Я так хочу знать что у нас есть завтра...

/-Мэй, прошу, окажи мне услугу — приди ко мне вечером и скрась его своими танцами/ Лисица не смогла отказать обворожительному главе клана, а потому, засмущавшись после робкого «конечно», убежала в домик дедушки Чонгана, закрывая двери и ставни от посторонних взглядов. Ее щеки горели тем же алым пламенем которому она обучалась, а тело била мелкая дрожь в ожидании вечера. Неосознанно, Мэй потянулась пальцами к губам, воображая поцелуй что может на них гореть, но сразу же осеклась, краснея еще больше. Весь день делая абсолютно все и в тоже время совершенно ничего, к вечеру, она была несколько истощена, но от этого не теряла настрой. Достав лучшее кимоно которое берегла для особого выступления, Мэй надела его и стала в нем кружить, повторяя заучиваемые на протяжении многих лет движения. Она была совершенно одна в комнате, но ее обдавал холод взгляда Такао, которым он непременно бы смотрел на танцующую лису. Чтобы он не говорил или делал, взгляд оставался неизменным — строгим, отстраненным, жестким. Мэй была словно бутон — она закрывалась и раскрывалась под воображаемым натиском одного и того же взгляда. Но она все равно жаждала встречи с этими глазами. Когда солнце окончательно зашло, она, воткнув в волосы подаренные Такао спицы, неторопливо направилась в сторону дома, хотя ноги постоянно пытались ускорятся, в надежде перейти на бег. Успокоив сбившееся дыхание, Мэй, едва касаясь двери, трижды постучала по двери, произнося томное «Такао…» Дзенин открыл тяжелую дверь, и пригласительно махнув рукой позволил ей войти, одновременно с этим позволяя себе непривычную для своего амплуа улыбку. Он выглядел совершенно по-домашнему — украшенное, многослойное кимоно сменилось простым, тонким нарядом; передние пряди свободно спадали на лицо, а обработанные ладони были заново перемотаны. — Я боялся что ты не придешь, — совершенно открыто, не стесняясь своих мыслей, тихо проговорил Такао, идя за чайником. — А я вот боялась что ты меня не впустишь… — Мэй в отличии от Такао стеснялась, краснее при каждом движении Такао, его и своих словах. — Я пригласил тебя! — удивлен. — Я сказала что приду! Значит у обоих был бессмысленный страх… Наливая чай, Такао не смотрел на чашки, он обводил взглядом лицо Мэй, запоминая каждую ее эмоцию. — Ты несколько эмоциональнее, нежели всегда. Скажи мне, кицунэ, какая ты на самом деле? Какие эмоции правдивы? — в нем проявлялся тигр — хищник, что спокойно выжидал в засаде, ожидая момента когда жертва сама попадет в его ловушку. — Разве так интересно? — прямой взгляд в глаза, — Такао, если хочешь чтобы я сорвала свою маску, тебе придется сделать то же самое. — А разве так интересно? — ехидно повторяя ее же слова, он отпил горячего чая, что обжег горло и ударил в нос насыщенным ароматом. Дом Такао пах благовониями — санталом, как немного позже определила Мэй. Света почти не было, всего два фонарика — один у входа, второй на столе. Мэй целый вечер, на протяжении каждой минуты их беседы неосознанно закусывала губу, желая ощутить первый в своей жизни чувственный поцелуй обворожительного мужчины. «Неужели его во мне лишь беседа заинтересовала?..» Мэй была разозлена и огорчена тем, что Такао, не так давно признавшийся ей в специфического рода симпатии, теперь ведет себя будто это лишь ее выдумка. -Пасы в свое время мне давались очень тяжело, и я был настолько зол, хаха. Мне нужно было все и сразу, из-за этого… Проявив верх неуважения к мужчине, Мэй, игнорируя произносимые им слова, любуясь точеными чертами его лица, взялась руками за края ворота кимоно, стягивая его с плеч, не отрывая взгляда от Такао, что опешил. Тяжело сглатывая, ожидая услышать в любой момент «остановись», Мэй медленно стаскивала ткань с тела, обнажая верхнюю ее часть. Бросив кимоно когда оно собралось складками на талии, Мэй резко встала, а одежда упала к ее ногам ровным кругом. Она предстала перед ним совершенно нагой, забывая все правила приличия. Сжав руки за спиной в замок, она ровно стояла, ожидая когда по прежнему сидящий за столом Такао закончит осматривать ее с ног до головы. — Хороша… Чертовски хороша… — не решаясь прикоснутся к объекту вожделения, он продолжал любоваться ее изгибами, запоминать как ее тело переливалось в полумраке комнаты. Вытянув руку, Мэй протянула ее Такао, моля взглядом о взаимном жесте. И хоть за руку он ее не взял, он все же встал, и стал приближаться маленькими, медленными шагами к Мэй. Остановившись напротив нее, он, подняв руку стал гладить костяшками пальцев нежную кожу ее лица, умиляясь с того, как Мэй ластилась к нему, с нежностью глядя в глаза. — А ты не боишься? Перед тобой стоит взрослый мужчина и …. — Не боюсь. Я не боюсь тебя, Такао, даже если и стоило бы, — она перебила его, не желая слышать глупого, а возможно правдивого аргумента. Привстав на носочки, она совершенно неумело коснулась губ Такао, придерживаясь руками за его сильные плечи. — Я не могу, — он отстранил ее, но у Мэй была прекрасная наставница, научившая ее никогда не сдаваться. Взявшись за края ворота кимоно Такао, она стала стягивать его, обнажая мужское тело, о котором в тайне ото всех грезила по ночам. Игнорируя абсолютно все, она коснулась губами его шеи, переходя на ключицы, плечи. Отпустив кимоно, которое стало медленно падать, Мэй переместила ладони на плечи Такао, начиная их разминать, пока губы исследовали грудь и пресс. Она вспоминала книгу, которую нашла с сестрами несколько лет назад; картинки над которыми они долго смеялись намертво запечатлелись в памяти, и Мэй следовала им, пока в ее голове звенели слова наставницы «Единственное чего не должно быть у девушки во время контакта со своим мужчиной — это стеснение. Загадка, томность, веселость, интеллектуальность — все должно быть при ней. А стеснение — никогда. В той паре где есть стеснение у женщины, всегда есть еще одна, которая его не имеет». Забыв все нормы и морали, Мэй ласкала тело желанного возлюбленного, медленно спускаясь на колени. Только вот она так этого и не сделала. Такао подхватил ее на руки, неся в сторону кровати. Мягкое перо кровати с удовольствием встретило пару, обволакивая их тела приятной нежностью. Такао немного отстранился, заглядывая ей в глаза. — Мэй, послушай меня, а потом принимай решение. Я…Я никогда не женюсь на тебе. Я дзенин и не могу себе позволить такую роскошь как семья. Поэтому я не могу не попросить тебя о том, чтобы ты не рушила свою жизнь, а ушла домой. — Такао, мне плевать что ты никогда не женишься на мне. Рядом с тобой я чувствую себя живой. Если я уйду, мое сердце навсегда останется с тобой, а сама я умру словно срезанный цветок. И я не боюсь того, что до конца своей жизни в глазах людей я буду ничьей и общей. Главное то, какой ты меня считаешь. Поэтому не могу не попросить тебя…Не отталкивай меня. Словно сорвавшись с цепи, демонстрируя именно ту зверскую часть его души, Такао напал на Мэй поцелуем, хватая в плен ее губы и наконец даря долгожданное ощущение. Такао растаял так же как и Мэй, словно мороженое на солнце, теперь демонстрируя Мэй то, что он не только дзенин и сильный маг, но и просто мужчина, имеющий слабости. Жар его тела обжигал Мэй, движения несли за собой шлейф тепла, расходившегося мурашками вдоль позвоночника, а руки что с силой, но бережностью сжимали мягкий бедра, доводили Мэй до состояния безумия, и она была готова молить его о большем. Такао изводил ее, мучал, терзал. Лицо Мэй покрылось плотным слоем румянца и испариной, от нахлынувшего жара, но Такао оставался так же непроницаем. Надавливая на плечи Такао, Мэй отстранила его, но даже увидев удивленные глаза не прекратила этого движения. Она заставила его подняться, а после, уложила его на спину. На ее лице мелькнула новая эмоция — страх. Неоднократно она слышала о привлекательности мужского тела, когда оно еще не покрыто толстыми слоями волос и жира. Но то, насколько прекрасной была нагота Такао, повергло ее в ступор. С ее языка чуть не сорвался вопрос — оно сделано посредством магии? Мышцы переливались в полумраке, а кожа была на столько белоснежной, что казалось, светилась в темноте. Маленькие капельки пота отражали свет, дрожа от каждого его вдоха, а Мэй будто следовала их примеру. «Главное не превратится…» Протянув остывшие от нервов руки, Мэй коснулась бедер Такао, медленно двигая их вверх, приближаясь к центру вожделения Такао, который зажмурившись, откинул голову назад. Мэй покорно сидела между его ног, создавая видимость его главенства. Подрагивающим пальцем, она коснулась основания члена, и стала медленно вести им к верху, слыша недовольный выдох Такао. По телу которого разбежались целыми табунами мурашки. Пройдясь по тому же маршруту языком, что стал покалывать он нового ощущения, Мэй всмотрелась в лицо наставника — сведя брови к переносице и зажмурив глаза, он с силой закусил губу, сдерживая рвущийся наружу стон. Радуясь тому, что она двинулась в правильном направлении, Мэй, широко открыв рот стала посасывать головку, с громкий чмоком выпуская ее после вакуума. Не выдержав, Такао позволил себе гортанный рык того самого тигра, что являлся пожалуй, его главной сущностью. Кольца из пальцев Мэй терзали Такао легкостью касаний, заставляя того двигать бедрами навстречу хитроумным замкам из пальцев Мэй. Его тело дрожало, покрывалось испариной и мурашками, его губы были искусаны в кровь, а голова начала болеть из-за морщины между бровями, которую он постоянно образовывал. Но Мэй продолжала негласную пытку удовольствием, каждый раз убирая руки от неумолимо ноющего члена Такао. Ее руки, едва касаясь кончиками пальцев водили по ноющему, требующему разрядки телу Такао, видя и зная, как ему тяжело сдерживаться. Ее наставник открылся перед ней совершенно с новой стороны — чувственный, имеющий слабости, откровенный… Она отвечала на его открытость, показывая свою теневую сторону — женскую. — Мэй…Прошу… Услышав это, сердце Мэй упало в пятки, а она сама остановилась в недоумении, забывая дышать. «Он… Он сказал «прошу»…?» Убрав руки по обе стороны от живота Такао, Мэй, широко открыв рот приняла член Такао на столько, на сколько ей было возможно. Из глаз брызнули маленькие слезки, а к горлу подступила легкая тошнота, но проигнорировав ее, она задвигала головой, стараясь шевелить языком. — Вот же черт! — громко выругавшись, Такао задрожал, переворачиваясь на левый бок и сворачиваясь калачиком, — Агх! — все стоны что он старался держать при себе разом вырвались из его горла, а руки сжали простыни. Мэй улыбалась искренне лисьей улыбкой, осматривая тело неприступного, холодного главы клана с другой стороны — его рельефная от мышц спины, по центру которой ярко выделялся позвоночник, казалось была ровной даже в скрученом состоянии. Но с этой стороны, его белоснежная кожа была исполосована, а шрамы имели ярко-бордовый цвет — они свежие. «Спрошу потом, момент неудачный» Наконец отдышавшись, Такао рывком встал, смотря на Мэй привычным взглядом. Налюбовавшись, он склонил голову, вместе с этим говоря «Благодарю, Мэй. Это было невероятно» Ухмыльнувшись лишь левой частью, Такао потянулся руками к сбившимся волосам. Ловко прокручивая длинные пряди, Такао скрутил их в жгут, который несколько раз обернув, превратил в подобие пучка. Мэй наблюдала за отточенностью действий, и думала о том, что даже она, не смогла бы так быстро и ловко, еще и без использования спиц, закрутить подобную прическу. — Я очень тебе благодарен тебе, Мэй. Но я предпочту отплатить тебе тем же. Не хочу оставить очаровательную девушки разочарованной после сегодняшней встречи. Повалив ее на спину, он коснулся ее губ, не давая ее перерыва или поблажки. Он целовал напористо, отчасти грубо и жадно. Но все же не доставляя ей боли. Руки дзенина коснулись ее талии, и она впервые с момента когда сняла кимоно, почувствовала себя смущенной. Она лежала абсолютно обнаженной перед ним, открыв тело и душу. Ее лицо снова покрывалось румянцем, под напористостью жестов Такао, что свободно спускал руки к ее бедрам. Разорвав поцелуй, Мэй тихо простонала в губы дзенина, не открывая глаз, хотя представляя каждое движения мышц его лица. — Моя стеснительная кицунэ… Твои глаза закрыты, но душа нараспашку. Будь осторожнее. Его губы переместились на угол челюсти Мэй, шею, ключицы. Он кусал ее плечи, водил языком по груди, посасывал соски. Мэй выгибалась на встречу ему, никак не заставив себя лежать статично. Такао аккуратно разводил ноги Мэй, пока спускался вниз по ее верхней части тела, в итоге открыв последний ее секрет от него. Он провел языком вдоль ее блестящих от смазки губ до того как Мэй поняла его намерения, и могла бы его остановить. Долгий, высокий стон вырвался из ее груди, а грудь вскочила. Ее голос дрожал сильнее тела, но для Такао, степень была несравнима. Крепко держа бедра Мэй с внутренней стороны, из-за того что она то и дело старалась свести их, вместе с тем, закрывая еще плотнее глаза, от стеснения, что было чуть ли не лидирующим чувством. — Мэй, прекрати. Тебе незачем стесняться… — его голос, низкий, с легкой хрипотцой разнес по телу Мэй табун мурашек, заставляя повиноваться. Ослабив хватку, Такао искусно ласкал тело Мэй, удачно подбирая моменты когда она не крутилась с особым энтузиазмом. Слегка отстранившись, он оставил легкий укус на внутренней части бедра Мэй, улыбаясь своей маленькой выходке. Его руки были умелыми. Слишком. Ее тело реагировало слишком бурно даже на его взгляд, а под натиском опытности и вовсе задрожала, громко застонав и умоляя о чем-то большем. Он не заставил ее просить дважды. Положив руку на низ ее живота, он выпустил легкий шлейф своей магии, давая Мэй последние недостающие крупицы. Она выгнулась дугой, а из глаз брызнули слезы, что медленно стекали по вискам. Такао надвис над лицом Мэй и нежно поцеловал ее. И когда он собирался уходить, Мэй схватила его за запястье, прошептав «Подожди, останься. Мне мало тебя…» — И чего же хочет моя лисичка? — хитрый взгляд. Он сразу понял, но захотел услышать. — Я хочу…Хочу тебя…всего… — она закрыла лицо ладонями, оставив лишь небольшое пространство для рта. Такао искренне засмеялся, после чего наклонился к ее уху и прошептал. — Вот видишь, не так уж и страшно, — он встал с кровати и двинулся в сторону шкафа. Мэй внимательно следила за грациозными движениями, неосознанно облизывая губы. Из крайнего, самого маленького ящичка, Такао достал колбочку из темного стекла. Двинувшись обратно в объятия Мэй, он начал говорить. — Это смесь оливкового масла и масла гвоздики. Гвоздика отлично расслабляет, а это весьма важно. Остановившись у кровати, Такао вылил довольно много масла на ладони и стал растирать его между ними. Одной рукой он провел вдоль вновь эрегированного члена, второй, ласково провел вдоль губ Мэй. В голове Мэй никак не укладывался факт того, насколько дзенин нежен в этой комнате, наедине с ней. — Помни, что ты можешь остановить меня абсолютно в любой момент, даже без веской причины. Придвинувшись ближе, он медленно водил головкой, едва надавливая ей. Он видел как Мэй нервно закусывает губы, в ожидании боли, а потому совершенно не торопился, каждый раз вводя член глубже всего на пару миллиметров. Все это происходило почти незаметно для Мэй, из-за чего она искренне удивилась, когда Такао поменял положение тела и начал медленно двигать бедрами. Каждый раз когда Такао пытался ее поцеловать, Мэй отстранялась, глубоко дыша ртом, одновременно выпуская стоны через приоткрытые губы. Он целовал ее шею, грудь, место за ухом. Он водил кончиками пальцев по ее бедрам, вновь доводя до дрожи. Вновь использовав немного магии, Такао почувствовал как мышцы Мэй плотным кольцом обвили его член. Выйдя из нее, он излился на простыни, и упал на спину, оттопырив руку, приглашая Мэй в свои объятия. — Сыграешь со мной в маргаритку? — Если пожелаешь…