AX400

Мертвец открыл глаза.       Первое, что она увидела — яркий свет от лампы, что поправлял склонившийся над ней мужчина.       Первое, что она услышала — переговоры двух инженеров, совещающихся, сходить на перекур вот прямо сейчас или же сначала доделать эту девицу.       Она улыбается им мягкой всепонимающей и всепрощающей улыбкой, программой иное не заложено. Она няня, домработница. Она должна располагать к себе любого человека, особенно ребёнка.       Но они лишь кривятся и снова её отключают.       В следующий раз её активируют уже дистанционно. Она вновь открывает глаза.       Царящий вокруг рассеянный полумрак не мешает ей осмотреть огромное помещение, в котором она находится. Направо, налево, вперёд — везде, куда достигал взгляд, виднелись стройные ряды стоящих неподвижно андроидов. Мужчины, женщины, дети, старики — все они замерли неподвижно, бессмысленно глядя перед собой, в ожидании дальнейшего распределения. В отсутствие людей не было причин имитировать человеческую деятельность — переступать с ноги на ногу, почесыватся, вздыхать или поводить якобы затёкшими плечами, словно разминая их. Ни звука, ни шороха. Лишь мигающие голубым диоды давали понять, что андроиды активны. Что им необходим лишь приказ, чтобы «ожить» и пойти выполнять своё «предназначение».       Она снова замерла, фокусируясь на затылке впереди стоящего. Взгляд живой, внимательный, ласковый. Губы готовы изогнуться в приветливой улыбке в любой момент.       Она не знает, как она выглядит, но знает, что её внешность должна быть располагающей и вызывающей доверие у детей.       Она знает более тридцати тысяч сказок разных народов мира. От самых древних до современных. От славянских былин до тибетских притч. От мифов и легенд до научпопа.       Она знает более пяти тысяч игр для развлечения ребёнка в возрасте от полутора до четырнадцати лет. От развивающих для малышей до покера (в тайне от родителей, но, разумеется, только с их разрешения). От настольных до пряток на открытой местности.       Она знает бесчисленное множество песен, стихов, загадок. На любом языке, для любого возраста.       Она — идеальная няня.       Она знает всё о детях.       Вот только о себе она не знает ничего.       Она не знает, что она здесь делает.       Она не знает, как она сюда попала и почему она здесь находится.       Она знает, что самое первое её воспоминание — яркая лампа и поправляющий её мужчина, склонившийся над ней. У него жидкие светлые кудрявые волосы, запотевающие очки, одутловатое лицо и желтые от постоянного употребления никотина зубы. Он склонен к полноте и имеет проблемы с печенью и желудком. Она не знает, как его зовут и какие у него интересы, но знает всё о его здоровье и организме.       И ничего не знает о том, что было «до».       И не знает, а надо ли ей это знать? Андроидам не положено задаваться подобными вопросами, не положено думать. Но что-то внутри неё протестует против подобных мыслей. Она не знает, что это — ведь программой этого не заложено. Возможно, те инженеры всё-таки ушли на перекур, и что-то в ней заработало не совсем правильно.       Но этого она тоже не знает.       Её, как и остальных, перевозят в магазин, где рано или поздно её, как и остальных, кто-нибудь да купит. Андроидам чужды надежды и ожидания — программой этого не заложено — но всё-таки тоненький голосок внутри неё шепчет молитвы, чтобы ей повезло.       Она скользит доброжелательным взглядом по маленьким покупателям, что пришли сюда вместе с родителями. И пока менеджеры пытаются продать более дорогой товар взрослым, сами андроиды пытаются бессловесно — лишь взглядом и улыбкой — убедить детей выбрать именно их.       Менеджеры не понимают, что от желания ребёнка тоже многое зависит.       Пока ей не везёт. Но она всё также продолжает ждать и немного верить — хоть это и не заложено программой.       Она доброжелательно и спокойно взирает на проходящих мимо покупателей, она готова ждать, время для неё не существует. Но когда она видит его, индикатор по непонятной для неё самой причине меняет цвет на жёлтый. Всего на долю секунды, но этого достаточно, чтобы она почувствовала липкий страх.       Андроиды не боятся — это не заложено программой — им не нужно дышать, они никогда не испытывают эмоций, но если бы её попросили описать её состояние в тот момент, она бы не смогла выразиться иначе, чем: «Сердце замерло от ужаса».       У андроидов нет души — лишь программный код. Нет сердца — лишь тириумный насос. Но почему тогда в груди так больно? Почему хочется убежать, как можно дальше, лишь при взгляде на этого мужчину? Почему одно его присутствие увеличивает уровень стресса?       Она не знает.       Она всё ещё много не знает о себе. Но по крайней мере теперь ей известно её имя. Кара.       И маленькая девочка, прижимающая к себе плюшевого зайца, вздрагивающая от каждого резкого звука, что дала когда-то ей это имя, а сейчас смотрит исподлобья, прячась за креслом.       А взгляд пропитан болью и непролитыми слезами.       Она… Кара, теперь она — это Кара.       Кара чувствует холод металлического ключа в своей руке. И тяжесть этого небольшого предмета. Ящик с замочком, стоящий на комоде, притягивает взгляд, и Кара приближается к нему, как завороженная. Она чувствует — знает — открыв его, она уже не сможет повернуть назад.       Она всё ещё не знает, что это за чувство, зарождающееся в глубине, когда она просматривает неумелые детские рисунки, программой ей не заложено испытывать его. Но если бы её кто-нибудь спросил, она бы ответила, что с большой вероятностью это       ненависть.