Курс на сближение

Как и многое в жизни Железного Треугольника, все началось с того, что У Се не обращал внимания, Чжан Цилин не особенно много говорил, а Панцзы был отличным другом. _______________________ Когда У Се вышел из своей комнаты и побрел во двор, все еще зевая и протирая сонные глаза, его встретило необычное зрелище. Сяогэ тренировался. Само по себе это было довольно привычным явлением. В свободные дни Сяогэ любил просыпаться безбожно рано и подвергать свое тело изнурительному тренировочному процессу, от одного взгляда на который у У Се все болело. Так что не то, чтобы это застало У Се врасплох. Дело было в том, что Сяогэ тренировался по пояс раздетый. Его татуировка была отчетливо видна на фоне кремовой кожи, а тело блестело от пота. Его бицепсы красиво напряглись, когда он взмахнул мечом по дуге и нанес удар сверху вниз. Мышцы на спине перекатились, он крутанулся на одной ноге и рубанул по воображаемым противникам сначала с одной стороны, потом с другой. Выглядел он при этом сногсшибательно. У Се осознал, что у него отвисла челюсть, и быстро захлопнул ее с легким щелчком. Сяогэ выполнил еще один разворот, уперся рукой в землю и сделал невозможное сальто, демонстрируя рельефные кубики своего пресса, прежде чем приземлиться на корточки, лицом к дверному проему, где все еще стоял У Се, и вложить свой меч в ножны. Он плавно поднялся на ноги, а затем обратил свой темный, бездонный взгляд прямо на У Се. Словно очнувшись от транса, У Се внезапно осознал, что стоял там, уставившись на Сяогэ, гораздо дольше, чем можно было бы считать уместным, и Сяогэ определенно застал его за этим занятием. Он сглотнул, уже чувствуя, как его лицо становится томатно-красным. - Доброе утро, - выдохнул У Се, прежде чем резко развернуться и сбежать в безопасное укрытие дома. Едва он вернулся в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь, чтобы никто не увидел его раскрасневшегося лица или того, как тяжело он дышал после своего короткого забега, как обнаружил, что почти прилип к стене в попытке восстановить равновесие. Что это было? Он и раньше видел Сяогэ без рубашки. Наверное, сотни раз. Сяогэ рвал свои рубашки во время набегов на гробницы почти так же часто, как У Се натыкался на ловушки, а это о многом говорило. (У Се наотрез отказывался рассматривать возможную взаимосвязь между своей потребностью в спасении и теряющим рубашки Сяогэ.) Сяогэ был горяч, нужно быть слепым, чтобы этого не увидеть, и даже так У Се определенно замечал, как Хэй Сяцзы оценивал телосложение Чжан Цилина. Но еще никогда раньше его оголенный торс так сильно не сбивал У Се с толку. Может быть, все потому что на этот раз они не были в гробнице? Должно быть, так оно и есть, его просто застала врасплох локация. Не о чем переживать. У Се сделал пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и подошел к раковине, плеснуть прохладной воды в лицо. «Здесь не о чем беспокоиться», - напомнил он себе, прежде чем отправиться на кухню, чтобы узнать, что Панцзы приготовил на завтрак. __________________________________________ Только на этом все не закончилось. Внезапно крепкий и сияющий торс Сяогэ был везде, куда бы У Се ни посмотрел. Безусловно, тренировка в раздетом по пояс виде была логичной. Конечно, Сяогэ по-любому хотелось тренироваться полураздетым, ведь стояла самая жаркая летняя пора, просто нужно было как-то сохранять хладнокровие. Но дело было не только в тренировках. После своих упражнений он направлялся на кухню, все еще полуголый, пот блестел на его коже. Он перехватывал протеиновый батончик или что-то из стряпни Панцзы и садился за стол, не заботясь о приличиях или артериальном давлении У Се. Он принимал душ, а затем выходил из ванной в штанах, но с полотенцем, искусно накинутым на плечи. Он вел себя совершенно обыденно, выполняя любую задачу, которую поставил перед собой, и при этом казалось, что ему абсолютно комфортно в таком полураздетом виде. К счастью, похоже Сяогэ никогда не замечал сдавленного выражения, которое появлялось на лице У Се всякий раз, когда он следил, как капли воды чертят дорожки, стекая с мокрых волос его друга вниз по груди, заставляя твердеть соски, когда он сушился снаружи, на воздухе. У Се был абсолютно уверен, что это зрелище в один прекрасный день доведет его до сердечного приступа. Он уже всерьез подумывал записаться на прием к местному врачу, чтобы обсудить учащенное сердцебиение и скачки кровяного давления, которые, кажется, стали неотъемлемой частью его повседневной жизни. Было жарко, постоянно светило солнце, и Сяогэ любил побездельничать во дворе, когда у него выдавалась свободная минутка. По-прежнему без рубашки. Он дремал, лицо его было спокойным и довольным, залитое солнечным светом. Расслабленным и не замечающим ничего вокруг, он выглядел красивым, и ослепительным, и очень-очень юным. Его татуировка медленно проявлялась - сначала просто слабая тень, но чем дольше он находился на жаре, тем темнее становились знакомые плотные линии. Время от времени он просыпался, переворачиваясь на живот и пряча свой совершенный пресс и грудную клетку, но взамен открывая великолепный вид на крепкую спину и выпуклые дельтовидные мышцы. У Се решил избегать внутреннего двора любой ценой, ради своего же собственного угасающего рассудка. Когда Сяогэ вошел внутрь после принятия солнечных ванн, одетый только в свободные спортивные шорты, которые неприлично низко сидели на его бедрах и идеально облегали зад, то, не теряя времени, плюхнулся за стол рядом с У Се. Он был достаточно близко, чтобы У Се почувствовал тепло от его гладкой, загорелой кожи. Его татуировка все еще отчетливо просматривалась на груди, пока тепло его тела медленно возвращалось в норму. У Се поймал себя на том, что прослеживает взглядом искусные линии, такие знакомые, и все же невероятно пленительные. У Се даже не подозревал, как он попал, пока Сяогэ не протянул руку рядом с ним, чтобы взять воду. Бутылки с водой стояли так, что для того, чтобы добраться до них Сяогэ по сути влепился своей грудью в грудь У Се, плотнее прижимаясь, чтобы преодолеть оставшиеся несколько сантиметров до бутылки. У Се не мог сказать, задержался там Сяогэ на секунду или на вечность, но ему было интересно, чувствует ли этот бессмертный, как его сердце пытается выскочить из груди, чтобы слиться с его сердцем. Он ощутил, как напряглись мышцы Сяогэ, ощутил его идеальный контроль над телом и то, как он расслабился, потянув бутылку к себе. У Се задавался вопросом, почувствовал ли Сяогэ его в ответ, чувствовал ли тепло, исходящее от него, когда кровь прилила к щекам и все усложнила. Интересно, мог ли Сяогэ ощутить тесноту в штанах У Се, когда все эти ощущения и вид этой великолепной кожи разворошили в нем внезапное желание. Сяогэ отстранился с бутылкой воды в руке и откинулся на спинку стула, абсолютно не в курсе того, что он пробудил в У Се в процессе. Он легким движением открыл бутылку и сделал несколько больших глотков, с каждым из которых его кадык красиво двигался вверх-вниз. Внезапно всего это стало слишком много. Жар кожи Сяогэ от того места, где их колени практически соприкасались, сочетался с жаром щек У Се и с жаром в его паху, и это было уже слишком для него. Он подскочил со стула, бросив жалкое: «Я в ванну», и сбежал. (Ретируясь, он пропустил разочарование, которое на мгновение промелькнуло на обычно непроницаемом лице Чжан Цилина). У Се бегом, к черту приличия и нюансы, добрался до ванной и захлопнул за собой дверь. Он оперся дрожащими руками о прохладную раковину и отчаянно попытался выровнять дыхание. У Се вовсе не был полным идиотом. Он понимал, что его влечет к Сяогэ. Возможно, ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать свои чувства, но он знал, что готов сделать и отдать все, что угодно, лишь бы видеть Сяогэ счастливым, довольным и любимым. Но он также знал, что это чувство не было взаимным, и был полон решимости сохранить то, что у них уже было, не разрушая ту мирную жизнь, которую они выстроили вместе. У Се хотел сделать так, чтобы Сяогэ чувствовал себя комфортно в своем собственном доме. Этот удивительный человек даже не мог вспомнить, был ли у него раньше настоящий дом, и У Се совершенно не хотел быть причиной, по которой Сяогэ стало бы здесь неуютно. Если Сяогэ хотел ходить с голым торсом, У Се не собирался позволять своим чувствам или своему члену мешать этому, заставляя его ощущать неловкость. Он мог взять себя в руки. Ему необходимо было взять себя в руки. Он посмотрел на себя, на очевидную выпуклость в своих штанах, и попытался избавиться от нее силой воли. Он уже не подросток, черт возьми! Он мог быть спокойным, мог владеть своими чувствами. Он отказывался чем-либо обременять Сяогэ, в том числе собой. Когда он почувствовал, что теснота в штанах спадает, в последний раз посмотрел себе в глаза в отражении и пообещал, что всегда будет делать только то, что принесет Сяогэ радость. Этого ему будет достаточно. ____________________________ Что окончательно сломило его, так это Сяогэ, вошедший в его комнату, полуголый и только что из душа, с темными прядями волос, с которых мягко капало на грудь, и в одном полотенце, обернутом вокруг талии. У Се стоял за своим столом, просматривая документы, о которых Панцзы напоминал ему вот уже несколько недель, когда Сяогэ толкнул приоткрытую дверь и вошел внутрь. Прилив тепла, прошедший сквозь У Се, когда темный и непостижимый взгляд Сяогэ упал на него, был знакомым. У Се чувствовал себя пойманным на месте, как бабочка, пришпиленная и выставленная на всеобщее обозрение. Здесь у него не было секретов, некуда было пойти или спрятаться, ничего, кроме великолепной кожи перед ним и присутствия Сяогэ, которое заполняло все его чувства, пока тот подходил все ближе и ближе. - Сяогэ, - выдохнул У Се, его голос был слабым и хриплым, глаза широко раскрыты, - что тебе нужно? - Мне интересно, не попала ли моя толстовка в твое белье? – спросил он тихо, но непреклонно, подходя все ближе к У Се. У Се поймал себя на том, что борется с желанием отступить и одновременно протянуть руку и ощутить гладкую, теплую кожу Сяогэ. Он резко сглотнул, пытаясь восстановить контроль над собой, даже когда почувствовал, как расширились его глаза при виде открывшегося перед ним зрелища. - Твоя… твоя толстовка? – запинаясь, пробормотал он. – Я мог случайно утащить одну, дай проверю. Он оторвался от Сяогэ и на нетвердых ногах подошел к своему шкафу. Он был благодарен за передышку и возможность восстановить душевное равновесие, вплоть до того момента, пока не заметил, что Сяогэ последовал за ним, все еще находясь слишком близко, и прислонился к стене прямо рядом с ним. У Се сглотнул, затем обратил внимание на свою одежду. Он рылся в аккуратных стопках сложенного белья, совсем не заботясь о беспорядке, который оставлял после себя, пока не заметил пятно темной ткани и не извлек ее из разворошенной кучи. Поиски дали ему достаточно времени, чтобы немного успокоиться, но все это вылетело в окно, стоило ему повернуться с трофеем в руке к Сяогэ. Он стоял так близко, достаточно близко, чтобы прикасаться, восхищаться, чувствовать тепло его кожи и дыхание. У Се ощутил, что его ведет все ближе, захваченный магнетизмом темного взгляда Чжан Цилина, его разум абсолютно забыл о первоначальной причине визита Сяогэ. Перед ним была кожа, так много красивой, чистой кожи, выставленной напоказ. Он хотел прикоснуться, сжать, схватить Сяогэ и никогда не отпускать. Он хотел зацеловать эту бледную кожу до синяков, хотел дотронуться, узнать, что необходимо для того, чтобы его татуировка стала четкой. Непроизвольно его руки поднялись, зависли над этой рельефной грудью, а затем опустились, едва не схватив Сяогэ за узкие бедра. Его глаза были широко раскрыты, он не мигал, полностью завороженный и неспособный разорвать визуальный контакт. Он увидел, как Сяогэ встретил его пристальный взгляд так же напряженно, такой же захваченный этим моментом, как и он сам. У Се неосознанно облизнул губы и увидел, как глаза Сяогэ скользнули вниз, чтобы поймать это движение. Когда Сяогэ перевел взгляд обратно на У Се, его глаза каким-то образом стали еще темнее, глубже, чем были, и У Се придвинулся еще ближе. Его руки соприкоснулись с этими бедрами, легко, затем крепче. Он резко вдохнул и поднял руки к этому прекрасному торсу, который сводил его с ума неделями. Губы Сяогэ приоткрылись, его рот был мягким и манящим, и глаза У Се сразу же переместились к нему. Он желал прикоснуться, попробовать на вкус, он хотел этого так долго. - Пожалуйста, скажи мне прямо сейчас, черт возьми, если ты этого не хочешь, - выдохнул У Се, достаточно близко, чтобы дыхание, несущее его слова, овеяло лицо Сяогэ, - потому что я хочу поцеловать тебя до полусмерти, если только ты не скажешь мне «нет». Сяогэ не утруждал себя словами. Быстрее, чем У Се мог отследить, он изменил их положение и теперь прижимал У Се к стене. Он потянулся губами к губам У Се и поцеловал его, все сомнения исчезли и сменились жаром, желанием и любовью. Он целовал У Се, и У Се чувствовал, будто дрейфует, как воздушный шар, наполненный гелием и удерживаемый только сильными руками Сяогэ на бедрах и мягкими губами Сяогэ, полными решимости иссушить до дна и поглотить его, пока они не станут одним целым. Толстовка валялась на полу, где ей предстояло пролежать ещё довольно долго, полностью игнорируемая обитателями комнаты. _________________ Когда Панцзы вернулся домой с забега по продуктовым, он сгрузил свои сумки на кухне и пошел спросить У Се и Сяогэ, чего они хотят на ужин. Он столкнулся с широко распахнутой дверью и видом своих друзей, который заставил его всерьез задуматься о том, чтобы прополоскать свои глаза. Однако, когда он стремительно закрыл дверь в комнату У Се, совершенно незамеченный парочкой, запутавшейся друг в друге, то не смог удержаться от смешка. Он знал, что убедить Сяогэ разгуливать по дому полуголым, рано или поздно сработает. Он был рад, что два его лучших друга наконец-то со всем разобрались и сошлись. Он был вне себя от радости за них. Но когда из-за закрытой двери донесся громкий стон, Панцзы подумал, что, возможно, вскоре пожалеет об этом. Не было никаких шансов, что Наивняшка закончит с документами в ближайшее время.