Я тебя знаю!

Тенистые аллеи парка ее привлекали каждый раз, когда она навещала родителей. Казалось, что она знает здесь каждую тропку, каждую скульптуру и лавочку. Столько воспоминаний! Сюда она приезжала студенткой почти каждые выходные, здесь же она познакомилась с супругом, а позже принимала его предложение выйти замуж. Брак давно уже распался, но с бывшим мужем они остались добрыми друзьями. Из семьи у нее старенькие родители да полосатая кошка Маруся, которую она подобрала маленьким котенком четыре года назад. Было несколько подруг, с которыми можно было выбраться в выходной день за покупками или на чашечку кофе с хрустящими булочками. Но в Тиргартен она приезжала всегда в одиночестве или с новой книгой или со скетчбуком и простым карандашом. Рисовать она любила, хотя это и не было ее основным занятием, скорее, хобби. Даже наброски редко кому показывала, почему-то стесняясь их. Погода сегодня была хорошая, и домой к родителям ехать не хотелось совершенно, хотя мама наверняка уже напекла традиционных пирогов, а папа открыл компот и достал наливку. Успеется. В Берлине она на неделю, а потом вернется домой, во Франкфурт-на-Майне, к своим цветам и кошке. Рисовать сегодня не хотелось, книгу она не захватила, а интернет уже надоел. Можно пройтись знакомыми аллеями в толпе туристов, посмотреть на незнакомые лица, придумать истории про них, но вставать с любимой лавочки не хотелось. Наблюдать за гуляющими людьми было интересно и здесь, слышать обрывки разговоров на всех языках мира, подставлять лицо под косые лучи сентябрьского солнца и думать обо всем и ни о чем сразу. Совсем скоро, она знала, пожелтеют листья на деревьях, опадут разноцветным ковром на газоны и дорожки, вода станет, как прозрачное зеркало, и парк опустеет до весны. А пока можно наслаждаться последними теплыми деньками и остатком отпуска. Неожиданно ее привлек незнакомый мужской голос, назвавший ее по имени, по-русски. — Катенька… Неужели это ты?.. Прямо напротив нее стоял красивый мужчина, хорошо одетый, только немного растерянный. Знакомых у нее хватало, но видела она его впервые в жизни. — Простите, мы знакомы? — женщина улыбнулась, вспоминая родной язык с трудом. Даже дома у родителей все чаще звучала немецкая речь, мамины подруги русского не знают, а знакомые и друзья отца давно или переехали или умерли. Возраст… — Ты — Катя, верно? Катя же? — сбивчиво спрашивал незнакомец, нервничая все сильнее. — Не может быть этого! Ты же… Тебя же не должно быть… — Да, родители меня зовут Катей, — женщина растерянно оглянулась по сторонам и внимательно взглянула на мужчину. — Но я вас вижу впервые. Может, присядете и объяснитесь? — Да, я попробую… Может, вы меня поймете… Я надеюсь… — мужчина нервным движением поправил очки и осторожно присел на свободную половину скамейки, не сводя пронзительных черных глаз с лица Катерины. — Меня зовут Андрей. — Очень приятно, Андреас, — женщина вежливо улыбнулась собеседнику. — Итак, откуда вы знаете мое имя? — Тебе… Простите, вам, может показаться это безумием, но я вас знаю уже больше десяти лет… Жданов отказывался верить в происходящее. Катя, его Катя, которую все называли плодом его воображения сейчас сидит перед ним, из плоти и крови, живая — только руку протяни, чтобы убедиться в этом. Десять лет он болел ею, и только недавно смирился с тем, что все происходившие события всего лишь игра воображения. Врачи хвалили его за исполнительность и готовность к сотрудничеству с ними, за желание добиться стойкой ремиссии — об окончательном выздоровлении и речи не шло, но при своевременном приеме курса лекарств и постоянном наблюдении специалистов можно было вести нормальный образ жизни. Десять лет потрачены были впустую, в погоне за призраком, и последнее время Андрей жалел, что не отнесся серьезно к рекомендациям Подольского, а прибегал к ним от случая к случаю. Его выписка стала настоящим праздником для родителей и Киры. Даже Сашка снизошел до поздравлений, хоть они и не ладили. Малиновский на сообщение не ответил, и это огорчило Андрея, но серьезно не повредило его состоянию. В Россию Жданов боялся возвращаться. Вдалеке от привычной московской суеты навязчивые идеи его перестали беспокоить, а чуткость медперсонала не оставляла не замеченными малейшие изменения в его состоянии. Почти два года в клинике он привыкал к ненавязчивому контролю за его самочувствием, и возвращение в Москву было для него последним этапом. Поэтому, переговорив с родными, Андрей решился на поездку по Европе в компании Киры. Святая женщина! Оставила семью и детей, лишь бы помочь ему вернуться к нормальной жизни. Германия стала предпоследней в списке стран, которые Андрей намерен был посетить перед возвращением домой. До этого все шло хорошо, но солнечный день в парке Тиргартен чуть не лишил его чувств. Забытое видение было прямо перед ним, на лавочке, беззаботно подставляло лицо солнечным лучам и чему-то задумчиво улыбалось. Один случайный взгляд в ее сторону, и волна панического ужаса сдавила сердце. Первым порывом стало желание сбежать отсюда прочь, в отель, под защиту надежной двери, позвонить лечащему врачу и поделиться увиденным. Или напиться до беспамятсва. Или, наконец, покончить с собой. Сердце бешено колотилось о ребра, и даже осторожный щипок за бедро не стер видение. Голова шла кругом, по спине стекал липкий холодный пот, а к горлу подступила тошнота. Неужели все снова? Он же был стабилен, только закончил курс лекарств, и против его поездки врачи не возражали, наоборот, поощрили… Он позвал ее по имени, точно зная, что она отклинется. Так и вышло. Все, от голоса до жестов и манеры речи, было ему знакомо до мельчайших подробностей. Вот только Катя его не узнавала, а ее акцент говорил о том, что по-русски она общается крайне редко, хоть и знает язык в совершенстве. Красивая, стильная, ухоженная женщина, такая знакомая и невозможно чужая. Андрей растерялся настолько, что не знал, с чего начать разговор. Разумнее было бы извиниться перед ней, сказать, что обознался, и уйти, а в номере отеля дозвониться до родных и устроить им разнос за обман и подкуп врачей, твердящих в один голос, что Катерина — всего лишь плод его нездоровой психики. И только желание убедиться в том, что ему не мерещится, заставило его принять предложение присесть рядом. Организм сходил с ума, еще немного, и Андрей не выдержит и сорвется, упадет здесь в припадке. Но пока он худо-бедно справлялся и с собой, и с дрожью в руках и голосе. Катенька смотрела на него с вежливым интересом и легким недоумением. Неужели и в правду не узнает его? — Расскажите, откуда вы меня знаете, Андреас, — вежливо попросила она, внимательно наблюдая за выражением лица Андрея. — Вы что-нибудь знаете о компании Зималетто? — замирая от ужаса, спросил Андрей, желая проверить свою страшную догадку. — Нет, это название мне незнакомо, — женщина покачала головой. — Извините, вы, наверное, перепутали меня с кем-то из своих знакомых, Андреас. — Это модный дом, Катенька, — Андрей нервно одернул манжеты светло-голубой рубашки. — И вы работали там двенадцать лет назад помощником президента. Моим помощником. Вы потрясающий экономист, можно сказать, гений. — Увы, нет, — Катя покачала головой. — Экономика никогда меня не привлекала. Цифры вызывают у меня растерянность и панику, а модой я всегда мало интересовалась. — И, все-таки, выслушай меня… — тихо произнес Андрей. Навязчивая идея выплеснуть все скопившееся за долгие годы на эту женщину зажглась, как яркая лампочка, и затухать не собиралась. — Я буду говорить о тебе, как о той Кате… Потом поправишь меня, если я где-то ошибаюсь. — Все страньше и страньше, — пробормотала Катерина, пряча глаза. Псих какой-то, этот Андреас… Тьфу, Андрей! — Я тебя выслушаю, хорошо. Видимо, тебе это очень нужно. Жданов тяжело вздохнул, собираясь с силами. Разговаривать со своими ожившими галлюцинациями было слишком даже для него. Все происходящее отчетливо отдавало привкусом безумия, и где кончается его фантазия и начинается реальность он точно сказать не мог. Действительно ли он в Берлине или все еще в клинике? — Спасибо… Да, я думаю, что это очень важно… И для тебя тоже. Только не перебивай! Женщина взглянула на экран смартфона и кивнула. Время у нее еще было, но стоило позвонить родителям, на всякий случай, предупредить, что задержится немного. Жестом остановив собеседника, она набрала номер отца. Перескакивая с русского на привычный с детства немецкий, Катерина объяснила, что задержится, будет только к вечеру и пускай мама не суетится и отдохнет немного до ее приезда. Андрей, как завороженный, наблюдал за ней, хотя толком не понимал, о чем она говорит по телефону. Только общий смысл уловил — ведь она столько раз при нем звонила домой родителям, отпрашивалась на вечер… — Итак, двенадцать лет назад я занял пост президента в семейной компании. Мне нужен был толковый секретарь, но так вышло, что моя невеста потребовала взять на эту должность свою подругу. Понимаете… Я был несколько любвеобилен, несмотря на скорую свадьбу, и Кира хотела таким образом меня проконтролировать. Вас я взял вторым секретарем из чувства противоречия. Вы были… Как бы это сказать… Некрасивой, одетой в старомодные юбки и платья, носили круглые очки и… Косички заплетали, такие, знаете, как у школьниц. Но, в отличие от навязанной моей невестой шпионки, вы действительно были толковым специалистом. Так получилось, что из-за моих необдуманных решений компания пришла к кризису, и пришлось создавать еще одну, параллельную, для спасения Зималетто… Я вам доверял, потому и сделал вас ее хозяйкой, а потом заложил основную компанию вам. И испугался. Вы — очень честный и бескорыстный человек, но мне почему-то показалось, что вы можете у меня отобрать компанию, воспользовавшись моим доверием. Тогда друг предложил мне… Вас соблазнить. Я был в ужасе, сопротивлялся поначалу, ведь как женщина вы меня не привлекали совершенно, но я поддался и начал ухаживать за вами, соврал вам, что люблю, а сам не мог без виски даже поцеловать вас. Меня съедала совесть, но я не мог остановиться. Вы оказались очень светлым человеком, таким, каких я не встречал никогда. Вы радовались каждому подаренному пустячку, каждой открытке, которыми меня снабжал друг. Мы… Мы провели с вами две прекрасные ночи, после которых я понял, что люблю вас больше жизни, президентского поста и компании в целом. Разумеется, мой обман вскрылся — вы нашли инструкцию моего друга, когда он уехал в командировку… Предательство вы не простили и ушли из компании. А я сошел с ума. Искал вас, напивался, ездил к вашим родителям и дрался с вашим лучшим другом… Десять лет я искал вас и нашел. Оказалось, что вы вышли замуж за того самого человека, написавшего инструкцию по вашему соблазнению… Стыдно вспоминать, что я тогда устроил… Андрей запнулся, испугавшись реакции собеседницы на дальнейшие события. Катерина посерьезнела и грустно улыбнулась. — А что же произошло дальше? — спросила она, внимательно рассматривая мужчину. — Я оказался в клинике, и лечащий врач открыл мне правду. Этих событий никогда не было, а я серьезно болен, последствия аварии. Вы — моя навязчивая идея, и вас никогда не существовало. Я не хотел верить: ведь я держал ваше личное дело в руках, я знаю, когда у вас день рождения, знаком с вашими родителями, знаю, где вы учились и работали до того, как прийти в Зималетто… Но я устал жить в вечном кошмаре, и согласился на лечение. Два года в клинике поставили меня на ноги, я вспомнил, местами, как оно было на самом деле, смирился с тем, что вы плод моего воображения и собирался вернуться в Россию после поездки по Европе. И вот я встретил вас. Катя, я понимаю, что я выгляжу полным психом — я псих и есть, но… — Прямо мистика какая-то, — женщина недоверчиво покачала головой. — Но мы никогда не встречались с вами, Андреас. Я родилась в Германии, в Берлине, живу во Франкфурте, а сюда приехала навестить родителей. По образованию я биолог, увлекаюсь цветами. В моем саду цветут восхитительные лилии и нарциссы… А в Тиргартен приезжаю просто отдохнуть. — Вы замужем? — вдруг спросил Андрей. Почему-то ему очень было важно узнать об этом. — В разводе уже давно, но ношу фамилию мужа, — Катя улыбнулась. Познакомились, кстати, мы с ним на этой самой лавочке. — Думаете, судьба? — Жданов вглядывался в такие знакомые черты женского лица. Нет, быть этого не может. Что-то тут нечисто. То ли Подольский ему соврал, то ли его болезнь не отступила. — Возможно. Не хотите пройтись немного? Тут, неподалеку, очень интересный мост через речку, а за ним прекрасные скульптуры. Иногда мне кажется, что они все-таки живые. — Да, пожалуй… А вы мне не откажете в чашечке кофе потом? Я ни в коем случае не хочу навязываться, но вы поймите мое состояние… Могу я с вами провести день? — Да, пожалуй, — Катерина лукаво улыбнулась, задорно сверкнув глазами. — Уверяю вас, Андреас, я не плод вашего воображения, а вполне себе живой человек. Катя протянула руку для пожатия. Андрей с сомнением посмотрел на узкую изящную кисть и осторожно коснулся ее. Ледяная, как всегда, как он помнил. Ну, не бывает так! Столько совпадений! Женщина улыбнулась и ладонь не убрала даже когда они поднялись на ноги. Так и пошли, держась за руки, по залитой солнечным светом аллее, как влюбленные подростки. То и дело навстречу попадались точно такие же парочки, и Андрею все казалось нереальным. Катя молчала, но улыбалась, то и дело поглядывая на Андрея странным изучающим взглядом. Ее белое платье развевалось на легком ветру, накинутая поверх него легкая кофта не скрывала женских округлых черт, и Андрею очень хотелось ее поцеловать. Будет ли это так же, как и двенадцать лет назад? До моста они дошли быстро, он даже не устал от прогулки. Было очень легко с Катей. На середине моста женщина остановилась и повернулась к зеркальной глади воды. — Есть еще одна причина, по которой мы никогда не смогли бы встретиться в реальной жизни, — вдруг сказала она, поднимая на Жданова свои огромные глаза. — Видишь ли, Андреас, я… я мертва уже тринадцать лет. В день свадьбы, когда мой супруг вез меня в наш новый дом, со встречной полосы вылетел автомобиль, водитель не справился с управлением. Ханс умер мгновенно, сразу после столкновения, а меня успели довезти до госпиталя. Тебе покажется безумным то, что я сейчас скажу, но с тех пор я перевожу на ту сторону разных людей, погибших в результате ДТП. Ты мертв, Андреас. Как и я. Взгляни вокруг. Андрей поднял взгляд, следуя за Катиным жестом. В парке, кроме них, никого не было, ни одной живой души. Ни ветерка, ни движения. Голые ветви деревьев тянулись к мрачно-серому небу, а по засохшему газону ползли зеленые плети барвинка, сиреневыми звездами вспыхивали цветы. На берегу статуи оказались старыми надгробиями, замшелыми, истертыми. — Быть не может… — недоверчиво произнес Жданов. — А как же… А все… Все, что происходило… Врачи, лечение… — Взгляни вот сюда, — изящная рука указала на зеркальную поверхность пруда. Андрей повиновался. Там, в отражении, он видел себя на больничной койке, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения, худой, изможденный, совершенно поседевший. На кардиомониторе — прямая линия. — Ты, Андреас, находился в коме почти двенадцать лет, врачи старались вернуть тебя к жизни, но и они порой бессильны. Твои родители готовы были отдать все, лишь бы ты пришел в себя. Два года назад я перестала тебя видеть, и очень надеялась, что мы больше не встретимся, что тебя переведет кто-то другой, позже. Ты мне очень понравился еще в нашу первую встречу. — То есть, все события… Их не было никогда? — растерянно спросил Андрей приглядываясь к собственной иссохшей руке. Живой скелет, не иначе. Катерина кивнула и грустно улыбнулась. — То есть, я умер еще тогда… — Если ты мертв в одном мире, это не значит, что ты умер и в других. Идем, Андреас. Пора перейти мост. Если ты захочешь, то я могу остаться с тобой, там, — Катя взглянула в глаза Андрея и печально улыбнулась. — Останься, — Жданов зажмурился на миг и протянул руку к лицу женщины. Она неуловимо менялась, ее одежды теперь напоминали белый саван, густые волосы отросли до середины спины, а глаза потемнели. Если это и есть Смерть, то она невероятно прекрасна. Катерина кивнула и, взяв Андрея за руку, перевела через мост, который рассыпался на глазах, стоило им ступить на противоположный берег. «Время смерти — 30 октября 2018 года в 14.57», — рука реаниматолога вывела аккуратную запись в толстой истории болезни и поставила точку. Оставалось самое тяжелое. Сообщить родственникам пациента.