10 лет назад
Ван Ибо не помнит как попал в особняк, не знает о своей человеческой жизни ничего... так же, как и все остальные. Распространять такую информацию запрещено и обладают ей только «верхушки» — боссы, которые имеют доступ ко всему. Узнать таких персон, бросив взгляд в толпу единожды, можно сразу; у боссов золотые глаза. Приближенные к ним по статусу со временем также приобретают данный оттенок, который изначально проявляется монохроматизмом. Они могут не просто рассказать тебе, что было или что будет. Верхушка может ювелирно изменить прошлое, не нанося вреда будущему, так как их умение просчитывать наперед все возможные временные ходы позволяет им не наделать шумихи и не устроить, к примеру, апокалипсис. Хотя, пару раз он чуть не случился и это было сделано преднамеренно. Таких как Ван Ибо называют датчиками. По своей сути им дозволено лишь решать мелкие проблемы, которые не затрагивают глобальных происшествий. Однако, если датчик отправили в какую-то временную точку и произошло что-то, что изначально не прописано в документации — зафиксированный дефект сразу же отправляют к главам секции, таким как Сюань Лу, и больше от датчиков ничего не требуется, если исключить бумажную волокиту после задания. Главы секции, приближенные к вышке, имеют право менять только настоящее время. Они могут забрать твое время жизни или наоборот увеличить его. Когда такое происходит, то все сохраненное время остается у боссов и, завладев им, вышка начинает свою работу. Существуют еще смутники, грубо говоря, воры времени. Эти персоны обычные датчики, однако если ты забрал время жизни у какого-нибудь человека и воспользовался им во благо себе — ты автоматически попадаешь в черный список; тебя могут отправить в человеческий мир и забрать половину твоей жизни сразу же. — В любом случае, какой бы статус ты не занимал, нас всех называют хранителями. Джексон расхаживал по просторной комнате с панорамными окнами, мягким ковролином на полу и с кожаным черным диваном посередине, где в недоумении и в прострации сидел Ибо, наблюдая за незнакомцем. Комната была похожа на приемный покой, если бы только не эти мрачные стены темно-серого цвета. — Все понятно? — Ты издеваешься? — Ван Ибо вздернул бровь, прищурившись, и поднялся с дивана, не отрывая взгляда от собеседника. — Можно быть и повежливее так-то. — Хорошо, — парень поклонился от балды, сохраняя нейтральность во взгляде. — А теперь отвечаем на вопрос. Джексон закатил глаза, тяжело вздыхая и проговаривая надоевшие слова, которые он произносит каждый раз, когда поступают новые хранители. — Я понимаю, что все сказанное мной трудно переварить, бла-бла-бла, давай ты просто примешь это все и мы разойдемся, лады? — Цзяэр похлопал по плечу новичка, выжимая из себя улыбку. Ван Ибо опустил взгляд на руку незнакомца и снова посмотрел в глаза напротив. — Лады будет тогда, когда ты, — Ибо аккуратно убрал руку Джексона со своего плеча, — расскажешь мне почему я ничего не помню. — Воспоминания идут бок о бок с нашими жизнями, а ты вроде как умер. — А ты, я смотрю, из всех языков выбрал язык фактов? — перебил его Ван Ибо. Цзяэр развел руки в стороны. — Делай логические выводы. — Я даже не помню, что ел сегодня утром на завтрак, когда очутился здесь. О каких выводах идет речь? — Маразм никто не отменял. Короче, больше никакой информацией я не обладаю. Если хочешь что-то узнать, то попробуй прорваться к верхушке. — Куда идти? — выпалил Ван Ибо, делая шаг к хранителю. Джексон рассмеялся, театрально вытирая невидимые слезы из уголков глаз. Что-то в этом парне очень сильно раздражало, но его отсутствующий инстинкт самосохранения перед неизвестностью закрывал этот гештальт. — Я сказал что-то смешное? Без эмоциональное лицо с целеустремленным взглядом поразило Ван Цзяэра и тот приобнял Ибо за шею, поворачиваясь и шагая вместе с ним на выход из комнаты, оказываясь на первом этаже особняка. — Чувствую, мы с тобой подружимся. — Только после того, как ты узнаешь, что такое личное пространство. — Ибо скинул руку Джексона, топая рядом с ним к лестнице. — Ты не ответил на вопрос. — Всему свое время, колючка.***
5 октября 1991 года.
Ван Ибо вылетел из архива, захлопывая за собой дверь и догоняя главу секции. — Госпожа Лу! Она шла по длинному коридору, направляясь к широкой лестнице на третий этаж и пытаясь игнорировать присутствие своего подопечного. Это было не из-за неуважения к «низшим слоям» или надменность, совсем нет. Сюань Лу изначально была в рядах датчиков. Она также проходила все обряды посвящения, вступая в так называемую временную петлю; выезжала по разным поручениям на определенные временные точки. Но после одного случая и проявления золотистого оттенка глаза у девушки, ее сразу же перевели в секцию «приближенных», где она наперед видела чем заканчивается каждое действие любого объекта в поле ее зрения. — Послушайте, вы скорее всего направляетесь к верхушке, чтобы обсудить с ними… — Они уже все знают, Ибо, — перебила хранительница парня. Сюань Лу остановилась, безразлично посмотрев в глаза датчика, отчего у того по телу пробежали мурашки. — Дело в том, что я сама толком не понимаю всей ситуации и ничего не могу тебе сказать. Кроме того что ты не должен больше пролезать в архив, иначе ты знаешь, что будет. — Он пролез в архив?! — вернувшийся Джексон, медленно подошел к другу, вытаращив глаза, и затем перевел взгляд на девушку. Его пиджак, который он придерживал за воротник, висел на плече, а три верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, что не осталось вне поля зрения госпожи. — Снова веселились, Ван Цзяэр? От нее веяло холодом, но когда она смотрела на Джексона, в ее взгляде наступала весна. Хранитель улыбнулся, кивнув головой и поправив волосы. Наблюдая за этими двумя, Ибо чувствовал себя мясорубкой среди хлебопечек. Он сразу заметил, что между этими двумя фейерверки выстреливают даже вне праздников. — Будьте аккуратнее. Вдруг решите покинуть нас, пристрастившись к человеческой жизни. После этих слов глава улыбнулась и скрылась где-то за поворотом, чувствуя на себе провожающие взгляды подопечных. Из временной петли, как обычно называли особняк, можно было уйти и по собственному желанию. Типичное увольнение с работы. Вот только жить ты будешь ничтожное количество времени из-за того, что его у тебя заберет верхушка. Спустя несколько секунд оцепенения от красоты Сюань Лу, Цзяэр повернулся к другу, резко вздернув бровями. — Ты пролез в архив?! Совсем охренел? — Можно быть и помягче. Джексон театрально поклонился и продолжил. — Совсем охренел? — Используешь мои же приемы против меня… — Ван Ибо помотал головой, поджимая губы. — Да, я пролез в архив, но дело было срочное. — Неужто конец света наконец-то нагрянул? Ибо тяжело выдохнул, отводя взгляд в сторону. — Как я понимаю ответ отрицательный. Но сейчас вопрос в другом. Каким это образом ты до сих пор стоишь рядом со мной и у тебя все в порядке? — возмущался и тараторил Цзяэр, указывая пальцем в ту сторону, где минуту назад была глава секции. — При всем при этом, Сюань Лу в курсе, что ты был в архиве. — Не ревнуй, — Ибо обошел друга и направился к лестнице на третий этаж. — Причем тут вообще… Эй! Кого это я ревную? — Надеюсь не меня, Джексон, — Ван Ибо обернулся, прищуриваясь. — Иначе у меня возникнет масса вопросов. — Ты не в моем вкусе, — Цзяэр усмехнулся, шагая за Ибо. Они поднялись на третий этаж, где было 4 двери, расположенные вдоль стены с большим промежутком друг от друга. Хранители подошли к первым двум входам, смотря друг на друга. — Мое наказание это человек, — Ибо сунул ключ в дверь, аккуратно открывая замок. — Человек? Твое наказание это чья-то жизнь? — Цзяэр следом открыл дверь в свою комнату. — Первый раз слышу, чтобы человек был наказанием для хранителя, а не наоборот. — Дело даже не в этом, Джексон, — Ван Ибо уперся спиной о дверной косяк. — Они как будто знали, что я пролезу в архив и просто ждали подходящего момента. — Ты хочешь сказать, что тебе поручили дело с изначально известным временным дефектом, чтобы… Ван Цзяэр резко замолчал, поглядывая на лестничную площадку, находящуюся в нескольких метрах от их комнат. — Чтобы подставить меня, да. Джексон закатил глаза, потрепав темные мягкие волосы друга и заходя в свою комнату. — Не такая уж ты и важная персона здесь, чтобы подставлять тебя. Сам подумай, какая выгода? — Мне показалось или ты меня сейчас успокоил, оскорбив при этом? Цзяэр улыбнулся, закрывая дверь.***
20 лет спустя
— Добрый вечер, чем могу помочь? Молодой библиотекарь переоформлял читательские билеты в электронный вид, не обращая особого внимания на посетителей, задавая шаблонные вопросы. — Добрый. Я ищу Сяо Чжаня. — Это я, — ответил библиотекарь, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Хранитель всматривался в образ парня; он был очень худым, носил очки с прозрачной оправой, об его линию челюсти можно было порезаться, а лисьи глаза так и манили, не говоря уже о родинке под нижней губой. — Мне нужна книга, но я впервые здесь, а мне сказали, что оформлением всяких важных бумажек занимаетесь вы. Сяо Чжань наклонился к самому нижнему ящику в столе и достал новый читательский билет. — Имя, фамилия? Он наконец-то поднял взгляд на посетителя и отчего-то замер. Не было страха или оцепенения от красоты человека. Неожиданный запах дождя, который возник из ниоткуда. Вот отчего Сяо Чжань почувствовал беспокойство и беззащитность перед незнакомцем. Хранитель же был в полном недоумении, не зная, что делать дальше, после того, что только что увидел и то, что до сих пор смотрит на него. — Какие у вас… необычные глаза. Библиотекаря как холодной водой окатили. В его душе царил непонятный ураган уязвимости и желания спрятаться подальше, но он все еще должен был делать свою работу. — Да, это…- Сяо Чжань опустил взгляд в читательский билет. — Они с детства такие страшные. — Я Ван Ибо… И у вас красивые глаза. Библиотекарь кивнул и принялся заполнять документы, опуская голову пониже, чтобы скрыть свое смущение. Прямо в тот момент хранитель, не спуская с него взгляда, медленно закрыл свою папку с документами по устранению дефектов, изменив свои планы из-за золотого монохроматизма на обоих глазах у простого смертного.