Котенок

Сложно описать словами, что Леонард чувствует по отношению к Джиму. Эти ощущения нельзя уместить в короткую фразу, ему самому подобные попытки кажутся кощунственными, но он пытается раз за разом. Джим притягивает его, как притягивают к себе красивые вещи, которыми хочется обладать, заполучить себе и никому не показывать. И Леонард прекрасно отдает себе отчёт, что всему виной бешеная, тяжёлой и мрачной волной захлестывающая душу эмпатия. Джим многое пережил. В свои двадцать с лишним лет у него за спиной достаточно жизненного опыта, чтобы быть сломленным. Предательство матери — а что ни говори, но ее выбор в пользу работы на другом конце галактики все равно предательство, — воспитание отчимом, который Джиму казался чужим человеком, побег. Тарсус IV. Чертова планета с массовыми смертями на глазах у двенадцатилетнего мальчишки, который взял на себя ответственность за сверстников и не всегда мог ее вынести. Длительный голод, и по сей день заметный, если знать, куда смотреть. Джим делает запасы еды и просто физически не может не доесть порцию, даже если давно насытился, а затем мучается животом и упрямо молчит. Частенько про себя Леонард сравнивает Джима с животным, причем в этом сравнении отсутствует любой намек на зоофилию или, например, умиление. Нет, в душе Леонарда — метель, мрак и стужа. Что ещё можно ощущать при взгляде на брошенного маленького котенка — побитого, блохастого, замёрзшего, но так отчаянно мурчащего после случайного прикосновения? Только боль. Все, что делает Леонард — это пытается согреться. Он лелеет Джима, обсуждает проблемы, изо всех сил пытается заботиться и жалеет лишь о том, что Джима нельзя сохранить в безопасности, словно игрушку (или величайшее сокровище), упаковав в пупырчатую пленку и убрав в коробку. Джим живой, и ему нечем дышать взаперти. Он растет над собой, становится спокойнее, тише, и Леонарду кажется, что ледник на душе начинает потихоньку таять — каждой своей улыбкой, каждым удовлетворенным вздохом Джим плавит ещё один небольшой кусочек льда. И пусть Леонард иногда представляет, как обнимает его, целует или занимается сексом — это не любовь. Это все ещё не любовь, потому что в понимании Леонарда полноценно вылечить душу можно только изнутри, дождавшись, пока добровольно пустят сквозь высокие барьеры. Это хуже; это болезненная зависимость, потому что ради секунды радости Джима Леонард готов отдать что угодно, а за благодарность — и сделать может абсолютно все, даже закон нарушить. «Это не любовь», каждый вечер повторяет себе перед сном Леонард, надеясь, что хоть когда-нибудь его переставший быть брошенным котенок отогреется и окончательно будет счастлив. Со своей же стороны он собирается сделать все, что в его силах.