Сын

Апрельский день встречает меня ярким солнцем и зеленым пейзажем за окном. Сама погода радуется твоему празднику. А мне только и остается, что недовольно щурить глаза от солнечных лучей. Давно я не выбирался из «берлоги». Так ты называешь мою обитель, да? А знаешь, ты прав. Я не живу, а доживаю эту жизнь. Для чего мне ее дали, какая у меня была миссия, я не знаю. Но одно могу сказать точно - смотря на сегодняшнего тебя, я понимаю, что все же жизнь прожита не зря. Ты вырос сильным альфой, и я поистине тобой горжусь. Жизнь и тебя потрепала, но ты выстоял, героически выдерживая тот непосильный груз, навалившийся на твои маленькие детские плечи. Я сижу в своей машине, и спешу к тебе. На трассе пусто. Кажется, что только я опаздываю, и это начинает меня нервировать, заставляя нажимать педаль газа. Но успокаивает то, что мы знаем друг друга, как самих себя. Ты поймешь, что я не специально опаздываю. Да, я не в восторге лицезреть твоих родителей, но одно твое присутствие компенсирует этот жалкий недостаток. Прости, что я говорю так о них. Но, клянусь, с моих уст не сорвется ни одна колкость в их адрес. И правда, зачем омрачать этот день? Мне не сложно и промолчать. Помню, как бедным двадцатилетним студентом мы с твоим папой поженились. Ему на тот момент было всего девятнадцать. Конечно, наша родня была не в восторге. Но разве можно было спорить со мной, когда в венах бурлила юношеская кровь, а красота Марка сводила с ума? Ты знаешь ответ. Тогда мы жили в общежитии, в одной крохотной комнате. Помню, как все там чуть ли не развалил, узнав, что он забеременел. Конечно, я знал, что придется туго, но одна только мысль о тебе, моем будущем ребенке, отправляла все доводы разума далеко и надолго. И вот наступил день твоего рождения. Я, как и многие альфы, стоял под окном роддома и ждал тебя. Но в институте возникли проблемы, отчего мне пришлось срочно уехать и пропустить твое появление. На следующий день непогода не отпускала никого из города, поэтому приехать к вам я смог только на третий день. Купив цветы, я с идиотской улыбкой на всех парах побежал к тебе. Меня пропустили, и я смог, наконец, увидеть тебя. Открыв дверь, я сделал несколько шагов по направлению к удивленному Марку. Меня остановил детский голос, доносившийся из маленькой кроватки. Приподняв голову, я с любопытством взглянул на тебя и замер в ступоре. Карие глаза, темные волосы - ты не походил ни на меня, шатена с зелеными глазами, ни на Марка, голубоглазого блондина. Ты не мой… Эта новость сбила меня, она перевернула весь мир с ног на голову. Я с нескрываемой ненавистью и яростью взглянул на Марка, который был цвета белых простыней и вжался, пытаясь слиться с ними. Затем перевел взгляд на тебя. Но теперь я смотрел так, будто передо мной двухметровая безобразная крыса, таким было мое презрение. И меня совсем не заботило, что рядом маячил молодой бета, проходивший здесь практику. Все мои эмоции были на лице, и я не скрывал этого. Развернувшись, я направился к двери, волоча за собой букет цветов, подметая им пол. Этот веник был мне не нужен. А ты… Ты заплакал. Твой плач остановил меня. Мне показалось, будто ты не хотел, чтобы я уходил или был огорчен моим к тебе отношением. Но стоял я только минуту. Не оборачиваясь, вышел из палаты, желая как можно дальше очутиться от вас. С одной стороны я ненавидел вас обоих, а с другой - презирал себя. Глупый, наивный Люк. Как же тебя одурачили, обвели вокруг пальца, подсунули шлюху и его отпрыска, чтобы ты их обеспечивал, любил и лелеял. Ага, пылинки сдувать я должен буду. Как же! В итоге я все же пришел за вами, когда Марка выписывали. Тебя записали как моего. Все равно, если я начну возмущаться, то экспертиза, бумажная волокита - все свалится на меня. А это стоит денег, которых у меня нет. Вот так мы и стали жить втроем в общежитии. Первое время, я, конечно, скандалил с твоим папой, но вскоре все сошло на нет. Он стал для меня пустым местом. Даже когда течка началась, я шарахался от него, словно он прокаженный. Второго ребенка мне не надо. Мне тебя и так хватало. Да еще после родов Марк часто болел, отчего тебя к нему я не подпускал. В конце концов, ты сильно ко мне привязался. Хотя, что врать, я к тебе тоже. Немолодые пары, видевшие нас, постоянно улыбались. Все же не часто увидишь, как альфа один, без супруга, ходит с коляской. Все подходили, смотрели на тебя и просили взять на руки. Может, ты обладал каким-то очарованием, что притягивал их словно магнит? Сначала меня бесили их слова, будто я хороший отец, а ты мой очаровательный сын. Но со временем я привык. В какой-то момент даже и поверил, чувствовал себя настоящим родителем, потому что в моих руках ты успокаивался и засыпал быстрее, чем у своего омеги-папы. Ох, как ты вырывался и плакал, а Марк судорожно тебя качал, будто коктейль мешает, чем только усугублял положение. *** Включаю пятую скорость, поднимаясь на холм. Чуть сбавляю скорость на повороте. Судорожно кручу руль, так как поворот оказался на все сто восемьдесят градусов. Видимо, не заметил знака. Как только выровнялся на дороге, заметил, что приглашение вывалилось из кармана пиджака и теперь лежало на поверхности сидения. Протянув руку, взял его и положил в проделанную нишу возле руля. Натолкнулся на инородный предмет, откуда-то взявшийся там. На ощупь это была твердая бумага. Достав ее, убедился, что это обычная фотография. На ней тебе всего пять лет. Ты стоишь около какого-то фонтана, держишь в руках сладкую вату и улыбаешься. Такой радостный… И не менее радостный я стою рядом, одна рука на твоем плече. Вот так я улыбался? Надо же, уж и позабыл. Я многое не помню, вот и не вспомню этот день, запечатленный на фотографии. Может, мы сходили куда-то прогуляться, может, это был твой день рождения? Но к тому времени я отбросил мысль о нашем с тобою родстве и гордо называл тебя сыном. Ты не менее гордо хвастался ровесникам мною. А они действительно завидовали. Их родители омеги слишком ласково, словно они умалишенные, сюсюкались, альфы наоборот. А в периоды течек оба были просто невыносимы: омега истерил, альфа грубил - занимаясь сексом, даже не удосуживались поинтересоваться рядом ли ребенок, не видит ли он это безобразие. А бедные дети растут такими же животными, чьи отношения построены чисто на инстинктах. Но ты не будешь таким, потому что тебя воспитал я. Да, пусть они и забрали тебя у меня, но в тебе был уже сформирован характер. Характер настоящего альфы, а не тряпки, как твой биологический отец. И ты не утратил его, не подстраивался под других. Именно поэтому все свободные и не очень омеги и беты валялись у тебя в ногах. Они чуяли настоящего лидера, а не подкаблучника. А ведь именно в возрасте пяти лет тебя забрали. Не думал, что этот день когда-нибудь наступит. Но мое желание никого не интересовало. Это был обычный будничный майский день. Я пришел уставший от работы и жары домой. Ты тут же примчался, запрыгивая на меня и крича: «Папка приехал!». Я поцеловал тебя в щеку и опустил на пол, ты тут же умчался в свою комнату. На кухне стоял Марк в домашнем фартуке, нарезая лук. За все годы он сильно изменился: от былой красоты и утонченности не осталось и следа. Чуть впалые стеклянные глаза, исхудалое лицо, лишенное эмоций. - Садись за стол. Я приготовил лазанию, - ровным голосом бросил он мне, не поднимая глаз. В тишине каждый занимался своим делом: я ел, а он стоял возле плиты. Тиканье настенных старых часов казалось нереально громким. Только оно и разрывало эту тишину, витавшую в комнате. Только ты был полон энергии и жизни, делясь ею со всеми. Мой мальчик, ты был единственным живым существом в нашей ячейке общества, так как назвать нас семьей язык не поворачивался. Но вернемся к тому дню. - Было вкусно, - сказал я, вставая из-за стола. Я уж было хотел пойти к тебе, чтобы отругать, так как ты снова начал прыгать на кровати, однако Марк неожиданно что-то уронил. - Надоело! - крикнул он. - Мне надоело, что ты смотришь на меня, словно я кусок того, что не тонет. Да, я виноват, я изменил тебе. Но это было только один раз! Я тогда поехал к родителям, и у меня неожиданно началась течка, - о, оправдания пошли. - Родители куда-то уехали, а соседский альфа учуял запах и пришел. Думаешь, дальнейшее произошло по обоюдному согласию? Думаешь, Стивен плод великой и вечной любви? Да его еле оттащили от меня, благо родители вернулись. Я до последнего надеялся, что Стивен твой сын, но, увы, семя насильника, - а ты как будто бы сопротивлялся? Знаю я вас, омег. Вы во время течки ничем не отличаетесь от обыкновенных шалав, - дало всходы. Я устал, мне надоело быть пустым местом. Запомни, если так и дальше продолжится, я буду вынужден перейти к крайним мерам. - И каким же? - с угрозой спросил я, прямо смотря ему в глаза. Долго мой взгляд на себе он не выдержал, и отвел его. Правильно и сделал, а то порядком надоела мне его болтовня. Жалуется мне тут. Только и делает, что сидит весь день дома и ноет. Эх, знал бы я, сын, что он отнимет у меня самое дорогое. Тебя. Все же к той угрозе мне следовало отнестись серьезно, но я был уставший и воспринял истерику твоего отца за пустой лепет. К сожалению, понял, когда не застал вас дома. Квартира оказалась пуста. Нет, мебель была не тронута, но в ней не было даже ваших вещей. Спустившись вниз, побежал сам не знаю куда. Краем глаза заметил в проезжающей мимо машине твое испуганное и зареванное лицо. Я побежал за ней. Ты заметил меня и буквально прилип к стеклу, смотря на меня и что-то крича. По щекам твоим лились слезы, а у меня открылось второе дыхание. Долго я бежал за вами, но машина оказалась сильнее. Во мне бурлила ярость. Не трудно было догадаться, что за рулем сидел твой биологический отец. Я впервые почувствовал себя животным, потому что продолжил бежать за стремительно удаляющейся машиной, как самец за хищником, который уносит его детеныша. О, как же мне хотелось их убить! Уверен, что если бы догнал, то сделал бы свое черное дело. *** Из-за плохих воспоминаний крепко сжал руль, что аж костяшки побелели. Пришел в себя, когда асфальт закончился, и началась неровная и грязная дорога. Осторожно ехал, стараясь не навредить автомобилю, когда попадались крупные камни, старался их объехать. Все манипуляции на дороге заняли немало времени. Приехал я тогда, когда празднование было в самом разгаре. Не знаю, зачем вы решили праздновать в деревеньке, откуда и прибыл в город твой уже супруг. Вы целовались под крики: «Горько!», - а я решил подождать со своим появлением. Как только вы оторвались друг от друга, я осторожно открыл калитку, которая протяжно и громко заскрипела. Тут же на меня уставились гости, с недоумением рассматривая. От их взглядов стало малость не по себе. Однако ты меня окликнул, вставая из-за стола. Мы крепко обнялись, я поздравил тебя, и ты, сынок, повел меня к столу. Как не странно место по левую руку от тебя было свободно, и ты усадил меня за ним. Ты с Оливером сидел вместе во главе стола. По правую руку от омеги и напротив меня сидел его отец, поприветствовавший меня и наливший алкоголь в мою рюмку. Отказываться было нелюбезно, поэтому я промолчал. Рядом же со мной сидела его супруга, очевидно мать Оливера. А вот напротив нее можно было лицезреть недовольное лицо Марка, хмурящегося с момента моего появления. Рядом с бывшим супругом сидел твой отец, уже не стоящий на ногах. Маленькие маслянистые глаза любовно смотрели на бутылку, а заплетающийся язык не мог вымолвить и слова. Для меня было неожиданностью то, что ты усадишь меня рядом. Хотя чего врать, я был очень тронут твоим отношением. Все же, что бы ни говорили другие, ты мой сын. Был им, есть и будешь. Помнится тот день, когда ты впервые привел Оливера. Тогда за окном сгущались свинцовые тучи, и было ясно, что скоро пойдет дождь. Я сидел дома и глупо переключал каналы, когда раздался стук в дверь. На пороге стояли вы. Тебе было всего восемнадцать, а твоему парню около семнадцати. Ох, как я удивился. Вы пробыли у меня недолго, но я заметил, что Оливер не был слишком скомканным, но и не болтуном. Конечно, некоторое смущение было, но в целом твой омега мне очень понравился. Он был не таким, как другие: не походил на мальчика-одуванчика, не краснел словно помидор, спокойно пил пиво, поддерживал разговор на темы, нетипичные таким как он, да и пах по-другому, не было той ванили, пахло от него кексом с изюмом. Да, изюминка у него была... Я искренне надеялся, что ваши отношения продолжатся. И не ошибся. Но меня выбило из колеи твое заявление, что родителям ты его еще не представлял. Выходит, ты был уверен в ваших отношениях на все сто, раз познакомил нас первыми. *** Вокруг было очень шумно. Постоянно кричали: «Горько!», - стоило вам оторваться друг от друга и быстренько чем-то перекусить. Джейк уже лежал на столе, а Марк медленно ел салат, недовольно косясь в сторону пьяного мужа. Однако мне не было так скучно, родители твоего мужа оказались славными собеседниками. Не удивительно, раз они воспитали такого замечательного омегу. Так хотелось, чтобы мы впятером, без лишних людей, где-нибудь пообедали. Ваша энергия невольно и меня заражала, мне хотелось действительно жить. Все же у меня еще полжизни впереди. Так зачем чахнуть, когда я не так уж и стар? У меня еще все может быть впереди. Так зачем так запускать себя? Чего я этим добьюсь? От нахлынувших эмоций и вопросов, я решил немного освежиться, так как вокруг воздух был пропитан спиртным. Встав из-за стола, направился на задний двор, подальше от суматохи. Достал еще не распакованную пачку сигарет, купленную по дороге. Сейчас остро хотелось курить. Даже не просто курить, а выкурить всю пачку махом. Достал первую сигарету, зажег и сделал первую затяжку. Отчего-то сейчас перед глазами стоял ты. Маленький, завернутый тканями, ты улыбался своим беззубым ртом. И понеслось… Первая, вторая, третья… Игрушечный мишка, которого я нашел под кроватью после вашего отъезда. Именно он стал единственной вещью, напоминавшей мне о тебе. И именно с ним я спал в обнимку два года, когда безрезультатно пытался вернуть тебя. Четвертая, пятая, шестая... Суд, запретивший мне вообще думать о тебе. Не знал, что я педофил… Хотя против некрофилии не был, смотря на ИХ ухмыляющиеся лица. А дальше шел огромный, многолетний обрыв, так как будничная жизнь без тебя казалась недостойной, чтобы ее запоминать. Седьмая, восьмая, девятая... Ты уже тринадцатилетним подростком стоял у порога моего дома. Растрепанный, дыхание далеко не в норме, а в глазах столько неподдельной радости. «Папа», - тихо сказал ты, и в следующую секунду мы сжимали друг друга в объятиях. Мне даже не стыдно признать, что я плакал. По лицу текли слезы, твои ноги уже не касаются пола, я и целую тебя, целую каждый миллиметр и приговариваю: «Сынок». Десятая, последняя… Только-только ее зажег, как неслышно со спины подошел ты и отобрал ее. Сделав одну затяжку, закашлялся и бросил ее, потушив носком черных туфлей. - Завязывай, - дожил, сын теперь мне делает замечания. Я хотел рассмеяться, но вышло неважно, отчего смех больше был похож на хриплый кашель. - Не учи старика жизни, - положив руку на плечо, повел тебя к столу. По дороге даже пошутил, отчего ты в удивлении уставился на меня. Да, сын, может быть, я перестану быть ходячим мертвецом. Столько раз ты пытался подбодрить меня, и надо же, у тебя это получилось. Но пока знать тебе об этом не обязательно. *** Если ты, сын, думаешь, что я тут же стал душой компании и молодым красавцем, то ты ошибся. Меняться очень сложно. Меня хватило только на поддержание беседы и осмотр гостей. А все оказались не такими уж и плохими. Эх, видел бы ты свои глаза, когда я присоединился ко всем, крича: «Горько!». Сейчас тебя таким нечасто удивишь, а вот в детстве ты точно так же выпучивал глаза, которые увеличивались раза в полтора, лицо показывало полное недоумение, а рот чуть приоткрыт. Все прошло относительно весело, не считая того факта, что Джейк резко проснулся и начал громко и со скандалом приставать к дяде-омеге Оливера, считая его Марком. Многого ты наслышался о ночах любви родителей… Даже я был в шоке, не знал, что оба такие извращенцы. А в остальном все прошло лучше некуда: веселые конкурсы, смешной тамада и танцы. Я с улыбкой наблюдал, как пьяные гости танцуют под музыку и кричат, орут, подпевают. В общем, так весело мне не было никогда. Но все имеет свойство заканчиваться, и твоя свадьба тому не исключение. Гости расходились кто куда, пора бы и мне честь знать. Поздравив вас еще раз, вручил подарок - ключи от трехкомнатной квартиры, расположенной ближе к центру недалеко от места твоей работы и института, где учится Оливер. Думаю, на дом вы накопите со временем, может, даже с пополнением. Во всяком случае, я вам помогу, если что. Ты только обратись, несмотря на гордость. Сел в машину, завел мотор и неспешно выехал со двора. Взгляд натолкнулся на знакомую фигуру. Обогнав ее, посмотрел в боковое зеркало и узнал одного бету, кузена Оливера. Во время пиршества мне было немного не по себе (хотя, скорее я не привык, да и никто на меня так не смотрел) от его взгляда. Он оказался не связан узами брака в свои тридцать пять. Про себя я зачем-то отметил, что мужчина выглядит моложе своих лет, да и некрасивым его не назвать. Пожалуй, точное определение - симпатичный. Не знаю зачем, я притормозил и стал ждать, когда он поравняется с машиной. - Подвести? - спросил я, и стало как-то неловко. Не флиртовал я очень-очень давно. - Только если до Модесто, - сказал он, после того, как оправился от удивления. Модесто? Хм, далековато… - В самый раз, - улыбнувшись уголками губ, я смотрел, как он немного неловко садится в машину, задев головой дверь. Да, сын, не хочу торопить события, но, может быть, и на моем дворе наступит праздник. Я жил одним тобой все эти годы, но ты стал взрослым и теперь не нуждаешься в опеке. Даже самому не верится, как быстро ты вырос, но я рад, что важные вещи типа первых шагов, первого слова, первого зубика, я увидел. Теперь я понимаю, почему для многих родителей их дети неважно от их возраста так и остаются маленькими карапузами. Ты сейчас меня не поймешь, однако со временем у тебя появятся свои дети, и они также быстро вырастут. Но всему свое время. Не правда ли, сын?