α + β ⩾

      Санджи настороженно пробирался через город, вглядываясь в каждого встречного. Не хватало еще для большего позора встретить леди, от которой он сбежал. Невольно рука то и дело ложилась на шею, прикрывая лунки от укусов, которые так ее завели. — Вы чем-то обеспокоены, кок-сан? Санджи с криком подпрыгнул на месте и развернулся в воздухе. Если бы он был котом, вся его шерсть бы сейчас стояла торчком. — Робин! — Нас раскрыли? Потому вы так напряжены? — Робин в роскошном, практически адмиральском наряде, стояла под одним из праздничных тентов. «Потому что никто не поверит, что такая опасная женщина — просто новобранец», — сказала она, когда выбирали одежду. Что же, Робин была достаточно умна, чтобы не выдать себя, даже притворяясь самой главой Дозора. — Что? Я… нет, — Санджи опять инстинктивно почесал лунки и отвел глаза, не зная, как объяснить милой Робин, что герой-любовник скрывается от прекраснейшей из Дозорных. Впрочем, по тому, как приподнялись брови Робин, она уже все поняла по запаху. — Кок-сан, я вижу, вы стали весьма популярны среди альф? — она плавно приблизилась, слегка наклоняясь, чтобы получше уловить запах. Хмыкнула понимающе: «Какая сильная и могущественная альфа». — Ну, вроде того, — мялся Санджи, пытаясь обрести привычную уверенность. — Мне кажется, все дело… — В метках от укусов, — закончила за него Робин, она даже перегнулась через его плечо, чтобы взглянуть на оголенную шею. Санджи против воли вскинул голову и растерянно отступил на шаг от альфы. — Прошу прощения, все это мое любопытство. Думаю, альфы и без меня доставили вам сегодня хлопот. — Ну что вы, Робин-чвуан, именно вы не способны доставить мне никакого беспокойства. Я просто был несколько обескуражен эффектом… — Они заводят альф, — легко сказала Робин. Но было в ее голосе что-то такое рокочущее-альфье, что Санджи невольно замер в той позе, что стоял. — Укус для альфы — это наслаждение от всплеска гормонов и эмоциональное освобождение, он помечает свою пару и сразу все тревоги становятся не важны. Многие альфы без пары обращаются к связям с бетам, чтобы испытать это наслаждение хоть фантомно. На бет, позволяющих кусать себя, всегда большой спрос… — Робин замолчала, видимо, решив не договаривать.       Санджи поднял на нее взгляд. — В борделях. — Хм… я бы не говорила обо всех бетах с укусом такое, но если меток много… — Ох, спасибо, Робин-чан, теперь у меня есть реальный повод отпинать Зоро до смерти. Если он не явится утром на корабль, то это потому, что я переломал ублюдку ноги! Я понятия не имел, за кого меня будут принимать в итоге! — ярость вскипала в груди. Пока они были рядом, все эти насмешки из-за запаха Зоро на нем, что он всего лишь алфавит, не ранили, отскакивали как от слона дробинка. А вот прослыть бордельной шлюхой после расставания он не соглашался! — Прошу вас, если будете выпускать пар, не будьте слишком жестоки к нашему мечнику, — Робин с чего-то начала заступаться за Маримо. — Пусть он и искусал вас, у него были самые чистые намерения. Когда альфа кусает омегу, то больше ни о каком другом партнере думать не желает. Потому по сути это были его клятвы верности. — Я их ему в задницу запихаю! — петушился все еще Санджи, но сам понял, что бледнеет и речь его замедляется. Нужно было ретироваться. — Я… я должен идти, — смазано попрощался он с Робин и бросился в темноту узких проулков.       В городе было слишком пестро и шумно, вечно не хватало воздуха в груди. Или это от того, что сердце так колотится — быстро и панически? А все из-за одной и без того всем понятной мысли:       Когда Зоро укусит свою омегу, он в тот же миг думать забудет про Санджи.       Санджи криво усмехнулся часто-часто дрожащими губами и тут же нахмурился, он запретил себе плакать из-за расставаний. Никаких соплей, велено тебе, Санджи Блэклег! Он все заварил, и он не имеет права расклеиться.       С чего он вообще решил, что его будущему муженьку-бете с огромным хером что-то угрожает от Зоро? Какой смысл будет Зоро вообще заглядывать к нему на Олл Блю, если у того где-то будет свой дом и омега, которого не хочется покидать. Зоро — альфа, его метка и узел сразу сделают их с омегой самыми важными и родными людьми, заставив вмиг позабыть о промежуточном алфавите. На Санджи же лежит проклятие беты — с ним таких чудес не произойдет. Он будет медленно, месяц за месяцем, год за годом по чайной ложке вытравливать из души Зоро, чтобы расчистить внутри достаточно теплого и светлого места для нового человека. Иначе это будет подло по отношению к новой любви.       Захотелось свежего соленого ветра, воздуха. Щеки Санджи пылали, и он побежал сломя голову, чтобы создать ветерок, — вниз, вниз по каменным улочками и маленьким ступенькам, к большому и прохладному в темных летних сумерках пляжу. Холодный ветер приведет его в чувства.       Он несся, разрезая воздух, как не умеет бегать ни Усопп, ни даже Луффи, подальше от жаждущих развлечений с ним альф, подальше от всего этого нечестного к бетам мира.       Песок около Санни был немного влажным от недавнего прибоя, ступни слегка увязли, и Санджи без сил упал на колени. Качнулся так, стоя напротив моря под беззвездным небом, и упал окончательно ничком — прижался щекой к прохладному песку.       Он расстался с Зоро, но все равно в тайне надеялся, что Зоро не забудет его так быстро. Что Зоро будет помнить и ревновать его, даже когда Санджи сам женится на другом. Как это жестоко и тщеславно по отношению к Зоро, Санджи не должен был так расстраиваться, когда понял, что Зоро легко позабудет его и обретет счастье. Он и правда очень плохой человек, вот почему он соблазнился на нежность Зоро, хотя знал, что эти отношения невозможны.       Он разбил Зоро сердце и втайне надеялся, что тот никогда его не позабудет. Он ужасный человек. — Ааа, хочу стать моллюском, — протянул с тоской Санджи в приступе самоуничижения и закопался пальцами во влажный прохладный песок. — Валяй. Если ты закопаешься в песок, то так там всех заебешь, что другие моллюски начнут откапываться, чтобы ты от них отъебался. Тут-то я их всех и соберу. Отлично пойдут под мою выпивку.       Санджи испуганно вскинул голову, услышав голос с хрипотцой. На удаленном пляже, где спрятали Санни, стояла такая темень в безлунную ночь, что он даже не заметил, что тут изначально сидел Зоро! Или притворялся камнем, поросшим мхом — фактура одна. Санджи плюхнулся в песок и страдал всего в нескольких метрах от неподвижного мечника.       Он прищурился, пытаясь разглядеть Маримо. В песок рядом с мечником была воткнута целая батарея бутылок, вокруг расстилалось едва видное в полумраке поле пробок, которые мечник вырывал зубами и выплевывал по старой привычке. Зоро сидел, скрестив ноги, и медитировал на темный океан. — Ма… Маримо? Что тут делаешь? — Санджи поспешно стряхнул с щеки прилипшие песчинки, пусть в темноте его лица и не было видно. — Праздную день новобранца, что еще? Просто мне досталась офицерская форма, но Ведьма встретила меня на фестивале и спровадила сюда. Сказала, что у меня рожа слишком уголовная, мне не поверят, что я капитан. Скорее, что убил капитана Дозора и напялил шмотки с его трупа. — А труп еще и съел, — закончил ехидно за него Санджи. На самом деле он видел Зоро на палубе перед выходом на праздник. Белый китель оттенял его смуглую кожу, ткань натягивалась на широкой груди, когда тот лениво потягивался и зевал, мелькая белыми клыками. Но выглядело это не сонно, а мощно, как едва сдерживаемая лавина. Зоро был воплощением доминантных альф, если Санджи уже более-менее научился разбираться в титульных полах. — Эй! — цыкнул на него Зоро, но не продолжил. Замолк, и они вдвоем сидели на песке, слушая шорох волн о песок. Санджи перестал выпендриваться и с хандрой опять уложился щекой на песок. Зоро взял случайную бутылку из понатыканных перед ним и сделал большой глоток. — Ты купил много бумаги, — вдруг сказал он, совершенно немотивированно. — Что напишешь своему старикану?       Санджи лежа пожал плечами, пусть его и не было видно. Запал избивать Зоро до кровавых соплей давно иссяк, в конце концов, вся вина была на плохом человеке Санджи. — Ничего особого. Он не спрашивал меня напрямую, думаю, письма без запахов скажут все лучше слов. И для Пуддинг-чан в том числе. - Хах, хочешь показать ей, что свободен? Продолжить с места, на котором вы остановились? — Конечно нет! — Санджи возмущенно сел на песке, уставился в темный силуэт Зоро на фоне воды. — За кого ты меня принимаешь? По-твоему, я ценю ее ниже тебя? По-твоему, я не захотел разрушать твою жизнь, но легко разрушу ее другому альфе? Или ты, капитан поддельный, а тупица — настоящий, возомнил, что тебя-то я берегу, а мелоррин — нет?! Она такого не заслуживает! — Тц! Альфа, альфа, альфа, альфа, альфа! — сварливо перебил его Зоро и залил в себя очередные полбутылки. — Ты только об этом и мелешь. Словно в мире ничего больше не существует! — Потому что в этом и есть проблема! — заводился Санджи. — Прости уж, что я смотрю в суть вещей! Какая разница ты или она, есть смысл в том, что альфы сделаны для омег, и что они никогда не получат с бетой того, что природа уготовила для них с омегой! Я не намерен быть вором чужого будущего, каким бы гаденышем ты меня ни считал! — Да мне оно и нахер не нужно! Харе решать за меня, что мне нужно! — как-то горько вырвалось у Зоро. Они впервые говорили так долго после расставания. И впервые — ссорились о казалось бы решенном. — Скажи это моей шее и заднице, что твоему альфе по-настоящему нужно! — зло подался вперед Санджи, упираясь руками в песок. И осекся, прикусив язык. Он никогда не обвинял Зоро в ранах, которые получил, всегда говорил, что это его вина и глупость. — Зоро… то есть я… — сбился он. Какой же он все-таки отвратительный человек. Пока он не заставит себя стать лучше, как он может составить хоть чье-то счастье?       И тут небо взорвалось желтыми всполохами, над их головами враз расцвел десяток гигантских цветов. Фестиваль новобранцев заканчивался ночью фейерверками. И те вспыхнули над городом и пляжем, и Санджи вдруг осознал, как близко он подался к Зоро. Тот напротив: сидел прямо и недвижимо, как статуя Будды, и тоже смотрел на него. Зрачок его глаза был большой, неестественно широкий и темный, как у альфы в гоне. И Санджи вдруг вспомнил, как учуяла Робин на нем чужую альфу. Та трогала его за задницу, касалась даже самого сокровенного для альф и омег — точки позади шеи. Но Зоро с темным блестящим взглядом сидел, как камень, и только рука крепко сжимала собственные лодыжки, чтобы не дернуться. — Я… — фейерверк осветил песок, налипший на лицо Санджи и его белую безрукавку. Желтые и красные огни перегорели, сменились зелеными. Они так и не попали на фейерверки в Хейвене, слишком были заняты своей первой близостью. И вот фейерверки все же нагнали их, столько островов спустя, слишком поздно. — Я… — быть может, стоило быть сильнее тогда, закончить, не начиная, пойти со всей командой и Шивон смотреть фейерверки.       Зоро лишь сильнее сжимал лодыжку и смотрел неотрывным жадным взглядом. Санджи валялся здесь, источая запах желания чужой доминантной альфы. Он опять позабыл, как может быть легкомысленно жесток к Зоро.       Санджи ничего так и не смог сказать. Упал обратно ничком на песок, чтобы его прохлада опять остудила вспыхнувшее лицо. Как же ему научиться поступать правильно? Где учат тому, как быть по-настоящему хорошим человеком?       Он выкопал под собой ямку в сыром песке и провыл туда: — Дерьмо-о-о-о… — нет смысла объяснять что-то Зоро, он и сам прекрасно чует, как далеко зашла та альфа, а еще — что ничего большего не было. Огни в небе медленно угасали, на пляж возвращалась прохладная темнота, только очертания Санни виднелись на воде неподалеку. — Ты пить будешь или только моллюсков доебывать? — сказал вдруг Зоро. — А что, тебе нужен собутыльник? Потому что когда пьешь один — ты алкаш, а когда не один — то веселишься на празднике вместе со всеми? — пробурчал Санджи из своей ямки. — Ха, кто тебе сказал, что я пил один? — Не один? — быстро поднял голову Санджи. — Правда? — Может, ко мне волшебные русалки, как в сказке, приплывают, чтобы вместе выпить, — усмехнулся Зоро снова. — Алкашенская сказка какая-то… — уныло протянул Санджи, а потом встрепенулся. — Нет, правда? Тут была прекрасная русалочка?       Он оживился и пополз вперед на руках к морю, словно у него самого были не ноги, а хвост. — Куда! — цапнул его за лодыжку Зоро. — Это бухалочки, а не русалочки для извращенцев! Куда прешь не в свою сказку! — А ну пусти! — лягнул его Санджи, распаляясь, но Зоро лишь с крякающей усмешкой отволок его обратно от линии прибоя, пока на руках туда не заполз. — Нет там никаких русалок! Если бы были, ты их всех распугал своей бровью! — Зоро прижал теперь его обеими руками, но Санджи трепыхался выброшенной на берег рыбой, и пришлось нагнуться и придавить его всей грудью.       Санджи почувствовал, как в дурацкой потасовке, на которую он сам глупо нарывался, по его шее скользнула рука Зоро, как что-то наискось походя коснулось его чуть ниже спины, перебивая все места, где касалась его та уверенная альфа. Он сжал зубы и зажмурился изо всех сил.       Пусть. В этот раз пусть переметит, раз Зоро нужно. Это ненадолго, когда Зоро укусит омегу, он навсегда забудет о нем. Общий сбор только утром, запах Зоро на нем выветрится и не подарит команде ложных надежд. — Ой, ой, ой, ловите его! — голос Усоппа заставил обоих преступников, занимавшихся запретными вещами под прикрытием драки, вздрогнуть. Зоро поднял голову, все еще властно вжимая лопатки Санджи в песок у прибоя.       От города катился вниз к пляжу огромный рюкзак, он с чавканьем подскакивал на кочках. — Еда! Она утонет!       Видимо, Нами перестаралась с объемами награбленного, и бедный Усопп, которого отправили отнести провиант на корабль, не совладал с размерами и весом. Зоро резко вскочил, бросился наперерез огромному шару с едой. Послышался ликующий визг Чоппера, в темноте мелькали еще чьи-то тени. Быть может, за ребятами бежал еще и Брукк.       Санджи покосился на фигуры около мостков, и тихо, по-крокодильи, сполз в морскую пену. Скоро его макушка скрылась под водой. Ему лучше смыть эти запахи, чтобы не обнадеживать ребят. В этот раз он будет думать наперед, и так, быть может, станет наконец лучшим человеком.