le fou (фр.) — дурак
— Должен быть кто-то еще, кто-то, кто не я, среди семи миллиардов людей во всем чертовом мире, bordel de shit.bordel de shit (фр.) — черт возьми
Донхёк заскулил и вскинул руки вверх, его лицо исказилось от горя. Марк вздохнул и подошел к нему. Он остановился перед ним, протягивая руку, чтобы убрать пряди волос с лица. К счастью, Донхёк не уклонился и не шлепнул его по руке. — Не волнуйся, щеночек, — Марк нежно взъерошил волосы Донхёка, его глаза светились любовью. — Ты уже был на моих семейных встречах. Эта тоже пройдет хорошо. — Да, я бывал там раньше, но не как твой парень, гений, — рявкнул Донхёк. Марк надул губы. — Они любят тебя. — В этом-то и проблема, — вздохнул Донхёк и, когда Марк взял его лицо в руки, наклонился к прикосновению. — Они любят меня, и я тоже люблю их. Мне не нравится идея лгать им. Я не хочу, чтобы они разочаровались во мне. — Щеночек, — Марк провел большими пальцами по щекам Донхёка, и, когда он снова заговорил, его голос был намного мягче и полон любви. — Технически, это я заварил всю кашу и втянул тебя. Я расскажу им правду после того, как закончится встреча. Они наверняка разозлятся на меня. Но они никогда не будут злиться на тебя. Поверь мне. Донхёк снова вздохнул, и хмурое выражение его лица медленно исчезло, а плечи опустились. Это был знак капитуляции. — Это не сработало бы ни с кем другим. Ты же знаешь, что это должен быть ты. Донхёк знал это. Он был самым умным в этих отношениях, большое спасибо. Он просто не хотел облегчать Марку задачу, сразу приступая к выполнению плана, потому что все еще считал это просто глупым и лишним. — Значит, ты собираешься сказать «да», верно? — У меня есть другой выбор? — Нет? Ты все еще должен сказать это, чтобы сделать все официальным. Донхёк фыркнул, но на этот раз легкая улыбка, которая тронула уголки его губ, была искренней. — Тысяча да, Марк Ли. Это было все, что Марку нужно было услышать, прежде чем наклониться и поцеловать пространство между бровями Донхёка.***
Семейная встреча состоялась только через две недели. Марк и Донхек вышли из дома после завтрака, потому что дорога до острова Чеджу занимала 8 часов. Они хотели успеть до ужина. — Мы ведь собрали все подарки, верно? Марк весело улыбнулся. — Так и есть, щеночек. Ты проверил три раза, прежде чем мы вышли из дома. Донхек надулся: — Я просто хотел убедиться, что мы ничего не оставили. — Не волнуйся. Мы все взяли. На несколько долгих минут воцарилось молчание, прежде чем Донхёк заговорил снова. — И много ты им о нас рассказал? Марк пожал плечами. — Мне даже не нужно придумывать мелкие детали, вроде того, как часто мы ходим на свидания или как мы планируем построить нашу семью, потому что мы давно это сделали. В данный момент мы просто делаем то, что всегда. Донхёк не мог вспомнить, когда именно, но они с Марком перестали объяснять людям свои отношения еще до того, как съехались вместе. У них был один и тот же круг друзей со школьных времен, и очень редко люди подходили к ним и спрашивали, вместе ли они, потому что большинство из них просто предполагали, что они либо встречаются, либо женаты, и не чувствовали необходимости озвучивать что-то болезненно очевидное. Они очень хорошо знали друг друга и за последние несколько лет научились сосуществовать. С левой стороны кровати, где обычно спал Донхёк, стояла маленькая лампа, потому что он не мог спать без света, но Марк был полной противоположностью. Марк позволял Донхёку регулировать температуру кондиционера в комнате в обмен на то, что он закрывал окна каждую ночь. Донхёк позволял Марку красть одеяло летом, потому что он ложился спать без пижамы, но зимой они всегда готовили дополнительные одеяла, потому что Марк легко замерзал. Утром тот, кто отвечал за приготовление завтрака, всегда готовил черный кофе для Марка и ячменный чай для Донхёка. Иногда, когда они были слишком ленивы, чтобы думать, они использовали приложение Menu, чтобы решить, что будут есть. Этот метод также помог избежать ненужных споров. Вопреки тому, что говорили другие люди, они не обнимались все время, если только Донхёк не был болен или не был особенно прилипчивым, потому что нуждался в тепле. Тем не менее, их кожа всегда соприкасалась, когда они находились в одном и том же пространстве.приложение Menu — цифровая ресторанная платформа для заказа
В особенно плохой день Марк не произносил ни единого слова, когда Донхёк заказывал еду, которой было достаточно, чтобы накормить целую армию, и был рядом, чтобы посмотреть «Дневник памяти» в гостиной — это был их фильм-успокоительное, и они смотрели его вместе бесчисленное количество раз. В ответ, когда Марк чувствовал себя подавленным, Донхёк покупал ему большую банку печенья и сливочного мороженого и обнимал его, чтобы он заснул. Подводя итог всему, можно сказать, что отношения Марка и Донхёка достигли той точки, когда они могли объяснить генеалогическое древо друг друга. — Хорошо, — наконец сказал Донхёк, глубоко вздохнув. — Тогда не о чем беспокоиться. Мы просто должны быть самими собой, как обычно. Марк согласно кивнул. — Вот именно. Не похоже, чтобы моя семья собиралась запрашивать личные детали только для того, чтобы доказать, что мы действительно встречаемся. Честно говоря, даже моя семья может не знать всего этого, потому что я не жил с ними много лет. — Да, они, вероятно, не знают, что ты все еще любишь Джастина Бибера и обновляешь свой плейлист Spotify раз в сто лет. Они также могут не знать, что у тебя появилась новая привычка рыться в мусоре, когда что-то теряется, потому что ты боишься, что можешь случайно выбросить что-то важное после несчастного случая несколько лет назад. Марк раздраженно вздохнул, но его глаза искрились, когда он посмотрел на Донхёка. Его золотисто-каштановые волосы были недавно подстрижены, и Донхёк почувствовал тепло, поселившееся внизу живота, просто взглянув на его счастливое лицо. Счастье Марка было его счастьем. — Просто подожди, пока не придет моя очередь познакомиться с твоей семьей. У меня есть куча историй, которыми я могу поделиться с ними, — заметил Марк, мгновенно обрадовавшись кислому выражению лица Донхёка. — Интересно, что бы сказали твои родители, если бы узнали, что мы чуть не угодили в тюрьму Санте, потому что тебе пришла в голову блестящая идея воспроизвести сцену гонки из фильма «Bande à part» в Лувре. Мы не смогли побить рекорд, и ты до сих пор не сказал мне, как уговорил полицию отпустить нас.Bande à part (фр.) — «Посторонние» — криминальная драма Жана-Люка Годара по произведению Д.Хитченс «Золото дураков»
— Если бы мы были на 15 секунд быстрее, мы могли бы побить рекорд, — проворчал Донхёк, все еще не придя в себя. Но потом его лицо расплылось в злобной улыбке, а в глазах заплясали веселые огоньки, когда он что-то вспомнил. — А полиции я сказал, что ты умираешь и тебе осталось жить всего месяц. Это наш первый и последний медовый месяц, и одно из твоих последних желаний — побить рекорд гонки. Марк издал постыдный вздох, глядя на Донхёка в полном недоумении, совершенно ошеломленный. — Так вот почему ты вдруг расплакался посреди допроса? Донхек хихикнул. — Моя игра была потрясающей, не так ли? Я до сих пор не могу поверить, что мне удалось убедить их отпустить нас с этой дрянной историей. Но помогло то, что в то время мы носили одинаковые кольца. Марк застонал. Конечно, люди купились на эту историю. Донхёк издал один из самых душераздирающих воплей, и в промежутках между его абсолютно уродливым криком, всхлипывая и шмыгая носом, он все еще умудрялся произносить свою идеальную речь по-французски. Если бы Марк не заметил, как Донхёк привычно опустил глаза, он бы не догадался, что это игра. Марк был впечатлен, но знал, что лучше не говорить этого вслух. И чтобы объяснить одинаковые кольца: это был подарок Марка на выпускной. Донхёк спросил, почему они одинаковые, и Марк просто ответил, что ему так больше нравится. Другого объяснения не было, да Донхёку оно и не требовалось. — Я даже не хочу знать подробности, которые ты им рассказал. — Это даже не лучшая часть, — сказал Донхёк, сверкнув дерзкой ухмылкой. Выражение его лица означало, что он собирается сказать что-то либо до смешного глупое, либо блестящее. — Прежде чем мы ушли, я мог или не мог сказать им, что мы собираемся заняться сексом рядом с надгробием Марии-Антуанетты в базилике Сен-Дени.Базилика Сен-Дени (фр. Basilique Saint-Denis) — средневековая католическая церковь в Сен-Дени, северном пригороде Парижа; королевский некрополь, где захоронены почти все короли Франции
— Ли Донхёк! Лицо Марка вспыхнуло от смущения, а Донхёк откинул голову назад и расхохотался во все горло, его грудь и плечи затряслись. Марк осыпал его ругательствами, но через несколько мгновений рассмеялся вместе с ним, потому что ситуация действительно была забавной. Где-то между игривым стебом и глупыми любовными песнями, которые играли по радио, Донхёк должен был признать, что это действительно одна из самых разумных вещей в мире.***
Как оказалось, нечего было беспокоиться о возвращении домой, где все было знакомо. Тэён был тем, кто открыл дверь, и засуетился вокруг Марка и Донхёка, как только увидел их. Он крепко обнял их и поцеловал, рассказывая, как сильно они по ним скучали. — Донхек, милый, давай зайдем внутрь. Нам так много нужно обсудить! Марк мог только смотреть, как Тэён тащит Донхёка куда-то в уединенный уголок дома. Он даже не мог заставить себя обидеться на то, что отец просто оставил его одного в гостиной. Мгновение спустя появился Джэхён, его лицо расплылось в широкой улыбке, когда он увидел своего старшего сына. Он раскрыл объятия, и Марк прильнул к нему. — Марк, сынок. Рад, что ты добрался до дома. А где Донхёк? — Папа украл его у меня. Джэхён мягко усмехнулся, нежно сжав плечо Марка. — Позволь своему папе быть таким немного. Он взволнован. Почему бы тебе не пойти в свою комнату и не принять душ? Ужин будет готов через час. Донхёк ворвался в комнату через несколько минут, когда Марк только принял душ. Марк даже не поднял глаз от сумки, сразу же заметив присутствие Донхёка. Он был занят поисками синей рубашки, которую Донхёк приготовил для него прошлой ночью, двигаясь осторожно, чтобы ничем не намочить сумку, потому что Донхёк лишил бы его головы. — Твой папа, спрашивал меня о свадьбе моей мечты, — сообщил Донхёк, снимая одежду и оставляя только боксеры. Он взглянул на Марка, понял, что тот делает, и молча взялся за другую сумку. — Он также показал мне несколько фотографий обручальных колец и спросил, какое мне больше нравится. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не говорил о свадьбе зимой, потому что мы не будем жениться зимой. Это не будет романтично и все такое дерьмо, потому что я замерзну до смерти, прежде чем смогу поцеловать тебя. Ненавижу холодную погоду. Донхёк усмехнулся, доставая синюю рубашку, которую искал Марк. Он подошел к нему и ткнул в грудь. Марк наконец поднял глаза и с благодарной улыбкой взял рубашку. — Нет, не говорил. Я сказал ему, что предпочитаю маленькую приватную свадьбу весной. Марк надел рубашку и наклонился вперед, чтобы поцеловать Донхёка в щеки с громким звуком признательности и благодарности. У Донхёка не было достаточно сил, чтобы ответить на его драматическое действие. — Отличный выбор. А что насчет кольца? — Платина. Простое. — Буду иметь в виду, — одобрительно промурлыкал Марк. — Иди в душ, щеночек. Ужин скоро будет готов. — Еще кое-что, — Донхёк остановился перед ванной и повернулся к Марку, который боролся с джинсами. — По дороге сюда мне встретились Юта-хён и Доён-хён. Тебе нужно немедленно спуститься вниз. Они ждут тебя. — Скорее, они ждут, чтобы наговаривать на меня, — проворчал Марк, нисколько не впечатленный. Он застегнул молнию на джинсах и поднял глаза, посылая умоляющий взгляд Донхёку. — Мы можем сделать это вместе? — Мечтай, — Донхёк высунул язык. Что за ребенок! — Если ты хочешь, чтобы я разбирался с ними, то тебе придется иметь дело с Вэнди-нуной и Сыльги-нуной. Марк в ответ высунул язык: — Мечтай. Они оба имели интеллект на уровне ребенка.***
Марк не успел подготовиться, когда увидел, что Доён и Юта уже в гостиной. Он попытался подавить громкий стон, сорвавшийся с его губ, потому что, конечно же, именно с ними ему пришлось иметь дело. Постоянно критикующий, остроумный Доён, который никогда не держал язык за зубами, и озорной на вид Юта, который любил безжалостно дразнить людей. — О, вот и ты, — присвистнул Юта, игриво дергая бровью племяннику. — Голубки. Джэхён предупреждающе покачал головой: — Юта, не начинай. Он только что приехал. — Я ждал этого момента целую вечность, — Юта подошел к Марку и дружески шлепнул его по спине, но сделал это слишком сильно, и Марк чуть не упал. — Ты такой же медлительный, как твой отец. Это у вас семейное? — В таком случае можешь сказать то же самое своему мужу. Юта резко посмотрел на Джэхёна и шикнул на него. — Я ждал подходящего момента, — возразил Марк и проигнорировал язвительный взгляд Юты. Доён, сидевший напротив мужа, бросил на него недоверчивый взгляд. — И за последние десять лет ты никак не мог найти подходящий момент? — парировал Доён. — Тебе так повезло, что Донхёк достаточно терпелив, чтобы двигаться в твоем темпе. Никто другой не захотел бы иметь дело с твоей медлительной задницей. — Это было обоюдное соглашение, — протестовал Марк, игнорируя откровенные осуждающие взгляды Юты и Доёна. — Вот так складываются наши отношения, и, как видите, ребята, все складывается просто отлично. Замечательно, уникально. — Я удивлен, что вы сделали это официально, — усмехнулся Доён. — Я думал, у тебя никогда не вырастут яйца, чтобы пригласить его на свидание, пока ты не состаришься и не сморщишься. — Доён, перестань приставать к моему ребенку и помоги мне с едой, — крикнул Тэён из кухни, явно недовольный ситуацией. Доён фыркнул, но поднялся с места и направился к Тэёну. Как раз в этот момент появился Донхёк с Вэнди и Сыльги, идущими по бокам. Донхёк выглядел наполовину удрученным, наполовину веселым, и Марк даже не потрудился подавить смех, потому что знал, что тот испытал то же самое, если не хуже. Ужин был непростым. Юта и Доён не переставали время от времени бросать колкости Марку и Донхёку. Тэён пытался остановить их, но это было бесполезно. Они были неумолимы. Даже Джэхён был бессилен. — Как насчет медового месяца в Канаде? — предложила Сыльги, когда с основными блюдами было покончено и пришло время десерта. — Я думаю, это было бы чудесно. — Я думал об этом, — признался Марк. — Думаю, было бы неплохо взять Донхёка туда и показать ему, где я вырос. У меня не было возможности сделать это, но я не думаю, что буду ждать до нашего медового месяца. Для этого у нас уже есть место. — В самом деле? Где? — спросил Тэён, его глаза горели любопытством. — Юг Франции, — легко вставил Донхёк, и только в этот момент он понял, что они с Марком действительно говорили об этом раньше. Он даже не помнил, почему они заговорили об этом, и это не было конкретно о планах на их медовый месяц, но опять же, они говорили обо всем. — Верно, — с энтузиазмом кивнул Марк. — Куда-нибудь подальше от города. Мы планировали купить землю и построить там небольшой коттедж. Донхек любит Францию, а я люблю то, что любит он, и мы поедем туда следующим летом, чтобы найти подходящее место. Одна рука Марка легла на бедро Донхёка, мягко сжимая его. Никто и глазом не моргнул в ответ на этот интимный жест. — Никакой свадьбы? — спросила Сыльги, и, несмотря на ее резкий вопрос, он прозвучал не так настойчиво, потому что в ее голосе слышалось неподдельное любопытство. — Возможно, позже, когда мы построим коттедж, — задумчиво ответил Марк и повернулся к Донхёку. — Ты хочешь пожениться там? — Это было бы чудесно, — заявил Донхёк, с удовольствием жуя свою еду. Марк заметил крошки в уголках его губ и молча вытер их пальцем. — Я в порядке, пока тебе это нравится. — Я же сказал, что люблю то, что любишь ты. Конечно, мне это понравится. Юта издал рвотный звук, его лицо исказилось от отвращения. — Меня сейчас вырвет, Марк. Вэнди закатила глаза: — Ты просто ревнуешь, Юта. Попроси своего мужа сделать то же самое с тобой. — Доён скорее умрет, чем скажет мне что-то подобное. — Ты так хорошо меня знаешь, любовь моя. Доён послал Юте воздушный поцелуй, и сарказм, сочащийся из его голоса, заставил весь стол рассмеяться. — Давай просто позволим им самим задавать темп, — мудро заключил Джэхён. — Свадьба — это всего лишь церемония. То, что у них есть сейчас, — это нечто большее. Марк и Донхёк не могли найти слов лучше.***
— Это было не так уж плохо, — сказал Донхёк, забираясь в постель и позволяя Марку обнять себя. Он опустился так, что мог уткнуться лицом в грудь Марка, оставив нежный поцелуй на сердце, прежде чем протянуть ноги между ног Марка и перепутать их друг с другом. Марк издал смешок, его пальцы играли с мягкими волосами Донхёка. — Я же говорил, что все будет хорошо, — Марк поцеловал Донхёка в волосы, потому что просто не смог устоять. — Так что там с Вэнди-нуной и Сыльги-нуной? — Они попросили меня позволить им устроить свадьбу, — простонал Донхёк. — Я сказал им, что они должны соревноваться за это с нашими отцами. — Мы можем позволить им устроить это вместе, — Марк задумался, но потом поморщился. — Это было бы катастрофой, не так ли? Донхёк чувствовал, как у него начинает болеть голова от одной мысли об этом. — Возможно, у нас будет четыре разных свадебных церемонии. — Мы разберемся с этим, когда придет время, — заверил Марк, чувствуя легкий ужас от такой перспективы, но он не ожидал меньшего от своей семьи. — Ты же знаешь, нам все еще придется иметь дело с Джисоном, — напомнил Донхёк, зевая. Он потерся щекой о грудь Марка, как котенок. — Он все еще не знает, что мы теперь, по-видимому, парни. Джисон, брат Марка, учился в Джульярдской школе и собирался приехать завтра. Марк очень просил родителей не рассказывать Джисону, потому что они хотели сказать ему, когда он будет дома. Это была полностью идея Марка, и Донхёк был категорически против, потому что Джисон убьет их. Этот ребенок умолял их просто поцеловаться и потрахаться (его слова) каждый раз, когда они разговаривали по телефону.Джульярдская школа — одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки
— Считай это маленькой расплатой, — сказал Марк, улыбаясь, как ребенок. — Он не сказал мне, что бросит Сеульский национальный университет и поедет в Джульярд. Он не позволил мне отвезти его в аэропорт. Засранец. — Это было в прошлом году, — Донхёк игриво ущипнул Марка за живот, и тот заворчал. — Он сделал это, потому что знает, что ты будешь плакать, и, если ты будешь плакать, он будет плакать вместе с тобой. — Он все еще засранец. Донхёк весело фыркнул, но Марк почувствовал, как на его лице расцвела улыбка. После этого воцарилась спокойная, плотная тишина. Ночь опустилась глубже, и какое-то время единственным звуком, который можно было услышать, было их дыхание. — Папа?Papa — в английском употребляется как обращение не только к отцу, но и к любовнику
— Да, любовь моя? То, как Марк сказал «моя любовь» с такой нежностью и преданностью, как будто он говорил «Ваше высочество», всегда заставляло что-то в груди Донхёка трепетать. — Ты действительно любишь то, что люблю я? — Да, — последовала пауза. — Ну, кроме той уличной собаки из парка возле твоей работы, потому что она всегда пытается укусить меня за яйца, когда мы ее кормим. Неблагодарная собака. Смех Донхёка наполнил комнату теплом и нежностью, и Марк не смог удержаться от того, чтобы покрыть маленькими поцелуями его лицо.***
Джисон был очень, очень зол. Этого следовало ожидать, но Марку все равно потребовался целый час, чтобы задобрить брата. Донхёк помогал остальным готовиться к барбекю на заднем дворе, когда к нему подошел Джисон, все еще дующийся, как ребенок. — Я буду шафером, — заявил он и жестким тоном дал понять, что спорить не о чем. — Ладно, — Донхёк не стал возражать, потому что для этого просто не было причин. — Еще какая-нибудь просьба? — Могу я назвать вашего первенца? — Мечтай, маленький засранец, — это был Марк, появившийся из-за спины Джисона. Он подошел к Донхёку и машинально обнял его за талию — просто привычка. — Ты плохо разбираешься в именах. Джисон хмуро посмотрел на Марка. — Пошел ты, Марк Ли! Марк хмуро посмотрел на брата в ответ. — Пошел ты сам, маленький засранец! Донхёк зашипел: — Пошли вы оба! Марк и Джисон надулись с удрученными лицами, когда Донхёк ушел, чтобы помочь Вэнди жарить сосиски. После обеда настало время для игр. Это было интересно, потому что все они любили соревноваться, как будто это была одна из семейных черт. Донхёк откинулся на спинку стула и имел честь быть судьей. «Нет доверия никому, кроме него», сказала Сыльги. И остальные члены семьи согласились. Здесь были смех, громкий и неистовый, немного расплеснутой воды, мокрая и грязная земля, несколько мелких несчастных случаев, но в основном просто Марк и Джисон, которые пытались превзойти друг друга физически, и счастье повсюду. Вэнди и Сыльги набрали самые высокие баллы во всех играх, в которых они участвовали, и победили. Юта громко фыркнул, когда Вэнди повалила Сыльги на землю и поцеловала ее. Сыльги удалось показать ему палец, когда она поцеловала свою жену в ответ, заработав взрыв смеха от людей вокруг них. — Не будь лицемером, Юта, — возразил Тэён. — Ты и Доён ничуть не лучше. — Поддерживаю, — согласился Джэхён. — Вы, ребята, хуже всех. Доён поморщился: — Умоляю, Джэхён, ты и Тэён точно такие же. Мы все противные. Эта семья проклята. — Полагаю, пришло время для большего веселья. Юта схватил Доёна за руку и потащил его в дом. Джисон сморщил нос, точно зная, что сейчас произойдет, а Джэхён просто посмеялся над их выходками. — Даже не думайте оставлять грязные пятна в моем доме, иначе я оторву тебе голову! Донхёк даже не мог заставить себя посочувствовать Тэёну, потому что знал, что тот не имел этого в виду. Он только рассмеялся, наблюдая, как Джэхён тащит Тэёна в противоположную часть дома. Все они действительно были одинаковы. — Тебе было весело? Марк подошел к Донхёку. Он промок с головы до ног, его волосы были влажными, но его лицо сияло, как летнее солнце, глаза горели страстью, а улыбка осветила все места в сердце Донхёка. Донхёк позволил Марку затащить себя в его личное пространство, руки на его талии были знакомой тяжестью, к которой он привык. Он смахнул несколько влажных прядей с лица Марка, его грудь вздулась от нежности к человеку перед ним. — Конечно, — Донхёк провел пальцами по выступающим скулам Марка, вытирая грязь с его лица. — Ты счастлив. — Да, — на лице Марка появилась самая широкая улыбка. Казалось, он сиял ярче, когда был счастлив. Он нежно сжал талию Донхёка. — Особенно потому, что ты здесь, со мной. Донхёк согласно мурлыкнул, обнимая Марка за шею. — Мы должны приезжать сюда почаще. — Мы должны были бы это делать, но нашей следующей целью будет поездка в Тайланд. Мы до сих пор не навестили твоих родителей. Прошло уже несколько месяцев. — Мне стоит расчистить наше расписание на ноябрь? — Ноябрь подойдет, — согласился Марк. — Чем скорее, тем лучше. — Если вы двое собираетесь целоваться и делать гадости, клянусь, я выгоню вас, потому что пытаюсь есть здесь! — завопил Джисон, свирепо глядя на парочку. В одной руке он держал тарелку с едой, в другой — апельсиновый сок. Он был раздражен и явно расстроен, потому что был единственным, кто имел дело с тремя другими парами. Марк и Донхек обменялись взглядами, прежде чем расхохотаться. Это был действительно очень хороший день.***
16 часов, 12 минут и 33 секунды спустя Марк и Донхёк благополучно прибыли домой. Они доковыляли, устало и словно без костей, но внутри чувствовали себя довольными. Они держались друг за друга, как всегда, их тела переплелись, не оставляя никакого личного пространства, и их дыхание смешалось, как будто они были единым целым. Марк прижал Донхёка к сердцу, держа руку на его шее. Тот закрыл глаза и тихо вздохнул, слушая, как Марк декламирует свое любимое стихотворение. — …летом и зимой я видел тебя. В моем доме я видел тебя, в моих объятиях я видел тебя, в своих грезах я видел тебя, я больше не оставлю тебя.Стихотворение Поль Элюара «Порыв ветра» (Paul Éluard — Air vif), небрежный перевод с французского мой
Донхёк еще глубже зарылся лицом в изгиб шеи Марка, вдыхая его запах и удивляясь тому, как легко это могло помочь ему расслабиться. Момент был нежный. Он мог казаться хрупким, но он был непоколебим. Годы и годы совместной жизни научили их укреплять свою связь нежными прикосновениями и открытыми сердцами. Их место было здесь, в объятиях друг друга. — Папа, — голос Донхёка едва был громче шепота, но Марк прекрасно его слышал. — Это просто твой способ сделать все между нами официальным, не так ли? При свете прикроватной лампы мышцы лица Марка постепенно расслабились, когда он выдохнул, уголки его губ изогнулись в фирменной улыбке. — Это сработало? — Ты невероятный, — решил Донхёк, но он чувствовал, как счастье рвется из его груди, а тепло распространяется внутри него. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что у тебя есть я. — Это правда, — Марк засиял улыбкой, держа Донхёка так, словно он держал самую драгоценную вещь в мире. — Ты же знаешь, что тебе просто нужно спросить, верно? В любое время и в любом месте. Ты знаешь мой ответ. Марк хмыкнул, проводя пальцами по волосам Донхёка. — Да, я знаю. — Хорошо. Я никуда не уйду. Я всегда буду здесь, с тобой. — Не то чтобы я позволю тебе уйти. Ты застрял со мной навсегда. — И это хорошо? — Поверь мне, так оно и есть. Наша семья будет потрясающей, — долгая пауза. — До тех пор, пока мы не позволим Джисону назвать наших детей. Донхёк рассмеялся, наклонив голову, и его губы коснулись свежевыбритого подбородка Марка. Он поцеловал шершавую кожу, раз, другой. — Договорились. — Идеально, — Марк скрепил обещание нежным поцелуем в лоб Донхёка. — Мальчик и девочка? — Да, и еще одну собаку, пожалуйста. — Собаку — да, кошку — ни за что. — Никакой кошки, — покорно кивнул Донхек. — Запомни, платиновое и простое, ладно? Ни больше, ни меньше. — Ни больше, ни меньше, — согласился Марк. Они погрузились в красочный сон, где небо было розовым и кружились бабочки. В центре всего этого стояли они, их сердца переплелись, а души были связаны на всю жизнь.***
— Значит, мы официально бойфренды? — Ты сейчас серьезно? — Это да? — Ну да, придурок. Очевидно, что мы бойфренды, если только не немножко женаты. — Отлично! Мы можем завтра утром заняться сексом? — Спи. — Секс. — Да, хорошо, секс. Завтра утром. Теперь спи. — Поцелуй. — Ты невозможен. Зазвучали звуки поцелуев: страстные поцелуи, долгие поцелуи и еще много поцелуев позже. — Вау. — Да, вау. А теперь заткнись и спи. Вперед. — Да, щеночек. Биение сердца. — Я люблю тебя, щеночек. — Я тоже тебя люблю, папа.