Вереск

Он сидит хмурый, подперев рукой щеку, и безотрывно провожает взглядом исчезающие во рту сидящего напротив мужчины капли темного Ривийского. «Вообще-то, — думает Антон, — теперь я понимаю, почему он всех так пугает». Арсений — так зовут этого темноволосого мужчину с проницательными серыми глазами — косится на севшего рядом парня. Антон знает, что этот Арсений — не кто иной, как ведьмак, потому что девчушки в деревне шепчутся о защитнике, спасшим их то ли от полуденницы — жертвы несчастной любви, то ли от простого призрака. А еще Антон знает — видит и чувствует — что ведьмак выглядывает тут кого-то определенного; жажда событий и бегающее по венам безрассудство приклеивают его к местам, с которых начинаются приключения. Поэтому парень хватает свою кружку яблочного сидра и устраивается у отправной точки приключений под боком. Мужчина удивленно смотрит, но гостя не прогоняет. От Антона пахнет травами и чем-то, похожим на мед, и Арсений быстро делает выводы. — Мне нужна не травница, — насмешливо проговаривает он, постукивая пальцами по деревянному столу и откидываясь назад, но на Антона не смотрит. На его шее поблескивает серебряная цепочка с кругом волчьего медальона. — Что? — возмущенно вскидывает брови Антон, — да ты с магом говоришь! С чародеем! Арсений скашивает вправо заинтересованный, но насмешливый взгляд. Он чувствует легкое дрожание медальона, распознающего магические волны; цепочка едва уловимо вибрирует, переливаясь под свечами корчмы. В воздухе пахнет травами и чем-то, похожим на мед. — И все? — смешливо подмечает он, — какое же место ты занимаешь в Совете Чародеев? Кажется, парень слегка горбится, съеживается и надувает розовые губы. — Я не имею к ним никакого отношения. Только начинаю свой путь, вожусь с травами и легкими заклинаниями, читаю и перевожу учебные манускрипты… Но травницей себя называть не позволю! Арсений плечами пожимает и тянется к стоящему перед ним бочонку. Антон рефлекторно сжимает свою кружку и делает глоток. — Что ж… Мне нужна помощь чародея. Заказ из ближайшей деревушки, той, что у озера. Если ты отложишь свои, — усмехается Арсений, — манускрипты и поможешь приготовить мне эликсир, это будет замечательно. Для меня, для жителей деревни. Но не для той твари, на которой мы действие эликсира испробуем, разумеется. Антон выслушивает внимательно, чувствует начинающееся приключение, ловит его тонкий, плывущий в воздухе кончик. А Арсений видит блестящие глаза напротив. Знает он таких — как и молодому ведьмаку Арсению, им любая небольшая работа кажется великим открытием. «Забавно, что такие молодые люди вырастают в советников королей и быстро забывают, как их восхищали простые заклинания и крушина со дна ближайшего озера», — думает он, поигрывая медальоном. — А в чем мой интерес? — спрашивает Антон весело, уже больше ради приличия, чем для дела, — Заплатишь мне из того, что дадут тебе мужики? Вообще-то Антон понимает, что это бред, а опыт работы с ведьмаком и тем, что тот вылавливает в окрестных полях — сама по себе должная плата, но не сказать о деньгах не может. Его представления о ведьмаках скудные и — он уверен почти — неправильные, построенные на суевериях и чужих придумках. Как и все, он знает, что ведьмаки — мутанты, готовые выполнить грязную работу за монету чеканную, как говорил мэтр Лютик; а еще они забирают детей и мучают их всякими эликсирами, создавая новых мутантов. На этом Антоновы знания заканчиваются, и начинается пространство для опыта, а практику он всегда любил больше, чем академическую Оксенфуртскую теорию. И потому они пожимают руки. Когда чародей заканчивает проговаривать все народные заблуждения об убийцах чудовищ Арсению, они уже подходят к маленькой деревянной хижине чуть поодаль от деревни. Ведьмак вставляет редкие комментарии: о том, что Лютик свои истории приукрашивал, о том, что детей они просто так не крадут и о том, что современные ведьмаки стали гораздо сговорчивее и мягче своих предков. А еще делится людскими сказками о магах, заставляя Антона смеяться. От широкой улыбки у глаз собираются морщинки; Арсений сам начинает посмеиваться от яркого заразительного хохота. Дома у Антона тепло и уютно. На стене висит большой гобелен — Антон рассказывает, как хозяйка расплатилась им за вылеченную козу — у окна стоит небольшой стол, такой же деревянный и пахнущий смолой, как и все вокруг, на нем несколько листов пергамента, колбочки, а вокруг множество сушеных соцветий и листов на белых нитках, подвешенных к потолочным балкам. Антон пробирается к ящику у шкафа, отодвигая по дороге книги, и на ходу бормочет что-то, материализующееся перед сидящим на лавке у стола Арсением в две чашки. Они до краев наполнены чем-то ароматным и коричнево-янтарным. — Отдохни пока, — кидает Антон, наконец подобравшись к заветному ящику, и отпирает маленький замочек, — все ингредиенты для эликсира, что ты назвал, должны быть тут… Должны быть… Ведьмак с интересом наблюдает за роющимся среди реагентов и трав мальчишкой; теперь у него есть время рассмотреть того чуть более внимательно. Парень худощавый, но очень — особенно для Арсения — высокий, с копной темных мягких волос на голове, одетый в простую рубашку и брюки, забавно подвернутые внизу, с плетеными в узоры нитками на запястьях — такие, как знает ведьмак, часто плетут деревенские дети во время игр. Все это кажется, да и является наверняка, таким добрым и не похожим на то, что говорили о чародеях. Любят богатство, любят власть и роскошь, плести интриги… Но Антону благодарные дети плетут браслеты; его глаза блестят под мягким оранжевым светом, и Арсений вполне может назвать его красивым. Думает о том, что этот Антон красивый. А жидкость в чашке принимает вкус вполне себе обычного чая. — Нашел, нашел, — торжественно объявляет Антон, — тащи сюда свой ведьмачий набор. Они заканчивают глубоко заполночь, когда луна стоит высоко в небе и пробивается сквозь белое не до конца задернутое полотно перед окном. Антон взмахивает руками над травами и хмурится, отчеканивает слова, воздух над скляночками искрится, а травы и масла смешиваются в нечто тягучее и фиолетовое. Вообще-то никакие жесты и заклятия не нужны и хватает простой четкой мысли и взгляда, полностью сосредоточенного на вещи, но Антону хочется показать процесс более впечатляющим. Пусть он и не знает, видел ли уже мужчина магов за работой или нет. Они ложатся позже, к трем, когда успевают обсудить еще и несколько забавных историй к магическому опыту в довесок. Антон рассказывает, как дал какой-то женщине кувшин омолаживающей воды, потому что та боялась, что не приглянется сыну кузнеца, к которому неровно стучало ее сердце. Девушка пришла довольная, в белом легком платье с красными манжетами и вплетенными в косы цветами, обещающая всегда помнить доброго травника — Антон глаза закатил — и подарила ему большую плетеную корзину со всякими фруктами, побрякушками с ярмарки. Арсений проследил за жестом парня и увидел эту корзину на шкафчике. — Да и вода там, в общем-то, была самая обычная. Просто она неуверенная в себе была, а ей эта легенда помогла, — улыбается Антон, — ну девушке этой, в смысле. Глаза Арсения скользят по розовым губам, их приподнятым уголкам, и он чувствует себя деревенской девчонкой, протаптывающей босыми ногами тропку в дом местного чародея-травника. Спать они ложатся под утро. За окном стрекочут кузнечики, что-то жужжит у лампы, Арсений устраивается на заботливо выколдованном — под махание руками и громкие странные слова — матрасе, потому что на кровать чародей тратить силы не хочет. Сам Антон ложится рядом. Вокруг пахнет чем-то, похожим на мед. — Эй, — раздается в темноте мягкий шепот Антона, — а можно я с тобой завтра пойду? Для практики на храброго ведьмака, говорят, посмотреть очень полезно. Где-то слева под боком шуршит, Арсений глубоко вздыхает и цокает. — Представь себе такую большую зубастую тварь с острыми когтями. Антон как будто дает себе немного времени подумать и молчит. — Должно ли было это меня испугать, — громко цокает чародей, — или восхитить? — Значит можно, если путаться под ногами не будешь. Не колдуй и не шуми. Под окном стрекочут, в воздухе стоит жара, и пахнет травами. Антон ворочается в постели, несколько раз переворачивается с боку на бок, и Арсений даже видит маленький яркий огонек, вспыхнувший на секунду. «Комар», — комментирует маг безапелляционно. Снова наступает вязкая летняя тишина. — Это вереск, — ворчит вдруг Антон, переворачиваясь на бок лицом туда, где должен был устроиться ведьмак. — Что? — оборачивается Арсений растерянно на шорох и на минуту умолкает, — так ты что ли… — Мысли чувствую твои, да. Я же говорил, что я маг, а не простой травник. Уж такому нас на первом курсе учат, — бурчит Антон, — ну и хорош же ты. Маловато о работе думаешь-то. Арсений виновато улыбается темноте. На рассвете они вместе отправляются в путь.