Мы могли бы быть красивыми

Этот сумасшедший с раздвоением личности продолжал нести чушь про невесту и жениха. Я не понимал, что это значит. До того момента… Я спустился вниз по лестнице и оказался в определенно заброшенном швейном отделении. Пройдя немного дальше, я увидел обезображенный труп мужчины. И он напоминал… женщину? (Если бы наш друг встретился в Трагером, он хотя бы мог предположить, что это его работа, а так… как вышло. У него не было никаких идей). Я насмотрелся на многие ужасы здесь, но такое! Кто это сделал? И он определенно не имел лицензии на операцию. Какие лицензии? Здесь все сумасшедшие. Психи! И зачем я устраивался на эту работу? Разумеется, я не знал… а когда узнал, стало слишком поздно. Простите меня, моя любимая и наши прекрасные дети. Я скучаю. Я сам не заметил, как начал плакать. Ну ничего, я выберусь и вернусь к вам! Пошел вперед и в надежде, что дверь не заперта, попробовал открыть ее. Но безуспешно. Вместо этого я услышал: — Дорогая! Я поднял взгляд на говорящего сквозь стекло на двери и увидел мужчину с окровавленным лицом. Где-то я его уже видел. Точно! В тот раз, когда я устранял неполадку в компьютере! Он просил меня о помощи. Стоп… Дорогая? Но ведь в помещении нахожусь только я, разве не так? А женщин я здесь вообще не видел. Он смотрел на меня безумно радостным взглядом. Таким, что я испугался. Конечно, бедняге промыли мозги. А мне-то что делать?! Я понадеялся, что смогу до него достучаться, пошел ему навстречу. Однако когда он направился навстречу мне, я знатно перепугался. — Не подходи, давай поговорим на расстоянии! — закричал я, выставив руку вперед. Но он и глазом не повел. — Мама говорила мне: «Женись и тогда увидишь, каким счастливым ты можешь быть», — мужчина напевал это себе как колыбельную. Как же его зовут… Точно, Эдди Глускин! Я видел его имя на табло, когда чинил камеру. Если бы я только знал, что встречусь с ним вновь, подготовил бы речь с извинениями. — Эдди, я помогу тебе. Выберемся вместе! — Что ты имеешь в виду, дорогая? Тебе нужно пройти операцию перед рождением ребенка. Он достал висящий на ремне нож и продолжил приближаться. Я вспомнил обезображенный труп мужчины-женщины. Так это его рук дело? О нет, снова бежать! И я побежал. Эдди двигался медленно, будто давая мне фору как… девушке. Особенно, судя по всему, девушке его мечты. Он, конечно, красивый, но парень, к тому же хочет убить меня. Чисто эстетически я заметил его мускулы еще когда видел его полуголым в самом начале своего нелегкого пути. Когда я предал Меркоф. Ну, сделанного не воротишь, а мне нужно бежать. Но я запнулся о стол, когда перелазил его. Эдди был сзади и с одного удара убил меня. Эстетические мысли меня и погубили. — Сними напоследок рубашку. Хоть покрасуюсь, — сказал я, но правда была в том, что я почти потерял сознание, и он просто не успел бы ее снять. — Ты меня… любишь? — опешил Глускин, а потом взял меня, притянул к себе и стал укачивать как маленького ребенка, — Дорогая, прости меня! Я… наш ребенок останется жив. Я тебя отнесу. Он нес меня по расплывающимся коридорам в свое любовное гнездышко. А я жил, на удивление живучий гад. — Уйди, ты не достойна любви! — с этими словами он отвязал от деревянной разделочной доски еще одного бедолагу. — Слава Вальридеру! С этими словами он убежал. А вот я бы такое не сказал. Потому что сейчас меня ожидают «роды». Пожалуйста, пусть я умру раньше! Спасибо. *** Но я очнулся на лестнице к швейному отделению. Что? Как?! Все же я чертовски живучий. Или у меня галлюцинации? Повторил все в точности, особо нигде не задерживаясь. Ну какой же он красивый! Что же с ним сделали? Бегу снова, уже не запнувшись. О, впереди лифт, лестница! Прыгаю, но неудачно падаю на голову и вновь умираю. *** И вновь лестница вниз. Что я не так делаю? Больше некуда бежать. Нужно посмотреть в глаза своему страху. — Эдди, я люблю тебя, — я покраснел? Для убедительности. — Дорогая, я знал, что ты любишь меня, — он улыбнулся так широко, как только мог, и стал подходить ко мне. Мы поцеловались. Это был самый страстный поцелуй в моей жизни. Я положил правую руку на его волосы и немного сжал. Потом резко выхватил нож у негодяя из руки и воткнул ему в живот. Теперь я наблюдал, как он умирает. Да, почувствуй мою боль! И мне не жаль. Ни капельки. — Мы могли бы быть красивыми, — прошептал он напоследок и смылся из этого мира. Больше никаких страданий, Эдди. Прости и спасибо. Окей, где выход?