История одного злодея

Я Франсуа Равальяк, католик, отвергнутый иезуитами, и цареубийца…сейчас, за несколько часов до казни я, наконец, могу подумать. Я убил Генриха IV, думал, стану героем…как же? Зато я понял очень важную вещь: все люди двуличны. Только неделю назад я слышал от гвардейцев, что они против такой политики короля и что, если бы не присяга, то…его бы уже не стало. Я избавил Францию от человека, который плевал на все права нашей знати, не прислушивался к простому люду. Сколько раз я просил аудиенции? Столько же мне и отказывали. Я хотел помочь Франции стать Великой Империей, но все…буквально, все теперь считают меня злодеем. Я ведь не такого конца себе хотел. Да и начиналось все хорошо. За несколько недель до этого дня мне приснился кошмар. Подробностей я не запомнил, но сразу, как проснулся в холодном поту, я понял, что это был не просто страшный сон, а вещий. В этом видении мне явилось будущее Франции при Генрихе IV. Были хаос, бедность…страна разорена. Это было ужасно. Я должен сделать что-то, чтобы спасти Францию. Но что? Что может сделать бедный монах? В этот момент мне пришла в голову грешная мысль, но…если это будет на благо моей страны, то…я пойду на этот страшный грех, однако, на все воля Божья. Решившись, я начал разрабатывать план, просчитывая все до мелочей. Первое — место. В замок вряд ли я смогу проникнуть. Проще будет совершить это на открытой местности. Но для этого нужно где-то раздобыть расписание короля. Как я смогу это сделать? Можно будет подкупить некоторых людей, чтобы узнать, когда Его Величество изволит совершить прогулку по городу. Моих сбережений должно хватить на это. Второе, нужно придумать обстоятельства. Если это будет обыкновенная прогулка, то можно перегородить дорогу телегами, заставив карету остановиться. Это будет моим шансом. Третье — орудие убийства. Ни кинжал, ни тем более шпагу, я себе позволить не могу. Хотя…в этот момент мой взгляд упал на нож, которым я резал хлеб, почему бы не воспользоваться этим? И четвертое, найти способ скрыться. Думаю, я смогу спрятаться в одной из телег потом или же скроюсь в трактире. Разобравшись со всеми, я стал подготавливать место моего греха. К утру 14 мая все было готово и распланировано. Вот карета Генриха IV проезжает по нужной мне улице и останавливается из-за перегородивших дорогу телег. Стража сразу же стала пытаться освободить проезд, это он. Мой шанс. Я делаю вдох — выдох и с непроницаемым лицом и холодным взглядом подбегаю к карте, прыгаю в нее и делаю три точных удара ножом. Король не успевает и слово молвить как падает замертво. В этот момент меня настигает осознание моего поступка. Я. Убил. Человека. Я замер всего на несколько секунд, чтобы переварить это чувство, но…этого было достаточно — стража схватила меня и поволокла в ближайшую гостиницу на первый допрос. Однако сейчас меня это не волновало. Я совершил, что хотел. Я совершил убийство Генриха IV. Сейчас во мне боролось несколько чувств одновременно: радость от того, что Я спас Францию, злость на себя из-за того, что для спасения страны я выбрал столь грязный метод, и, под конец, я начал испытывать счастье, ведь я исполнил волю Бога! Я не знаю сколько было допросов, но их было очень много, и сейчас меня ведут на последний. Меня ведут на площадь, где перед гигантской толпой, предстаю я: крепкий, но исхудавший за эти несколько дней мучений, детина, с некогда рыжими волосами, ставшими сосульками от грязи и крови, и с острым взглядом сильного и не сломленного душой человека. Наверное, весь город пришел посмотреть такое «представление». Через несколько минут началась казнь. Мои палачи все еще надеются выбить из меня хоть какое-то признание. Но я обещал себе, что никто не услышит мой крик боли и мольбу о пощаде. Я сдержал слово. Я молчал, когда мне сжигали плоть серой. Молчал, когда меня разрывали рысаки. Последним словом моим была тишина.