Всё выше тебя

Старая королева села на песок и пальцем нарисовала точку. — Это ты, — сказала маленькому Чико-Рею. Повела палец по спирали, круг за кругом. — А это твоя жизнь, мой мальчик. Посмотри, с нашей, человеческой стороны, когда ты вверху — хорошо, когда внизу — плохо. А теперь давай поглядим на это как боги. Королева с сыном перешла по бревну на другой берег. — Видишь свою жизнь отсюда? Для богов когда ты внизу — хорошо, когда вверху — плохо. — Почему вверху плохо, мама? — Некуда подниматься. М. Фариса “Бразилис”

Алина ходила на тренировки, раскатки, прогулки. Общалась с ребятами, которых давно не видела, и ждала. Она ждала дня, когда приедет Этери Георгиевна. Именно для того, чтобы побыть в ауре своего бывшего, впрочем, официально она все еще числится в активном большом спорте, получается - и настоящего тренера, олимпийская чемпионка отложила все важные и не слишком дела и приехала в Новогорск. Тут было лето, знакомая с детства жизнь. Ничего не изменялось. Чудесный Сергей Викторович, замечательный Даниил Маркович. Врач, массажист, новые помощники-тренеры, чьи имена она порой путала пока. Куча новых “звездочек” фигурного катания. Все как положено. Привычно. Расписание. Занятия. Два льда, ОФП, хореография. Все серьезно на тренировках, дурашливо за пределами льда. А иногда и на льду. Этери Георгиевну ждали к середине месяца. Алина, казалось, больше всех, хотя ей-то тренер ничего не должна уже давно. Да и она отдала то, что может отдать, и взяла то, что привело ее к сегодняшнему дню. И все-таки ей хотелось большого разговора. И большого ощущения, которое возникало рядом с Этери Георгиевной. Ощущения жажды достижения цели. Тренер приехала двенадцатого поздно вечером, а с тринадцатого поменялось все. Даже воздух начал двигаться иначе. Развалюхи-прыжки, кажется, сами собой отстроились. Настроение из разболтанно-выдыхательного стало собранно-вдыхательным. Режим турбо-тутбер заработал в полные обороты. Мир кружился влюбленными в фигурное катание. Очень быстро, привычно жестко. Над катком разносился знакомый низкий-резкий голос, теряющий на повышенных тонах глубину и становящийся наждачным. К вечеру впервые хотелось только лечь и спать от усталости. И все же девушка пошла искать своей беседы. Откладывать не стоило. Так она решила, пока не обнаружила тренера в беседке одного из тихих уголков спортивной базы. Тутберидзе сидела, закинув ногу на ногу, сложив вскрест на груди руки и сомкнув веки. Затылком упиралась в высокую спинку скамьи. Вряд ли дремала, но точно выключилась из места и времени в режим "одиночество". Беспокоить показалось детским капризом. Девушка уже совсем решила было развернуться и уйти, но тренер приоткрыла один глаз, увидела свою подросшую подопечную, которую теперь удавалось наблюдать не так часто и, улыбнувшись, вернулась из медитативного состояния в бренный мир с фразой: - Посиди со мной, Алинка. Сто лет не виделись. Спортсменка угнездилась на скамейку рядом и привычно почувствовала знакомое тепло. Стало мягко и прозрачно. Тоже давненько забытое ощущение. - Как твои дела, Алин?- и взгляд знакомый. Может, чуть мягче теперь, когда ее уже не нужно выводить на пики формы и протаскивать по сезону. Светлее взгляд, но тот же. Внимательный. Озабоченный своей спортсменкой, своим человеком. - Никак,- быстро и четко определяет свое состояние Алина. Этери едва заметно улыбается. Как же не похожи все ее девочки, даже те две, из-за которых всколыхнулся весь мир. Женька до упора врет, что все нормально, даже тогда, когда каждому видно, что пришел абздец. Алина не врет. Эта девочка предпочитает даже несколько усугубить драматизм и поддать эмоциональности в положение вещей. Вот и сейчас думается, что у ребенка легкая хандра. Вряд ли больше. Женщина обнимает круглое плечо. Хорошо не быть действующей спортсменкой, можно обзавестись мягкими округлыми плечами, так идущими здоровой юности. - А что - “никак”, Алина?- негромко интересуется Тутберидзе. Чувствует, как под ладонью плечо двинулось в пожатии. - Этери Георгиевна, почему-то все - никак,- глаза устремляются в землю и голос вздрагивает.- Я думала даже назад вернуться в спорт. Это возможно?- подбирает взгляд с деревянного пола беседки и протягивает тренеру. - Алинка,- женщина поглаживает плечо, на котором лежит ладонь.- Мы тебя, конечно, возьмем в тренировочный цикл, если ты решишь вернуться. Только… зачем? В общем-то, это отказ. Этери Георгиевна никогда не скажет “нет” напрямую, если спортсмен придет с большим желанием работать и стремлением остаться в спорте. Сама будет мучится его травмами, неуспехами, страданиями, но не откажет. И Загитовой, конечно, не откажет. Но вопрос разумный - зачем Алине теперь этот спорт, когда у нее уже давно нет никаких мотиваций к преодолению свыше своих сил? - Алин, ты помнишь, как начинался сезон девятнадцатого-двадцатого?- задает вопрос женщина. Конечно, как забыть этот кошмар. Девушка его помнит. Накладывались обостряющиеся травмы и полная потеря мотивации. Было состояние подташнивания от тренировок. Плохо было. Они ставили программы, накатывали. А ее мутило от самой идеи выйти на лед и начать снова доказывать, что она первая. Мантра про “кататься в удовольствие” не помогала ровно никак. Тогда спортсменка поняла, что “кататься в удовольствие” и “выходить на старты” - это разные полюса фигурного катания. - Помню,- кивает девушка. - Сейчас будет намного труднее,- сообщает тренер. Этери Георгиевна, конечно, лучше знает и права в этом вопросе. Но что делать-то? Так жить тоже невозможно. Тогда ее хотя бы подташнивало. Она плакала от обиды и жажды найти себя в новых проектах. И от стыда, что губит работу Этери Георгиевны и Даниила Марковича, да и Сергея Викторовича. А сейчас - пустота. Девушка поворачивается вполоборота и заглядывает в глаза тренеру: - Этери Георгиевна, у вас бывает так, что вы просыпаетесь и ничего не чувствуете? Совсем. - В смысле, ничего не болит?- не понимает ее вопроса блондинка. - Нет,- Алина белозубо улыбается, чисто и искренне, как в детстве. - Довольно часто что-нибудь даже и болит. Внутри ничего не чувствуется. Мне ни хорошо, ни плохо, ни радостно, ни грустно. Никак. Пусто. Плохие симптомы описывает эта девочка. Если не преувеличивает, то совсем не до шуток. - А ты не драматизируешь, ребенок?- серьезно интересуется Тутберидзе. В ответ лишь тяжелое качание головой. - В том-то и дело, что нет. Раньше все было так просто: можно съесть шоколадку - радость. Выходной - удовольствие. Новые покупки или поездка куда-то - праздник в сердце. А теперь все можно: шоколад, выходные, поездки. Когда угодно и куда угодно. А я не хочу. - Может, дома побыть просто хочешь или на диету сесть?- нет, Этери не против новых форм Алины, здоровая молодая девчонка средней комплекции. Ей четверные не прыгать, зачем же себя голодом морить? Тренеру Тутберидзе даже нравятся цветущие девичьи тела. Она против травм, возникающих от избыточного для их вида спорта веса. Но Загитовой свой фирменный каскад теперь скакать и не надо для счастья. Пусть ест шоколад и котлеты с картошкой, если хочется. Или не ест, если не хочется. - Ничего я не хочу, даже шоколада, которого всю жизнь хотела. Ем, потому что могу и помню, что любила, но не хочу. Женщина резко поднимается с лавки и совершает пару торопливых кругов по беседке. Останавливается напротив девушки и негромко, но с напором произносит: - Это плохо, Алин. Все, что ты говоришь - ужасно плохо. - Меня, конечно, тоже не радует,- удивляется девушка такой сильной реакции,- но вообще-то все же нормально? - Загитова,- тренер нависает над девушкой,- все, что ты рассказываешь - ненормально! Это симптомы депрессивных состояний. Они возвращением в спорт не лечатся. Даже наоборот! Брюнетка аж глазами захлопала от слов тренера. Что-то придумывает Этери Георгиевна. На воду дует. - Да ну, что вы?!- темные глаза наполняются недоверием.- У меня же все хорошо. Никаких дурных мыслей или там про смерть. Я просто потерялась что ли?.. - Алинка, я хочу ошибиться, но мысли про смерть обычно начинаются немного за тем, что ты рассказываешь сейчас. Давай-ка ты сходишь к специалисту? Фигуристка уже и не рада тому, что начала этот разговор. Она-то думала, что Этери Георгиевна скажет пару стимулирующих фраз в духе “соберись”, а ее к психиатру отправляют. - Может, мне просто с вами иногда разговаривать?- жалобно спрашивает девушка. Тутберидзе видит в темном, как южные ночи, юном взгляде мольбу и встряхивает головой, желая избавиться от страха, поселившегося в ней. - Да, это само собой. Я всегда тебе рада, но, Алиночка, милая, я же не психотерапевт. Я тренер. Я б могла в таком состоянии дотянуть тебя до важных стартов, но я не могу вывести из него так, чтобы ты почувствовала вкус жизни снова. Видно, что сидящая на скамье девушка готова свернуться в калачик, чтобы спрятаться от неприятной правды, окружающей ее. Этери присаживается снова рядом, протягивает руки и обнимает навсегда своего ребенка, прикасается губами к виску. - Алинка, спорт многое дает, но многое и отбирает,- тихо говорит женщина на ухо Загитовой.- Не дай ему вытянуть из себя все, тем более, что вы уже и распрощались. Девушка прижимается к обнимающей ее блондинке и спрашивает: - Можно я пока еще в Новогорске побуду? Здесь мне лучше. Подумаю. - Раз лучше, то побудь, конечно,- улыбается тренер.- К тому же к нам съемочная бригада едет. Станешь "звездой" нового видео о ТимТутберидзе. В объятиях Этери Георгиевны привычно и очень спокойно. В них мир кажется правильным. - Я чаю хочу. Зеленого. С мятой,- вдруг понимает девушка.- Правда хочу. - Ну, пошли тогда за чаем,- Тутберидзе поднимается с лавки и провожает Алину. Как раньше, когда красивый и жестокий спорт был у них одним на двоих. В двух шагах позади своей чемпионки.