близко к берегу, пусть и не на первой линии. Раньше Эрвин, насколько Эрен знает, жил здесь с отцом, но тот давно скончался, оставив сына совершенно одного, без матери и без близких родственников.       Машин около дома много, подмечает Леви, а Эрен морщится. Сюда бы Жана и Имир, чтобы раскачать всех, отчего-то он уверен в абсолютной духоте гостей, по большей части это наверняка будут врачи, которые в большинстве своем (а Эрен знает действительно много врачей) расслабляться не умеют даже тогда, когда можно. Видимо, профессия обязывает.       Хотя бывают и исключения в лице Ханджи или той же Имир. Ну и Леви, но Эрен убежден, что именно он научил этого омегу расслабляться и уходить в отрыв как живой человек. Раньше тот тоже ходил так, словно у него палка в заднице, Леви и нажрался-то в слюни впервые при нем. Раньше мог выпить пару бокалов вина или коктейлей – не больше, а о танцах и говорить не стоит.       А танцует Леви красиво.       — А сейчас ты о чем думаешь? — с интересом спрашивает Леви, и Эрен переводит на него взгляд, после того как паркует машину. Омега смотрит на него с приподнятой бровью.       — О том, как ты танцуешь, — тихо произносит Эрен, пристально глядя в его глаза. Леви приподнимает брови, судя по выражению лица, ответ удивляет, и Эрен начинает мягко ухмыляться. — Ты давно для меня не танцевал. — Щеки Леви резко окрашивает румянец, и Эрен спускает с губ тихий смешок, отчего тот тцыкает и отворачивается. Он ничего не отвечает, но, по факту, Эрен знает: ему надо лишь сказать, и Леви сделает все, что он захочет. — Посмотри на меня, — низко просит альфа. Леви медленно поворачивается к нему, смотрит своими льдинками так, что у Эрена замирает дыхание. Он наклоняется к омеге, носом упирается в место под ухом и втягивает насыщенный запах, чувствуя, что Леви тоже тихо вздыхает. На бледной коже тут же появляются мурашки, и это заставляет губы Эрена растянуться в ухмылке.       Казалось бы, они вместе восемь лет, почти десятилетие, Эрену успело стукнуть тридцать за это время, а ведь это казалось каким-то невероятно огромным числом даже тогда, когда они с Леви только познакомились, и тем не менее, несмотря на прожитые вместе годы, Леви все так же смущается, все так же вздрагивает, стоит Эрену сделать нечто подобное.       Он укладывает ладонь на его щеку, мягко гладит кожу у в меру тонких очерченных губ и заглядывает в глаза.       — Ты покраснел, — замечает он.       — Это естественная реакция организма, — так же тихо отвечает Леви, продолжая из-под полуприкрытых глаз смотреть на него. Эрен наклоняется все ниже и ниже, видит, что Леви прикрывает глаза, но сам пока что не касается его губ.       — Ты краснеешь только для меня. — Эрен оглаживает его щеку, задевая мягкие губы. Леви тоже начинает улыбаться и открывает глаза.       — Это правда.       — Я тебя поцелую, — негромко сообщает Эрен, а Леви улыбается слегка ярче, чем до этого. Аккуратная ладонь ложится на его щеку, возможно, такую же красную. Леви смотрит в его глаза, убирает за ухо несколько выбившихся из пучка прядей волос.       — Ты невероятно предсказуем, — полушепотом произносит Леви, прежде чем Эрен мягко целует его. Он не углубляет поцелуй сразу, сначала почти невесомо касается губ, оставляя мелкие нежные касания. Леви вдыхает носом, подается к нему, прижимается ближе, и Эрен мажет по губам языком, побуждая раскрыть их. Тот сразу же чувственно отвечает ему. Становится жарко. Эрен зарывается ладонью в черные волосы, несильно сжимает их, притягивая к себе, и поцелуи становятся мокрыми, откровенными, шарик из серебра привычно заставляет Эрена плавиться от удовольствия, и оторваться от Леви кажется невозможным, только и хочется, что чувствовать поцелуи этих жадных губ, чувствовать, как пальцы аккуратно гладят и ласкают челюсть, уши и шею. Касания Леви всегда настолько желанны, и трогает то, как трепетно тот прикасается к нему, словно Эрен может рассыпаться в его руках, и это при том, что только вчера этот же омега въебал ему так, что звезды вспыхнули перед глазами.       Хорошо хоть следа почти нет, так, небольшой отек.       — Я называю это стабильностью, — выдыхает Эрен в его губы, прежде чем вновь поцеловать.       По итогу возле дома в машине они задерживаются почти на десять минут, и сейчас Леви осматривает себя в небольшом зеркале, приводит волосы, которые Эрен взъерошил, в порядок, тцыкает из-за того, что губы покраснели, но в действительности не выглядит совсем уж недовольным.       Эрен выходит из машины первым, привычно открывает для Леви дверь, а тот достает с задних сидений вино в декоративной упаковке и крупную коробку цветастого торта, передавая их Эрену, а потом и букет цветов для Мэри.       — Меняемся, — произносит тот, выходя из машины, и Эрен послушно отдает ему винчик с тортом, а сам забирает крупный букет белых гортензий.       — Слушай, а у этих цветов есть значение? — Они направляются к дому, а Леви пожимает плечами.       — Понятия не имею, наверное, есть. Я взял их, потому что мне нравятся гортензии. — Это правда. Леви любит белые гортензии. А еще белые пионы и розы, в их доме всегда стоят несколько свежих букетов, Леви нравится эстетика того, как они смотрятся в специальных декоративных вазах, еще и запах дома всегда стоит невероятно привлекательный.       Но из всех цветов больше всего Леви любит ранункулюсы, которые, к сожалению, не всегда получается для него найти. Они достаточно редкие, но Эрен периодически дарит их ему, если получается найти.       — Представляешь, они значат что-то типа: «надеюсь, вы разведетесь»? — Леви усмехается и качает головой.       — Было бы забавно. А вообще, вряд ли она разбирается в значениях цветов, кто вообще в этом разбирается? — Они подходят к грузной, явно дорогой, судя по резьбе по дереву, двери, и Эрен нажимает на звонок.       — Музыки я не слышу, — задумчиво произносит Эрен, а Леви хмыкает и переводит на него взгляд с приподнятой бровью.       — И ты действительно удивлен?       — Я расстроен! — чуть громче тянет Эрен, запрокидывая голову. — Обещай, что если будет скучно, мы покушаем и свалим.       — Будешь ныть, оставлю с Ханджи.       — У тебя нет сердца, омега! — усмехаясь, отвечает Эрен, и перед ними распахивается дверь. Уже в проеме Эрен видит, что прихожая украшена, хоть и ненавязчиво, но все же. Встречает их Мэри, на ней легкое коктейльное платье бежевого, уходящего в белый, цвета, и Эрену становится на миг неловко, что он одет, похоже, проще, чем надо было – просто синие джинсы и обычная белая рубашка.       Выглядит та замечательно, и самое главное, до ужаса счастливой, что не может не радовать. Ее волосы уложены в аккуратный пучок, на лице легкий макияж. Конечно, не то чтобы Эрену не все равно на нее, просто когда он видит такое неприкрытое счастье, ему становится хорошо. Это намного лучше, чем видеть замученных от бытовухи омег, благо в его ближайшем окружении таких нет.       Эрвин появляется сразу же, как только Мэри приглашает их, он выглядит скромно для себя, по-домашнему нарядно, в брюках, утянутых дорогим ремнем, голубой рубашке, заправленной под них, и с галстуком. У Эрена от одного взгляда на него портится настроение.       — Мы вас поздравляем, — несмотря на это, с улыбкой произносит Эрен за них двоих, даря омеге цветы. Мэри, разумеется, благодарит их, принимает с цветами и торт, а вино Леви передает Эрвину. Тот тут же переводит на него взгляд и свободной рукой мажет по лепесткам белых цветов.       — Цветы выбирал ты, Леви, не так ли? — с улыбкой спрашивает Эрвин, и в этом вопросе нет ничего такого, ничего, мать его, такого, а у Эрена все равно каменеет лицо.       Что это должно значить? Для чего надо говорить подобное в присутствии даже своей невесты?       — Да, я очень люблю гортензии, — спокойно отвечает Леви, беря Эрена под руку. Он переводит взгляд на улыбающуюся девушку. — Мне кажется, они нравятся почти всем.       — Очень красивые цветы, спасибо вам, мальчики! И спасибо за то, что вы пришли, мы очень вам рады! Эрвин проводит вас к гостям, а я пока поставлю цветы в вазу и отдам торт помощникам, — с радостью говорит она и упархивает так быстро, что Эрен не успевает отреагировать, как они остаются втроем.       Он чувствует себя максимально некомфортно, но старается этого не показывать, хотя секунды не сомневается, что Леви и без этого все прекрасно понимает.       Они идут за Эрвином к гостям, немного позади него, но по диагонали, чтобы тот, если что, мог их видеть.       — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает вдруг Эрвин у Леви, а потом переводит взгляд на Эрена. — После того как ему стало плохо на конференции, мы с Мэри очень испугались…       — Что? — недоуменно переспрашивает Эрен, раскрывая глаза. Он совершенно невольно перебивает Эрвина и тут же поворачивается к замершей омеге. — В смысле плохо? Почему я ничего об этом не знаю? — Леви сводит брови, раскрывает губы, чтобы что-то сказать, но по итогу вздыхает со словами:       — Эрвин, твою же мать. — А тот смущенно прикрывает рот рукой, неуверенно глядя то на Эрена, то на Леви.       — Извини, я думал, ты успел рассказать. — Леви поджимает губы и смотрит на него таким взглядом, что Эрен тут же понимает, им даже слов не надо, чтобы понимать друг друга. А ведь они не общались так много лет… — Пойдем, я провожу вас к гостям, все уже собрались. — Эрвин идет вперед, но Эрен не двигается с места, продолжая тяжелым взглядом смотреть на омегу.       Черт возьми…       Почему Леви скрыл то, что ему стало плохо? Потому что Эрвин ему помогал? Потому что ухаживал за ним?       Почему тому вообще стало плохо?       Эрен останавливает и Леви, когда тот хочет пойти следом, и омега вздыхает.       — Давай не сейчас, Эрен…       — С тобой все хорошо? — почти одновременно со словами Леви спрашивает Эрен. Эрвин тоже останавливается, замечая, что они не идут, и тактично смотрит куда угодно, но не на них. Леви удивляет вопрос Эрена, судя по выражению лица.       — Ну… да?       — Какое-то неуверенное «да». Ты что-то скрываешь от меня? — начинает заводиться Эрен, но контролирует и тон, и громкость. Все же они не одни. Разумеется, он никогда не устроит ссору или же скандал при других людях, но он взорвется, если прямо сейчас не выяснит, какого черта происходит.       — Все действительно хорошо, Эрен, — уверяет его Леви, глядя в глаза.       — Что там случилось?       — Просто голова закружилась, это быстро прошло, — честно отвечает Леви, опуская взгляд. — Я проверился, все нормально, не стоит из-за этого переживать…       — Что значит «не стоит переживать»? Что сказали врачи? — Эрен злится, конечно, он злится на всю эту ситуацию, но сейчас ему важнее не то, что Леви скрыл от него факт того, что ему было плохо, а причина – почему это вообще случилось.       — Ничего страшного, Эрен. — Леви касается его плеча и заглядывает в глаза. — Я бы не стал тебя обманывать, вчера рассказать не успел, а тогда решил тебя не дергать напрасно.       — Это не напрасно, омега. Это не то, что ты можешь скрывать, не то, что должен скрывать! — поджимая губы, отвечает Эрен, задирая подбородок. Леви нервно прикусывает нижнюю губу, а Эрен глубоко вздыхает. — Если ты говоришь, что все хорошо, я тебе верю, но не смей умалчивать о подобном. Мне вообще не нравится, что ты от меня что-то скрываешь, — низким голосом объясняет Эрен, наклоняясь и впиваясь злым взглядом в серые глаза. Леви сводит брови и кивает, а альфа прикрывает глаза и вздыхает, говоря еще тише: — Мне не нравится это, ты понял?       — Прости, — отвечает Леви, укладывая ладонь на его щеку и побуждая посмотреть на себя. — Этого больше не повторится, — искренне обещает он, и Эрена немного отпускает.       К этому тоже приходили долго, и то, что Леви признает свои ошибки, на самом деле результат долгого и упорного труда, потому что его омега по собственным заводским настройкам существовал с убеждениями, что прав всегда именно он. Впервые лед тронулся из-за ухаживаний Эрвина, но для того, чтобы без споров и ссор приходить к компромиссу, им понадобился не один год.       Эрен вздыхает и наклоняется, оставляя на лбу омеги крепкий поцелуй. Он замечает, что Леви прикрыл глаза после того, как отстраняется.       — Все нормально. Пойдем. — Он берет его за руку и переводит взгляд на Эрвина, делающего вид, что ни разу не слушает их разговор.       Леви кивает Эрвину, и тот, награждая его еще одним взглядом, понятному только им двоим, продолжает их вести.       Зал украшен очень красиво, видно, что Эрвин заказывал декор под этот день, потому что едва ли эти стенды с шариками и живыми цветами смогла бы установить одна лишь Мэри. Тут есть два нанятых официанта, разносящих еду и напитки, и, судя по тому, как одеты гости, и Эрен, и Леви слегка не угадали с дресскодом, так как вообще не планировали, что большинство мужчин будет в костюмах, а девушки в коктейльных платьях. Людей много, сейчас они все сидят за столом, но, судя по залу, где стоят различные закуски, домашние коктейли и несколько настольных игр, ужин ужином не ограничится. Музыка здесь все же есть, почти беззвучная, больше похожая на то, что играет в лифте, чтобы заполнять тишину, и, когда взгляд Эрена касается гостей, он понимает, что его ждет невероятно тухлое времяпрепровождение.       Мэри молода, явно младше Эрена, но все друзья и знакомые, которые тут находятся, принадлежат явно Эрвину, и все они не сказать что молодые. Сам Эрвин ровесник Леви, ему тридцать шесть, но есть среди гостей и те, кто старше него, судя по внешнему виду, конечно. Отчего-то он уверен, что за ее улыбкой скрывается нервозность, все-таки людей много и все – совершенно другое поколение, она ведь младше всех, кто здесь находится.        Сходу не сосчитать, сколько здесь людей, не все сидят за столом. Эрен цепляется взглядом за Ханджи и Моблита, болтающих возле окна, бета держит в одной руке бокал, в другой сигарету, пока не зажженную. Она не видит их, иначе уже подбежала бы. Петры, как ни странно, нет, но, возможно, это из-за того, что она, скорее, подруга Леви, чем Эрвина, и, если присмотреться, Эрен не знаком с бóльшей частью гостей.       Эрвин коротко представляет их всем, Леви, что не странно, в отличие от него, знаком почти со всеми, а Эрен, осматривая пары, отмечает, что почти все омеги сильно моложе, чем их альфы, и ему кажется, что он вновь попал на один из семейных ужинов, когда к отцу приходила толпа взрослых альф со своими омегами.       На фоне таких пар они с Леви особенно бросаются в глаза.       Ханджи подбегает сразу, виснет на обоих, и Эрен рад ее видеть здесь, хотя, если честно, расслабиться все равно не получается. Это и так-то было сложно, учитывая то, где они находятся, а после рассказа Эрвина о самочувствии Леви – и вовсе невозможно. И он уверен, омега тоже это замечает.       Мэри уже здесь, она такая быстрая, что, кажется, все успевает, и, когда Эрен и Леви садятся напротив каких-то незнакомых Эрену, но знакомых Леви людей, начинается настоящий душный ад. Леви и Ханджи беседуют с альфой, которому по виду лет пятьдесят, хотя, скорее всего, максимум сорок, но его мешки под глазами, залысины и лишний вес с этим не согласны. Эрен помнит его лицо, тот работает в той же больнице, что и Ханджи с Леви.       Самого Эрена то и дело пытаются вовлечь в разговор малознакомые омеги, но все сводится к тому, что с ним говорят, собственно, о медицине и он поддерживает эту тему ровно до того момента, как ему это не надоедает. Вообще, как правило, он больше открыт к общению, но сейчас его мысли заняты совершенно другим и поддерживать светскую беседу не просто сложно, а невозможно.       — Я на самом деле не доктор, просто мой отец главврач в больнице «Мирамар», а мама работает в перинатальном, так что приходилось… эм, слушать частенько про всякое, так что я в теме больше, чем многие, но меньше, чем большинство, кто здесь сидит, — с обаятельной улыбкой отвечает Эрен, ловя удивленный взгляд омеги, что сидит напротив него.       — Оу, — заинтересованно восклицает тот. Он выглядит сильно моложе своего мужа, что сейчас смотрит в телефон, но омеги в принципе позже стареют, так что это неудивительно. У него густая каштановая шевелюра и приятная внешность, и, если честно, он немного отталкивает, непонятно из-за чего. — Так получается, что ты не врач? — Мужчина упирается подбородком в свой кулак.       — Так точно, — отвечает Эрен, пристально глядя омеге глаза. Тот явно тушуется от его взгляда, но виду пытается не показывать, только вспыхнувшие румянцем щеки выдают.       — А кто вы по профессии? — спрашивает жена альфы, что больше увлечен едой, нежели тем, что происходит здесь. И не зря: стол от нее буквально ломится, и то, что успел попробовать Эрен, очень вкусно. Он невольно оглядывается на Леви, чтобы посмотреть, что находится в его тарелке, и видит только остаток от какого-то салата. Едва ли тот вообще что-то поел.       Леви все еще разговаривает с Ханджи, благо та специально придержала для них два места.       — Я арт-фотограф, — отвечает Эрен, поворачиваясь обратно, и усмехается, когда видит любопытство на лице слушающих его омег. — Я знаю, максимально далекая от врачей тема, но я не жалуюсь, я очень люблю свою работу. — И это правда. Он бы ни за что не променял ее на что-либо другое. Как-то в детстве он услышал фразу «Выбери себе работу по душе, и тебе не придется работать ни одного дня в своей жизни» и, не помня, чьи это слова, стремился именно к этому, только позже от Леви узнав, что сказал их известный древний философ Китая Конфуций. Работа в офисе приводила его в ужас еще тогда, когда он учился в школе, он представить не мог, что бóльшую часть своего дня будет тратить на отсиживание задницы ради прибыли кого-то сверху. Работа врача отвернула его от себя еще в детстве, по большей части из-за того, что родители и родственники задрали его с этим настолько, что он просто слышать про клинику не мог и не хотел с этим связывать свою жизнь.       Родители, разумеется, были против, сказали, что не поддержат в этом, но тем не менее оплатили его образование, правда, переселив в общагу и перестав давать какие-либо деньги на расходы. Разве что мама скидывала на еду, когда совсем припирало, но Эрен по возможности устраивался на подработки, если заказов не было совсем, а в начале его пути, понятное дело, их было совсем немного. Он успел поработать баристой в «Старбаксе», админом в фитнес-клубе и даже курьером, и это достаточно интересный опыт, понимает он сейчас, хотя по тому времени отнюдь не скучает.       Сейчас, когда Эрен смог реализоваться, когда его фотографии покупают и лишь одна съемка может решить вопрос с их комфортным обеспечением на месяц, он чувствует себя максимально хорошо и уверенно. Работает, в основном подстраивая график под себя и Печеньку, и Леви так намного лучше, все-таки на работе тот пропадает чаще, и если бы Эрен тоже работал в похожем режиме, то с Печенькой бы пришлось заниматься либо мамам, либо нянькам, а им обоим совсем этого не хотелось, как и не захотелось бы бросать работу.       — А с Леви вас познакомили ваши родители? — с любопытством спрашивает первый омега, а Леви, слыша свое имя, тут же переводит на него взгляд. Мужчина вежливо улыбается Леви, но у того выражение лица с безразличного не сменяется, Эрен же и вовсе уверен, что внутри себя Леви морщится – по взгляду видно. Аккерман просто начинает слушать их разговор более внимательно. Взгляд у него – колючий до ужаса, его в принципе раздражают люди в большинстве своем, но излишнее любопытство вызывает стойкую неприязнь.       — Нет, я попал в больницу, а Леви был моим лечащим врачом, — легко рассказывает Эрен, пожимая плечами. — Так и познакомились.       — Какое потрясающее совпадение, — говорит еще одна омега-девушка, с улыбкой глядя на Эрена. — Очень романтично!       — Леви прямо-таки магнит для альф, — вдруг произносит первый, улыбаясь, и Эрен переводит на него взгляд. Омега смотрит в телефон, прежде чем поднять глаза, а Эрен чувствует, как в кармане вибрирует его мобильник, но пока не достает его. — Вокруг него их всегда много.       — Неудивительно, мой муж привлекает внимание, — с гордостью отвечает Йегер, но на его лице появляется гримаса, которой он явно показывает свое отношение к этому комментарию. Светские разговоры для него – отдельный вид ада на Земле, потому что сейчас этот омега явно пытался подмерзить этой фразой под видом того, что делает комплимент.       Эрен достает свой телефон, чтобы посмотреть уведомление, и не удивляется ни на миг, когда видит сообщение от Леви.       «Который напротив клеится к тебе. Это терапевт из нашей клиники, он прекрасно знает, кто ты и как мы познакомились, ты его просто не помнишь»       Эрен хмыкает, но на Леви не смотрит, чтобы не палить его.       «Рядом с ним не его муж сидит?»       Эрен откидывается на стуле, наблюдает за тем, как Леви ковыряет вилкой свой салат, но не ест, а печатает одной рукой ему ответ под столом.       «Обрати внимание на двух омег на девять часов. Они тоже пялятся на тебя, хотя рядом с ними сидят их альфы»       Эрен переводит взгляд сначала на него, а потом в указанном направлении и действительно случайно встречается взглядами с несколькими омегами, которые сразу же начинают смотреть куда угодно, но не на него. Эрен усмехается и поворачивается обратно к Леви. Тот тоже на него смотрит, и Эрену очень хочет приобнять его, но взгляд невольно касается Эрвина, что сидит в центре стола.       Пока Мэри о чем-то разговаривает с женой его же коллеги, Эрвин смотрит именно на Леви, но, поймав взгляд Эрена, быстро отводит свой и поворачивается к своей невесте.       Вот же уебок.       «Нельзя их судить. Если бы я сидел напротив, тоже пялился бы»       Эрен хмыкает и улыбается, когда читает это. Он ловит ласковый взгляд Леви. На его губах теперь играет слабая улыбка, и Эрену, разумеется, приятно, но он слишком раздражен из-за Эрвина, чтобы отреагировать на сообщение.       «Зато на тебя пялится жених»       Леви приподнимает брови, потом невзначай переводит взгляд на Эрвина, но тот уже, конечно же, не смотрит, из-за чего Леви закатывает глаза и показательно откладывает телефон вниз экраном на стол. Эрен тихо фыркает и тоже убирает свой, возвращаясь к разговору с омегами.       Не верит – и не надо.       Время длится бесконечно долго, уже после того, как Эрвин и Мэри официально объявляют о помолвке, принимают поздравления и пожелания о будущей счастливой семейной жизни, все гости переходят в другой зал. Места всем хватает, некоторые нападают на алкогольные коктейли и закуски, альфы в большинстве своем собираются в своеобразный клуб и спускаются на этаж ниже, куда приглашает Эрвин, говоря, что там есть бильярдный стол и дартс. Леви предупреждает Эрена, что отойдет в уборную, и альфа наблюдает за тем, как омеги и беты усаживаются перед проектором, чтобы посмотреть что-то, что хочет показать Мэри перед настольными играми и десертом.       Эрен не слушал, что, но, судя по всему, это как-то связано с подготовкой к свадьбе.       И, конечно, Эрен искренне любит настольные игры, алкоголь, десерты и бильярд с дартсом в том числе, но не сейчас. Его новые приобретенные знакомые омеги стараются утянуть его в разговор и даже обступают его. Спрашивают про особенности его работы и фотографию, потом одна из омег спрашивает, есть ли у них с Леви дети, они интересуются даже тем, почему Леви остался со своей фамилией после брака, и он представить не может, почему полузнакомым людям вообще это может быть интересно.       Самого Эрена вообще никогда не интересовали едва знакомые ему люди, а эти омеги как будто все хотят узнать об их жизни и желательно поподробнее. Эрен осматривается в поисках помощи, когда натыкается на Ханджи.       Та, к счастью, сигналы понимает всегда, хотя и не всегда приходит на помощь, но сейчас врывается в их своеобразный круг так громко, заполняя собой буквально все пространство, что тем становится некомфортно, и Эрен настолько ей благодарен, что готов расцеловать.       — Не благодари, приятель, — тянет она, когда омеги, заскучав, расходятся и присоединяются к Мэри и остальным. Эрен с облегчением вздыхает, а Ханджи встает напротив и приподнимает бровь. — Вы что, поссорились с хоббитом? — Эрен прыскает от смеха из-за очередного прозвища. Только Ханджи может позволить себе называть так Леви.       — Нет, с чего ты взяла?       — У него выражение лица, будто он унюхал что-то, а ты не облизываешь его каждые две минуты. — Ханджи уводит его за собой, и Эрен понимает, что та идет через зал, где официанты убирают со стола грязную посуду, и заходит в кухню. Эрен неуверенно идет за ней, понимая, что она ведет его туда, где гостям быть не полагается. Ханджи же открывает холодильник и достает очередную бутылку пива. — Будешь?       — Я за рулем. И ты уверена, что Мэри не против? — неуверенно спрашивает Эрен, приподнимая бровь.       — Это дом Эрвина, и я пока не готова прекращать делать здесь все, что хочу, даже если это не понравится Мэри. — Она открывает бутылку магнитом-открывашкой, что висит на холодильнике. — Плюс Мэри занята. Хорошая девчонка, правда, молоденькая совсем. Ей всего-то двадцать три.       — Пф. Но никто не выказывает ни грамма удивления, хотя у них разница в возрасте больше, чем у меня с Леви, в два раза, — фыркает Эрен, закатывая глаза, а Ханджи по-доброму усмехается, отпивая из бутылки. — Когда мы начали встречаться, каждая собака делала акцент на том, что я младше.       — Только не говори, что тебя до сих пор это задевает. — Ханджи морщится, буквально говоря своим видом, что если это так, то он просто идиот. — Брось, у вас общий ребенок, которому скоро пять, у твоих возмущений давно истек срок годности. — И, возможно, она права, хотя его, разумеется, до сих пор бесит, когда им задают вопросы на эту тему. — Колись, из-за Эрвина поссорились?       — Не из-за кого мы не ссорились, — выдыхает Эрен, запрокидывая голову. Ханджи недоверчиво смотрит на него. — Ну что ты так смотришь?       — Просто наблюдаю, — честно отвечает Ханджи. — Эрвин улетел в Нью-Йорк пять лет назад, женится вот-вот, но ты все равно считаешь его угрозой для ваших отношений. Это действительно до жути забавно, — Эрен хмурит брови и поджимает губы, — и тупо, — добавляет она, а Эрен вспыхивает.       — Я не считаю его угрозой, меня бесит, что он, переехав в Нью-Йорк и вот-вот женясь, все равно продолжает подкатывать свои ебучие яйца к моему мужу! — отвечает он, делая акцент на слове «моему», и Ханджи напряженно смотрит за его спину, а потом по сторонам, прежде чем начинает посмеиваться.       — Ничего он не подкатывает, даже не пялится, — с улыбкой отвечает Ханджи. — Почти, — добавляет она, и Эрен победно указывает на нее пальцем.       — Ты ведь тоже заметила! Это пиздец, как думаешь, его невеста вообще в курсе о том, кто Леви такой?       — Эрвин сказал, что нет, и я надеюсь, что она не узнает, ее это очень расстроит, Эрен, послушай… — Ее тон меняется очень быстро и теперь, подойдя к нему ближе, она заглядывает прямо в глаза, отчего становится слегка неловко.       — Что?.. — неуверенно спрашивает альфа, хмурясь.       — Тебе действительно… действительно не стоит не из-за чего переживать. Не веди себя так, Леви нервничает, и происходит это вообще не из-за Эрвина, а из-за твоего поведения.       — Да что я не так делаю?! — громче спрашивает Эрен, разводя руки. Ханджи же вздыхает.       — Успокойся, не кричи, мы не одни в этом доме, — просит она, и Эрен закатывает глаза. — Ты другой, я с вами сидела миллиарды раз, дома, на работе, в гостях, на праздниках, да везде! И я прекрасно знаю, какой ты обычно и какой обычно Леви. Вы оба ведете себя странно, и я даже секунды не сомневаюсь, что причина в тебе. — Эрен скрещивает руки на груди и отводит взгляд. На самом деле в ее словах есть доля правды. Они здесь не менее полутора часов, а ему кажется, что целовал Леви он последний раз в машине. И это большой интервал, с учетом того, что сидят они рядом. И он даже не покормил его, хотя обычно делает это…       И вряд ли Леви мог это не заметить.       Черт возьми…       — Ты права, — осознает Эрен. Он слишком накрутил себя. Настолько, что практически не прикасался к омеге с тех пор, как они пришли сюда. — Я найду его, и мы уедем домой. Хватит на сегодня, — выдыхает Эрен, он хочет отойти, но останавливается и касается ее плеча ладонью. — Спасибо, мамочка, — с улыбкой произносит он, слегка щуря глаза.       — Скажешь тоже, — закатывая глаза, отвечает Ханджи, хотя краснеет щеками от приятного смущения. Эрен улыбается ей и отходит. Леви уже должен был вернуться с уборной.       В зале его нет, Мэри говорит, что он может быть внизу вместе с коллегами, но Эрен знает, что, скорее всего, тот курит. Спросив, где выход на задний двор, Эрен направляется туда и, открывая раздвижную дверь, раскрывает от удивления глаза.       Леви действительно там, только не курит, а стоит рядом с Эрвином, и Эрену к горлу ком подкатывает от обиды.       Ему хочется вынести эту чертову раздвижную дверь, накинуться на Эрвина и накричать на Леви, но, конечно, он этого никогда не сделает. Эрен сводит брови, не делает шага ни вперед, ни назад, просто потому что не понимает, что он вообще должен сейчас делать. В груди все потихоньку начинает закипать, и на место горькой обиды приходит нарастающая злость с ревностью вперемешку.       Неужели у Леви действительно что-то екнуло? Иначе почему…       — Ты же знаешь, я не для этого позвал тебя, — вдруг произносит Эрвин, и Эрен понимает, что он пришел к середине разговора. Ни Леви, ни Эрвин не могут его видеть, стоят внизу, возле небольших колонн. Эрвин курит, выдыхая кверху сизый дым, Леви просто смотрит вперед, видимо, свою сигарету уже выкурил.       Эрен не закрывает дверь, чтобы та не издала вдруг звука, и остается стоять в проходе, благо выход на задний двор находится чуть дальше, чем зал, в котором собрались гости, теперь остается лишь надеяться, что никто не придет на улицу.       Разумеется, Леви и Эрвин могут обернуться, и из-за этого он специально стоит так, чтобы, если это случилось, была видимость, что он только-только вышел. Если же быть откровенным хотя бы с самим собой, Эрен понимает, что поступает плохо, подслушивает, но он слишком хочет услышать то, что Эрвин хочет сказать Леви.       — Я не знаю, что еще могу сказать. Мне кажется, мы все и так решили много лет назад, — на выдохе отвечает Леви, и Эрен приподнимает брови от этих слов, он начинает жадно вслушиваться в каждое сказанное слово.       — Цветы, которые ты выбрал… — вдруг начинает Эрвин, но делает паузу.       — Цветы? — непонимающе уточняет Леви.       — Ты знаешь их значение? — Удивительно, именно этот вопрос Эрен задал Леви, когда они шли в этот дом. Он видит, что Леви слегка поворачивает голову вбок, и замирает, радуясь, что не попадает в зону его периферийного зрения. Эрвину, наверное, легче заметить его, но тот слишком сосредоточен на омеге.       — Не имею ни малейшего понятия, я не увлекаюсь флористикой, — привычно ровным тоном отвечает Леви.       — О… — Эрвин вдруг усмехается и качает головой. — Вот как… Что ж, наверное, тебе будет интересно узнать, что они значат. Я это знаю, потому что ты всегда любил гортензии. И пионы с розами.       — Послушай… — устало начинает Леви, но Эрвин перебивает его:       — Они говорят «вспомни обо мне». Интересное совпадение, не так ли? — В его голосе слышится смешок, но отнюдь не радостный, и Эрену отчего-то становится не по себе, но… не из-за того, что он испытывает ревность. Это тоже есть, но в данный момент, чувствуя градус их разговора, что обида, что злость сами собой утихомириваются.       — Интересное, не спорю, тем не менее все равно совпадение.       — Я не забывал, — вдруг произносит Эрвин, поворачиваясь к нему всем корпусом. И от того, что тот так наступает на Леви, Эрен невольно делает шаг вперед. Его не замечают только из-за того, что оба слишком вовлечены в свой тяжелый разговор. — И не забываю.       — Хреново, учитывая то, что ты помолвлен, — явно зло отвечает Леви, не отступая, наоборот, упрямо смотря на него, вздернув подбородок.       — Ты знаешь, тебе стоило сказать лишь слово, — горько усмехаясь, произносит Эрвин, что заставляет Эрена поджать губы.       Черт возьми, так и знал…       Все равно спустя столько лет он продолжает пытаться заморочить Леви голову, увести его. И Эрен хочет обозначить свое присутствие, прекратить этот гребаный разговор, но становится слишком интересно узнать, что на это ответит Леви.       — Эрвин…       — Ты можешь не повторяться. Я помню, что ты мне сказал, и знаю, что ты думаешь, — перебивает Леви альфа, зло хмыкая и качая головой. — Что я тебя идеализирую, что я зациклился из-за того, что не смог дойти до конца, все это чушь собачья, я знаю тебя лучше всех в этом доме. — Эрен в возмущении кривит лицо, но Леви отвечает словами, которые быстро усмиряют эту эмоцию.       — Это не так, — безапелляционно говорит он. — Это давно не так. — Эрвин горько усмехается.       — Я давно принял твой отказ, Леви. Мне пришлось смириться, хотя было сложно, твой муж постоянно демонстрирует свои права, лишь бы обозначиться, но я могу его понять и тем более не виню тебя, конечно нет, так что не смотри на меня таким жалостливым взглядом. Последнее, что я хочу от тебя видеть – это жалость, — Эрвин достает еще одну сигарету взамен той, что скурил, и прикуривает ее, сразу же выдыхая дым в сторону.       — Я тебя не жалею и никогда не жалел. Меня расстраивает, что на пороге собственной свадьбы ты стоишь здесь и обсуждаешь то, что давно должно было остаться в прошлом. — И Эрен не может видеть выражение лица Эрвина полностью, Леви вообще видит только с затылка, но он прекрасно знает, что тот слегка поджимает губы и вот-вот качнет головой, потому что недоволен.       — Для меня ничего не было в прошлом, я бы тебя принял и сейчас, с ребенком, если бы ты захотел…       — Но я не захочу! — резко обрывает его Леви, что заставляет Эрена раскрыть глаза от удивления. Его тон повысился совсем слегка, стал жестче, и пусть Эрен знал, что Леви не уйдет от него, но эти слова заставляют его сердце начать биться с ускоренной силой. — Ты помнишь то, что я тебе говорил, но и я помню все то, что ты мне сказал, когда я рассказал тебе, что влюблен в него! — Его тон становится жестче, видно, что Леви разозлен, но было в нем и что-то другое, не злость, а будто бы обида на Эрвина. — То, что я специально поступаю всем назло, что я порчу свою жизнь, что Эрен меня бросит при первой же возможности, блядь, просто охуенная поддержка! Когда все были против этого, ты положил вишенку на торт, хотя знал, как сложно было! — Леви отводит взгляд, это видно по тому, как он поворачивает голову. — О чем вообще речь, ты ведь сбежал, как только узнал, что я ношу ребенка, о каком принятии ты говоришь?.. — на выдохе спрашивает Леви. — Ты ведь никогда не принимал меня на самом деле. — Эрвин буквально замирает после этих слов, он явно не знает, что ответить, поэтому между ними виснет тяжелая тишина, а Эрен буквально видит, как Леви сводит свои тонкие брови. — Я скучаю, и это правда, — тихо произносит Леви, нарушая тишину, и эти слова буквально бьют под дых, Эрен не был готов их слышать, — и это то, из-за чего Эрен прямо сейчас игнорирует меня. Потому что он, как и ты, блядь, не понимает, что я скучаю по тебе, потому что ты был моим самым близким другом!       — Леви…       — Я знаю, тебе было больно, и я не злюсь, я понимаю, почему ты не поддержал меня, почему уехал, не мне винить тебя, — продолжает Леви. — Но меня бесит, что ты считаешь, что только тебе было сложно, потому что это нихрена не так!       — Я… — Эрвин замолкает, и это удивительно, что тот лишен дара речи. — Ты ведь сам выбрал его…       — Почему я вообще должен был выбирать между любимым и лучшим другом? — чуть громче спрашивает Леви, горько усмехаясь, а потом качает головой. — Эрену повезло, ведь ни Микаса, ни Армин никогда не были в него влюблены, иначе он бы на своей шкуре почувствовал, как на самом деле хуево, когда ты не можешь избавить близкого человека от боли, не переступив через собственные чувства.       — Послушай…       — Нет, ты послушай, Эрвин, — перебивает его Леви, скорее всего, упрямо глядя на него. — Для меня никогда не существовало выбора. — И Эрен широко раскрывает глаза, его сердце пропускает удар. — Я никогда не выбирал между вами. Выбирали все, мать его, кроме меня, как же я ненавижу то время! Я ненавижу то, что меня настраивали против него, ненавижу то, что заставляли меня сомневаться, искать скрытые смыслы, но больше всего меня бесит, что все до сих пор, включая вас обоих, думают, что передо мной стоял выбор! Это не так! Я всегда любил тебя как друга, и ты знал об этом, я не скрывал ни чертовой секунды!       — Я не обвиняю тебя, я тоже никогда не винил тебя ни в чем, Леви. — Эрвин опять делает шаг, тянется к нему руками, но Леви отстраняется от прикосновений. — И я тоже люблю тебя, в том числе и как друга.       — Это неправда, — усмехается Леви. — Наша дружба рассыпалась, как только появился Эрен, в чем тогда вообще ее ценность?       Эрвин молчит, молчит и Леви, и Эрен не знает, как переварить то, что он сейчас услышал. Ему будто дали пощечину, которая привела его в чувство. Слова Леви словно открыли завесу, что скрывала от него истину такой, какая она есть.       Леви никогда не выбирал между ними.       — Почему он? — вдруг спрашивает Эрвин, не глядя на Леви. — Ты ведь можешь ответить мне по-дружески. Почему после стольких лет — он, а не я? Ты едва знал его, — и он так искренне интересуется этим, что Эрена даже не злит этот вопрос.       Кажется, он вообще больше не злится на Эрвина после того, что услышал.       Леви же продолжает смотреть на него, но молчит, и, видимо, Эрвин думает, что тот ему и не ответит, но омега вдруг начинает говорить:       — Я ненавижу просыпаться, когда его нет. — Его голос достаточно тихий, и Эрен сводит брови, когда слышит эти слова. — Лучший момент моего дня – когда я открываю глаза, а он лежит рядом. Я убедился в этом в очередной раз, пока был в Нью-Йорке, — Леви делает паузу, чтобы перевести дыхание, а к горлу Эрена подступает ком, — и это страшно, потому что я больше не представляю без него своей жизни, потому что даже эти чертовы три дня были пустыми, а все из-за того, что его не было рядом, — Леви опять делает паузу, — но когда он со мной, страха нет, когда я на него смотрю – мне море по колено. Он моя главная опора в жизни, мой лучший друг и альфа, которого я люблю уже очень много лет.       — Ты жесток, Леви, — тихо произносит Эрвин после его слов, а Леви резко усмехается из-за этого ответа.       — Я почувствовал это с самого начала, почувствовал, что Эрен мой в тот момент, когда он очнулся и посмотрел на меня, — все равно продолжает Леви, и Эрен не может сдержать улыбки, внутри него, кажется, взрывается что-то, — и моя ошибка только в том, что, для того чтобы отстоять собственные чувства, мне потребовалось несколько месяцев. — Эрвин продолжает молчать, стоит с закрытыми глазами и каменным лицом. — Вот, что я чувствую к нему. Вот, почему он, а не кто-то другой. Эрвин, — Леви делает паузу, заглядывает в глаза мужчины, прежде чем продолжить: — я хочу, чтобы ты был счастлив, — произносит омега на выдохе, — искренне хочу, чтобы ты был с человеком, ради которого будешь просыпаться по утрам, — он переводит дыхание, — потому что это те чувства, которые я не смогу передать тебе словами. И мне причиняет боль тот факт, что именно я стал причиной тому, что для тебя это не является возможным даже сейчас.       Они оба замолкают, не говорит больше ни Эрвин, ни Леви, а сердце Эрена бьется так сильно, что кажется, будто и другие могут услышать это сердцебиение. Обиды и злости – будто не было, а на смену пришло отчетливое чувство тоски вперемешку с нежностью.       Несмотря на то, что его отношение к Эрвину, мягко сказать, было не хорошим, едва ли Эрен сейчас чувствует злорадство или же пресловутую победу. На самом деле, он испытывает только печаль, что кому-то приходится жить… вот так.       Вдруг пропадает яркая ревность, оставляя за собой лишь отголосок этого чувства, и единственное, чего ему сейчас хочется, — это крепко обнять омегу и извиниться за свое поведение столько раз, сколько ему позволят это сделать.       Он даже слышать не хотел о том, что Леви скучает по Эрвину, но теперь… он ведь и не думал, насколько в самом деле его омеге было сложно разрывать крепкую дружбу, у него даже в мыслях этого не было, слишком упивался собственной ревностью, когда слышал имя Эрвина, чтобы заботиться о Леви в тот момент.       Представить, что будет, если из его жизни резко исчезнет Микаса или Армин, невозможно, а Леви пережил потерю друга, пускай тот и был в него влюблен.       Альфа нарочно двигает дверь так, чтобы его услышали. И Эрвин, и Леви быстро поворачивают к нему голову, взгляд Леви становится напряженным, и Эрен бы принял это за испуг, приди он чуть позже. У них наверняка бы случился дома скандал, если бы он не слышал этого разговора. Непонятно, как бы закончился сегодняшний вечер, а сейчас ему кажется, что за эти десять минут Леви смог разложить по полочкам все то, что не давало покоя Эрену так много времени.       Сейчас Эрен прекрасно осознает, что напряженным Леви выглядит не из-за того, что что-то там у него ёкнуло, не из-за прочей чуши, на которую Эрен мог бы подумать, не зная всего, а из-за действительно тяжелого разговора, вдогонку к переживаниям за него, за его реакцию, за его…       — Я тебя потерял, родной, — с искренней теплой улыбкой произносит Эрен, и Леви не на шутку удивляется, что так мило отражается на его лице. Эрен спускается вниз, мажет взглядом по мрачному Эрвину, который тоже быстро берет себя в руки, начиная вежливо улыбаться. Эрен обнимает Леви со спины, привычно прижимаясь щекой к виску, и втягивает любимый запах. — Дымить вышли?       — Да… уже идем обратно, — Леви отвечает так неуверенно, но привычно быстро расслабляется в его руках.       — Я пойду к гостям, — с вежливой улыбкой произносит Эрвин. — Буду на нижнем этаже, приходите играть, думаю, Мэри только через минут двадцать позовет нас на десерт. — Разумеется, это лишь повод уйти, но Эрен только за. Леви кивает Эрвину, тот долго смотрит на омегу, и во взгляде его голубых холодных глаз так много, но Леви спокоен в его руках, видимо, из-за того, что и сам Эрен чувствует себя уверенно. Эрвин оставляет их наедине, закрывая за собой выдвижную дверь.       Леви тут же поворачивается к нему, а Эрен ни дает ни слова сказать, притягивает к себе и крепко обнимает, прижимая голову к своему плечу и упираясь носом в волосы.       — Прости меня, — выдыхает Эрен. — Прости, пожалуйста.       — Ты… все слышал, да? — сразу же догадывается Леви, и Эрен часто кивает.       — Да, — не отпирается Эрен и прикрывает глаза. — Да, и я рад, что услышал.       — Тогда… ты можешь ничего сейчас не говорить? — просит Леви, и Эрен несколько раз кивает, а потом чувствует, как Леви крепко обнимает его за спину.       Ему нужна поддержка, понимает Эрен. Почему он не думал, что и для Леви вся эта ситуация может быть сложной? Ведь именно он стал центром происходящего, именно ему приходилось отталкивать близкого человека, потому что тот не мог контролировать свои чувства, именно ему приходилось жить как на пороховой бочке из-за его ревности, давления Эрвина и давления окружающих.       Эрен крепче обнимает его и вздыхает. Сказать хочется многое, сделать еще больше, но он молчит, потому что Леви попросил, и Эрен даже подумать не может о том, чтобы не выполнить его просьбу.       Эрен и Леви дожидаются десерта, и, пока альфы обсуждают результаты игр, в которые играли, а омеги говорят о предстоящей свадьбе, помогая Мэри определиться с залом и тематикой, Эрен кормит Леви фруктовой нарезкой, потому что к сладкому тот равнодушен и пышный домашний торт хоть и попробовал для приличия, доедать не стал.       Эрен больше не наблюдает за Эрвином, не следит за реакцией Леви на него, решает заняться единственным излюбленным делом на таких вот ужинах — прилипнуть к своему омеге и не отлипать.       Домой они отправляются одними из первых, Ханджи идет провожать их вместе с Эрвином и Мэри, и Эрен, наверное, впервые без каких-либо эмоций на прощание пожимает ему руку, разве что искренне поздравляет с помолвкой, не задумываясь о том, каким печальным взглядом провожает его омегу Эрвин.       Теперь это не его проблема.       Едут домой в уютной тишине, слушая один из подкастов про историю цивилизации Майа. Леви привычно держит голову на его плече и иногда берет за руку, когда тому не надо переключать коробку передач.       — Который час? — спрашивает Леви, заходя через гараж в дом и подтягиваясь. — Какой-то бесконечный день… — Эрен закрывает за ним дверь, а Леви поднимается в зал и зевает. — Заваришь нам чай? Я хочу в душ, а потом можем посмотреть что-нибудь перед сном. — Леви включает тусклый свет в зале, осматривает на предмет того, что можно убрать, хотя в их доме всегда чисто, и останавливается перед диваном. — Дома так тихо без Печеньки, да? — В тот момент, когда он говорит это, Эрен обнимает его, поворачивая к себе спиной. — Эрен?.. — неожиданно выдыхает омега.       — Леви, — зовет Эрен, его руки тем не менее уже ложатся на бедра и сжимают их. Он сгибается, прижимается пахом к выпуклым ягодицам, давая прочувствовать свое возбуждение, и носом втягивает запах с волос. Омега резко вдыхает, и Эрен усмехается, вдыхая запах с места под ухом и задевая висячую сережку. Руки уверенно скользят вверх по животу и груди и останавливаются у первой застегнутой пуговицы. — Все хорошо? — на всякий случай спрашивает он из-за того, что тот замер в его руках.       Они останавливаются, и Эрен вместо того, чтобы начать расстегивать пуговицы на рубашке, крепко обнимает его со спины и прикрывает глаза. Все сознание окутывает привычный запах Леви, он сводит с ума своей насыщенностью именно сейчас, когда тот так сладко возбуждается, находясь в его руках.       — Да, — выдыхает Леви, укладывая ладони на предплечья. — Да, не останавливайся. — Эрен наклоняется, губами касается его щеки и мелко целует по четкой линии скулы, переходя на челюсть и проводя дорожку поцелуев до уха. У Леви сбивается дыхание, и в данный момент это главный ориентир для альфы.       Его руки опять касаются верхних пуговиц, и Эрен не торопясь расстегивает рубашку, продолжая прижиматься к спине грудью. Он мягко припускает ее с острых плеч, но пока не снимает до конца, лишь наклоняется и упирается носом в ямку ключицы, вновь втягивая в себя любимый запах и начиная покрывать кожу более отчетливыми поцелуями.       Эрен ведет губами по плечу, мягко прикусывает, отчего нежная белая кожа тут же краснеет, и ладонями прослеживает по приоткрывшейся груди, невольно задевая соски, после чего Леви вздрагивает в его руках. Это смешит, его реакция слишком яркая, хотя до течки далеко – видно, соскучился по ласке за эти несколько дней. Он чувствует, как Леви подается назад, упираясь ягодицами в пах, прижимается, слегка потираясь об него, и Эрен, сводя брови, низко стонет.       Возбуждение давит на голову, а член на ширинку, отчего становится слегка дискомфортно, но Леви быстро решает проблему, заводит руку назад и начинает ласкать его, пока что через джинсы. Ладонь действует мягко, но настойчиво и Эрен довольно стонет, подаваясь бедрами движениям его руки. Он спускает рубашку омеги еще ниже, открывая жилистые руки.       Ширинка расстегивается, а проворная ладонь забирается внутрь, и, когда Леви через ткань боксеров сжимает его, становится так хорошо, что голова идет кругом. От прикосновений, от запаха и тихих звуков поцелуев и шелестящей одежды, от сбитого дыхания, смешанного с пока еще редкими стонами.       Ему тоже хочется потрогать Леви, хочется провести по его ягодицам ладонями, сжать их и раскрыть, чтобы посмотреть, как от влажности блестит упругая дырочка, хочется провести по ней языком, чтобы услышать нетерпеливый стон и почувствовать, как вздрагивает от наслаждения тело омеги.       Он дорасстегивает рубашку Леви и наконец снимает ее, оставляя торс обнаженным, не пренебрегая тем, чтобы провести по каждому изгибу, задеть плоский живот со впалым пупком, погладить едва заметные полоски от растяжек, чувствительные ребра и перейти на грудь, чтобы вновь услышать нетерпеливый выдох. Леви откидывает голову назад, на его плечо, и Эрен тут же целует висок и щеку, подаваясь бедрами в руку, что продолжает гладить член.       До безумия хочется почувствовать омегу голой кожей, чтобы ничего не мешало, ничего не было между ними, но и оторваться от него, чтобы раздеться, не является возможным.       Его рука поддевает резинку брифов, касается члена Леви, пока только оглаживая, и Эрен крепче прижимает к себе омегу, когда тот вздрагивает. Он подается бедрами вперед, и, разумеется, Леви понимает, чего он хочет, так что почти сразу обхватывает пальцами ствол, слегка сжимая и проводя по нему вверх, открывая головку.       — Сними штаны, неудобно пиздец, — просит Леви, а Эрен, вновь подаваясь бедрами в его руку, усмехается со стоном вперемешку.       — Не могу оторваться, — произносит он, мягко прикусывая плечо. Он проводит носом по собственной метке. — Ты слишком вкусный. — Леви поднимает вторую ладонь, касается его щеки, а потом зарывается в волосы, сбрасывая на пол резинку, что держала их собранными. Те тут же распадаются по плечам, Леви пальцами слегка тянет их, но не сильно, не причиняя дискомфорта.       Когда они с Леви познакомились, волосы Эрена еще не были настолько длинными, в какой-то момент он просто позволил им отрасти, но омеге нравилось. Он любит перебирать их пальцами, любит расчесывать, зарываться в них носом, и Эрен не мог просто лишить себя этих аккуратных и чувственных ласк.       Леви поворачивается в его руках, закидывает руки на шею и подается вперед, вовлекая в мокрый развязный поцелуй, на который Эрен без промедления отвечает. Он притягивает омегу за талию, напирает, прижимая к себе. Приходится привычно нагнуться, Леви же, скорее всего, стоит на носочках, потому что всем телом опирается именно на него, но Эрен удержит, обязательно удержит.       Их поцелуй глубокий и чувственный, Эрен играет с его языком, мягко посасывая, лаская, привычно обхаживая шарик штанги. Его ладони оглаживают бедра, опускаются вниз на ягодицы и крепко сжимают. Через джинсы неудобно, так что он расстегивает пуговицу и следом за ней ширинку.       Хочется оставить Леви голым, уложить на диван и зацеловать каждый участок его тела, начиная с пальцев ног. Омега разрывает поцелуй, держится за его плечи и смотрит в глаза своими льдинками, а Эрен с удовольствием оглядывает результаты своих действий.       Щеки Леви раскраснелись, теперь ярко горят, контрастируя с белой кожей, дыхание сбито, а влажные опухшие от поцелуев губы приоткрыты и манят к себе. Он жадно смотрит на Эрена, и иногда альфе кажется, что он готов умереть за один лишь подобный взгляд, полный несдерживаемой страсти, желания и любви.       Эрен поднимает ладони вверх, оглаживает лицо мужчины, убирая волосы назад, и тоже смотрит в глаза, отчего Леви весь замирает в предвкушении. Эрен ничего не говорит, не комментирует реакцию, хотя обычно его не заткнуть во время секса, уж слишком Леви сладко реагирует на его комментарии, но сейчас говорить не хочется, не хочется дразнить омегу.       Сейчас Эрен понимает, что им нужна близость такой, какая она есть, без слов, без подколов, все, что он хочет, — это чувствовать его дыхание, слышать пока еще тихие аккуратные стоны, ощущать, как вздрагивает тело, реагируя на касания. Он проводит по его губам большим пальцем, лишь слегка оттягивая нижнюю, а пальцами второй ладони мягко оглаживает щеку, и Леви поворачивается к запястью.       Метка сейчас скрыта рубашкой, но Леви касается его кисти, тянет ближе и оставляет в центре ладони поцелуй, вновь переводя взгляд на него. И Эрен не может сдержать улыбки, ловя такую же слабую ответную. В тот же момент Леви обнимает его за шею и подается вперед, вовлекая в еще один поцелуй.       Не торопясь, Эрен начинает расстегивать собственную рубашку, а Леви не помогает ни на миг. Только целует его, не в силах оторваться, тянет за волосы, зарывшись пальцами, а свободной ладонью гладит щеку и шею, и Эрен, буквально тая от всех этих ощущений, пытается лишить себя хотя бы верха, чтобы наконец почувствовать его всей кожей. Ненадолго отрываясь с громким чмоком от Леви, Эрен скидывает рубашку вниз, а Леви тянется к его джинсам, чтобы помочь их снять, и альфа довольно улыбается из-за того, каким нетерпеливым он выглядит.       Это неудивительно, ему и самому сложно держаться, и тем не менее, Эрен останавливает его руки. Леви поднимает на него недоуменный взгляд, и альфа, не давая ему ничего сказать, мягко подхватывает под бедра, заставляя Леви от неожиданности ухватиться за плечи. Эрен сразу запрокидывает голову кверху, наблюдая за его выражением лица. Леви удивляется лишь миг, этот жест только сильнее возбуждает, судя по вспыхнувшей страсти в глазах.       Благо в Леви почти нет веса, и таскать его на руках вообще не представляет никакого труда. Омега, конечно, знает, что Эрен удержит, так что вздрагивает больше от неожиданности, а потом, тут же привыкая к своему новому положению, склоняется к лицу и вовлекает в развязный поцелуй, на который Эрен с удовольствием отвечает, чувствуя, как пальцы оглаживают его лоб, виски и щеку, оставаясь на углу челюсти.       Леви раскрывает его губы языком, тихо стонет в них, а Эрен, приоткрывая глаза, идет к дивану, продолжая удерживать Леви и отвечать на его поцелуи. Опустить омегу получается мягко, тот тяжело дышит, смотрит на него снизу вверх откровенным взглядом и удерживает ладонь на его груди.       — Иди ко мне, — просит Леви, сводя брови, и его тон такой… чувственный и нежный. Его омега так сильно возбужден, но при этом тоже не набирает темп, в его касаниях нет грубости, желания поторопить. Эрен сгибается над ним, упираясь в диван коленом. Он ловит взгляд Леви и улыбается, прежде чем отстраниться.       Омега внимательно наблюдает за ним, и Эрен мягко проводит кончиками пальцев по его плечу, потом предплечью и кисти, переходит на плоский живот и спускается к джинсам. Ему хочется раздеть Леви, оставить без ничего и сделать это не торопясь, наслаждаясь процессом.       Для начала он снимает с него носки, мягко оглаживая ступни и оставляя на ямочке одной крепкий поцелуй, потом снимает джинсы, помогая приподнять бедра. Запах становится терпким, отчетливым, и Эрен не стесняясь вдыхает его, откровенно наслаждаясь возбуждением Леви. Инстинкты буквально бьют в голову, но торопиться некуда, у них ведь вся ночь впереди.       Леви остается в одних черных трусах, головка сочащегося обрезанного члена торчит из-под резинки, и от того, что он раздвигает ноги, сгибая их в коленях, Эрен может видеть, как блестит от влаги внутренняя часть бедер. Не сдерживаясь, Эрен прикасается к влажной коже пальцами, оглаживает, собирая смазку, и касается мокрого пятна на ткани. Леви резко вздыхает, наблюдая за ним, а Эрен, поглаживая по линии, нажимает там, где влажнее всего, отчего Леви, сведя брови, тихо стонет, невольно напрягаясь всем телом.       — Расслабься, дай мне о тебе позаботиться, — просит Эрен, начиная активнее гладить его через ткань намокших трусов. Он проводит пальцами вверх-вниз, вновь нажимает и скользит вверх к члену, обхватывая и мягко сжимая его, из-за чего Леви выдает совершенно потрясающий звук. — Я так соскучился по тебе, что даже от твоего запаха кружится голова, — произносит полушепотом Эрен, продолжая ласкать рукой, чтобы продолжать слышать эти крышесносные полустоны-полувыдохи, — хочу всего тебя облизать, каждый участок твоего тела, хочу, чтобы ты дрожал в моих руках и не мог сдерживать голоса, — он сгибается над ним, заглядывает в светлые глаза, наполненные неприкрытым желанием, но не целует, а наклоняется к уху, — хочу повязать тебя сегодня, — низким голосом произносит Эрен, — если ты мне позволишь.       Леви не отвечает, но от испытываемых чувств впивается в его губы с такой силой, что это становится неожиданностью даже для Эрена. Леви обнимает его одной рукой за шею, а вторую укладывает на щеку, настойчиво ласкает губы, и Эрен позволяет ему вести, чувствуя, что буквально тает от этих поцелуев. Он берет запястья Леви в свои ладони, мягко отстраняет его от себя и заглядывает в глаза.       Взгляд серых глаз так откровенен, омеге даже говорить ничего не надо, чтобы Эрен понимал, что от него требуется. Он укладывает его обратно на спину, оставляет по очереди на двух запястьях поцелуи и отпускает, чтобы закончить начатое и наконец раздеть Леви. На том осталось лишь белье, но и этого кажется слишком много.       — Ты такой влажный, весь течешь, — довольно выдыхает Эрен, с удовольствием оглядывая его, когда ладонь вновь ложится на возбужденный член омеги, лаская через ткань. Леви выдыхает сквозь зубы, продолжает наблюдать за его действиями, и альфа может видеть, как слегка потекла его подводка на глазах, несмотря на то, что света практически нет. Сейчас это освещение создает еще более интимную атмосферу.       — Я потек в тот момент, когда ты обнял меня, — без капли смущения отвечает Леви, прерываясь разве что на тихие выдохи из-за ласкающей его руки. Эрен нетерпеливо облизывает и прикусывает нижнюю губу после этих слов и пальцами поддевает резинку трусов, начиная тянуть их вниз. Омега тут же приподнимает бедра, и Эрену открывается абсолютно потрясающий вид на возбужденный член, прижимающийся к животу, напряженные яйца и влажные, блестящие бедра.       Леви так сильно возбужден, его хочется до помутнения рассудка. Эрен наконец с жадностью осматривает своего полностью обнаженного омегу, и он вот уже который год не знает, как оторвать взгляд от такого Леви.       Тот откровенно смотрит на него, запрокинув одну руку назад. Его волосы разметались по коричневой обивке дивана, выражение лица настолько красноречиво, что не нуждается в пояснениях – Леви буквально пожирает его взглядом. Его губы приоткрыты и призывно блестят, а щеки все такие же красные, будто и не хотят больше возвращаться к своему привычному светлому оттенку.       На его плечах и шее уже есть несколько красных отметин, помимо шрама от метки, соски выглядят опухшими. Эрен, не удерживаясь, проводит по его груди ладонью и склоняется над ним, начиная ласкать сосок между указательным и средним пальцами. Леви прикрывает глаза и тихо стонет, а Эрен прикусывает угол его челюсти, зацеловывая укус и спускаясь к шее.       Он так любит подолгу ласкать Леви, любит доводить его до состояния желе, когда тот не понимает ничего, и все, чего хочет – почувствовать наконец внутри член. Эрен просто не может отказать себе в удовольствии наблюдать за таким омегой, впитывать в себя его образ. Свободной ладонью Леви привычно зарывается в его волосы и приподнимает голову, чтобы коротко поцеловать.       Аккерман заглядывает в его глаза, касается ладонью щеки, отчего Эрен чувствует чуть прохладные полоски кольца, и склоняет к ладони голову, прижимаясь сильнее. Леви смотрит, но ничего не говорит, а у Эрена в груди щемит от его взгляда. Он и сам проводит ладонью по волосам Леви, убирая челку так, чтобы та обрамляла лицо.       — Моя возлюбленная омега, как же ты красив, — искренне шепчет Эрен, отстраняя его руку и продолжая смотреть в глаза. Он проводит пальцами по широким плечам и налитой груди, вниз по выпирающим ребрам и плоскому животу, спускается ниже, оглаживая упругие бедра, слегка сжимая на них пальцы, а потом переходит на ноги и отстраняется, чтобы тоже раздеться.       Леви жадно смотрит на него, не скрываясь, а Эрен, вставая напротив, расстегивает до конца молнию джинсов и спускает их сразу же вместе с бельем. Член стоит уже давно, налитый и крепкий, и Эрен, переступая через одежду и снимая носки, укладывает ладонь на него и начинает медленно, с оттяжкой дрочить себе, наблюдая за омегой.       Он прикусывает губу, чтобы сдержать стон, а потом, понимая, что ребенка нет дома, отпускает себя и стонет ниже, но отчетливей, давая Леви себя услышать, тот же, не стесняясь, тоже начинает ласкать себя рукой, разводя ноги сильнее.       Эрен возвращает Леви жадный взгляд, бесстыже осматривает его длинные аккуратные ноги, любимые бедра, сжимает себя чуть сильнее у основания, нащупывая уплотнение узла, когда взгляд касается блестящей влаги между ног и на кончике члена. Он ведет взглядом выше, где свободная ладонь Леви лежит на груди, пальцами тот гладит по кругу свой чувствительный сосок. С его покрасневших губ срывается более очевидный стон, и Эрену кажется, что он кончается на месте от этого зрелища.       — Пожалуйста, — просит Леви, сводя брови, и, черт возьми, как же омега хорошо его знает. Знает, как заставить его поторопиться, знает, как довести до расплавленных мозгов даже не прикасаясь напрямую. Рука Леви спускается ниже с члена, он разводит ноги, и Эрен может видеть, как тот проникает в себя двумя пальцами и на выдохе произносит: — пожалуйста, альфа. — И Эрен больше не может оставаться в стороне после этих слов, каким бы ни было привлекающим зрелище.       Он опускается на Леви, ложится между его ног, удерживая себя, и вовлекает его в медленный страстный поцелуй, углубляя сразу же, как дотрагивается до губ. Бедрами он касается бедер Леви, трется членом, срывая сладкие стоны, а ладонью лаская щеки и шею, там, где находится метка. Жаль, метить рано, только во время недавней течки сделал это, но зато он может оставить на нем и другие следы. Омега целует его губы несколько раз, засасывает язык, заставляя Эрена таять от ощущения штанги, переходит на подбородок, ладонью зарывшись в длинные волосы, что щекочут плечи.       Леви раздвигает ноги, пока не обхватывает икрами поясницу, и то, как он подается вперед, желая получить больше удовольствия, как выгибается в пояснице, руками стараясь притянуть его ближе, просто лишает возможности дышать. Запах Леви становится таким отчетливым, ярким и насыщенным, Эрен с удовольствием дышит им, привычно млея от того, каким омега становится, стоит его приласкать.       Его ладонь скользит вниз, касается члена Леви, отчего губами Эрен тут же ловит сладкий стон. Леви мокрый и твердый, его пальцы впиваются в плечи, взгляд кажется расфокусированным, когда Эрен смотрит на него, и это не может не заставить улыбнуться.       Он касается губами переносицы Леви и опускается ниже, лицом оказываясь на уровне шеи и ключиц. Рука двигается чуть быстрее, переходит на поджавшиеся яички, а потом опять вверх, размазывая предэякулят по всему члену. Хочется приласкать его и ртом, но он знает, что омега сейчас хочет не этого, тот говорит это всем телом, выгибаясь, прижимаясь грудью к груди и разводя сильнее ноги, чтобы Эрен наконец занялся делом.       Альфа опускает ладонь ниже, губами обхватывая чувствительный сосок, и Леви не сдерживает стон, когда два пальца легко заходят внутрь по естественной смазке. Эрен и сам выдыхает его имя. Леви течет для него, а внутри так тесно, горячо и влажно, хочется поскорее войти в него, почувствовать вокруг себя. Омега так сильно возбужден, ему не требуется ни дополнительной смазки, чтобы принять его, ни долгой растяжки, Эрен только для удовольствия проник в него пальцами, зная, что Леви нравится, когда он ласкает его так.       Он разводит их, вновь возвращаясь к поцелуям груди и ключиц, безошибочно находит точку, от прикосновений к которой омега буквально дрожит в его руках, и поднимается выше, не прекращая двигать пальцами внутри.       Леви дышит открытым ртом, его грудь часто вздымается, взгляд едва ли осознанный, а с губ то и дело срываются несдержанные стоны вперемешку с его именем. Он подается бедрами навстречу пальцам, желая, чтобы они проникли глубже, но Эрен знает, что их недостаточно.       — Сейчас, — произносит Эрен, наклоняясь и целуя его у губ. — Сейчас, родной, — обещает он и убирает пальцы. Леви тут же обхватывает его поясницу ногами, а Эрен, удерживая его под бедра, устраивает так, чтобы было удобно обоим.       Он напоследок оглаживает ложбинку ягодиц, дразнит вход и пристраивается головкой члена, внимательно наблюдая за лицом омеги, чтобы в который раз запечатлеть его в момент, когда входит. Леви слегка сводит брови, продолжает держаться за его плечи и нетерпеливо проводит по нижней губе языком.       Они смотрят друг на друга молча, слышны лишь звуки тяжелого дыхания. Эрен проводит большим пальцем по черному подтеку подводки, ведет ниже, оглаживая линию скулы, и сглатывает резко накопившуюся слюну. Леви тоже замирает. Это длится буквально несколько секунд, но то, что испытывает Эрен в этот момент – чувство абсолютного единения на каком-то другом уровне, невозможно описать словами.       С Леви они связаны так давно… что кажется, жизни до него просто не существовало. Он давно принадлежит Леви, об этом свидетельствует шрам на его руке, а Леви ему, о чем кричит метка на его шее, – телом, душой, мыслями. Всем, что в них есть, все, чем они являются.       Эрен входит в него, медленно толкается бедрами, прижимая сильными руками к себе и упираясь лбом в его шею, чувствуя, как пальцы одной руки Леви впиваются в плечи, а вторая ладонь зарывается в густые волосы на затылке. Он проникает глубже, Леви такой влажный и горячий, обтягивает собой, отчего Эрен стонет сквозь зубы, входя до самого упора и замирая от охватившего наслаждения. Омега слишком сладко стонет, не громко, Леви редко бывает действительно громким, но его стоны всегда очень чувственные. Голос у Леви низкий, хриплый, и слушать его одно удовольствие, но когда тот стонет… это заставляет Эрена терять крышу.       Ногами Леви притягивает его ближе, будто хочет, чтобы вошел Эрен еще глубже, руки продолжают удерживать, но альфа не двигается, дает полностью прочувствовать себя. Он не представляет, что испытывает омега в эти моменты, какие-то свои потрясающие ощущения, но хочет, чтобы тот сполна ими насладился без спешки – им некуда торопиться.       Эрен начинает двигаться, медленно и глубоко, он приподнимается на локтях, укладывает ладонь на щеку Леви, мягко покачивая бедрами, а тот сводит при каждом возвращающемся толчке брови и чувственно стонет. Его пальцы каждый раз чуть сильнее сжимают плечо и волосы, причиняя приятную боль, а Эрен не в силах насытиться им. Он склоняется к шее, вдыхает запах и засасывает кожу с меткой, начиная мелко целовать и облизывать ее, не прекращая плавные движения бедрами.       Ощущения упругих стенок вокруг себя – крышесносные, то, какой Леви влажный, то, как Эрен скользит в нем, отчего к звукам дыхания и стонов добавляются пошлые хлюпанья. Леви подмахивает ему, двигает бедрами, обхватив его ногами, каждый раз подаваясь навстречу плавным долгим толчкам и сжимая внутри, когда Эрен входит до конца. Ускоряться не хочется, разве что слегка, больше хочется сжать в объятьях, вовлечь в очередной глубокий поцелуй, что Эрен и делает.       Он проводит по торсу ладонью, вновь опускает на грудь, сжимая между пальцами чувствительный сосок, отчего Леви стонет в его губы и сжимает так, что перед глазами появляются звезды. Губы шепчут его имя, поцелуи становятся более развязными, хочется как можно больше получить от этой близости, хочется буквально впитать в себя омегу.       Эрен проводит ладонью по его волосам, убирая их с глаз, лба и открывая вид на выбритые виски, он прижимается к нему лбом, вдыхая насыщенный запах их возбуждения, и, не прекращая движения бедрами, мелко целует его лицо, куда дотягивается, прерываясь лишь на стоны. Второй ладонью он поддерживает бедро Леви, иногда соскальзывая на ягодицу, чтобы сжать. Очень часто после их секса у омеги остаются следы на теле от укусов, засосов и пальцев, но сегодня Эрен не хочет проявлять грубость и резкость, так что сжимает мягко, с удовольствием подтягивая к себе. Движения становятся слегка быстрее, но не намного, он двигает бедрами, прислушиваясь к телу Леви, к его голосу, движениям, тот показывает всем собой, чего хочет, и Эрен лишь слегка ускоряется, но продолжает плавно входить в него, без резких рывков. В его стонах альфа разбирает свое имя, протяжное «не останавливайся, только не останавливайся», Леви буквально держится за него и руками и ногами, тянет на себя, подстраивая под свое удовольствие, и Эрен только рад подстроиться.       Он вновь целует Леви, прерывая едва ли связные слова, толкается глубже, входя до конца, замирает и вновь выходит, начиная совершать несколько коротких толчков и один глубокий. Омега на поцелуи почти не отвечает, дает целовать себя, потому что просто не может отвечать, слишком распален, в его глазах перестала существовать какая-либо осознанность, их затмило наслаждением и желанием получить разрядку. Эрен чувствует, как Леви невольно царапает его спину, короткие ногти причиняют легкую саднящую боль, он будто пытается ухватиться за плечи, потому что боится упасть, и Эрен совсем не помогает ему удержаться на краю, наоборот, хочет, чтобы он действительно упал, пусть даже отключился от наслаждения.       — Повяжи меня, — сипло просит Леви, обнимая за шею и прижимаясь губами к углу челюсти, его голос слегка охрип, он несдержанно стонет сразу же после этих слов, потому что Эрен не прекращает двигаться, каждый раз членом задевая точку, что приносит омеге наслаждение, — и не останавливайся, Эрен… я так скоро!.. — вздыхает он, и альфа кивает, укладывая ладонь под его голову. Он начинает глубоко входить в него, сам чувствуя, как удовольствие накапливается в паху, кажется, что оргазм так близко, что перед глазами все плывет. Ощущения, будто на прикосновения отзывается вся кожа, она стала настолько чувствительной, и Эрен упирается носом под ухо Леви, где самый терпкий запах, дышит им, на периферии сознания слыша их общие стоны. Он крепко сжимает бедро Леви свободной ладонью, глубоко толкается, держа себя, чтобы не укусить Леви, сжимает зубы и кончает внутрь, чувствуя, как содрогается от оргазма омега в его руках. Тот запрокидывает голову, и Эрен не может его видеть, так как ладонь Леви прижимает его голову к своей шее, а ноги сильно сжимают, не давая отстраниться ни на миллиметр. Тот стонет настолько сладко, громче, чем до этого, испытывая невероятное взрывающееся удовольствие от их близости, от того, как внутри нарастает узел, сцепляя их. Эрен толкается внутрь, продолжая кончать, протяжно стонет, узел жмет на простату, и Леви, буквально теряя силы, откидывается назад, опуская руки и начиная тяжело дышать.       Мысли закончились, Эрену кажется, что он весь закончился. В какой-то момент он приоткрывает глаза, когда понимает, что навалился всем телом на омегу, но тому, кажется, удобно, судя по тому, как спокойно лежит. Его пальцы мягко перебирают волосы, одна нога согнута в колене, другая вытянута, а грудь часто вздымается.       Эрен начинает мягко целовать покрасневшую в некоторых местах шею. Узел держит их сцепленными, между ними липко. Леви кончил, не прикасаясь к себе, и альфа, приподнявшись, смотрит в его лицо, желая насладиться блаженным после оргазма видом.       Аккерман лежит с прикрытыми глазами и слегка сведенными от удовольствия бровями. Ладонь соскальзывает вниз, и Эрен берет ее в свою, поворачивая к себе и оставляя поцелуй на внутренней части, а потом на кольце, что неизменно находится на безымянном пальце.       Леви приоткрывает глаза, и Эрен улыбается ему. Говорить не хочется, хочется поцеловать его, что он и делает. Омега мягко раскрывает губы, сразу же отвечая, но Эрен целует мелко, не глубоко, касаясь ладонью узкой щеки. Отстраняясь, он проводит носом по носу и улыбается, видя, что Леви улыбается в ответ.       — Прости меня, — искренне произносит Эрен, глядя в его глаза, — за то, что устроил вчера, да и сегодня. И вообще за всю эту историю. Я даже подумать не мог, что… — Леви вдруг начинает улыбаться шире, отчего на щеках у альфы появляется румянец. Улыбка Леви для него не редкость, но все равно, когда тот так открыто смотрит на него взглядом, преисполненным теплотой и нежностью, лежа под ним, у Эрена в груди в который раз расцветает влюбленность. — Извини, я не мог услышать ничего из того, что ты говоришь, слишком бесился просто от того, что слышу его имя. — Леви проводит ладонью по его волосам, убирая их назад, чтобы открыть лицо. Он наблюдает за движениями собственных пальцев, пока проводит по изгибу густой брови, виску и щеке, останавливаясь на ней.       — Ничего, мы оба много пережили из-за этой ситуации в прошлом, — так же тихо отвечает Леви, Эрен кивает и опять укладывается на него, вдыхая родной запах. Он слегка двигает бедрами, отчего Леви вздрагивает, и улыбается, начиная целовать нежную кожу его шеи, проводя по линиям метки языком.       — Я рад, что услышал то, что ты ему сказал, — альфа чувствует, как в волосы на затылке зарываются пальцы Леви, и прикрывает глаза, наслаждаясь этими касаниями, — я был слишком тупым, чтобы услышать это все от тебя, но я рад, что все вышло, как вышло…       — Подслушивать нехорошо.       — Знаю, но я не мог уйти, — вздыхает Эрен. — Даже когда увидел вас, стало так тяжело, мне было так обидно, а потом вы заговорили – все как рукой сняло. Стало не по себе из-за него и больно за тебя. Я ведь даже не думал, что ты все это воспринимаешь в таком ключе… — он делает паузу и вздыхает, — ненавижу себя за это.       — Не надо… — тихо отвечает Леви. — Главное, что теперь ты знаешь.       — Мне всегда казалось, что я влез между вами, — искренне произносит Эрен, не открывая глаз. Он обнимает омегу, отчего узел слегка смещается и Леви тихо стонет, сжимаясь сильнее. Эрен тоже прикрывает глаза от удовольствия, но мысль не теряет. Он никогда не рассказывал Леви об этом, боялся, что если расскажет, что-то изменится в отношении омеги, — казалось, что я влез в красивую историю любви, которая выросла из дружбы, но гнал от себя эти мысли, ведь ты ответил мне, а не ему, я даже не надеялся на это… а потом просто гнал эти мысли, ведь Эрвин исчез из нашей жизни и стал просто неважен, — Эрен переводит дыхание и продолжает, — но вот он опять появился, абсолютно внезапно, и я как будто оказался разом перед всеми своими страхами, которые прятал много лет, — он гладит Леви по плечу и руке кончиками пальцев, зная, как сильно тот любит эту ласку, и омега ничего не произносит, не вставляет слова, понимая, как важно сейчас ему выговориться, — я боялся, что ты будешь задаваться вопросами «а что было бы, если…», боялся, что почувствуешь к нему что-то, и я просто… — Эрен прерывается, а потом вздыхает, — я просто очень люблю тебя, и даже мысль о том, что ты можешь на секунду засомневаться в своем выборе, причиняла мне ужасную боль, с которой я не мог справиться, — заканчивает Эрен, чувствуя небывалое облегчение от того, что они наконец высказались, пусть и в своеобразной манере – Леви Эрвину, а Эрен Леви.       — Для меня с самого начала существовал только ты, Эрен, — после небольшой паузы произносит Леви, гладя его волосы. — Не было никакого выбора между вами, всегда был один лишь ты. — Он укладывает ладонь на его щеку, побуждая приподняться, и заглядывает в его глаза. Эрен улыбается ему, и Леви улыбается в ответ. — И я до ужаса рад, что эта тема наконец исчерпала себя, пусть и вот таким вот своеобразным путем. И… извини, что ударил тебя вчера. Я не должен себе позволять подобное. — Леви мягко гладит большим пальцем небольшой отек на носу, а Эрен прыскает от смеха и качает головой.       — Я заслужил, такого тебе наговорил, неудивительно, что ты въебал мне. — Леви тоже усмехается, но отрицательно качает головой.       — Нет, это не так. Ни при каком раскладе я не имею права бить тебя, тем более по лицу. — Эрен вздыхает, но кивает.       — Ничего страшного, ты тоже прости, я тебя вывел. — Леви улыбается и слегка выгибается в пояснице, облизывая губы. Он начинает тяжелее дышать, а на его щеках вновь появляется румянец. Эрен чувствует, как член омеги начинает твердеть, и слегка отстраняется, чтобы просунуть вниз руку. Он проводит пальцами по животу, ощущая родные едва заметные белые полоски от беременности, мажет ниже, мягко обхватывая пока еще только немного напряженный член, что почти сразу тяжелеет в руке. Омега тихо стонет, и Эрен, двигаясь на пробу, наклоняется к его губам и шепчет: — Отдашься мне еще раз?.. — Леви ничего не произносит, просто подается вперед и впивается в его губы, а Эрен, притягивая его к себе, ни секунды не сомневался в том, что именно так Леви и ответит на его вопрос.       Просыпается он наутро все на том же диване. Они с Леви лежат абсолютно голые и нуждающиеся в душе как минимум, а вокруг розочками разбросана их одежда. Эрен с ночи только постелил им простынь и принес со спальни одеяло. Сейчас они лежат на боку, Леви привычно свернувшись, а Эрен обняв его сзади. В зале уже светло, его освещает солнечный свет, и альфа может видеть едва заметный пушок на спине и шее Леви. Он наклоняется, втягивает носом запах и мягко целует у метки, а омега поворачивается в его руках к нему лицом и укладывается на грудь, продолжая спать. Косметику тот с себя тоже не снял, так что, как проснется, будет проклинать все на свете, снимая засохшую за ночь, потекшую подводку с глаз, но сейчас все это ждет, поэтому Эрен закрывает глаза и позволяет себе опять заснуть, а, когда просыпается второй раз, Леви в его руках уже нет, как и одежды вокруг, а шторы занавешены, видимо, тот это сделал, чтобы свет подольше не будил его.       Задумчиво почесывая затылок, Эрен поднимается с дивана и слегка морщится, понимая, что, прежде чем искать омегу, надо привести себя в порядок и избавиться от всего засохшего на теле, так что спускается обратно он уже через сорок минут с затянутыми в петлю влажными волосами и в обычной легкой домашней одежде. Его телефон лежит на журнальном столике, по нему он определяет, что время близится к полудню, и находит Леви сидящим на высоком стуле за кухонным островком. У того на ушах его любимые грузные наушники с шумодавом, а на подставке находится планшет, в котором тот что-то смотрит и перекусывает одновременно.       Эрен обнимает его сзади, снимая наушники и укладывая их рядом. Леви на секунду вздрагивает от неожиданности, но сразу же расслабляется в его руках.       — Почему ты меня не разбудил?..       — Хотел, чтобы ты хорошенько выспался. — Эрен прикрывает глаза и улыбается, не отстраняясь, а Леви, ставя на паузу какое-то видео, поворачивается в его руках и подставляет губы, чем Эрен непременно пользуется.       Отстраняясь, он осматривает Леви. Тот выглядит свежо, несмотря на ночь на диване, лицо буквально светится, но, возможно, это происходит из-за счастливого блеска в серых глазах, а не от хорошего сна. Одет тот в легкие домашние штаны и безрукавку, в одном ухе привычное кольцо и серьга в хряще, во втором небольшой черный камень. Именно эти цацки Леви носит даже дома.       — Мама сказала, что привезет Печеньку сама к вечеру. Она решила ее взять с собой к Ури и Кенни после занятий, говорит, девочки по ней соскучились, и я разрешил.       — Хорошо, если хочешь, можем пойти позавтракать куда-нибудь, у тебя ведь уже завтра начинаются рабочие дни? — Леви вдруг начинает улыбаться, и Эрен заинтересованно на него смотрит. — Что?       — Кое-что показать тебе хотел. — Леви достает свой телефон, что-то открывает и кладет перед Эреном. Просто какая-то справка с цифрами на первый взгляд.       — И что это?       — Почитай. — Эрен вздыхает и мученически на него смотрит, а Леви, слегка пододвигая к нему телефон, настаивает: — Почитай, Эрен.       Альфа со вздохом опускает взгляд, смотрит на какие-то цифры, понимает, что это анализы, и сначала напрягается, а потом присматривается и читает, что это, а когда видит результаты в виде цифр, переводит взгляд на значения и прикрывает рот ладонью, неверующе смотря то на омегу, то на экран телефона.       — Это то, что я думаю?.. — полушепотом спрашивает Эрен, сводя брови. — Это же?.. — Леви мягко улыбается и кивает, но не успевает ничего ответить, потому что альфа притягивает его в крепкие объятья. — Леви, ты что, носишь ребенка?.. — неверяще произносит он, опуская взгляд вниз, словно теперь там должен быть живот. — У нас будет еще один ребенок? — еще тише спрашивает он, сводя брови.       — Да, — произносит Леви в его шею, обнимая под спину. — Поздравляю, ты снова станешь отцом, — Леви слегка задирает подбородок, чтобы на него посмотреть, а Эрен невольно всхлипывает, чем вызывает смех у омеги, — только не плачь, Эрен… это уже ни в какие ворота.       — Это трудновыполнимо, — выдыхает Эрен, начиная широко улыбаться. В груди расцветает невероятная нежность, сложно удержать себя. Ему хочется носить Леви на руках за эту новость, и от этого становится еще более стыдно за то, что он устроил позавчера. — Я устроил тебе скандал. — Он укладывает ладонь на лоб и качает головой. — Черт, ты носишь ребенка, а я устроил тебе скандал, какой же я мудак…       — Ты ведь не знал, — со смешком отвечает омега, пожимая плечами, и Эрен со вздохом притягивает его к себе обратно.       — Прости меня. Этого больше не повторится. Никогда. Ты можешь с ним общаться, если хочешь, я действительно больше никогда так не отреагирую. — И это так. Ему правда наплевать теперь, и даже не из-за того, что Леви осчастливил его в очередной раз новостью о своей беременности. Просто после вчерашнего к Эрвину уже не может сформироваться настоящая ядовитая ревность. Возможно, жалость и неприятный осадок, но ревность – нет.       Больше нет.       И даже если Леви вдруг захочет возродить их старую дружбу, захочет поддерживать с ним связь, он не будет против.       Леви по-доброму усмехается и кивает.       — Думаю, для этого слишком много воды утекло, но… — он делает паузу, прежде чем сказать слова, от которых чувства Эрена превращаются во взорвавшийся в груди фейерверк, — я очень тобой горжусь за эти слова.       Больше Эрену не хочется об этом говорить. Он мягко обнимает омегу, принюхиваясь, чтобы понять, изменился ли запах, и понимает, что это действительно так, а он даже не заметил, потому что почти незаметно. Лишь стал слегка мягче, но остался все таким же привлекательным и сводящим с ума.       — Из-за этого тебе стало плохо на конференции, да? — догадывается Эрен, и Леви кивает, а в голове сразу же возникают мысли о том, что Леви не курил эти дни, не пил вино, хотя обычно любит, и сказал, что долго не сможет, да и чувствительность сосков тоже! А вчерашний разговор о втором ребенке? Черт, ведь он мог и сам догадаться обо всем, если бы поменьше наматывал на кулак сопли и побольше общался со своим омегой…       — Да, я узнал об этом в Нью-Йорке. — Леви мягко отстраняется от него, а Эрен будто старается по-новому увидеть его. Вроде тот же Леви в своей привычной домашней одежде, ничего не изменилось, а на самом деле для них теперь изменится все. Спустя несколько месяцев будет ходить с небольшим животом и ругаться, если почувствует запах жареного чеснока, который ненавидит и в не беременном состоянии.       — Но… почему ты не рассказал сразу? — интересуется Эрен, отстраняясь и беря его ладони свои. Он смотрит в глаза Леви и улыбается, потому что не может не улыбаться. В душе эйфория от осознания происходящего.       — Когда я сделал тест, тебя не было рядом, а мне очень хотелось видеть твою реакцию, так что на всякий случай в Нью-Йорке я сдал анализы на ХГЧ, они только сегодня утром пришли, — объясняет Леви, гладя пальцами его ладони, задевая иногда при этом кольцо-тринити. — Потом, когда я прилетел, мы почти сразу поругались, а на следующий день был ужин, да и мы тоже… были, мягко сказать, на взводе, а мне до жути не хотелось, чтобы такой момент ассоциировался у нас с руганью из-за Эрвина, — договаривает Леви, пожимая плечами, и Эрен, вздыхая, опять тянет его в объятья.       — Поверить не могу, что у нас будет второй ребенок, — сипло произносит Эрен, не в силах отстраниться. Леви тихо смеется, уткнувшись в его шею. — Ты сделал меня таким счастливым… в очередной раз.       — Это взаимно, альфа, — тихо отвечает Леви, укладывая ладонь на его затылок, но аккуратно, чтобы не развязать петлю волос. — Хочется уже познакомиться с этим человеком, не так ли? Хотя до этого еще далеко.       — Это так кажется, на самом деле не так уж и далеко, — возражает Эрен, думая о дочке. Кажется, только позавчера была грудничком, а вчера малышом, и вот, уже почти готовый к школе ребенок. — Как думаешь, это будет девочка или мальчик? — с предвкушением спрашивает он, отстраняясь и укладывая его ладонь — с кольцом, символизирующим так много, — себе на щеку. Леви пожимает плечами.       — Не знаю. Мне все равно. Наверное, Печенька больше захочет сестренку, а не брата, но я даже представить не могу, мыслей – ноль, — честно отвечает Леви, и Эрен тут же вспоминает их вчерашний разговор.       — Мне тоже все равно на пол, но, если бы это была девочка, мы бы могли назвать ее Кендис, — предлагает Эрен, начиная ярко улыбаться. — Чтобы у нас была Печенька и Конфетка, а еще, если малыш будет похож на тебя, было бы здорово, если бы мы дали ему твою фамилию. — Эрен уже говорил об этом раньше, но глаза Леви все равно расширяются от удивления. — Ну, если так можно и с документами проблем не будет.       — Ты действительно этого хочешь? — Эрен смущенно пожимает плечами, краснея щеками.       — Ну… да? Будет два Йегера и два Аккермана в доме, чтобы честно. — Леви качает головой, но на щеках тоже появляется румянец, так что Эрен больше не чувствует себя совсем уж дураком из-за этой идеи. — А ты против?..       — Нет, конечно нет, но… если это будет альфа? — Эрен хмурит брови и пожимает плечами.       — И? — Леви выжидающе смотрит на него, но потом вздыхает и начинает смеяться.       — Ты такой неисправимый романтик, что мне от этого страшно, — усмехаясь, отвечает Леви, укладывая вторую руку ему на плечо, а Эрен, улыбаясь в ответ, прижимается лбом к его лбу и прикрывает глаза. — Но я не против, так что если девчонка, то пусть будет Конфеткой, а если будет похожа на меня, то Аккерман.       Эрен тихо смеется и облегченно вздыхает, чувствуя самое настоящее яркое, теплое и спокойное в своей стабильности счастье. Он обнимает Леви, прикрывая глаза и зная, что чувства у них с Леви сейчас совершенно одинаковые.       Мыслей так много, но ни одной тревожной. Восторг и предвкушение буквально наполняют его, так хочется побыстрее увидеть Леви с животом, взять своего ребенка на руки… Но до этого далеко, а пока что надо рассказать Печеньке о том, что вскоре она станет старшей сестрой, Эрен так хочет увидеть ее реакцию! А потом уже и всем остальным: семье, друзьям, что тоже обрадуются этой новости, и главное, начинать потихоньку готовиться к новому, но определенно интересному и захватывающему этапу их жизни.