Выходной день

      Мужчина осторожно поглаживал чужие руки, укутанные в белую ткань, пока его гость тихо сопел, прижимаясь к телу Императора. Тот боялся даже пошевельнутся, ибо не хотел тревожить мальчишку, который был укутан сладким сном. Картис не знал, что снилось Уильяму. Он мог только предположить. Скорее всего это что-то сладкое, такое же хрупкое, как и он сам. Наверное, ему снится мир, в котором сбылись его идеалы, где все счастливы. Наверное, ему снится что-то безумно вкусное, запретное, но такое желанное. Картис тихо ухмыляется. Он перебирает одной рукой черные шелковистые волосы, пропитанные приторным запахам конфет, а второй залезает под расстёгнутую рубашку, и поглаживает юное тело. Он был таким маленьким, таким хрупким, что Картис лишний раз боялся прикасаться к нему. Он боялся навредить ему. Да и через что ему пришлось пройти, чтобы Уильям позволил скинуть с себя одежду, лишь оставить расстегнутую рубашку. Он этот мальчишка по-прежнему не давал ему снять и ее, открыть руки, под которыми скрывали бинты. Монарх будто бы знал, что похотливый Император захочет снять и ее, сорвать эти проклятые бинты, но тот держался. На удивление мальчишки, достаточно долго.              Лорд мычит, утыкается носом в грудь Императора. Тот ухмыляется. Зря Уильям это делает… Сейчас все тело мальчишки было в руках мужчины. Он мог сделать с ним все, что захочет, но не станет. Пока что… Пока он терпит, чтобы вылить все и сразу. Чтобы показать ему то, что так тщательно скрывает. Юный монарх снова поворачивает голову в сторону, удобнее укладываясь на груди Клодита.              — Картис? — тянет мальчишка, продолжая лежать с закрытыми глазами.              — Что? — мужчина стал поглаживать Уильяма по волосам, а второй рукой обнимать его. Он обнимал его, прижимал к себе так, будто бы не хотел его отпускать, боясь, что кто-то заберет его у него. Хотя, кто станет на пути у Императора, который держит весь мир в страхе?              — Я хочу, чтобы это время, которое мы с тобой проводим вместе, никогда не прекращалось. Я не хочу, чтобы мы снова вернулись на поле боя, будто бы ничего не было, будто мы всегда были врагами и так должно быть. Я хочу наслаждаться спокойной и тихой жизнью, вместе с тобой… Но похоже, что у нас нет другого выбора, и… — Лорд замолк на какое-то время, а Картис посмотрел на него, — Меня это жутко бесит. Меня бесит, что нам приходиться воевать… Скрывать правду от всех…              — Это война, что ты хотел? Ты ожидал, что я буду сюсюкаться с тобой? Буду таким же нежным, как сейчас? На войне этого не может быть. Война не место для игр. Если ты не хочешь дальше сражаться, то сдавайся, признай свое поражение. — Император положил руку, которой гладил волосы юноши, на вторую, а самого парня сильнее прижал к себе. Даже сейчас, находясь здесь, в месте, где их никто не сможет найти, никто не сможет потревожить, ему приходилось врать, приходилось оставаться таким же Императором, как там, на поле боя, сражаясь до последней капли крови. Он просто не мог дать слабину. Не мог дать возможности этому мальчишке воспользоваться им, как хочет тот сам. Нет, это Картис сам хочет воспользоваться Уильямом. Использовать его страхи, его переживания, использовать тех, кто ему дорог…              Но… Если бы Картис мог только отбросить эту маску Императора. Отбросить все то, чем когда-то дорожил, за что когда-то держался. Забыть об существовании Империи, о том, что он что-то должен сделать, чтоб спастись от Катастрофы… Он просто не мог… Ему не позволяли. Его заставляли снова и снова. А он… Он хочет прожить жизнь в последний раз, обнимая в теплой постели любимого человека, которого ему когда-то пришлось оставить позади, забыть о нем, о его существовании… И теперь… Он снова здесь… Снова лежит на нем, тихо сопит, прижимается и ласкается об него. Картис не помнит его… Даже бы, если бы и хотел вспомнить. Он увидел Уильяма в первый раз в прошлой жизни, которая для Монарха стала второй по счету. Может и правда где-то есть временной поток, где они оба счастливы, где нет ни войны, ни катастрофы, и они смогут спокойно насладиться жизнью.              Картис приподнимается. Он осторожно берет Уильяма за плечи, переворачивая его под себя, укладывая на подушку, а сам нависает над ним. Их взгляды пересекаются. Картис смотрит на возлюбленного молча. Он наблюдает за мальчишкой, за его реакцией. А тот дрожит. Он смотрит на Императора напугано, не понимая, что от него ждут. Уильям чуть-чуть приоткрывает рот, чем пользуется Клодит. Он касается его пухлых мокрых губок своими губами, осторожно целуя, углубляя поцелуй. Уильям хватается руками за руки Клодита. Ему страшно. Он не понимает, что происходит. Он боится.              — Кар-тис? — напугано шепчет Лорд, когда мужчина отстраняется от него. Мальчишка изгибается, в его глазах паника, он пытается успокоится. Картис это замечает. Он ожидал такой реакции, особенно от мальчика, с которым это делают это первый раз.              — Доверься мне, Уильям, и я не причиню тебе боли, — сладко произносит Император, наклонившись над ухом Монарха. Затем он лижет ее, облизывая ушную раковину. Парень пугается еще сильнее. Он не знает что делать. Не знает, как реагировать. Не знает, нормально ли вообще все это. — Успокойся. Я же не убивать тебя собрался, — Картис ухмыляется, целует ухо, кусает мочку и оттягивает.              — Что ты собираешься сделать со мной? — спрашивает Лорд. Картис лишь улыбается ему, а потом что-то шепчет на ухо, снова целуя его. Уильям не понимает, что тот имеет ввиду. От того, что мужчина ласкал его ухо своим языком, так же и руками поглаживал соски, лицо мальчика налилось свинцовым румянцем. Клодиту это даже понравилось.              Мужчина на какое-то время отстранился от парня, чтобы снять с себя лишнюю одежду, а именно рубашку и брюки, ведь в отличии от Монарха, ему было нечего скрывать. Да, были какие-то шрамы на теле, еще какие-то синяки, но все это были мелочи. Его это волновало не так, как то, что скрывалось под рубашкой и бинтами Уильяма. Когда Император остался в нижнем белье, он посмотрел на Лорда, который еще немного дрожал, но все его лицо было покрыто красным румянцем, на что Картис ухмыльнулся. Сейчас этот юнец походил больше на красный помидор, чем на молодого Монарха.              Клодит снова целует Уильяма в губы, только страстно, более желанно, отдавая всего себя. Он проталкивается языком в рот мальчишки, дабы изучить его. Руками же он хватает запястья парня, запрокидывая их за голову, сжимая так, чтобы Уильям и не думал ими пошевелить. Тот же пытается неуверенно целовать в ответ, но он в этом не опытен. Он не знает, как нужно, почему и приходиться Картису брать на себя всю инициативу, учить этого ребенка всему. Их языки сплетаются. Картис довольно посасывает рот Лорда. Через несколько минут воздуха начинает не хватать. Клодит первым отстраняется от Уильяма, но не дает тому и минуты передышки. Он спускается к его шее, целясь за нее зубами, впиваясь губами. Он был намерен оставить на нем засос, чтобы все видели, чтобы все знали, что этот юнец занят. На него положил сам Император Галлия.              — Мм, Картис, — мычит Уильям, пытаясь дергать руками. Картис не слушает его. Он продолжает жадно целовать хрупкую шею, оставляя на ней все новые и новые засосы, от мало до велика. Из каких-то сочиться кровь, которую император слизывает языком. А затем снова возвращается к местам на шее, где еще не поцеловал, не оставил своей метки.              Когда Клодит наигрался с шей мальчишки, он медленно перебирается к открытому торсу, к груди, к соскам, которые тоже требовали внимания. Уильям же наблюдал, иногда тихо постанывая, кусая губы. Он не мог отрицать, что ему было не приятно. Скорее, пусть и для него это было в новинку, ему нравилось то, что с ним сейчас делали, он хотел еще, хотел, чтобы Император не останавливался, но он боялся сказать, не хотел мешать тому, не хотел показаться… Странным?              Картис облизывал круги вокруг сосков, иногда, «случайно» задевая их, от чего парень сладко постанывал. Мужчина наблюдал за ним в это время. Затем он специально дразнил его, водя кругами около сосков, целуя грудь, целуя и облизывая торс. Нет, он специально будут дразнить юнца, будет растягивать это, чтобы подольше понаблюдать за мальчишкой, проверить его выдержку. Он уже видел, как эрекция Лорда поднялась, как она просила внимания, больно натираясь об ткань, но еще рано… Еще слишком рано…              — М, Картис, пожалуйста, — сладко стонет Уильям, извиваясь под языком и поцелуями Императора.              — Что пожалуйста? — С насмешкой произносит мужчина, целуя в районе пупка, а затем отстраняется, дабы полюбоваться еще сильнее раскрасневшийся лицом парня.              — Там… — Уильям пытается не закричать от боли, что он испытывал. Все внизу требовало внимания. Оно так и просило, чтоб его освободили, дали воздуха. Картис не особо волновался. Он специально мучал этого ребенка, чтоб он был готов ко всему, что может случиться с ним в жизни. Он хотел его научить этому, дать ему это, дать то, что так просит его юное тело. Он знал, что Уильям, пусть и не понимает, пусть не знает что это, хочет, очень сильно, чтобы кто-то прикоснулся к нему там, чтобы его поласкали там, утешили. Сам мальчик этого сделать не мог. Он не знал как. Ему не у кого было спросить. Вернее, было у кого, но он боялся. Он сильно стеснялся. А Картис это было тот самый вариант, которого было не стыдно, которому он мог отдаться, ведь все его юное тело зудело, ныло и так просило Императора.              — Болит? — Картис уже тревожно смотрит на Уильяма, который качает головой. По его щекам текут слезы. Он не в силах терпеть. Ему слишком больно. Боль, которую он пытался заглушить таблетками, снова возвращается, но еще острее. Клодит освобождает запястья Лорда. Он прикасается рукой к паху…              — Подожди. Ты ведь не… — Мужчина не договаривает, ибо понимает, что тот навредили поймет, да и скорее с ним об этом никто не говорил. Он должен был понять еще раньше. Он должен был догадаться. Это пахло не от его волос, вернее и от них. Это пахло от всего тела ребенка, который даже может и не знать, кем является.              Император видел, слышал, как дыхание у Уильяма затрудняется, как ему становится труднее говорить, как сильнее горят его щеки, как горят его уши. Он весь горит. Его тело болит. Оно требует внимания. Оно хочет внимания Картиса. Император же не хочет делать больно тому. Не хочет поступать по инстинктам. Он хочет сделать все, чтоб его малышу стало легче, чтоб его тело не болело. Ему придется постараться, чтоб не причинить тому боли, не делать резких движений и максимально подготовить девственное тело. Уильям обхватывает руками шею Императора, чтобы притянуть его к себе. Картис не поддается. Он хватает руки парня и снова заводит их за голову.              — Полежи так, я сейчас вернусь, — проговаривает тот, прежде, чем слезть с кровати. Он снова надел брюки, а рубашку просто накинул. Лорд посмотрел в сторону Императора, когда тот уже уходил, закрывая за собой дверь на ключ. Он явно не хотел, чтобы кто-то нашел их укромное место. Не хотел, чтобы кто-то проник во внутрь и посмел украсть его возлюбленного. Он не хотел, чтоб та же Цезария воспользовалась моментом, чтобы завладеть Уильямом, использовать его. Картис убеждается, что дверь заперта. Он дергает за ручку, а потом уже уходит. Его шаги удаляются, становятся все тише, а вскоре Уильям перестал их даже слышать.              Мальчишка же перевернулся на бок, пожимая под себя ноги. Внутри все зудело и ныло. Было невыносимо больно, что хотелось просто забыться, забыть все и обо всем. На какой-то момент он задумался об смерти. Что если она ему поможет? Может так он забудет про боль? Раньше он пил таблетки в назначенное время, в назначенные дни. Ему не говорили от чего они, для чего нужны. Он просто пил их, ибо ему так сказали. Сказали, что это нужно для поддержания его здоровья. Но кто бы знал, что вскоре и их действия будет не хватать? Кто бы мог подумать, что этот мальчишка в кого-то влюбится? Мальчишка, проклятый Богами, потерявший родителей.              Он подвигается ближе к краю, замечая на полу мантию Императора. Поднимает ее с пола и укрывает ею себя. Нет, ему не было холодно. Просто от нее пахло Картисом. Пахло белыми лилиями и чем-то еще, чем-то таким же сладким, как и сам Уильям. Он сжимается сильнее, подтягивая руками ноги. Ему больно. Хочется плакать от боли, но он терпит, кусает губы, ждет, когда вернется Картис. Лорд прикрывает глаза, чтобы уснуть, хотя бы немного, но боль внизу живота снова напоминает о себе. Она колется, снова и снова. От чего Уильям сильнее кусает зубы, сжимается.              — Какая прелесть, — эхом раздается чей-то голос, а затем кто-то присаживается рядом. — Ты выглядишь, как беспомощная пташка, которую лишили возможности летать. Кха, еще вчера ты был Монархом, который повел все страны против Империи, а сегодня ты лежишь в императорской ложе, скуля об том, чтобы Император сделал это с тобой.              — Ты… — Прошипел Уильям, пытаясь посмотреть в сторону женщины, которая с ухмылкой смотрела на юношу. — Что ты здесь делаешь? — Он попытался приподняться, от чего боль в теле усилилась.              Ему пришлось снова лечь на подушку, попытаться закрыть глаза, чтобы представить, что он здесь один, что здесь нет Цезарии. Женщина же протянула руку к Лорду, прикасаясь к его шелковистым волосам, осторожно оглаживая их. Уильям ничего не мог сделать. Сейчас он был бессилен. Он даже связать пару слов не мог между собой, что уж говорить об каких-то действиях. Он натянул на ухо мантию, поднося ее ближе к носу, чтобы немного успокоить боль, но и это уже не помогало.              — Просто проходила мимо. Мне было любопытно, что скрывает Картис от меня, вот и все. — Женщина заметила, что Монарх попытался скинуть ее руку со своих волос, опасаясь, что та может с ним что-то сделать, от чего та рассмеялась, прикрывая рот свободной рукой, — Можешь не боятся. Я ничего не собираюсь с тобой делать сейчас… Ты выглядишь слишком жалким… Пусть уж тобой занимается Картис. В состоянии, в котором находишься сейчас, ты мне не интересен.              — Не ври, — шипя от боли, проговаривает Лорд, а потом резко хватается за живот. Сейчас, боль была похожа на ту, будто бы его мечом пронзили насквозь, а потом снова и снова повторяли. Он хотел, чтобы женщина поскорее ушла, чтобы оставила его в покое. Ему не нужно так много. Он даже не просит, чтобы Картис делал с ним это… Вернее, он даже не знал про это. Он не знал, кем являлся. Не знал, чего хочет его тело. Ему просто становилось немного легче, находясь рядом с Картисом, дыша им. Наверное, он просто привязался к нему? Но ведь они враги? Как он вообще смеет просить от Картиса чего-то еще?              Уильям закрывает глаза. Он не слышит, как уходит Цезария. Той приходится поторопится, пока Император не заметил ее в своих покоях. Он не должен был знать, что она сюда приходила. На прощание она снова поглаживает Монарха по волосам. Она бы хотела стереть из его воспоминай свой приход, но не может, кто-то ей мешает. Ей остается нашептать мальчишке, чтоб тот не рассказывал, сохранил их маленький секрет. Хотя, она ведь не сделала ничего такого. Она просто проходила мимо. Ее завлек вид «больного» ребенка, ведь где она еще увидит течного омегу. Это была такая редкость…              Уильям сопит. Картис это замечает, когда заходит в комнату. Он делает вид, что Цезарии не было здесь, что она сюда не приходила, не прикасалась к его возлюбленному. Он проверит, потом, что та ничего с ним не сделала, не наложила никакого заклинания. А сейчас… Пока Уильям расслабился, а его боль немного утихла, он осторожно переворачивает его на спину, завязывает лентой запястья, запрокидывая руки за голову, чуть спускает вниз, чтобы было удобнее. Он разводит ноги, поднимая их, закидывает на свои плечи, а сам удобнее усаживается между ними.              Картис не станет снимать рубашку с мальчишки. Тот ведь этого не хочет, да и будет зол, что не нужно Клодиту. Он смотрит на полусонного Уильяма, который приоткрыл глаза, который дрожит. Его охватывает паника. Он не знает, что ему ждать. Картис осторожно поглаживает его бедра рукой, сам же наклоняется над ним, чтобы поцеловать в губы. Уильям должен успокоиться. Он обязан. Клодит щиплет кожу, затем снова гладит бедра, гладит талию. Он целует осторожно, снова проталкиваясь языком внутрь ротика. Изучает его изнутри, а руками уже оглаживает животик, иногда поднимаясь к груди, задевая соски, гладит их, а потом и вовсе останавливается на них. Когда воздуха начинает не хватать, он цепляется губами за левый сосок. Облизывает его, посасывает, а затем кусает, осторожно оттягивая его. Картис прислушивается к тяжелому дыханию своего малыша, прислушивается к учащенному сердцебиению. Лицо Лорда снова, будто бы искупали в яркой алой краской. Боль в животе снова дает о себе знать. Она снова колется. От чего мальчишка стонет. Картис поглаживает животик, дабы успокоить его.              Стоило мужчине прикоснутся ртом ткани брюк, как парень кричит, прогибается в спине. Он чувствует резкое напряжение внутри себя, как все сжимается. Ему вроде и приятно, что Картис наконец-то замечает то, что уже не скрыть, но и больно… Клодит отстраняется. Он снова смотрит на раскрасневшееся личико Уильяма, ждет от него хоть какой-то ответ. Уильям тяжело дышит, жадно глотая воздух. Он еще не понимает, что происходит, да и сейчас, будучи в таком состоянии, ему было уже сложно что-то понять. Разум затуманивается, а телом овладевает желание. Оно не хочет думать, оно хочет действовать. Оно хочет, чтоб к нему прикасались, чтоб от него не просили разрешения, не ждали какого-то ответа.              Картис стягивает брюки, кидает их на пол. За ними же летят и трусы. Мужчина прикасается губами возбужденной плоти. Целует ее. Медленно, трепетно. Не делает лишних движений. Это было не к чему. Он не хотел вредить своему мальчику. Он хотел только сделать ему приятно. Затем он ртом вбирает плоть, немного, но достаточно, чтобы посасывать ее, облизать со всех сторон. Уильям постанывает, дергается, хнычет. Ему все еще страшно, но он пытается расслабиться. Пытается получить то, что хотел ему дать Картис. Он будет стараться, чтобы понять, что тот хочет дать, будет делать это из-за всех сил, но в конце концов сдаться, ибо устанет. Клодит вбирает плоть полностью, посасывает ее, а потом облизывает. Он продолжает это делать до тех пор, пока Уильям не кончает в рот мужчины. Тот довольно улыбается. Он выпускает член парня из рта, но прикасается к нему руками. Он целует Уильяма в губы, проталкивая ему в рот его же сперму, заставляя его проглотить ее, пока сам надрачивает тому снова. Парень снова на пике, но Клодит резко отпускает. Он не дает тому разрядиться. Он заставляет его ждать, пока сам камаеться языком анальной дырочки. Всего один раз, чтобы малыш вскрикнул. Затем облизывает ее, иногда проталкиваясь языком внутрь, но недолго.              Клодит снова отстраняется от мальчишки, но, чтобы посмотреть на его лицо, пока сам, пальцами будет разрабатывать его дырочку. Он смажет пальцы смазкой, хоть и у мальчишки она и так была, ведь эта была природа омега. А омеги во время течки выделяют смазку. Но Картис лучше перестрахуется. Он медленно вводит сначала один палец в анал Лорда. Толкается в нем какое-то время. А затем добавляет второй. Он осторожно вытаскивает их, а потом снова вводит, и так до тех пор, пока тот не привыкнет к чужому присутствию. В это время Уильям внутри сжимается. Он сжимает пальцы Императора, пытаясь на них насаживаться, но ему не дают. Он пытается не застонать, а почему кусает губы, сжимает пальцы, чувствуя, как дерет ногтями кожу. Ему было слишком хорошо, он не мог этого отрицать. Но ему было и больно, хотя мужчина говорит тому, что скоро он привыкнет, ибо теперь ему не сбежать от него. Ему придется снова и снова возвращаться к Картису во время течки, чтобы тот позаботился о нем, об его юном теле.              Когда Уильям был готов, когда его дырочка была разработана, Картис снял с себя брюки, а затем и нижнее белье. Он удобнее уселся между ног Уильяма, снова закидывая их на свои плечи. Он еще раз смазал анал смазкой, да и надел презерватив. Они же не хотят, чтобы Монарх забеременел? Хотя, кого Клодит теперь будет обманывать? Еще как хочет. Он хочет его сделать полностью свои, чтобы он принадлежал. Мужчина вздохнул, прислоняя свою возбужденную плоть к дырочке парня. Тот дрогнул, готовясь, что сейчас может быть еще намного больнее. Но что может быть больнее, чем боль в животе?              — Картис! — закричал Уильям, запрокидывая за шею Императора завязанные руки. Он сжался. По щекам потекли слезы. Это произошло так быстро, но это было так больно. Казалось, что его крик услышали все.              — Все хорошо, успокойся, — прошептал мужчина на ухо парня. Он дал ему какое-то время, чтобы тот привык, чтобы тот немного да успокоился и расслабился. Руками он держал приподнятое тело парня.              Когда тот более-менее успокоился, когда Картис почувствовал, что Уильям расслабил свои мышцы, он вошел в него полностью. На этот раз Лорд почти и не пискнул. Наверное, из-за того, что вся боль уже прошла, именно тот самый первый момент, когда Клодит только первый раз вошел в него. Он начал толкаться в нем, осторожно набирая темп, чтобы не навредить. Иногда он смотрел на заплаканное лицо парня, который шипел, стонал и выгибался под ним, под новыми толчками. Картис наблюдал за ним, чтобы не сделать тому слишком больно. И когда тот наконец-то полностью привык, когда полностью отдался наслаждению, мужчина смог чуть быстрее толкаться во внутрь него, и с каждым разом все ускорять толчки. Уильям же царапал своими ногтями спину мужчины. Он скинул с него рубашку, которую Клодит даже не постарался надеть на себя. Он накинул ее, как свою мантию. Он рычал, когда Монарх цеплялся в его кожу когтями, но пытался не предавать этому значения. Для него важнее был сам Уильям, чтобы тому было хорошо.              Клодит толкался в него, наверное, час, как не два, а может и три… Они не следили за временем. Он просто продолжал толкаться в него, иногда меняя позы, чтобы их тела не уставали, чтобы они не затекали. И сейчас, когда парень сидел на мужчине, тот держал его за талию, приподнимая его, пока сам продолжал толкаться в него. Еще немного и он будет на пике. Ему бы хотелось кончить в мальчишку, но пока не станет. Да, Клодиту приходилось уходить в ванную, уходилось менять презервативы, чтобы предотвратить риск беременности Монарха.              — Уильям… — шепчет Император, укладывая уставшего парня на себя. Он обхватывает его руками, легонько поглаживает, пока тот пытается восстановить дыхание. — Тебе легче?              — Намного, — произносит тот, когда дыхание выравнивается, когда он наконец-то может нормально говорить, хотя сил уже никаких не было. Просто хотелось закрыть глазах и уснуть в объятиях любимого человека.              — Ты же понимаешь, что на ближайшие пару дней тебе придется остаться у меня? — Картис ухмыляется. Наверное, то, что Уильям был омегой, для него было хорошим поводом, чтобы оставить того чуть дольше у себя, чтобы насладиться им. Разве это не хорошо?              — Угу… — бубнит тот, уже спя на один глаз. Еще немного и он засыпает, обняв руками тело Императора.              — Я люблю тебя, Уильям, — Картис поглаживает волосы мальчишки, а потом и сам засыпает.              Теперь у них есть еще несколько дней. Они смогут насладиться ими вместе, и им никто не помешает, даже Цезария, если той что-то потребуется от Императора. Тем более, пока между Авиллонским союзом и Империей временное перемирие, чтобы солдаты и рыцари отдохнули, Картис и Уильям могли наладить отношения между собой, пусть и скрываясь от всех, скрывая, что они друг друга любят.