Дикая лилия

      Лили, юная волшебница, была чужой в Остенморе. Никто из небольшого приморского городка уже не помнили, когда девочка появилась здесь, но это было и не нужно. Они бы не приняли эту странную волшебницу, ни через год, ни спустя десятилетия. Всё в ней не соответствовало солнечному духу светлых земель. Черноволосая, со светло-карими, почти желтыми глазами, сияющими на бледном лице, она моментально выделялась среди прочих людей, рожденных на юге Элийских земель. Легкомысленные, искрящиеся задором и романтикой сверстницы с опаской косились на замок Корстеров, возвышающийся над бухтой, и рассказывали, между собой, байки о тёмной чужеземке, заключенной там по неволе. Пересуды были обычным делом не только для небольшого городка. В высшем свете все знали, что Лилитана была не просто сиротой, которую Джонатан и Марсель Корстеры, взяли под опеку в высших кругах говорили, что девочка обещана одному из принцев, мол ещё в раннем детстве, король приметил сильную волшебницу и заключил с опекуном контракт на её судьбу. Лили слышала подобные сплетни, однако не придавала им значения. Зачем она, тёмная, безродная, сдалась царской семье. Своих мать и отца девушка помнила смутно. Рано приобретённое сиротство многие называли даром, говоря, что если человек не знает того, что было раньше, то получается и не было у него другой жизни. Когда Лили спрашивали, где же её дом она всегда смущалась, не зная что сказать людям и отвечала, что она всегда была здесь, в поместье на знойном южном берегу с золотой кромкой горячего песка. Ничего другого она не знала.       Столичные гости, часто заезжавшие к пожилому травнику и его супруге, в беседе с Лили не забывали отметить, как той повезло. "Должно быть, вы, милочка, испытываете невероятную благодарность по отношению к вашему дяде", - говорили они. Лили улыбалась, вежливо подтверждая их слова, однако внутри не испытывала ничего кроме странной ноющей пустоты. Словно бы все хотели, чтобы она чувствовала благодарность, вот только она, к своему стыду, ощущала лишь пустоту. Порой противоречивость чувств была настолько невыносима, что девушке казалось, будто она больна и внутри неё не хватает кости или куска плоти, отчего её тело перекашивается и никак не вернется на место. Ощущения эти особенно часто приходили после пробуждения ото сна. Подскакивая на жесткой постели, Лили глядела на себя в узкое настенное зеркало и не могла понять, кто она и где находится. Выхватывая из пространства незнакомые детали, одежду, книги, мелочи, составляющие её быт, она постепенно успокаивалась. Привычная, звучащая изо дня в день мысль отзывалась внутри неё: «Ты - Лилитана Хэмиш, ныне Корстер, проснулась в поместье на южном крае Элии. Это твоя комната». Так ей, когда Лили ещё была малышкой, говорила её нянечка. Милая женщина несколько лет провела рядом с девочкой. Утешала её, гладила по голове и повторяла как неизменную мантру с утра - «Ты дома, Лилитана, ты дома...» Вместе с приходящими воспоминаниями раз за разом к девушке возвращалась пустота. Необъяснимая, глубокая печаль накрывала её с головой, не давая покоя. Долго глядя в потолок, Лили перебирала в голове предметы, образы, словно прикладывала каждый из них к своей внутренней ране, но никак не могла подобрать подходящий фрагмент. Порой она ощущала себя мозаикой без последнего пазла. Общий смысл о ней был ясен, но картинка была незакончена. С этим чувством вполне можно было жить. Лили знала, что мало кто до конца понимает себя. Поиск истины, определение своего места в жизни было величайшей философской темой, о которой ей, молодой девушке, думать не полагалось. Жизнь приёмной дочери богатого семейства в целом не должна была походить на серую череду дней, которые проживала она в поместье Корстеров. Чётко выстроенная ширма лжи не пропускала чужого взгляда и тени настоящего. Во время светских приёмов Джонатан и Марсель, названые родители Лили, превращались в совершенно других людей. Угрюмый, злой маг, и корыстная, жаждущая богатства дама, какими их знала девушка, прятались, надевая маску добродушных хозяев, щедрых господ Корстеров. «Удивительно, - думала Лили. - Люди бояться меня, видя во мне тёмную северянку, дикарку с опасным даром, но не видят, что настоящие чудовища живут среди благородных светлых магов.» Закатывая богатые пиршества, глава семейства с удовольствием зазывал на них весь высший свет Элии. Очаровывая всех своим обаянием, лестью и щедростью Корстеры бахвалились тем, как невероятно сложно воспитывать юную волшебницу, сколько средств и усилий они тратят на то, чтобы превратить эту девчонку в достойную южную леди. И конечно, не забывали уточнить, как повезёт тому роду, кто сможет заинтересовать их семейство и получить разрешение на руку и сердце юной, подающей надежду волшебницы. Не смея перечить опекунам, Лили принимала участие во всех светских встречах. Поддерживая годами ложь, она мило улыбалась гостям, проявляя невероятное дружелюбие и мастерство общения. И всё для того, чтобы дядя и его супруга, в который раз, укрепили своё положение при дворе. Влияние рода довлело над юной волшебницей. Странный мир лебезящих, прислуживающих, борющихся за влияние людей был чужд девушке, однако она была обязанная поддерживать эту игру. Связанная с Корстерами родственным ритуалом, она не смела перечить или выставлять опекунов в дурном свете. Эта связь не позволяла девушке ослушаться старшего рода или причинить ему хоть какой-либо вред. Разрушить такую привязку возможно было лишь умерев или отделившись от семьи, приняв покровительство другой. К счастью, в обычные дни Лили почти не общалась с названными родителями. Джонатан, увлеченный алхимическими опытами мог сутками сидеть в кабинете, а Марсель предпочитала как можно чаще выезжать в столицу к родным дочерям, чтобы освободится от тягот воспитания приёмного ребёнка. Не смотря на всё, волшебница не чувствовала себя одинокой. Девушке нравилось проводить время в тишине и размышлениях. Не имея возможности без дозволения покидать поместье она проводила долгие часы в библиотеке. Постепенно то, что казалось безысходностью превратилось в увлечение, а позже, переросло в настоящую страсть. За день Лили могла прочесть несколько томов, проглатывая страницу за страницей, однако вскоре она поняла, что библиотека не вечная и начала изучать манускрипты размерено и с удвоенным интересом. Так протекала жизнь Лилитаны Корстер, по воле судьбы запертой в доме самого угрюмого и лживого мага южной Элии. Одинаковые дни сплетались в одинаковые месяцы, а те, в свою очередь, образовывали годы. Привыкнуть к такому укладу жизни оказалось довольно легко. Каждый день Лили спускалась в библиотеку, где проводила почти всё своё время. Сотни книг были прочитаны ею, складываясь в уже немалую копилку знаний юной волшебницы. К девятнадцатому дню рождения девушка изучила большую часть всех текстов, находящихся в поместье. Однотипные труды по алхимии и сбору трав зачастую повторяли друг друга, однако, это не останавливало исследовательский интерес Лилитаны. Продвигаясь от полки к полке, она занималась единственным, что было ей дозволено в неограниченном количестве - путешествовала по страницам книг. Описание дальних стран с произрастающими там растениями уже не увлекали девушку так сильно, как несколько лет назад. Образы гор, равнин, рек казались лишь плоским отблеском реальности, неспособным насытить живой интерес и жажду странствий. Глотком свежего воздуха для Лили стала книга сказок, найденная на дальней полке среди забытых, никому не нужных фолиантов; она словно что-то оживила внутри волшебницы. Страницы, написанные на древнем Орракийском языке с трудом, но поддавались переводу. Впервые застав племянницу за увлеченным чтением старинного тома, травник высмеял девушку. Привыкшая к неприязненным высказываниям опекуна, Лили старалась не обижаться на колкости и насмешки и продолжила упорно переводить страницу за страницей. В день, когда Лилитане предстояло перевести заключительную главу, её уединению помешали. Погрузившись в сюжет, девушка не заметила, как в зал вошел дядя. Некоторое время он наблюдал за волшебницей, отмечая на её лице тончайшие отблески меняющихся эмоций. - Что читаешь? - спросил он тихо, уже наверняка догадываясь, что за томик она держала на коленях. Голос, прозвучавший совсем рядом, заставил Лили вздрогнуть. Прижав к себе книгу, девушка смутилась, прикрыла ладонью страницы. Хитро прищурившись, дядя усмехнулся. - Кажется, стоило тебе больше читать в детстве, чтобы ты не увлекалась такими глупостями сейчас. Очень жаль, что ты тратишь своё время на эти вымыслы, девочка. Шутливый укор болезненно отозвался в сознании Лилитаны, но она тут же откинула его, стараясь не принимать слова близко к сердцу. Словно нехотя Лили потянулась к столику, откладывая древний текст, однако с удивлением отметила заинтересованный взгляд травника. - Не спеши, - сказал он резко, останавливая племянницу. - Возможно, я чего-то не понимаю, и в этих глупых историях есть доля науки. Прочти-ка мне первый лист. Усевшись в кресло, Джонатан требовательно кивнул, как бы напоминая, что долго ждать он не привык. Взглянув на немного раздраженного, но всё же внемлющего ей мага, Лили бросила беглый взгляд на самое начало истории и принялась читать, на ходу переводя написанное. Во времена древних объединенных королевств «тёмные» и «светлые» народы существовали вместе на бескрайних просторах вселенной Орра, магического мира, созданного Богами - прекрасной Рокки и её мужа тёмного Ёкари. Был этот мир изначально пуст и были в нём только свет и тьма, но от самой невероятной силы, от чистой любви этих двух божеств появились у них дети, а вместе с ними в мире пришли рассвет, сумерки и звёзды. Первым ребёнком Рокки и Ёкари стал Джад, бог неба, хранитель всех знаний, покровитель учёных и мыслителей, вторым на свет появился Лой, бог сумерек, а третьей была прекрасная дочь - Ера, богиня рассветного неба, покровитель целителей. Джонатан вскинул руку, останавливая рассказ. Внимательно посмотрев на племянницу, словно изучая её, травник спросил: - Скажи мне, девочка, кто из первородных богов тебе ближе? Глаза мужчины сияли странным огнём. Одержимый блеск поселился на дне зрачка, подрагивая в ожидании ответа. - Ера, дядя, - сказала Лили в ответ, наблюдая за странным поведением мужчины. Одобряющие кивнув, тот расслаблено откинулся на спинку кресла. - Похвально, Лили. Ты отлично обманываешь, - резюмировал он. Смутившись странному комплименту, волшебница опустила взгляд в книгу. - Что за божество отвечает за коварство и ложь, девочка? - выжидающе спросил Джонатан. - Лой, дядя, - ответила она спокойно. - Он твой покровитель, маленькая обманщица? - Уставившись на волшебницу немигающим взглядом, травник продолжил: - Эта история - не больше чем сказка, но она прекрасно описывает, кто есть каждый из нас. Ученый, лекарь или плут. - Но этого слишком мало для определения всех людей! - возмутилась волшебница. - Нельзя судить обо всех только лишь по трём ипостасям. Примирительно кивнув, травник сделал жест рукой, призывая племянницу вернутся к чтению. Склонившись над обветшалыми страницами, Лили продолжила. - Поняв, что пустынна земля, созданная ими, взяли Рокки и Ёкари звёзды от Джада, туманную дымку с сердца Лоя, румяный рассвет с лица Еры, добавили любви, - главной силы, создавшей этот мир, - смешали в небесной чаше и вылепили из всего этого Орракийцев - первых людей. Увидев, что прекрасен созданный ими мир, Рокки и Ёкари растворились в небытие, наказав сыновьям и любимой дочери справедливо править миром, не соревнуясь меж собой, поддерживая друг друга, а если потребуется - воззвать к бездне и призвать их на помощь в трудную минуту. Потеряв родительский контроль, Лой, тёмный сын первородных, отправился к людям, путешествовал, познавая человеческую суть. Покоренный красотой орракиек, сумеречный Бог очаровывал их, после чего дарил прекрасным девушкам божественное дитя. Так на земле появились тёмные маги, те, в чьей душе жила часть силы сумеречного бога. Хлопнув в ладоши, Джонатан прервал чтение. - Боги среди нас… - протянул он задумчиво, отбирая у Лили книгу. - И опять всё лучшее достается этим тёмным! И здесь спасу нет от этих проклятых Дарийцев! Опустив потемневший взгляд в книгу Джонатан перехлестнул несколько страниц и обратил, словно невзначай: - И каково это, иметь тёмный дар, племянница? Чувствуешь связь с тёмным богом? Лили не знала, что ответить. Магия, текущая в ней была чем-то неотделимым от неё. Девушка не могла представить, каково это было бы, не чувствовать внутри себя этот обволакивающий, терпкий дым, словно исходящий от жаркого костра в который добавили пучок ароматных трав, но было ли это чем-то особенным? Лили не знала, какой была на вкус магия того же травника, что сидела напротив неё, не могла представить, что чувствовали люди вовсе лишенные волшебства. Перелистнув несколько страниц, травник замер, пробежал взглядом по строкам и, смеясь, захлопнул фолиант. Лёгкий рой пылинок поднялся вверх, увлекая за собой взгляд Лилитаны. Ей показалось, что эти невесомые частички были словно живые. Невесомые крохи кружились, подлетали и в конечном счёте легли, образуя узор на столешнице рядом с ней. Проследив за заинтересованным взглядом племянницы, маг поднялся, пряча книгу в карман, и осуждающе взглянул на девушку. - Пришло время взрослеть. Кажется, ты засиделась здесь, среди рассыпающихся и пыльных томов, - задумавшись, мужчина обвёл взглядом стеллажи, с такой скрупулезностью наполняемые им годами. - Пришло время проверить, чего стоят знания, приобретенные тобой в этих стенах. Не веря своим ушам, Лили вся вытянулась, выжидающе глядя на дядю. - Я решил, что тебе нужно поступить в институт магии. Тысячи радостных огоньков разом зажглись внутри Лили. Она не верила своим ушам. Она думала год… Ещё год ей придётся коротать время в поместье, находясь под опекой Корстеров, но нет! Она сможет покинуть этот дом намного раньше! - Это прекрасная новость! - воскликнула девушка. - Когда вступительные испытания? В Серой крепости они начинаются раньше, но если постараться… - Постой, - травник прервал радостную тираду. Немного помедлив, подбирая выражения, он добавил, глядя на растерявшуюся девушку: - Я не сказал, что выбирать будешь ты. Разочаровано выдохнув, Лили опустилась в кресло, а Джонатан, отвернувшись к камину, начал свой размеренный монолог. - Когда твоя мама погибла, я не знал, выжила ли ты. Страшная, страшная трагедия… - прервавшись, мужчина достал из нагрудного кармана платок и нервно обмакнул лицо. - Мы же не говорили с тобой об этом? Лили тихо покачала головой, не смея прервать рассказ. - Конечно, не говорили… Тебя привели к нам в дом спустя неделю после трагедии. Ты была такой маленькой. Характером ты походила на Элаю, но внешне ты пошла не в нас… - Вы знали моего отца? - спросила Лили, стараясь не выдать волнения. Джонатан лишь отвёл глаза и раздраженно дёрнул щекой. - Мы с твоей мамой долго не общались… После того, как она выскочила за этого Хэмиша, - лёгкие нотки разочарования послышались в голосе Корстера. Досада, на секунду мелькнувшая на его лице, тут же сменилась напускным безразличием. В любом случае, их союз вылился в такую прекрасную волшебницу как ты, Лилитана. Надеюсь ты понимаешь, насколько важно правильно распорядиться тем потенциалом, что у тебя есть? Так и не дав озвучить очередной вопрос, травник выставил вперёд руку и повелительным тоном объявил: - Я не позволю тебе пойти её дорогой! Как старший рода я заявляю, что если ты и будешь учиться, то только на травника, и точка. Сказав это, мужчина отвернулся к камину. Взяв в руки несколько поленьев, он подкинул их в огонь, от чего пламя вспыхнуло, яростно пожирая предложению пищу. Возмущенно поднявшись, Лили сделала шаг вперёд и выставила перед собой ладонь, на которой клубился сгусток тумана. - Взгляните, - сказала она требовательно, перебирая плотный комочек энергии в руке. - Разве это магия травников? - спросила девушка, увеличивая в руке сгусток тумана. Не обращая внимание на происходящее, травник подкинул в камин новую пищу для огня. - Я всё сказал, Лили, - лениво протянул он, не отвлекаясь от пляшущих языков пламени. - Посмотрите и скажите, травник ли я! - потребовала девушка, создавая туман во второй руке. Тонкие серые струйки магической энергии побежали вниз, заполняя пространство холодным маревом. Глаза волшебницы зажглись желтым, ядовитым светом. Лили была невероятно зла. Джонатан обещал! Уже несколько лет к ряду Корстер старший говорил - «Ещё немного и мы отправим тебя учиться... Ты прославишь нашу фамилию, а я найду лучшее место для раскрытия дара». И Лили ждала. Терпеливо, беспрекословно подчиняясь, ждала дня когда сбросит оковы рода и сможет покинуть дом, в котором она оказалась не по своему желанию. Обида вылилась в пронзительный крик. Туман ледяной волной разлился по всей библиотеке. Даже не пошевелившись, дядя продолжил сидеть в кресле, глядя на яркое пламя в камине. Вся его поза казалась расслабленной и спокойной, но если бы кто-то взглянул в глаза этому сильному, уверенному в себе магу, то непременно заметил бы первозданный ужас, овладевший им. Если бы не сила рода, которая защищала его, он бы непременно сбежал, не выдержав натиска тёмной силы. Джонатан обладал светлой силой, но её было отчаянно мало чтобы противостоять Лили на равных. Корстер в очередной раз поблагодарил всех богов что когда-то ему хватило ума обезопасить себя, подчинив девчонку ритуалом. - Хватит! - рыкнул мужчина, прерывая магию Лили одним приказом. - Я даже видеть не хочу эту мерзость в моем доме! - Презрительный взгляд очертил границы тумана, подошедшего уже к самому креслу где сидел травник. - Но это часть меня! - вскрикнула волшебница. - Не хотите видеть мою магию, но хотите как-то воспользоваться моим потенциалом? Так может вы продадите меня? Разменяете на блага и власть. Так же принято в Элии? - Эти слова прозвучали слишком резко. Девушка замолчала, понимая, что переходит некую черту. - Ты говоришь то, чего не понимаешь… - произнес Джонатан, осторожно подходя к племяннице. Стоило ему приблизится, как остатки тумана растворились. - Если понадобится - я выдам тебя за муж. Если захочу, запру навсегда в замке. А ты, если не хочешь лишиться покровительства рода, должна подчиняться. Я добр к тебе, девочка. Я не принуждаю тебя к тому, что могло бы тебе навредить. Я лишь прошу... Дай себе шанс, и ты увидишь, что в том, что я предлагаю сокрыта не меньшая сила, чем в том, что дано тебе от природы. - Но я не хочу… - прошептала Лили. - Мама была Хэмиш, отец… ведь это фамилия его рода? Почему я не могу следовать их дорогой? Ярость проступила во взгляде Джонатана. - Неблагодарная! - выкрикнул он. - Ты перестала быть Хэмиш в тот день, как твой тёмный папаша не смог защитить нашу Элаю! Я годами давал тебе кров, никто из отцовской родни так и не объявился, и ты ещё хочешь признать влияние их рода? Я лучше убью тебя, чем позволю стать одной из них. Тёмные твари, выродки, а ты, посмотри на себя, пользуешься их магией, надеясь стать одной из них? Выпалив это, Корстер ударил Лили наотмашь, оставляя на щеке девушки красный свет от пощечины и опустился в кресло. Тяжело вздымающиеся плечи напоминали могучие волны, опасно покачивающиеся в штормовом море. Не зная, куда себя деть, Лили зажмурилась. Как бы ей хотелось оказаться сейчас в другом месте, где угодно, в любом уголке Орры, но только не здесь. Всё её нутро полыхало колючим стыдом. За себя, за своё происхождение, за то, что она жива, а родители нет. За то, что терпит такое к себе отношение, но не способна ничего изменить. Не зная, кому молится, девушка просто крикнула в пустоту, давно живущую в ней самой: «Я не хочу быть здесь!». Беззвучная слеза, прокатившаяся по щеке, стала печатью, закрепляющей желание. Опомнившись, Корстер открыл глаза. Сжавшаяся в комочек, беззащитная, одинокая Лили стояла перед ним, не смея противостоять силе рода, которая довлела над ней. «Какая же ты паскуда, Джони…» - сказал травник себе, понимая, что в очередной раз ни за что обидел ту, что от него зависит. Неловко встав, он похлопал девочку по плечу и тут же отвернулся, не смея глядеть ей в глаза. - Я верю, что ты выберешь правильную сторону. Мы, Корстеры, твоя семья. Больше у тебя никого нет. В подтверждение своей доброй воли я позволю приехать магической комиссии. Я сделаю запрос и если повезёт, они будут у нас уже завтра. После магической проверки они озвучат твою предрасположенность и исходя из неё назовут институт. Поменять решение будет уже нельзя. Ты же понимаешь? - Благодарю за вашу доброту, старший. Я могу идти? - почти на одном выдохе шепнула Лилитана. Джонатан болезненно дёрнулся, словно только что услышал не церемониальное обращение, подтверждающее покорность, а получил в ответ увесистый удар. Одобрительно кивнув, он проследил взглядом за уходящей Лилитаной и, оставшись один на один с собой, сел на пол, рядом с камином. С каждым годом травнику становилось всё труднее контролировать девчонку. Силы, просыпающиеся в ней, были столь велики, что, осознай она это, никакая строгость и сила рода не сдержали бы её. - И где же ты Марсель, со своим решением проблемы... - протянул Джонатан устало. - Сдерживать эту девочку на одном ритуале становится сложно. Достав из кармана старинную книгу, Джонатан бросил фолиант в огонь. Вспыхнув, страницы начали быстро исчезать, сгорая под натиском оранжевых языков пламени. На секунду Корстеру показалось, что сумеречный бог повернулся к нему с одной из страниц. Глядя на старика с укором, он сверкнул своим звериным взглядом и тут же исчез, поглощенный жарким огнём.