Часть 1
20 августа 2021 г. в 15:18
Раньше в жизни Элли Миллер было не так уж много плохих дней, то ли благодаря ее извечному оптимизму, то ли просто не было. Но в последнее время один день оказывался неизбежно дерьмовее другого. Судебное разбирательство трещало по швам, готовое вот-вот развалиться, и оставить Джо безнаказанным. Старший сын отказывался от общения, живя у сестры, и это ранило до слез. Адвокат обвинения тыкал ей в лицо фотографии избитого в полицейском участке мужа, недвусмысленно намекая на непрофессионализм. И, Господи… Ее еще угораздило впутаться в незакрытое дело Сэндбрука.
Элли передернуло от одной только мысли об этом.
Чертов Харди!
С его извечно кислой миной, сердечными приступами, приказами, криками и оскорблениями.
Грустными взглядами, словно отражающими бремя скорби всего мира.
Последнее вспомнилось совсем некстати, и Элли вздохнула, мысленно обругав себя за излишнюю мягкость. Честное слово стоило послать Харди, куда подальше со всеми его дерьмовыми планами. Но размышляя об этом, что она собственно делала в эту самую минуту? Шла к Клэр вместо того, чтобы провести тихий вечер дома с Фрэдом. А почему?
Да потому что… Элли внезапно остановилась, нервно вывернула сумку почти наизнанку в поисках телефона. А когда нашла его, то просто с силой сжала в ладони и выругалась себе под нос, так и не решившись набрать номер.
Да, потому что она гребаный бывший детектив, ну и … Харди, конечно, не мог удержаться, чтобы не попросить ее сблизиться с Клэр ради дальнейшего расследования, которое вдруг так внезапно стало их общим.
Элли бросила телефон обратно в сумку, в бессильном приступе злости на саму себя посмотрела на небо и пошла к коттеджу Клэр, который уже показался за поворотом.
— Привет, — произнесла Элли, когда Клэр встретила ее на пороге.
— Привет, — отозвалась Клэр, — смотрю, ты нарядилась. Какой-то праздник?
— Нет. Откуда, — невесело усмехнулась Элли, — очередной дерьмовый день. Надоело беспросветно торчать дома, быть во всем предсказуемо виноватой. Вот и решила как-то развеяться, хотя честнее будет сказать — напиться. Составишь компанию?
— Охотно поддержу, — энергично согласилась Клэр и, понимающе скривившись, добавила. — Знаешь, провести здесь семь месяцев взаперти и общаясь только с Алеком — так себе удовольствие.
— Ну, еще бы, — с пониманием закивала Миллер.
Они нашли бар далеко за городом и Элли, не без удовольствия, обнаружила отсутствие знакомых лиц вокруг. Она выдохнула с заметным облегчением. Шумная, веселая музыка, алкоголь, и Клэр, подвыпив, трещала без умолку. Напряжение прошедших дней медленно отпускало и Элли, делая очередной глоток чего-то крепкого и обжигающего, чувствовала расслабление и свободу.
Она, сидя на высоком барном стуле уже покачивалась в такт музыке, когда Клэр приблизилась и горячо зашептала куда-то в волосы:
— Парни, позади нас с тебя глаз не сводят, — она заискивающе подмигнула и кивнула в сторону.
Миллер довольно хмыкнула и, озорно прищурившись, повернулась, едва удержавшись на стуле.
Ну а что? Нетрезво промелькнуло у нее в голове. Как давно она лишена мужского внимания? Да, уже гребаную вечность.
Столько лет с Джо. Ни одной измены. Она даже повода никогда не давала. А он… Чертов педофил и убийца. Опозорил, очернил ее имя и репутацию так, что весь город теперь косо смотрит ей вслед. Грязный Брайан и тот обзавелся девушкой, а может и попросту соврал, чтобы только не иметь с ней дела.
Так почему бы и нет?
Эта мысль окончательно отключила в ее захмелевшем сознании все предохранители и Элли одобрительно улыбнулась мужской компании, попутно кивая Клэр, которая заметно оживилась и, прихватив с собой выпивку, они уже направлялись за столик.
Было чертовски весело. У Элли кружилась голова. Она, не переставая, улыбалась, ощущая, как окружившие ее мужчины, шутят и жмутся теснее. Она была уже достаточно пьяна, чтобы не стесняться. Клэр сидела напротив, откровенно флиртуя в объятиях какого-то брюнета, то ли Джона, то ли Майкла. Элли не хотела помнить никаких имен, ей просто хотелось отрешиться от всего.
Клэр подмигнула и, притащив ее в туалет, оживленно защебетала:
— Элли, этот Майкл, просто потрясающий. Хочу его. Но не здесь же. Определись с кем ты и давай поедем домой.
— Хмм, — расслабленно протянула Элли, склонившись над раковиной и смочив ладони ледяной водой, прижала их к раскрасневшемуся лицу. — Не могу выбрать. Они оба адски хороши, — игриво приподнимая брови, рассмеялась она.
— Вау, что секс втроем?
— А что? У меня такого еще не было, — Элли пьяно прикрыла глаза, продолжая смеяться. — И вообще я хочу остаться. Мне здесь нравится.
— Да, ты распутная девчонка, — загоготала Клэр, сотрясаясь от смеха и хватаясь за столешницу. — Ладно, остаемся. Но ненадолго, а то я вряд ли выдержу. Ты понимаешь, о чем я? — она многозначительно вскинула брови. Элли, улыбаясь, закивала.
Они вернулись за столик. Парни заказали еще выпить, потом пригласили танцевать. Перед глазами у Элли все плыло. Волосы прилипали к вспотевшему лицу, чьи-то руки обхватывали ее талию и сменялись другими руками. Лица мелькали перед глазами, а музыка шумела в ушах. Клэр повисла на ней и что-то сбивчиво говорила, тянула ее за руку, но Элли было все равно. Пусть Клэр едет домой, когда хочет и с кем хочет. А она хочет остаться и продолжать веселиться до умопомрачения.
Клэр выглядела озадаченной, но Элли небрежно освободилась от ее руки на своем плече, вновь принимая бокал с выпивкой из настойчивых мужских рук. Она не видела, как Клэр скрылась из виду, продолжая самозабвенно танцевать. Ее общительный характер дал о себе знать, и вскоре она уже шутила с доброй половиной бара.
Настойчивая мелодия звонка заглушила мягкий плеск воды, доносящийся через открытую во двор дверь. Харди оторвал усталый взгляд от материалов дела по Сэндбруку и покосился на телефон.
— Да, — задумчиво отозвался он и, сдвинув очки, потер глаза. В трубке полубессвязно заверещал женский голос. — Клэр, что случилось? — Харди нахмурился. — Что? — он недовольно отбросил очки на стол. — Ты уехала, оставив ее там? Они втроем, что? — зачем-то переспросил он, услышав в ответ непристойное хихиканье и что-то колкое о своей сексуальной отсталости от жизни. — Черт возьми, где это? Где??? — Харди резко захлопнул папку с делом и откинулся на спинку стула, раздраженно глядя в темноту за окном. — Господи, час ночи. А ближе вы ничего найти не могли?
Но Клэр уже бросила трубку и его вопрос так и остался без ответа. Он еще раз посмотрел на часы, стремительно поднимаясь со стула, схватил пиджак и, нащупав в кармане ключи, замер в секундной нерешительности, после чего быстро вышел во двор и направился к припаркованной за домом машине.
Резко маневрируя на темной дороге, Харди гнал, не обращая внимания на камеры и знаки ограничения скорости. Он сосредоточенно смотрел вперед, яростно сжимая руль. В голову лезли неуместные мысли, но он намеренно отказывался анализировать. Главное было успеть. Успеть, чтобы Миллер не ввязалась в неприятности. Обычно ей это несвойственно, но сегодня был какой-то премерзкий день, поэтому может произойти что угодно. Он чувствовал себя паршиво. Казалось, что жизнь всерьез собралась добить его. Чего только стоил начавшийся судебный процесс над Джо, ссора с Клэр и унизительные извинения перед Эшвортом.
Харди чуть не проскочил злосчастное заведение, так увлекшись ночной гонкой, что след от резкого торможения остался на асфальте, а машину немного занесло. Но он справился. Припарковался и вышел, хлопнув дверью. Музыка, казалось, гремела на всю округу. Харди поморщился. Около входа шумела полупьяная толпа. Кто-то курил. Кого-то уже выворачивало прямо на мостовую. Стараясь не обращать внимания на отвращение, он вошел внутрь.
В баре было полно народу, музыка оглушала, но Харди, глядя поверх голов, надеялся, что еще успел застать здесь Миллер и уверенно пробирался вперед. И, наконец, он наткнулся взглядом на то, что заставило его остановиться и на мгновение задержать дыхание, плотно сжав губы. Она сидела на удобном диване с бокалом полным выпивки, тесно зажатая между какими-то двумя ублюдками, один из которых обвил рукой ее талию, а другой сжимал своей пятерней ее колено, явно желая переместиться выше. И, похоже, Миллер находилась в состоянии такого опьянения, что была совсем не против происходящего.
Харди почувствовал, как что-то остро кольнуло прямо в сердце, вонзилось и застряло там, причиняя жгучую боль. На приступ привычной аритмии было не похоже, но он не стал разбираться, а, лишь жестко выдыхая, двинулся вперед.
— Убери от нее руки, — он решительно подошел к столику и гневно уставился на Элли.
— Эй, в чем дело? — попытался привстать один из парней.
— Заткнись и сядь, — рявкнул Харди. — Миллер, — выжидательно и очень раздраженно обратился он, буквально уничтожая ее взглядом.
— Миллер? — пьяно переспросил другой, так и не убрав руку с ее колена. У Харди свело челюсти. — О чем ты? Ты хоть знаешь, как ее зовут?
— Собирайся, мы уходим, — Харди, проигнорировав вопрос, снова обратился к ней. Он хотел покончить с этим, как можно быстрее, не желая оставаться в центре возможного конфликта.
— Да, — Элли нетрезво приподняла брови, спросив с явным вызовом, — ты хоть иногда вспоминаешь, как меня зовут?
— Ты должна была найти подход к Клэр, а не напиваться до невменяемого состояния, — угрожающе прошипел Харди, склонившись к ней и пытаясь хоть как-то вразумить. Но это оказалось большой ошибкой.
— Должна? — в секунду взвилась Элли, вскакивая с дивана, но, пошатнувшись, снова опустилась обратно. — Снова я тебе должна? Вот значит, зачем ты приехал.
— Нет, я…
— Мне осточертело, что я всем что-то должна, — зло выплюнула Миллер. — Слышать больше ничего не хочу.
— Ты едешь со мной и конец дискуссии. — Харди терял терпение, а вокруг уже стали собираться любопытствующие.
— Да? С чего бы это? — выкрикнула она, вскинув подбородок. — Чтобы опять бегать как собачонка с твоими поручениями?
— Не только, — выпалил Харди, не успев подумать, как именно это прозвучало. И тут же пожалел об этом.
— Что? Не только? — Элли вскочила на ноги. — А взамен что? Вечные оскорбления и упреки. Твои новые дерьмовые планы? А потом снова я во всем виновата! Нет! С меня довольно!
— Да, потому что ты никогда ничего не слушаешь. И неправильно расставляешь приоритеты, — Харди очень постарался произнести это более спокойно и размеренно, но вышло чертовски плохо.
— Что? Я? Приоритеты? — казалось, что она была готова ударить его. — Так вот, сейчас я верно расставлю все приоритеты — пошел ты к чертовой матери!
— Миллер… — начал было Харди, понимая, что уже почти исчерпал себя, но внезапно почувствовал, как чья-то рука мягко прошлась по его спине и сжала плечо. Он резко повернул голову, обнаружив рядом с собой молодую блондинку, кокетливо заглядывающую ему в глаза. Он еще раз моргнул для верности, чтобы перестать видеть в ней Бекку Фишер.
— Ну, не отчаивайся так, сладкий. Если она не в настроении, то я могу составить тебе компанию, — ласково проворковала девушка, глядя на него до невозможного откровенно. И была она, в общем-то … привлекательной. Как-то неуместно подсказало сознание Харди. И наверно бы при других обстоятельствах… Похоже, что даже собственное сознание сейчас издевалось над ним.
Харди захотелось зажмуриться, но вместо этого он вновь посмотрел на Миллер. В ее глазах промелькнуло нечто неуловимое, что-то дикое и затаенное, что он не успел до конца разобрать, потому что, несмотря на явное опьянение, она быстро совладала с собой.
По залу прокатились одобрительные возгласы. Блондинка все еще стояла рядом, поглаживая его плечо.
— Давай, соглашайся и проваливай, — пьяно усмехаясь, посоветовал один из парней, сидевших на диване. — А Элли остается с нами, — он потянул ее за руку, но Миллер устояла.
Харди, растеряв последние остатки терпения и уже болезненно ощущая, что они привлекают к себе чересчур много внимания, ловко поднырнул под пошатывающуюся Миллер и, схватив ее поперек, с усилием закинул себе на плечо. Она опешила и взвизгнула. Двое парней подскочили на месте, но он отрывисто скомандовал — сидеть! И вид у него был такой, что лучше точно было не спорить.
— Отпусти меня! Что ты творишь, чертов идиот! — испуганно завопила Миллер.
Харди нес Миллер по залу под всеобщее восторженное ликование, находясь в крайней степени бешенства. Элли, обескураженная бесцеремонностью, колотила ладонью по его спине, а на выходе, приметив бутылку скотча, ловко прихватила ее с собой с чьего-то столика.
— А он решительный и не из пугливых, хотя по виду так и не скажешь, — с чувством отметила девушка-бармен, делясь со своей коллегой и продолжая наблюдать, как Харди уверенно направляется к выходу.
Путь к машине был недолгим, но Миллер отчаянно брыкалась, а Харди хотелось материться. Он и матерился, но пока только мысленно. Поставив ее на ноги на парковке около машины, Харди судорожно выдохнул, чувствуя, как бешено колотится сердце. Элли затуманено смотрела мимо него, сжимая в руке свой трофей. Ее пошатывало, но, не смотря на значительную дозу алкоголя, сдаваться она видимо не собиралась. Харди распахнул дверь переднего сидения.
— Садись, немедленно, — прорычал он.
— Ух, ты, и снова приказы? — вновь вспыхнула она, делая внушительный глоток и громко захлопнув дверь машины.
— Дай, сюда, — Харди попытался отобрать у нее бутылку.
— Отстань, — Миллер отмахнулась от него, едва устояв на ногах. Для настолько пьяной, и тем более женщины, она держалась на редкость стойко. — Ты испортил мой вечер!
— Что? Твой вечер? С кем? С этими пьяными скотами? — Харди никогда не бил женщин. Он вообще категорически не любил насилие, но сейчас ему очень хотелось отвесить Миллер хорошую оплеуху, за все то, что она с ним творила. Но он сдержался. Лишь угрожающе приблизился, осознавая собственное бессилие.
— Да, пусть даже с ними. Это не твое дело, — в приступе ответной ярости выкрикнула Элли, отталкивая его от себя. — Во что превратилась моя жизнь, черт бы тебя побрал! В беспросветный долбанный кошмар! Я даже не могу вспомнить, когда я последний раз трахалась! — ее трясло то ли от внезапного признания, то ли от негодования и холода.
— Это я виноват? — проорал Харди. — И в этом тоже я виноват? — его больное сердце заходилось в бешеном ритме. — Последний раз прошу — сядь уже в эту гребаную машину, — он что есть силы ударил рукой по крыше.
— Ты — полный придурок! — злобно огрызнулась Миллер и, открыв дверь, забралась на сидение.
Харди тяжело дышал. Сердце предательски защемило, и он прислонился к машине. Кое-как добравшись до водительского сидения, он, порывшись в бардачке, отыскал блистер с таблетками и бутылку воды. Незаметно проглотил сразу две и посмотрел на Миллер. Она, сделав глоток спиртного, жмурилась, глядя в окно. Харди включил зажигание, надавил на газ и, машина сорвалась с места.
Они молчали. Харди чувствовал, как раскалывается голова, но мысленно пытался подобрать какие-то слова. В конце концов, если он снова положит ей руку на плечо в утешительном жесте, она просто убьет его. Да и какое к дьяволу утешение!!! Он вздохнул, забирая правее на повороте и посмотрел на Миллер. Кажется, она засыпала. А как еще можно объяснить тот факт, что даже будучи пристегнутой, она неизменно клонилась в его сторону, а на очередном повороте содержимое ее бутылки пролилось ему на брюки.
Харди очень грубо выругался и на этот раз вслух, попытался забрать бутылку, но Элли резко дернулась от него и что-то недовольно промычала.
Как оказалось, вытащить ее из машины — сложнее, чем было заставить в нее сесть. Ноги совсем не слушались и, весь путь до своего дома Харди придерживал ее, наполовину таща на себе. Он обнаружил, что она была не такой уж и тяжелой. Вот только стоило ей в очередной раз споткнуться, как она хваталась за его галстук, словно пытаясь придушить.
Он оставил ее всего на мгновение, пока искал ключи и открывал дом, но когда услышал характерный всплеск воды, было уже поздно.
— Миллер, твою ж мать, — судорожно выкрикнул он, бросившись к краю, перегнувшись через невысокий бордюр и схватив ее за руку. Вода — неприятная субстанция, учитывая события его жизни, но если потребовалось, он бы, не задумываясь, нырнул за ней.
Господи, этот проклятый день никогда не кончится!!!
Элли показалась на поверхности с широко распахнутыми глазами, и словно обезумевшая цеплялась за него, пока выбиралась из воды. Промокшая, с дрожащими губами, она в каком-то страхе жалась ближе к нему.
— Какого черта, тебя понесло к краю, — рявкнул Харди, когда промокшая насквозь Миллер стояла посреди его комнаты.
— Я хотела продышаться. Не ори на меня, — воскликнула она с раздражением, уперев руки в бока.
— Раздевайся! — прикрикнул Харди, быстро перемещаясь по комнате. Он снял промокший пиджак, небрежно бросив его в угол. Открыл шкаф, нетерпеливо перерывая вещи и пытаясь что-то отыскать.
— И не подумаю! Я не собираюсь оставаться здесь… с тобой.
— Молчи и раздевайся! — Харди бросил на нее тяжелый взгляд.
— Ты злоупотребляешь… этими, — Миллер покачивалась на каблуках, — ну … теми, которых у тебя нет… — она, запинаясь, развела руки в стороны, — как их там… полномочиями.
— Не стой так, — Харди брезгливо скривился, — под тобой уже целая лужа натекла.
— Боишься за имущество? — фыркнула Миллер, скинув туфли.
— Боялся бы — оставил тебя там, — негромко проворчал Харди. Он, наконец, нашел в шкафу подходящие шорты и футболку.
— И надо было, — Миллер рассеянно смотрела на свою одежду, словно не понимая с чего начать. Опьянение снова давало о себе знать.
— Да сам уже жалею, — слабо огрызнулся он, расстегивая манжеты рубашки и подворачивая промокшие рукава, явно не решаясь переодеть ее прямо сейчас. Элли подняла голову и, прищурившись, глядя на него, сделала нетвердый шаг в сторону двери.
— Стоять, Миллер! — окрикнул Харди и приблизился, перехватывая ее руку и, возвращая саму Миллер на место.
— Отойди! — Элли отмахнулась от него, закачавшись.
— Снимай уже это, — Харди недовольно нахмурился, впервые за вечер, обратив внимание на то, что было на ней надето. Промокшая обтягивающая одежда совсем не хотелась поддаваться. — Что это вообще?
— Не лезь! — Элли, покачиваясь, стягивала с себя тонкий черный кардиган, его облегающие рукава застряли на запястьях. Миллер раздраженно вскинула вверх руки, пытаясь освободиться, а после резко дернула вниз и пошатнулась, почувствовав, что на что-то наткнулась.
— Твою ж мать, Миллер, — она услышала отчаянное ругательство и, выпутавшись из одежды, посмотрела на Харди. Он отошел к стене, опираясь на нее одной рукой, а другую болезненно прижимая к лицу.
У Элли перед глазами все плыло, словно все выпитое в одно мгновение добралось до головы и, было готово отключить тело. Она промычала что-то невнятное, продолжая автоматически раздеваться. Харди бросил на нее сердитый взгляд, но быстро отвернулся, потому что Элли в этот момент добралась до белья. Она переодевалась с такой скоростью, словно понимала, что засыпает на ходу, теряя последние силы. Натянув футболку и шорты, она машинально двинулась к дивану, ближайшей ровной поверхности, по пути наткнулась на стул. Харди, все еще прижимая ладонь к лицу, подошел вовремя, не давая ей упасть.
— Нет, не сюда, — глухо проговорил он, положив руку на ее плечо и направляя в сторону к кровати. — Ложись.
Он посмотрел ей в глаза, в них была пугающая пустота, словно она вообще перестала понимать, что происходит вокруг. Остекленевший, бессмысленный взгляд из-под полуопущенных век. Элли упала на постель. Мокрые кудри прилипли к лицу. Харди подумал, что надо бы вытереть ей голову полотенцем, но на это уже не осталось сил и, он просто укрыл ее одеялом. Миллер просунула руки под подушку и тихо засопела. Харди устало усмехнулся.
Лицо нестерпимо ныло. Он подошел к холодильнику и достал лед. Приложил к начавшему отекать глазу, уже представляя, каким красавцем явится на завтрашнее судебное заседание. В центре комнаты так и остались лежать мокрые вещи Миллер. Харди собрал их в кучу и донес до стиральной машины на кухне. Закинул внутрь, выбрал режим, нажал на кнопку. Барабан медленно закрутился.
Харди вздохнул. Бегло оглядев комнату, он вышел во двор. Скорый рассвет уже слабо окрасил небо по линии горизонта. Лед таял, неприятно стекая по его руке, в голове шумело. Он вернулся в дом, сменил рубашку на футболку, брюки на домашние штаны и лег на диван. Миллер крутилась во сне. Харди вытянулся и прикрыл глаза, чувствуя, что начинает засыпать, когда услышал, как что-то с грохотом упало на пол. Точнее кто-то!
Сон у Миллер был беспокойным. Она металась по узкой кровати, словно не могла найти себе место. Харди вскочил с дивана и быстро подошел. Элли продолжала спать, но только уже на полу.
— Миллер, — сонно позвал он, приподнял ее голову, но она так и не проснулась. В конце концов, разбудить ее сейчас было опрометчиво. Еще неизвестно, что за этим последует. И Харди, поднял ее, притянув к себе, и опустил на кровать. Осмотрел, насколько это было возможно сделать, не прикасаясь — вроде никаких ссадин не нашел. Да и с чего бы? Около кровати лежал ковер.
Он вернулся на диван, но не успел даже коснуться головой подушки, как грохот повторился. На этот раз Миллер издала сдавленный звук. Харди измученно прикрыл глаза и выругался в темноту. Вновь уложив ее в постель, он пододвинул стул вплотную к кровати и присел. Нестерпимо хотелось спать, глаза предательски закрывались. Харди, чуть наклонившись вперед, оперся острыми локтями о колени и опустил подбородок в ладони. Его усталый, сонный взгляд замер на лице Миллер.
В своей жизни ему не часто приходилось иметь дело с подвыпившими женщинами. А если и приходилось по долгу службы, то они вызывали в нем чувство брезгливого отвращения. Но сейчас он этого не чувствовал. Миллер была какой-то другой. Какой-то смешной, наверно даже… милой, близкой что ли, а самое главное — молчаливой, ну хотя бы в данный момент. Харди беззвучно усмехнулся. Из-за навалившейся на него смертельной усталости, ему плохо удавалось мысленно подбирать слова. И он просто продолжал смотреть на нее спящую в теплом свете ночника.
Миллер дернулась во сне, повернулась на бок и пнула его коленкой, снова опасно приблизившись к краю кровати. Харди предотвратил возможное падение и осторожно вернул ее в прежнее положение. Вновь укрыл одеялом и задумался о том, что не сможет просидеть вот так до утра. Но что-то нужно было предпринять, чтобы Миллер снова не оказалась на полу. Вариантов было немного, а точнее их совсем не было. Если не считать…
Харди потянулся к столу и выдвинул нижний ящик. Сонно моргая, осмотрел его содержимое и достал наручники, которые должен быть сдать вместе с полицейским жетоном, но не сдал. Правда, никогда не рассчитывая использовать их в подобной ситуации. Но ничего другого не оставалось. Он уверенно щелкнул замком, запирая в кольцо запястье Миллер, а другую часть браслетов защелкнул на находившейся рядом батарее. Выглядело безопасно и вполне надежно, чтобы не допустить нового падения. Он вернулся на диван и провалился в сон, как только его голова коснулась подушки.
Но к несчастью пьяный сон — короткий сон.
Элли завозилась на постели, когда только начало светать. Тяжело приоткрыв глаза, она сразу же пожалела об этом и тихо застонала. Голова раскалывалась, к горлу подступила тошнота, а все тело ломило так, словно ее избили. При этом, она категорически не понимала где находится. Ей срочно требовалось принять сидячее положение, но резко поднявшись, Миллер почувствовала, как что-то удерживает ее, больно сжимая запястье.
Она, с трудом разлепив веки, заморгала, недоуменно уставившись на полицейские наручники на своей руке. Да, что с ней такое? Где она, черт возьми? И что все это значит? Во рту было мерзко, но еще более мерзко было осознавать, что она ничего не может понять, и мало что вообще помнит. Точнее не помнила она вообще — ничего! Но ответ, как ей казалось, нашелся сам собой, а именно — мирно посапывал на диване.
Харди! Да, что он, черт возьми, себе позволяет!
Алкоголь, хотя и в более умеренном количестве, но еще бушевал в ее крови. Миллер была до глубины души оскорблена этой унизительной ситуацией, с раздражением пытаясь высвободиться и гремя наручниками о батарею.
— Да, Бога ради, — сдавленно донеслось с дивана, — Миллер, потише там, — прикрикнул Харди, не отрывая головы от подушки.
— Что? — прозвучало несколько сипло, но со значительным раздражением, — немедленно отпусти меня! Что ты вообще здесь устроил? — она дернулась сильнее.
— Это я? Я устроил? — возмущение в одно мгновение отогнало обрывки и без того беспокойного сна и Харди поднял от подушки изрядно помятое лицо. Не так он себе представлял утреннее пробуждение. Не так!
— Сейчас же! — продолжала негодовать Миллер.
Харди захлестнула ярость. Он так резко поднялся с дивана, что мгновенно ощутил слабость и неловко качнулся, словно это он вчера напился до зеленых чертей.
— Что это все значит? Как ты вообще мог додуматься до такого? — сердито выговаривала Миллер, пока он возился с ключом, пытаясь открыть треклятый замок. А когда он, наконец, справился, то она стремительно вскочила с постели и, оттолкнув его, бросилась в ванну, пошатываясь и на что-то натыкаясь по пути. Не выспавшийся и совершенно разбитый, он бросил на нее злобный взгляд.
— Где мои вещи? — прокричала она из ванной. Харди стиснул зубы. Боже, как же до невозможного она бесила его в этот момент.
Он, потирая глаза, прошел на кухню. Достал из машинки ее чистые, сухие вещи, подошел к двери ванной и постучал. Миллер с таким остервенением распахнула дверь, что будь Харди чуть менее ловким в этот рассветный час, то получил бы еще и в лоб. Но обошлось.
Миллер нетвердой, но стремительной походкой вышла из ванной комнаты, схватила со стула сумку и отчаянно пыталась втиснуться в брошенные у двери туфли, беспрестанно чертыхаясь. А когда ей это все же удалось, она повернулась и бросила в сторону Харди гневный презрительный взгляд, на который он ответил тем же, не менее раздраженно и в еще большей степени презрительно.
— Черт знает что! — выругался он, оставшись в одиночестве и вновь возвращаясь на диван.
Элли оказалась на улице, когда было еще очень рано и холодно. Зябко кутаясь в тонкий кардиган, она шла в сторону дороги в надежде поймать такси. Тяжелое похмелье безжалостно накрывало ее, голова гудела, ноги плохо слушались, а что-то вспомнить просто не было сил. Она решила, что домой в таком состоянии точно возвращаться не стоит, а к сестре тем более и, поэтому, оказавшись в теплом салоне такси, назвала адрес коттеджа Клэр.
— О, Элли, я не ожидала тебя так рано, — полусонно встретила ее Клэр, распахивая дверь и впуская внутрь, — как прошло? Прости, что я …
— Я — спать, — неприветливо отрезала Миллер, не глядя на нее. Она прошла на кухню, выпила воды и быстро ушла в свою комнату. Клэр опасливо поджала губы.
Полуденное солнце тепло освещало комнату, а легкий ветерок, словно запутавшись, игриво качал цветастые занавески. Самые пронырливые лучи настойчиво лезли в лицо безмятежно спящей женщины. Элли мягко хмурилась во сне, предчувствуя время скорого пробуждения. Звуки с улицы стали слышны уже более отчетливо. Она открыла глаза и глубоко вдохнула прохладный воздух, но потянувшись, почувствовала ноющую боль во всем теле. Сухо сглотнув, она села на постели, стараясь размять затекшие конечности. Нестерпимо хотелось пить, да и желудок неприятно скрутило в явном приступе голода. Видимо вчерашнего алкоголя оказалось слишком…
Элли напряженно замерла, глядя перед собой.
Вчера…
О, Боже…
В голове было на редкость ясно и, память внезапно обрушила на нее все в таких подробностях, что Элли боялась даже вздохнуть. С медленным ужасом приходило острое осознание всего произошедшего.
Нет… нет… Господи, да нет же! Она не могла поверить в то, что пока никак не укладывалось в ее голове. Не могла же она… Но черт, это точно была она… Вот же… черт-черт-черт…
И Харди… он ведь…
Элли опустила лицо в ладони, чувствуя, как краснеет от стыда. Сегодня же еще и слушание… Боже, а сколько сейчас время? Надо успеть в душ, перекусить, заехать к сестре… как же это все успеть?
Она вскочила с постели, стараясь отчаянно взять себя в руки и перестать думать о случившемся хотя бы на какое-то время.
Харди подошел к зданию суда вовремя и остановился на ступенях в некой нерешительности. И если бы он не бросил курить из-за проблем с сердцем, то сейчас бы обязательно закурил, чтобы окончательно привести все мысли в порядок. Глаз, благодаря какой-то счастливой случайности, не заплыл, но скула под ним опухла и отливала всеми оттенками синевато-фиолетового, поэтому он старался держать голову несколько ниже привычного положения.
Он прошел в холл, кратко приветствуя других участников слушания, и как только открылись двери зала заседаний, быстро занял свое место, словно это могло скрыть его от любопытствующих взглядов. Харди знал, что ему придется сегодня давать показания, но в числе последних. Стул рядом с ним, предназначенный для Миллер, пустовал. И к лучшему — хмуро подумалось ему. Он чувствовал на себе вопросительные взгляды и особенно заинтересованные со стороны Олли и Мэгги. Слушание началось, и Харди постарался сосредоточиться на происходящем.
Элли опаздывала, катастрофически опаздывала. Она с нервным придыханием открыла дверь уже под конец процесса и постаралась проскользнуть внутрь, оставшись как можно менее заметной, но в этот самый момент адвокат защиты вызвала детектива Харди для дачи показаний. Миллер остановилась около входа, пропуская его и виновато вглядываясь в лицо. Ее взволнованные глаза замерли на его синеющей скуле. Харди, проходя мимо, бросил на нее короткий взгляд исподлобья и быстро опустил глаза. Элли захотелось провалиться сквозь землю. Она тихо добралась до своего места и осторожно присела.
Адвокат защиты подняла взгляд от материалов дела и испытующе-долго смотрела на Харди, которому пришлось выпрямиться и поднять голову, представляя на обозрение всех присутствующих свое лицо.
— Для начала я хотела бы удостовериться, все ли с вами в порядке, детектив Харди? — спросила она, недоверчиво сощурившись.
— Да, со мной все в порядке, — сдержанно подтвердил он.
— Не нужна ли вам медицинская помощь? — настойчиво продолжала она.
— Нет, — Харди смотрел ей в глаза с завидной долей спокойствия.
— Медицинское освидетельствование? — ее въедливость становилось раздражающей.
— Нет, — но он не позволял себе раздражение.
— И вы в состоянии давать интересующие суд показания, несмотря на полученное повреждение? — она словно пыталась выбить его из колеи.
— Да, — в его голосе чувствовалась усталость.
— И эта, очевидно свеже-полученная травма не помешает вам давать показания по делу? — она многозначительно вскинула брови, перефразируя уже заданный вопрос, будто продолжая прощупывать его.
— Нет, — его губы сомкнулись в жесткую линию.
— Я прошу суд занести в протокол слушания, что детектив Харди настаивает на объективности своих показаний, не смотря на возможные последствия своего состояния, вследствие травмы, полученной при неизвестных суду обстоятельствах.
Харди сухо сглотнул, опуская нечитаемый для большинства взгляд.
Элли было нестерпимо больно смотреть на него. Она старалась, как могла скрыть проступающие на глазах слезы и совсем не слушала ни вопросов адвоката, ни ответов Харди, находясь в состоянии внутреннего смятения: неуместного, едва сдерживаемого и осязаемо болезненного. Она не сводила с него взгляда, исполненного самого искреннего сожаления, заметив, как он лишь единожды вскользь посмотрел на нее.
Элли пропустила момент, когда судья, видимо обозначив какие-то промежуточные итоги заседания, сообщила о завершении слушания на сегодня и все, находящиеся в зале, поднялись. Харди, в свойственной ему резкой манере, направился к выходу из зала суда. Элли так растерялась, что замерла в нерешительности, провожая его долгим взглядом. Собравшись с мыслями, она попыталась как можно скорее последовать за ним, но на выходе было столпотворение, которое значительно задержало ее и, сквозь толпу она видела только его отдаляющуюся фигуру.
Остаток дня Миллер провела у сестры, занимаясь с Фредом. Она тихо улыбалась ему, когда он светился от счастья, самостоятельно сложив башню из кубиков, и казалась даже себе непривычно молчаливой. За все время Том только раз спустился вниз к обеду, старательно избегая общения с ней. Элли огорченно вздохнула, провожая его взглядом. Вечером она вышла прогуляться в одиночестве и бродила по окрестностям до глубокой темноты, стараясь хоть как-то восстановить душевное равновесие.
Под обрывом бушевало море, волны с силой накатывали на берег. Миллер стояла на вершине, вглядываясь вдаль. Она полезла в сумку, надеясь отыскать там шоколадный батончик, но под руку попался телефон. Элли посмотрела на экран: ни пропущенных звонков, ни сообщений. Вообще ничего! Непривычная тишина. Раздражающая тишина. Она стиснула телефон в ладони и поджала губы. Нет, надо с этим что-то делать!
Миллер медленно подошла к знакомому дому, в окнах которого горел свет. Она думала, что стоит немного помешкать во дворе, еще раз собираясь с мыслями и только потом зайти, но заметила, что дверь дома открыта почти настежь.
Да, и, правда, зачем закрывать на ночь дверь? Пусть даже уже почти полночь, а по округе возможно бродит Ли Эшворт или еще кто-нибудь подозрительный. Ни дом — проходной двор! А потом он будет говорить, что документы пропали, вызывать Грязного Брайана с его группой и требовать, чтобы сняли отпечатки. В этом весь Харди!
Она покачала головой и, дойдя до двери, заглянула внутрь. Харди, вытянувшись во весь рост, лежал на диване, рядом с которым на полу стопкой возвышались несколько папок, а сверху фотография с синими колокольчиками. Элли бесшумно вошла, прикрывая дверь, опуская пакет на стул, снимая с плеча сумку и куртку. Ее глаза бегло прошлись по загроможденному столу: бесконечные папки, краткие заметку, набросанные от руки, стакан воды, таблетки. Она подошла ближе к дивану и осторожно присела на самый край.
Харди спал. Его грудь, обтянутая светлой рубашкой размеренно поднималась и опускалась, а выражение лица казалось таким безмятежным. Элли словно дышала через раз, стараясь не потревожить его. Она потянулась к нему неуверенной рукой, мягко коснулась тонкой оправы очков, снимая их. Харди чуть нахмурился, темные ресницы слабо задрожали во сне. Элли замерла. Вновь посмотрела на него, сжимая очки в руках: синева под его глазом была чудовищной. Она тихо вздохнула, до конца не понимая, что именно сейчас чувствует.
И что ее дернуло вчера так напиться и почти вляпаться в эту дурацкую историю, о которой бы она сто раз потом пожалела. Она же себя знает! Она бы точно пожалела, ненавидела бы себя, считая опустившейся ниже некуда. Но он приехал за ней. Черт, еще тащил на себе к машине, пока она, плохо соображая, ругалась и вырывалась. Элли стыдливо усмехнулась.
Он не бросил ее. Не оставил. Хотя и не должен был.
Она почувствовала, что краснеет, беспокойно свела брови в странном замешательстве. Что с ней? Чувство вины… признательности… одиночества… или…
Харди глубоко вздохнул, зашевелился, потерся затылком о подушку и судорожно сглотнул. Потянулся рукой к лицу и, задев скулу, недовольно зашипел. Он приоткрыл глаза и потер переносицу.
— Миллер, — хрипло выговорил Харди, глядя на нее уже более осознанно и, оперевшись рукой о диван, постарался приподняться на локтях.
— Алек…
Ему не нравилось его имя, никогда не нравилось, но слышать его звучание в ее сдавленном полушепоте оказалось непривычно… приятно. Харди замер, внимательно глядя ей в глаза.
— … прости меня. Я не знаю, что на меня нашло, — с искренним сожалением сокрушенно заговорила Миллер. Он заметил, как она сжимает его очки в своих руках, — не представляю, что бы могло произойти, если бы ты…
— Но не произошло же, — он прервал ее, чувствуя себя очень неловко, словно не зная, как правильно реагировать. Не так уж часто в жизни перед ним извинялись.
— Нет, не произошло, — Миллер натолкнулась на неприкрытое тепло в его глазах, — ты вовремя нашел меня… — она смущенно посмотрела на него. — Господи, поверь, я никогда в жизни так не напивалась… никогда.
— Ну и дыру же вы с Клэр нашли, — он покачал головой, мягко усмехаясь.
— Ты чертыхался, когда ехал? — с улыбкой спросила она, испытывая глубокое чувство облегчения от того, что он не заставляет ее произносить тот длинный, самоуничижающий монолог, который она не раз прокручивала в голове, представляя, как будет извиняться.
— На каждом чертовом повороте, — в душе он был рад, что она согласна на то, чтобы обернуть всю эту ситуацию в досадное недоразумение.
Элли весело рассмеялась. Харди выглядел расслабленным.
— Я подумала, что у тебя вряд ли что найдется кроме хлеба, поэтому зашла в магазин. Купила печенье. Я сделаю чай? — спросила она, все больше напоминая ему себя прежнюю, без сожалений, извинений и неловкости, вновь проявляя заботу.
— Да, давай, — согласился он. Элли была уже готова подняться с дивана, но обнаружила, что все еще сжимает в руках его очки. Их взгляды сошлись на предмете, но он заметил, как она тепло улыбнулась и, не поднимая глаз, отдала их ему.
Некоторое время спустя они, отчего-то даже не присев за стол, бродили с чашками в руках по комнате, вновь обсуждая Сэндбрукское дело. Элли говорила о неизвестном номере, который обнаружила в телефоне Клэр.
— Надо отследить, проверить, кому он может принадлежать, — Харди стоял в центре комнаты, дожевывая печенье и запивая чаем. Сделав пару глотков, он поставил чашку на стол и снова посмотрел на бумажку с цифрами номера.
— Надо позвонить на него, но сейчас уже поздно, лучше завтра, — Миллер стояла напротив, с чашкой в руках. Харди, соглашаясь, кивнул и выпрямился.
Он заметил, что внимание Миллер привлекло что-то у него за спиной. Она смотрела с озорной улыбкой. Харди обернулся. Рядом с кроватью на батарее так и остались висеть наручники, безмолвно напоминая о ночном приключении. Элли едва сдерживала смех.
— Что? — он вопросительно приподнял брови, пряча улыбку.
— Наручники, да? — она, улыбаясь, качала головой.
— Ты падала с кровати. Дважды, — он стоял перед ней, засунув руки в карманы.
— Ты это серьезно? — ее тело содрогалось от смеха.
— Ты была крайне буйной. Что же мне оставалось? — он пожал плечами, насмешливо глядя на нее.
— Откуда они вообще у тебя? — с веселым ехидством спросила Элли.
— Оставил. Не знал, что вот так пригодятся, — в тон ей ответил он, чуть подавшись вперед. Элли перевела взгляд на его синяк под глазом и приподнялась на носочках, чтобы рассмотреть ближе.
— С этим надо что-то делать! — ее взгляд стал внимательным.
— Оставь! — небрежно отмахнулся Харди, отворачиваясь.
— И как же это меня угораздило? — в ее голосе проскользнуло сожаление.
— Локтем, — пояснил он.
— Не помню, этого момента, совсем, — она все еще пытливо разглядывала его.
— За то я помню, — усмехнулся он.
— Нет, нельзя это так оставлять. У меня дома, кажется, мазь оставалась… — чуть настойчивее пыталась продолжить Миллер.
— Говорю же тебе, оставь. Я в порядке, — перебил ее Харди, надеясь, что посреди ночи она не пойдет искать чертову мазь, которой он все равно пользоваться не будет.
— Да в каком ты, к черту порядке, — тихо фыркнув, бросила она.
Элли мягко коснулась его щеки. Алек замолчал и замер. Она медленно спустилась ниже, ощущая его щетину под пальцами, провела по шее. Словно, не до конца осознавая свои действия, она остановила взгляд на вороте его рубашки, продолжая бессмысленные движения рукой: поправила, загибая и отгибая заостренный край. Он оказался ближе к ней, чем она предполагала. Взгляд слепо переметнулся на его губы в опасной от нее близости. Да, что она творит? Но он совсем иной сейчас, с этой его мягкой улыбкой и насмешливым взглядом. Она не смотрела ему в глаза, но ощущала дыхание на своем лице и ладони, осторожно скользящие по спине.
Он коснулся ее губ в нежном, неуверенном поцелуе, и она доверительно открылась навстречу, зарываясь пальцами в его густые волосы на затылке, едва сдерживая слабый стон. Она чувствовала, как он прижимает ее теснее, нетерпеливо лаская губы и углубляя поцелуй.
— Я испачкаю твою рубашку, — у нее в руке все еще оставалась чашка с недопитым чаем.
— К черту, — отрывисто выдохнул он, не готовый оторваться от ее губ даже на долю мгновения.
— Нет, ты обожжешься, — тихо прошептала она.
— Дай, сюда, — он забрал из ее рук чашку, оставляя где-то в пустоте, за пределами их общих ощущений.
Ее ладони прошлись по его напряженной груди, а губы вновь искали губы в каком-то исступленном желании. Страсть, словно агония, растекалась по телу, заставляя кожу лихорадочно гореть. Дыхание сбивалось, а одежда становилась невыносимой преградой. Элли дрожала, теряясь в ощущениях, наслаждаясь его волнующими прикосновениями. Грубая щетина саднила шею и ключицы, но сейчас, казалась, что легкая боль только подстегивала, разжигая желание. Их взаимный физический голод чувствовался болезненно остро. Он избавлял ее от широкого свитера, она стягивала с его плеч рубашку, следом брюки, белье, все, что только способно помешать стать им ближе. Еще ближе.
Элли ощутила, как спиной коснулась поверхности дивана и Алек, сталкивая вниз подушку вместе с документами нераскрытого дела, трепетно замер над ней. Взбудораженный, возбужденный, обнаженный. Он выглядел сейчас до невозможного привлекательным. Элли смотрела на него распахнутыми глазами полными щемящей нежности, не в силах отвести взгляда. Он коснулся рукой ее лица, мягко очерчивая контур, большим пальцем раскрывая податливые губы, невесомо сминая, лаская затуманенным от желания взглядом, словно ища ответного согласия, словно он все еще не был до конца уверен в ее взаимности.
Элли смотрела ему в глаза. Она губами коснулась его пальцев в мягком поцелуе и с нежностью целовала снова и снова. И в этом ее откровенном жесте было для него больше, чем в сотне любых других слов. Его рука проскользнула под ее затылок, приподнимая голову и зарываясь в волосах, а губы неистово коснулись нежной шеи. Элли запрокинула голову назад, принимая его чувственные ласки. Кожа горела от нетерпения, а внизу все отзывалась тугой болью. Она чувствовала вес его разгоряченного тела, его дрожь и прерывистое дыхание. Истома сводила ее с ума, и она прижималась к нему теснее, ощущая его осязаемое возбуждение.
Она была готова умолять его не медлить, чувствуя, что он тоже почти на грани. Он вошел в нее с тихим стоном, а она руками сжала его спину, оставляя легкий след от зубов на плече. Он двигался нетерпеливо резко, проникая глубоко, сжимая ее тело в крепких объятиях, царапая щетиной лицо и влажно целуя. Элли, не сдерживаясь, стонала, скользила коленями по его ребрам, принимая его и раскрываясь навстречу.
Его горячая ладонь протиснулась под ее поясницу и силой приподняла, словно он хотел, чтобы она ощущала его еще острее, ближе, откровеннее. Элли, в охватившем ее безумии, кусала его губы. Алек рвано задыхался, уже чувствуя первые сладкие судороги ее тела. Она пронзительно вскрикнула. Беспорядочно забилась под ним, задрожала, с силой сжимая ступнями его ягодицы, словно просила на мгновение замереть чтобы, дать ей в полной мере испытать, накрывшее ее наслаждение.
Алек еще никогда не видел ее такой… такой беззащитной, такой уязвимо-прекрасной. Он тяжело дышал, глядя на нее и чувствуя, что хочет ее еще сильнее. Ее губы еще дрожали, но она часто закивала, хватаясь за его наряженную руку и притягивая ближе. Ему хватило сорваться в нескольких резких, глубоких движениях, чтобы, крупно содрогаясь, хрипло застонать и, обессилено опуститься на нее.
Сердце заходилось в учащенном ритме, но ему было бесконечно хорошо. Элли обнимала его, нежно перебирая пальцами влажные на затылке волосы, горячо прижимаясь виском к его щеке. Он перевернулся на бок, увлекая ее за собой. Она от неожиданности ахнула и, тепло засмеялась, устраиваясь в его объятиях и утыкаясь лицом в ключицу. Он, прикасаясь губами к ее мягким волосам, прикрыл глаза.
Сон уже обволакивал обессиленное сознание обоих, когда внезапно зазвонил телефон.
— Это твой, — глухо проговорил Алек.
— Знаю, — Элли подняла голову, сонно щурясь, — но где он?
— Помню, что видел его на столе, — он, приподнявшись, бегло осмотрел поверхность, — да, сейчас. — Он, привстав с дивана, потянулся и, передавая телефон Миллер, снова лег.
Звонила Люси. Элли приняла звонок, вновь устраиваясь на груди Алека. Люси говорила достаточно громко, чтобы он мог расслышать слова и ее явно раздраженный тон. Элли отвечала односложно, виновато кривила губы, продолжая смотреть ему в глаза. Люси недовольно высказывалась о том, что за окном глубокая ночь и что вторые сутки с Фредом — это уже слишком. Элли клятвенно обещала забрать его утром, извиняясь за причиненные неудобства. Когда разговор закончился, она устало вздохнула. Алек тепло смотрел на нее.
— Ну что поделаешь, я плохая мать, — с привычной усмешкой констатировала она.
— Неправда, Элли, ты замечательная, — с нежностью произнес он.
Она улыбнулась, чувствуя, как его ладони согревают ее плечи.
И если в недавнем прошлом в жизни Элли Миллер выдалось слишком много плохих дней, то теперь есть надежда, что в будущем их станет намного-намного меньше.