Штрихи и линии

Стрейтс глубоко вздохнул. Полной грудью, так что лёгкие и грудина неприятно заныли. Нос защекотало запахом пыли и старого масла, засохшего несмотря на разные химические разводители. Эта галерея на окраине города считалась заброшенной. Сам мужчина прекрасно знал, что на сто процентов заброшенных домов не существует. Так или иначе здесь точно ночевала парочка бомжей, но видимо даже они решили освободить это место, увидев среди голых каменных арок странного мужчину с мольбертом под мышкой. Вампир так же невозмутимо прошёл в центральное помещение галереи и водрузил мольберт на заранее подготовленный постамент. На стоящую рядом скамейку он положил чемоданчик с кистями, несколько тюбиков краски и палитру. Он с улыбкой пробежался пальцами по жесткому ворсу кистей. Он не рисовал очень давно. Лет десять, возможно. Когда-то очень давно, во время тренировок хамона, старейшина Тонпетти отметил, что у Стрейтса уж слишком большой запал энергии и свойственного юношам его возраста энтузиазма, бьющего ключом — С таким подходом ты не сможешь достичь нужной концентрации. Я бы посоветовал тебе найти занятие, в которое ты сможешь выливать излишние запасы энергии. От себя бы посоветовал тебе пробежки и стойку на руках. Но Стрейтс был натурой творческой, что и нашло отражение в его последующем увлечении. И тогда в руки юноши впервые попал простой уголь. Неровный обломок, который он достал из костра. Помнится, он как-то подошёл к стене крепости и провёл пальцами по бугристому камню. Под пальцами проскользнула шероховатость столетнего монолита. Обдутый множеством Северных ветров, испещрённый десятками и сотнями крохотных рытвин, созданных каплями дождя. Так себе холст, но сойдёт. Правда Тонпетти потом скорее всего заставит его отмывать стену, но это не столь важно. Не убивать же в себе творца? Юноша поудобнее перехватил уголь, оставивший на пальцах тёмную кляксу сажи. Штрих, другой. На камне медленно вырисовалось молодое, скуластое лицо, тёмные брови, черным изломом разрезавшие лоб, орлиный, слегка крючковатый нос, с ярко выраженной горбинкой. Тёмные глаза, с лёгким, высокомерным прищуром. Стрейтс мазнул по угольной линии пальцем, оставляя на камне след, превратившийся в тёмные волосы, вьющиеся на кончиках. Мощная шея, широкие плечи и в завершении усы. Это было чистой воды дурачеством. Юноше просто внезапно захотелось посмотреть, как будет выглядеть Уилл с усами. Правда с этими самыми усами случился небольшой конфуз. Один из краешков уса слегка смазался, пока юноша вырисовал тенями скулы. Линия прошла вниз грязным следом, по губе, будто оставляя на ней рваный шрам. - Упс… Стрейтс почесал висок, оставляя на нём грязный след от угля. Со стены на него смотрел Уильям. Как всегда холодный и высокомерный. - Как живой, восхищённо выдохнул юноша. Пока он стоял и наслаждался плодом своих стараний, позади него будто из-под земли вырос Дайер. Он хотел было что-то сказать, но осёкся, проследив за взглядом Стрейтса. — Это что Уилл? — Ага, -томно выдохнул юноша, — Хорошо получился? Блондин сложил руки на груди, подпирая ладонью подбородок и задумчиво протянул. — Хорошо конечно, но что у него под носом? — Дурачина, это же усы! Сам что-ли не видишь? — Вижу, но почему такие кривые? — Смазались чутка. Да что ты все об усах? Скажи, похож или нет? Дайер почесал макушку. — Слушай, я в этом вообще ничего не понимаю. Сейчас лучше у него самого спросим И прежде чем Стрейтс успел спросить, кто же выступит его критиком, как его товарищ сложил ладони рупором и крикнул: — Уилл, тащи свой зад сюда! Тут твою рожки запечатлели! — Ой дурак, - только и успел прошипеть Стрейтс, - а как же чистый взгляд? Он сейчас придираться будет… Цеппели пришёл достаточно быстро. Он посмотрел на стену и его брови дёрнулись, а губы непроизвольно поджались. — Не похож. Да и что это за клякса под носом? — Это усы, - хохотнул Дайер, - А что? Мы с великим художником пришли к выводу, что тебе идёт. Авось в будущем и будешь такие усищи носить? — Исключено, отрезал Цеппели. И вообще, -он посмотрел на Стрейтса, — Старейшина Тонпетти спрашивал, где тебя носит. У вас совместная тренировка с Дайером. — Вот черт! , хором воскликнули юноши, срываясь с места и убегая в направлении тренировочного корпуса. Когда их и след простыл, Уильям снова перевёл взгляд на стену. Его лицо заметно потеплело. — А у него талант, пробормотал он, проводя пальцем под носом. Он резко отдернул руку осознав, что уже секунды две чешет пространство над верхней губой. Прямо там, где непризнанный художник нарисовал усы. *** Вампир небрежно отбросил пряди волос назад, перехватывая их резинкой. Сейчас его причёска вызывала множество удивлённых и даже смешливых взглядов. Он украдкой скрипел от досады зубами, но поделать ничего не мог. Даже обрезанные волосы регенерировали в кратчайшие сроки. Ну ничего, зато стильно. Вампир поставил холст так, чтобы на него под правильным углом падали солнечные лучи, смешал в палитре несколько необходимых цветов, взял грифельный карандаш и тяжело вздохнул. Идея для портрета пришла в голову мгновенно. Ещё идя сюда, он точно знал, чей образ он запечатлеет на этом холсте. Карандаш застыл в сантиметре от бумаги. Вампир сглотнул ком в горле и сделал первый штрих. Красивое лицо, не лишенное аристократических черт, но в тоже время умещающее в себе чисто плебейскую натуру. Кожу щек прорезали скулы, появившиеся явно не от лучшей жизни. Грязно серые, вороватые глаза с лёгким хитрым прищуром и маленькими коричневыми пятнышками на склере. Пышная копна светлых волос, похожих на пучок свежескошенных колосьев и шрам на полщеки. Шрам рваный, один взгляд на него способен вызвать неприятное ощущение давления в груди. Будто чувствуешь отголоски чужой боли. Роберт никогда не любил ни портреты ни фотографии. Он вечно бубнил, что его лицо уж никак не создано для того, чтобы его рисовали или снимали на плёнку. Он часами с пеной у рта мог доказывать, что фотогеничности в нём ни на грош. А потом уставал и смиренно сидел на стуле, пока Стрейтс делал быстрые наброски, зачастую состоящие лишь из отрывистых линий и общих форм, лишь с большой натяжкой складывающихся в портрет. А потом, оставаясь один, он с почти любовным трепетом прорисовывал каждую деталь, каждую мелочь. Часами мог сидеть над изображением одних лишь глаз. Он был готов молиться на эти глаза. На тонкие губы, покрытые еле-заметной сеточкой покусанной и обветренной кожи. Бледные и ничуть не сексуальные. Эти губы не хотелось целовать, на них хотелось просто любоваться. Как произносят какие-то слова, пусть зачастую и обидные, как они удивленно или брезгливо поджимаются, как закусываются зубами, в попытке сдержать улыбку. Роберт почему-то не любил улыбаться. Говорил, что у него некрасивая улыбка, зубы кривые и ещё тысяча и одна причина. Абсолютно ненужные и раздражающие слова. Стрейтс любил прерывать эти тирады необычными способами. Больше всего ему нравилось вставать с кресла, подходить на расстояние вытянутой руки и пальцами растягивать губы Роберта в улыбке. Тот каждый раз на мгновение терялся и поднимал на мужчину глаза. С такого ракурса большие и удивленные, с немым вопросом, готовым вот-вот сорваться с губ. И Стрейтс искренне наслаждался теми жалкими секундами, что сохраняли эту тишину, прежде чем Спидвагон резко отодвинет голову назад и будет вытирать губы рукавом, ругаясь о том, какой же все-таки Стрейтс придурок. А тот стоял не шевелясь и только улыбался. Со стороны могло показаться, что он просто издевается. Но в реальности он старался как можно оставаться сосредоточенным на том, что произошло несколько секунд назад. Подушечки пальцев приятно покалывало, пока они хранили тепло чужих щек. Стрейтс не злится. Он всё прекрасно понимает. Он благодарен Роберту, что тот не водил его за нос и не тешил ложными обещаниями. Он сказал сразу, предельно чётко: «Я люблю другого» Стрейтс кивнул и опустил глаза обратно в листок. Спидвагон на нём мило улыбался. Той самой улыбкой, которую мужчине никогда не дано увидеть. — Это же не повлияет на наше общение, так? Роберт неловко отводит глаза — Сложно просто так общаться с человеком, когда знаешь что он влюблён в тебя. Тем более невзаимно — Ты слишком переоцениваешь себя, -бормочет Стрейтс, делая штрих за штрихом, — Я общаюсь с тобой не из-за этого Губы Спидвагона легонько дрогнули в улыбке — Знаешь, я польщен. — Нет, скорее ты просто переоцениваешь свою важность. Роберт фыркнул. — Это не меня угораздило в тебя втюриться. Так дорисовывай меня и я уже пойду. У меня вечерний променад с мистером Джостаром. Брюнет оторвал глаза от холста и с долей немого удивления посмотрел на сидящего перед ним мужчину. — Он? Это в него ты… — Заткнись Стрейтс хрипло усмехнулся. — Да уж, даже у меня не всё так безнадежно. Попал ты конечно… — Да помолчи ты уже! Я сейчас просто встану и уйду. И дорисовывай свои каракули по памяти. — Хей, повежливей. Мне ничего не мешает нарисовать тебе нос картошкой и показать твоему ненаглядному Джостару. А там ему уже банальная вежливость не позволит сказать, что получилось непохоже. Спидвагон, поднявшийся уже было со стула, сел обратно, складывая руки на груди и корча крайне возмущенную рожу. — Не строй гримас, а то прямо с ней тебя и нарисую. Роберт тяжко вздохнул, но вернул своему лицу изначальный вид. — Ты невыносим, Стрейтс. Тебя иногда терпеть просто невозможно. — Взаимно. *** Стрейтс нашёл Роберта в маленьком, промозглом кладбищенском парке. Тот сидел сгорбившись и потерянным взглядом смотрел перед собой. Спидвагон даже не вздрогнул, когда на лавочку рядом с ним сел ещё один человек. Лишь когда брюнет тактично кашлянул, Роберт повернул голову. У Стрейтса аж дыхание перехватило, а руки зачесались в отчаянном желании запечатлеть каждую эмоцию лица Роберта на холсте. Спидвагон сглотнул вязкую слюну и рвано выдохнул, выпуская из своего рта невесомое облачко пара. — Как же так? Только и смог выдавить он, почти конвульсивно сжимая пальцы в кулак. Стрейтс пожал плечами. — Такова жизнь. Она редко когда бывает справедлива к тем, кто чтит её. Роберт уронил голову на ладони, крупно вздрагивая всем телом. Он поджал колени, упираясь в них локтями. — Зачем ты пришёл? -глухо спросил он, не отрывая ладоней от лица, — Я сейчас не в настроении тебе позировать. Стрейтс улыбнулся, кладя руку на чужие сгорбленные плечи. — Ну как я могу оставить тебя одного в такой момент? Я конечно дрянь, но не настолько. Плечи Спидвагона задрожали ещё сильнее. Брюнет никак не стал это комментировать, лишь успокаивающе погладил Роберта по спине. Тот сглотнул громче чем следовало и поднял заплаканное лицо. — Ты считаешь меня слабаком, так? Стрейтс промолчал, не убирая руки. Фактически он всех вокруг считал слабаками, так что сказать Роберту что он не прав, означало соврать. Поэтому он сказал, так как считал. — Безусловно. Но в моих глазах ты явно сильнее прочих. Не телом, но духом. Спидвагон поднял голову, рукавом вытер слезы и улыбнулся. Криво, но искренне. — Т-ты невыносимый придурок, Стрейтс — Я тоже тебя люблю