Tubbox

-Ты уверен насчет этого? — шепчет Ранбу, когда его муж затягивает галстук и чуть более нервно, чем обычно, теребит свои рукава. Мальчик поднимает голову, чтобы посмотреть в любимые глаза и обреченно вздыхает. -Не знаю, мне страшно, на самом деле, — такое сумбурное откровение вызывает удивление у родственника эндермена, но он ждет дальше, — Мне очень страшно, однако если я встречу страхи лицом к лицу, то… -То что? — вопрошает лишь одними губами мужчина. Его рука тянется к чужой ладони, но природная стеснительность немного затормаживает. Туббо, замечая такое милое поведение, кротко жмурится от нежности и сам вкладывает свою маленькую лапку. -То я готов побороть своих монстров и сделать хоть что-то в моей жизни правильно, — заканчивает брюнет и как-то облегченно отряхивает свободной рукой старый пиджак, что повидал самые худшие и самые лучшие времена его жизни. Разве что, его жизнь с Ранбу не изучил еще досконально. Высокий мужчина жмурит глаза, неосознанно выдавая своё недовольство, и пытается унять свой хвост, что начинает метаться из стороны в сторону. Туббо лишь усмехается. -Ты сам знаешь, что для нас с Майклом ты сделал более, чем достаточно. Неужели тебе это не хватает? -Нет… Имею в виду, хватает. Просто, — Туббо берет недолгую паузу, пытаясь собраться с мыслями и не сморозить глупость. Чувствует, как его руку деликатно сжимают и поглаживают большим пальцем, — Когда-то Уилбур из самых светлых побуждений начал эту всю заварушку, а я же принял чашу с ядом в свои руки. Пора с ней разобраться. Ранбу все еще хмурится и не соглашается с такой сумбурной идеей, но уже в какой-то степени проникается чужим воодушевлением. Черт бы его побрал эту красноречивость его мужа, которая всегда переубеждает Ранбу. Хотя ему особой харизмы и не надо, ради Туббо он готов на все. -Хорошо, но можно я пойду тоже? -Ты? Я думал, ты хочешь провести побольше времени с Майклом. -Я беспокоюсь о тебе и постараюсь всегда быть рядом. А наш малыш!.. Кхм, Майкл же может потерпеть, он у нас уже взрослый мальчик, — Туббо хихикает в ладонь от такого замечания, уже заранее зная, что мужчина слишком милая лапушка, когда речь идет об их сыне, — Думаю, мы можем позвать Фанди? -Да, хорошая идея… Мне идет? — он неуверенно крутится, смотря в глаза отражению Ранбу. На затылке копошатся мурашки, готовясь сделать долгий пробег по спине. Холодок, который чувствует один Тоби, гуляет меж его мыслей, мешаясь и докучая. -Ты прекрасен, как всегда, Туббо, — тихо говорит мужчина, словно лелеет каждое слово, и подходит к любимому за объятиями. Его подбородок тотчас покоится на родной макушке, немного касаясь губами. Парень внизу урчит от таких нежностей и снова смеется. -Даже со шрамами? -Даже со шрамами, потому что они нисколько не отвратительные, как ты думаешь. -У-у-у, опять я злодей, — обиженно бурчит высокий голос снизу, но выдает себя улыбкой и солнышками на дне зрачков, в которые Ранбу и влюбился. -Заметь, это сказал не я, — смеется на ушко, немного наклоняясь, и медленно скользит кончиками пальцев от воротника к тонким предплечьям. Зарывается под ткань и в это же время водит носом за ушком, тихо нашептывая маленькие приятности. Туббо услужливо отклоняется вперед, помогая снять тяжелый пиджак, и утыкается в изгиб плеча. Позволяет гладким ладоням проскользнуть на его талию и сам начинает вести их безмолвный танец. -Зато я говорил какой ты чудесный, — завершает Ранбу, вызывая ямочки у мальчика. *** Туббо не считает себя чем-то выдающимся, его единственной отличительной чертой является любовь к пчелам. У них есть яркий желтый окрас, мирное существование, которое несет немалую важность — помогать цветам жить, тихое жужжание и милые взаимодействия между собой. Многие скажут, что именно это Туббо и нравится, ведь как еще можно так сильно связать с говорливыми насекомыми жизнь маленького ребенка? Пчелы — первые друзья Туббо. В далеком детстве парнишки они были единственными, кто не обижал его, не бил и не кричал. Еще тогда они просто мирно присаживались на его пальцы или нос, случайно посыпая блестящей пыльцой. Когда окружение Туббо не пестрело сверстниками, а кишело вредными взрослыми, которые смотрели на него с жалостью или отвращением. Мальчик был сам по себе со своими громкими шутками, заливистым смехом и большими глазами, полными глухой печали. Когда Шлатт беспробудно пьет, совершенно не занимаясь своим сыном. Туббо вначале пытался помочь отцу. Убирал бутылки, подавал воду, подушки и одеяла. Отец лишь тихо мычал запрещенные слова и просил тазик, выливая все содержимое желудка прямо туда. А потом утром он вставал раньше Туббо, сидящего рядом с его кроватью, укладывал ребенка в постель и трепал макушку перед уходом. В те моменты мальчишка не желал ничего более, кроме такого простого движения руки, мимолетного прикосновения. В один день он выливает алкоголь, желая искоренить эту ужасную привычку, ведь услышал, как какие-то старые соседки сказали, что это поможет. Надеется, что отец перестанет запивать свои неведомые печали и будет их глушить в общении со своим ребенком. Это было слишком наивно, это было слишком глупо. В этом был весь Тоби. Прознав, куда делось все пойло, пьяный Шлатт в ту ночь побил Туббо, рассказал всю подноготную одинокого, брошенного всеми взрослого и выставил за дверь. Спустя полчаса тихий возгласов Туббо понял. Отец уже забыл о нем, безвольно отдаваясь чему-то призрачному. К счастью, ночь стояла тихая, спокойная, разве что немного ветреная. Мальчик сидел у их калитки и трясся от страха, прислушиваясь к малейшим шумам, не понимая в чем состояла его ошибка. Он ведь хотел как лучше? Со всех сторон его окружали страшные вещи: от песен волков о луне до обычных вспышек в небе. Ему хватало сил лишь смотреть на свою тень, маленькую и неказистую, доказывающую всю мизерность ситуации. Беспомощность Тоби. К рассвету разум опустел и стало все равно, Туббо лишь через силу не падал в сон, боясь пропустить уход отца на работу, чтобы попросить прощения и отдохнуть в родной кровати. Сквозь мерный шепот деревьев и стук веток по окнам до слуха Туббо долетело тихое жужжание. Сперва он не придал ему никакого внимания, но когда жужжание переросло из белого шума в нежную колыбельную, он через силу встряхнулся и огляделся. Черно-желтые, с глазами кнопками, маленькие пчелки летали вокруг него, удивленно рассматривая. Одна из пчелок села пареньку на руку и начала тереть лапки, крутясь. Возможно, в другой ситуации Туббо бы вскочил с воплями и убежал прочь, как это делали местные девушки. Но сейчас ему было даже приятно, что хоть кто-то рядом с ним, даже если это безмолвное насекомое. Именно так, слушая мелодичные звуки крылышек, Туббо засыпает со слезами на щеках. Он не вспомнит как, но Шлатт заберет его домой, как только протрезвеет. От вида синяков, подтеков и кое-где следов рук на запястье, мужчина впадает в бóльшее отчаяние. Ничтожество… *** А потом Туббо знакомится с Томми, вторым своим лучшим другом. А может быть и третьим, пчелок же у Туббо много. Главное, что он становится ему очень важен. Эта встреча могла бы и не состояться, если бы не огромное любопытство Томми к их, молчаливому среди людей и громкому в одиночестве, соседу. Туббо в тот день сидел на пеньке и разглядывал пчелок, которых как бы не пытался, но запомнить так и не смог. Отец снова вчера напился и пытался вломиться к нему в комнату, желая поговорить. Хотя любые разговоры заканчивались спорами, ссорами и затхлой тишиной, полной обид. Его волосы опять все блестели от пыльцы, а на рубашке весь ряд сместился на одну пуговицу. Все же недосып сказывается на его невнимательности. -Ты почему их не боишься? — тихий, немного визгливый шепот раздается справа от юноши, который от неожиданности пугается и резко вскакивает с насиженного места. На него из чащи смотрел голубоглазый блондин, который переехал в их город вместе со своей странной семейкой. -кого? -Ну… Пчел! — парень комично кривится от этого слова, вспоминая как его покусала одна такая. -А чего их бояться? — Туббо уже спокойнее дышит, переведя дыхание после испуга, и начинает даже неловко улыбаться. Рядом снова начинают виться маленькие насекомые, довольно урча от хорошей погоды. -Ну они же жалят людей просто так. Почему бы их и не бояться? -Если ты не машешь руками и не пытаешься их прибить, то пчелки не потревожат тебя, — Томми смотрит в чужие карие глаза и не видит и доли страха от того, как в этот момент Туббо на нос присаживается одна из полосатых знакомых, — Единственный кто может причинить вред и пчелкам, и тебе просто так — это человек. Блондин вскидывает брови, не понимая ничего. Почему бы людям, разумным существам, которые умеют дружить и любить кого-то обижать? Пчелы и то страшнее кажутся. Его взгляд начинает скользить по силуэту соседа и натыкается на неловко спрятанные бинтами синяки по всему телу. Его глаза кричат, но сам он молчит. Туббо лишь вздыхает на чужое недоумение и протягивает руку, чтобы его чудаковатый знакомый вышел из-за дерева. Он ждет пару минут, уже постепенно загоняясь, что и этот мальчик не захочет с ним общаться, но Томми лишь усмехается и гордо вышагивает вперед. -Я Томми, твой новый сосед, — новенький замечает легкое дрожание руки, которого не было, пока он держал пчел, и пытается списать на чужую робость. -А я Тоби… — несоизмеримо тихо с громким тоном своего нового друга отвечает мальчишка, совершенно не ожидая такого изменения обстановки, — Но можно и Туббо. -Знаю. Я даже понимаю, почему пчелы крутятся вокруг тебя. Ты ведь выглядишь, как маленький цветок, — парень смеется со своего сравнения, но когда он снова смотрит на Туббо, то шутка уже не кажется таковой. Парень растерянно осматривает себя, пытаясь понять откуда такие мысли. И даже не замечает, что тонкое тело, шелковые волосы и тяга к жизни так хорошо вписываются в его образ. Такой же хрупкий, легко ломается от несоответствий со своим мнением, тяжелой жизни и побоев. Но какая-то неведомая сила все еще продолжает бороться и тянуть его наверх, к Солнцу. Даже если солнца нет. Томми на миг грустно смотрит в глаза Туббо, но также быстро меняется в лице, — Не хочешь прогуляться тут вокруг? Я еще ничего не видел. -Я тоже особо здесь не ходил, папа не пускал раньше, а теперь как-то… — Туббо замирает, боясь признаться в своей слабости, но Томми лишь понимающе кивает и снова сверкает дыркой в верхнем ряду. -Ну, мы можем начать с чего-нибудь мирного, а потом уже и разгуляться будет с чего, — Туббо молча кивает и благодарно смотрит в маленькие озерца, которые все так пристально его и изучают, — Пошли на другую поляну? -Мгм, давай… *** Все идет наперекосяк, когда вся эта белиберда с выбором правительства начинает тянуться к Туббо, обхватывать своими грязными ручищами и волочить по грязному полу на дно. Детское воображение о помощи обычным людям было разбито суровой реальностью об обычных политических интригах. Он даже не понимал, что должен делать, потому что Уилбур уже давно имел на него свои планы, которые разбились в пух и прах после выходок его больного мозга. Шлатт давно был мертв, Ники занялась своими делами, как и Джек. Фил и Техно больше не вселяли тех надежд, начинали пугать своими тяжелыми взглядами ему в спину. Томми же отдалился, даже не понимая этого сам. Пластинки, диски, пластинки. Он полностью погряз в желании обладать этим глупым куском винила, что после неудач он отрывался на Туббо криком. Маленький мальчик, коим и был любитель пчелок, начинал сдаваться и верить, что в этом мире все проще и легче, чем казалось в детстве. Видимо, никому не нужны эти глупые понятия о добре и зле, дружбе и любви, счастье и горе. Всем нужно что-то материальное, простое, чтобы заглушить боль. Наверное, Туббо и правда никому уже не нужен. Его давно использовали, как инструмент, и скоро выбросят. Последней каплей становится очередной разговор о пластинках с Томми, во время которого Туббо вспыхивает, как спичка. Его сердце дерут ребра, не давая вырваться наружу и показать свою печаль. Поэтому он выбирает гнев, сидящий на стенках горла. -Хватит! — кричит, срывая голос, Туббо и не замечает огорчение на любимом лице, — Прекрати говорить о дисках. Ты постоянно о них болтаешь, постоянно носишься черт-знает-где, чтобы найти их, и совершенно не печешься о чем-то другом! -А о чем я вообще должен «печься»? — язвительно спрашивает Томми, желая плеваться ядом во все, что видит. -Обо всем, но не дисках! Это не здоровое влечение, Томми, ты словно одержим ими- -Может потому что они единственное, что не бросило меня и не выгнало из дома! — этот крик был таким же, как и все другие — прерывистым, хриплым и отчаянным, но для Туббо он стал началом ведущим к концу, — Ты меня предал, возомнил себя главным! -Я-я не предавал тебя, я просто пытался сохранить город… — тихо мямлит Туббо, съеживаясь во что-то маленькое, невесомое, желая спрятаться от всех проблем, которые даже не заканчивались никогда. -О, да? И как, получилось? -Хватит- -Диски стали мне ближе, чем ты когда-либо был! — орет со всей мощи Томми, желая сделать больнее тому, кто до этого смело пренебрег его дружбой, его доверием и жизнью ради какого-то там города. А Туббо замолкает наконец, оставляя все свои попытки на оправдания. Он молчит и лишь смотрит в чужие глаза, в которых капилляры полопались от злости, от ненависти и несправедливости. Руки Томми сжаты в кулаки, пряча шрамы и синяки, на ногах куча пластырей, лицо усеяно царапинами. Туббо тихо сглатывает, сдерживая слезы, и перед его глазами стоит Шлатт с его сутулыми плечами и людьми, которые бросали, кидали на произвол судьбы в пользу чему-то более вдохновенному. И Туббо видит среди таких людей себя, испуганного и потерявшегося в волне страха. Мальчик больше не слушает крики Томми, его буквальные мольбы о помощи и поддержке, которые он по-другому не умеет подавать. Тихо выходит на улицу под дождь, закрывает дверь, не обращая внимание на свое имя, и плачет навзрыд. Вокруг ни души, внутри Туббо пусто тоже. Он один снова. Через неделю проходит фестиваль, который с самого начала идет не так, как надо. Некоторые украшения ломаются, где-то Туббо приходится самому поработать, чтобы все было так, как он хотел. В день праздника люди выглядят какими-то угрюмыми, совершенно несчастливыми тому факту, что Туббо президент. Он не чувствует любви, которую заслуживает. Которой ему не хватает. Томми нигде нет, и Туббо жутко скучает по его гулкому голосу, сильнее, чем когда-либо. Он хочет подойти к нему, извиниться и обнять, чтобы почувствовать хоть что-то, кроме вездесущего холода. Хочет рассказать, что жалеет о своем решении, что если бы он мог, то пошел бы сам в изгнание вместо Томми. Но уже поздно. Поэтому когда во время речи случается суматоха, Туббо даже рад такому стечению обстоятельств. Он не хотел быть больше президентом, не хотел огромную ответственность себе на плечи без помощи за спиной, без людей, готовых поддержать его. Начинает отходить от края сцены, на которой собирался закончить свою великую речь, но резко сзади раздается глухой тяжелый стук. Туббо испуганно оборачивается и видит горящие кровью глаза Техно, которые не сулят ничего хорошего. -Ох, Техно, какими судьбами? — юноша неловко смотрит на своего бывшего знакомого и чувствует едкую тошноту. -Пришел спасти город, — свиногибрид прячет в ножны меч и достает что-то пострашнее. -Я надеюсь, ты не в обиде за то, что произошло? -Ты не представляешь в какой… Я свергал Шлатта, не для того, чтобы ты стал его наследником. Я не свергал тирана, чтобы к нему на замену пришло другое чудовище! — начиная тихо, завершает криком полным боли Техно. Туббо переводит взгляд на его правую руку, сжимающую арбалет с фейерверком, и начинает все осознавать. -П-постой, Техно, давай поговорим, прошу, — парнишка надеется, что не познает большей боли на этой сцене, как было в прошлый раз, когда его запер Шлатт себе на утеху, — Я ведь тоже не выбирал этой участи, меня заставили! -Мне жаль, Туббо, но по другому у нас не получится, — рычит от гнева гибрид свиньи и человека, вызывая у Туббо мурашки по коже. Он мысленно начинает отсчет, кутается в свой шерстяной пиджак, желая убрать прочь ледяной холодок, и оглядывается. Оглядывается в поиске лица, которое стало родным за все время их дружбы. Его взгляд скользит по крышам, лавкам, прерывается туманом. И Туббо с щемящей печалью понимает, что рядом и правда нет никого. Только он и его палач. С щелчком тело Туббо начинает гореть, руки адски ныть, а правый глаз слепнет от обилия крови. Он не слышит ничего, только свист в ушах, громкий, тщедушный и непрекращающийся. Из глаз брызгами текут слезы, сразу же испаряясь от высокой температуры. Туббо чувствует, что через несколько мгновений он потеряет свою вторую жизнь. Во мраке он уже представляет, как его сердце разбивается на осколки, о которые он снова вскоре порежется. Он жалеет, что потратил жизнь так бездарно, но безнадежную череду мыслей прерывает отчаянный вопль. -Тоби! — надрывно кричит кто-то на фоне, сливаясь с шумом. С мягкими прикосновениями его приподнимают, и он наконец видит любимые голубые глаза. Теряется в них, глушит боль. Так, как мог делать кто-то другой с его. -Т. Ом… — пытается промямлить хоть что-то, но из разорванного горла вылетают лишь сдавленные хрипы. Чужие руки тонут в крови близкого человека, Томми тошнит, он хочет все это забыть, как страшный сон. -Нет… Не покидай меня, где зелье регенерации? — срывающимся шепотом плачет подросток, но Туббо тратит последние силы и накрывает его руку своей. Чувствует тепло, мягкое и не обжигающее, знакомое и такое нежное, что он заново начинает ронять слезы, — Тоби, нет, стой, я- Туббо закрывает глаза и выдыхает, растворяясь на множество искорок, разлетевшихся в разные стороны. Он уже ничего не знает, ничего не слышит. Впервые за долгое время он снова свободен, никому не принадлежит, никому ничего не должен. Но когда он просыпается через какое-то время дома, то на него смотрит изуродованный ребенок со шрамом на пол лица до шеи. Каждое прикосновение, даже легкий взгляд на раны вызывает адскую боль. Но почему-то вой чего-то внутри сжирает изнутри, перекрывая крики нервов. Он рыдает на полу от своей ничтожности, от жалости к себе, от отчаяния. Обнимает двумя руками, боится темноты и не слышит ничего привычного, что могло бы успокоить. Отдается на секунду слабости и снова верит. Диски были лучше него всегда. *** -Томс, привет, — кричит издалека Туббо в меху, согревающим все его нутро. Сзади плетется сонный Ранбу, которого подорвали с самого утра для работы. Названный человек оглядывается и сразу же начинает блестеть улыбкой при виде друга. -Доброе утро, ребята, — он кивает Ранбу, усмехаясь, — Что-то понадобилось, раз вы здесь? -Ты не мог бы посмотреть за Майклом? — сразу же включается в разговор эндермен, — С ним сейчас Фанди, но нам надо на некоторое время отлучиться, и он занят, поэтому ты последняя надежда, Томми. -Ох, ну, — Томми растерянно оглядывает друзей и натыкается на шрам Туббо, чувствуя мурашки. Почему-то он не верит, что его друг так легко забыл все, что произошло в тот ужасный день. Хочет подойти, погладить шрам, поцеловать в лоб, сказать, что все будет лучше. Но лучше уже не будет. Милые карие глаза уставились на него, и Томми не находит сил сказать нет, — Конечно, я смогу, не бойтесь. Он наблюдает, как силуэт парочки пропадает с поля зрения, и тяжело вздыхает. Сердце бешено колотится, чуя что-то. Тучи сгущаются над Туббо, словно солнцу больше в его жизни не быть. Но ведь это же не всегда к плохому? Просто какие-то глупые фантазии подростка, повидавшего не самое лучшее на своем пути. Когда на следующей неделе Ранбу и Туббо стоят и сверяются со списком дел с Томми, младший из троицы все еще присматривается к своему лучшему другу, боясь что-то упустить. Туббо выискивает свободную минутку, когда Ранбу снова тискает их дитя. Сам он тоже не против поцеловать в лоб своего ребенка, обнять и подарить весь мир. Однако он берет себя в руки и оборачивается к Томми. -Я иду к Уилбуру, Томми, — тихо бормочет он, глядя в бездонные лужицы, заходящиеся кругами от хрусталика, — Пожалуйста, позаботься о Майкле, хорошо? -Господи, я так хочу тебя ударить и обнять одновременно, ты, чучело, — срывается на злой шепот мужчина, поправляя рукава своего кардигана. Однако он всего лишь тянет хрупкое тело на себя и зарывается носом в каштановые пряди, — Я прошу тебя, вернись обратно. -Я постараюсь, Томс, — мямлит в вязаную вещь и щекой ведет по чужой груди. Домашний запах костра и чего-то горького, его любимый запах, наравне с запахом Ранбу. Только эти двое могут успокоить его. -Вы чего там без меня? — звучит глубокий баритон, пробуждающий в Тоби еще одну счастливую улыбку. Он поворачивается к мужу и тянет на себя, чтобы обнять их всем разом. Тепло, которое ему дарят близкие люди согревают его душу, хранят всю подноготную израненного существа. -Я вас люблю, — еле слышно бормочет в изгиб плеча и чувствует, как чужие руки оплетают его с новой силой. Но Туббо молчит на эти нежности и медленно отстраняется, заглядывая в лица по очереди, — Пора в путь? *** Добираются они быстро, всего за пару дней быстрого шага. Прерывались ненадолго, чтобы перекусить или поспать, и каждый раз все заканчивалось крепкими объятиями и мерными разговорами. Когда нога Туббо наконец ступает на холм, с которого открывается вид на город, президентом которого он до сих пор почему-то является, он замирает. Закрывает глаза, жмурится крепко и прислушивается к чему-то, желая найти. И находит. Ранбу весело наблюдает, как его муж расправляет руки в разные стороны, и на него садятся маленькие пчелки. Возможно ему кажется, но их жужжание необычайно громкое, будто полосатые создания рады возвращению их друга. Одна пчелка отрывается от всего роя и любопытно летает вокруг высокого мужчины, осматривая его со всех сторон. Спустя доли секунды в его груди клокочет возглас, который он сдерживает, потому что эта пчела решила отдохнуть у него на макушке. -Ты ей нравишься, — светит ямочками Туббо, и подходит к краснеющему Ранбу. Он в смятении, не сталкивался с таким, но рад, что его приняли в странную пчелиную семейку. -Наш брак благословили, — шутит эндермен и вызывает волну радостного хихиканья, от которого пчела на макушке начинает недовольно ползать. -Ладно, пора идти к Уилбуру, давай я ее тебе смахну. -С… Спасибо, — облегченно выдыхает мужчина, когда распрямляет спину. В руках его друга летает полосатое нечто, от взгляда на которое в сердце мед разливается, — А на Томми они также реагируют? -Не знаю, он к ним до сих пор боится приближаться, — со смешком вспоминает их первую встречу и тянет белую ладонь в перчатке за собой. Душу греет, что его ждали, его помнят, его любят. *** -Вы наконец-то пришли, — произносит каждое слово медленно, словно тянет патоку, Уилбур. В его волосах проявляется седина, на руках шрамы и несходящие синяки, что остались с прошлой жизни. Ранбу не знает, тот ли это еще Уилбур, которого они знали, или очень похожий на него незнакомец. -Прости, что так долго. Я не мог решиться, — моргает пару раз юноша и скрещивает руки, поглядывая из-за челки на своего давнего знакомого, — Так что это был за серьезный разговор? -Вау, так сразу и к делу? Я смотрю — ты повзрослел, малыш Тоби, — насмешливо кривит губы и еще сильнее веселится, когда видит отвращение на лице вышеназванного. -Я просил тебя не называть меня так, — негромко бормочет юноша, словно одним лишь прозвищем пробуждает в нем что-то запрещенное, скрытое за семью замками. -Не юли, Уилбур, — твердым голосом гремит Ранбу, неосознанно закрывая своей спиной сконфуженного Туббо. -Принц без коня… Как мило, — шепчет себе под нос, не обращая внимание на двоих гостей. Сам улетает в далекие дали к чужим объятиям, но когда поднимает взгляд, то в Туббо снова что-то ломается. -Говори, — пустой звук, обычное шевеление губами. -Ты не хочешь возглавить Манбург снова, Туббо, — молчит пару секунд, выдерживая паузу, — Стать его президентом? Ранбу сразу же чувствует странную сущность, рвущуюся из его недр. Хочет ей вторить и ударить смелого мужчину, что так легко раскидывается кинжалами прошлого, даже не вытерев свежую кровь. Однако Туббо лишь молчит, не подав и знака, как он на это реагирует. -Не знаю. Два человека, что находятся в комнате кроме него, удивленно вскидывают брови, не ожидая такого ответа. Ранбу не сомневается, что Туббо мечется между «да» и «нет», зная его добрую натуру. Уилбур тихо подносит руку к подбородку, почесывая его, и думает. -Позволь тогда мне с тобой прогуляться, чтобы ты узнал? — слишком мягко и неуверенно говорит он, смотря на подростка с мольбой в глазах. Туббо не верит, полностью познав всю натуру его давнего друга, но кивает. Он поднимается со своего стула и подходит к двери за его столом. Ключ из кармана два раза щелкает и выполняет свою задачу беспрекословно. Когда в комнату влетает свежий ветер и Туббо видит родной флаг, развивающийся в дали, то что-то внутри ломается. Его глаза мечутся от одной детали к другой, подмечая знакомую архитектуру, которая была тогда. Тогда, когда они были детьми с запалом к лучшему будущему для всех людей. Он недоумевающе воззряется на Уилбура, но тот лишь молчит, разглядывая тот же пейзаж. -Только Ранбу останется здесь, хорошо? — молвит последнюю просьбу, и мальчик неуверенно смотрит на своего мужа, немо вопрошая. Ранбу долго молчит и смотрит в чужой затылок, будто телепатически общается, но, в конце концов, кивает, — Тогда следуй за мной. Они идут долго, сначала по лестнице мимо домов всех их общих знакомых, друзей и близких. Когда мимо них проскальзывает лавочка Томми и Туббо, то он лишь молча подходит к ней, проводя ладонью. Пара листочков и несколько слов неаккуратно вырезанных на ней вызывают столько ностальгии. Он мечтает о Томми, чтобы он был здесь, вместе с ним. Они проходят мимо тюрьмы, где сейчас сидит тот, кто причинил ему и Томми столько страданий, чувствует животный страх, будто Дрим сию же минуту выйдет оттуда с горящими глазами и расправится с ним, как хотел когда-то давно. Монстр! Монстр. Монстр ли? В его голове до сих пор не укладывается, почему же человек начал это все творить? Что сподвигло на такие преступления? В далекие темные ночи, когда Ранбу уходил по делам, а Майкл мило спал в кроватке, Туббо глядел на далекие просторы из окна их спальни и думал. Думал о всех несчастьях, что с ним случались, о людях, которых он встречал, о своей судьбе. И в одну из таких ночей к нему пришла до ужаса страшная мысль о Дриме.

«Что если его вынудила жизнь? Кто знает, что он пережил.»

Туббо мог такое спросить, потому что знал какого это, быть в пучине отчаяния одному. Он знал, что если бы не Ранбу и Томми, он бы сам ступил на дорожку ненависти, отчаявшись увидеть хоть что-нибудь хорошее в этом мире.

«Что если он просто был непонятым героем?»

Это ведь Дрим построил то место, которое стало родным для него и Томми, он их принял и долго защищал. Он всегда был славным парнем, у которого была тяжелая судьба и преданные люди. Только почему же он в какой-то момент остался один, не получил отрезвляющего пинка и дальше гряз в этом ужасе? Почему его тоже бросили? Туббо не знает и лишь опускает взгляд, желая избежать воспоминаний о боли, причиненной ему. Уилбур сам и слова не проронил за время их прогулки, и лишь когда они забрались на возвышенность, он заговорил. Сначала чиркает спичкой, а потом начинает. -Помнишь тот день, когда ты получил шрамы? — в его руке из ниоткуда появляется уже дымящаяся сигарета. Туббо тихо сглатывает и прикрывает глаза, видя каждую деталь перед собой. Ему кажется, что даже нос улавливает старый запах пороха и дыма. Слышит Техно и его арбалет. -Лучше, чем какой-либо, — тихо отвечает. —Знаешь, мы в тот момент были с Томми на верхушке того здания, — он указательным пальцем тыкает в белое здание, что соседствует с местом, где была сцена, — Мы видели все с самого начала. Даже то, как ты уронил свои бумаги. -И? -Я мог тебе помочь. Я мог тебя спасти, Туббо, — их взгляды пересекаются. И если в глазах Уилбура плещется какой-то жестокий интерес и полное спокойствие, то в Туббо шторм из боли и предательства. -Но ты не стал, — шепчет сдавленно, понимая, что его и так услышат. Ему, как никогда, жутко хочется к Ранбу, в его огромные объятия, спрятаться от страха, к Томми, услышать его успокаивающие истории о жизни в далеких странах. -Да, в тот момент мне было важнее разрушить то, чему хорошего конца не сулило по чужой вине, — он до сих пор слышит свое сиплое бормотание, полное лишь одного слова. Кнопка, кнопка, кнопка, кнопка, кнопка… Будто обезумевший он бежал к ней, спешил, спотыкаясь и падая, и сердцем чувствовал, что это конец. Конец, которого он не хотел, но который должен был произойти в любой из реальностей. -Уил, я здесь не для того, чтобы вскрывать старые раны, поэтому… -Да, я знаю, — стряхивает пепел и следит, как тлеющие угольки падают вниз, в пропасть темноты, скользящей к ним после заката, — Ты здесь для того, чтобы понять хочешь ли ты дальше продолжать эту игру с правлением? -Игру? — во рту все засыхает за пару секунд, Туббо не чувствует свой язык, но чувствует потеющие ладони. -А что это было, по твоему? — мужчина поворачивается к нему, смеривая равнодушным взглядом, — Ты ведь согласился на это лишь для того, чтобы получить признание, не так ли? Туббо лишь молчит, не желая оправдываться, ибо знает. Каждое его слово будет отражено в него суровой правдой. -Я тебя не принуждал к этому всему, — сзади них испуганный шепот елей, редкое потрескивание веток и притихшая фауна, — Ты долго не раздумывал и сам согласился на авантюру. Просто представь: всю жизнь второстепенный персонаж, которому не хватало внимания. Для маленького ребенка, как ты, это было по-настоящему чудо. -И ты понимал это и даже не остановил меня? — в глубине зреет давняя обида, прятавшаяся за слоями любви и счастья. Только сейчас он вспоминает старого Уилбура и задается вопросом. Был ли он его настоящим другом? Томми он любил, был его братом, и, хоть малость, но доверял. А Туббо. Он — пешка. -А зачем? Ты был прекрасным кандидатом. Хотел помочь людям, хотел перемен, хотел будущее нашему городу. Идеальная кукла. Они молчат долго, наблюдая за падающей звездой. Туббо провожает ее молча, желая ей удачи. -Меня раздражала эта недосказанность в тебе, Туббо, именно поэтому я тебя и позвал. Ты должен сам для себя решить, нужен ли тебе этот балласт в виде города или пустота уже заполнена чем-то другим? Он даже знает чем или кем. Высоким черно-белым мужчиной в своем вездесущем костюме, парнем пониже с милой, чуть длиннее обычного челкой и в уютных нарядах, маленьким ребенком, который стал родным. -Мне нужно знать, готов ли ты сжечь этот пиджак и никогда сюда не возвращаться? — твердо спрашивает Уилбур, пресекая какие-либо вопросы. Туббо не отвечает и просто осматривает себя. На улице всем жарко, по пути сюда он видел, как люди обливались потом, просто стоя на месте. Он же чувствовал неприятный холодок по всей спине, гуляющий по его рукам, переходя на тонкие запястья. Город не просто балласт, город — страшное прошлое, полное травм и ран, преследующих его до сих пор. Даже сейчас Туббо иногда прижимает руки к голове от страха, будто ждет избиения. Даже теперь взрывы вызывают у него панику и слезы на глазах, выжигающие тропинки на его душе.

Хватит думать, он мечтал об этом

Туббо также без слов снимает неудобную вещь и просит знаком вещь у своего некогда знакомого. Уилбур с довольной ухмылкой подкидывает в воздух блестящий прямоугольник, попадая прямо в раскрытую ладонь юноши. Длинный силуэт в пальто крутится на пятках и направляется обратно в пустую чащу леса. -Зачем ты это все затеял? Неужели жалко меня стало? — в карих глазах сверкают и потухают языки пламени, градиент синего и оранжевого вторит недавнему закату, и мальчик находит это символичным. Будто конец всему, что душило. -Ты использованная фигура на доске, Туббо. Но даже такие, как ты, могут помешать моим планам, — он не поворачивается, сжимая кулаки в карманах. Голова поднята к небу, предаваясь последним минутам мимолетной слабости, — Я лишь страхуюсь, Табс. Тихие шаги по жухлой листве постепенно стихают и пропадают в вечности этой удивительной ночи. Руки дрожат и потеют, Туббо кажется, что стоит поднести пламя к рукам, как они сами вспыхнут ярким маревом. Вдох. Выдох. Грудь с каждым разом начинает вздыматься все спокойнее и спокойнее, пока ее движение не становится и вовсе еле-заметным. Он все еще дергает язычок туда-сюда, подстраиваясь и выпуская воздух через сжатые зубы в такт. Туббо кидает пиджак ближе к краю и ступает на жалкий клочок ткани, который когда-то давно трепетно держал. Стирал пылинки, избегал пятен и простой воды. А сейчас топчет и безумно рад этому. Зажигалка чиркает всего раз, но искры хватает, чтобы хлопковая ткань поглотила лапки оранжевого незнакомца и закашлялась ими, окропляя останки. -Использованная фигура, значит? — шепчет шатен, оборачиваясь на огромную тень своего тонкого тела, стоящую вровень с лиственными гигантами. По крови начинает течь лава, согревая все нутро заново, как было когда-то, еще в самом начале. Руки рвут воротник, не обращая внимание на летящие пуговицы. Туббо дышит свободно, легко, так, как никогда не мог до этого. Яркий костер горит не иссякая и этот бледный концерт света освещает всё лицо человека напротив. На нем сияют маленькие бусинки, бегущие подальше от своей причины. Однако Тоби берет себя в руки, когда пламя хочет перекинуться на сухую траву. Он топчет рядом и быстро пинает пиджак в пропасть. -Ты забываешь, что даже король заканчивает свой путь в коробке с остальными, Уилбур, — парень оборачивается, чтобы вернуться домой, — Только если я об этом жалеть не буду, то насчет тебя я очень сомневаюсь. Внизу тлеет пиджак. Тлеют и стены.