Painkillers

— Что ж, должен сказать, мастер Дилюк, вы последний человек, которого я ожидал увидеть сегодня, — Дотторе улыбнулся, выставив зубы напоказ, и Дилюк знал, что глубоко пожалеет о своем решении. — Вы тоже последний человек, которого я ожидал посетить, и все же я здесь. И все же он стоял перед столом Фатуи в отеле Гете, в то время как этот самый Фатуи беспечно откинулся на спинку сиденья. — И даже никакого вежливого способа мне угрожать, никаких пассивно-агрессивных полу-оскорблений? Дилюк хотел ударить его, всегда хотел и всегда будет, и каждый раз, когда они встречались, это побуждение к насилию становилось все сильнее. Вопрос времени, когда он на самом деле не выдержит. Он резко вдохнул, прежде чем, наконец, назвал причину своего прихода: — Мне нужна ваша помощь. Дотторе выглядел удивленным, но ничего не сказал о гордости Дилюка, однако они оба знали, каких усилий ему стоило переступить сейчас через собственное эго. Губы Дотторе растянулись в дикой половине акульей ухмылки — вторая половина лица была скрыта за маской, — прежде чем подвинуться ближе и скрестить руки на столе. — Ну, излагайте свое дело, я весь внимание! Дилюк сделал шаг к столу, затем вытащил пузырек с таблетками и бросил его на стол. — Это обезболивающие. — Я вижу. — Если коротко, у меня почти смертельная травма. — Какая? — Некий маг бездны решил нанести мне несколько ударов и заморозить меня в качестве бонуса. И я не могу попросить помощи ни у Барбары, ни у Джин, ни у кого-то еще. — Почему? — Потому что я получил это ранение в результате очень незаконных действий, и я бы предпочел не ставить их двоих в затруднительное положение, пока кто-нибудь другой не донес на меня. Моя жизнь больше не находится в опасности, мне удалось немедленно остановить кровотечение и избежать заражения, но… — У вас есть целительские способности? — скептически спросил Дотторе. — Нет, у меня есть огонь, чтобы прижигать раны, это другое. — Действительно другое. — Так что боль все еще осталась. — Отсюда обезболивающие. — Да. — Как вы вообще получили эти таблетки? Я знаю их, врачи не прописывают подобное так легко. — Я снова получил их нелегально. Дотторе насмешливо фыркнул: — Очевидно. Итак… Зачем вам моя помощь? Дилюк стиснул зубы. Признание в своих слабостях перед кем-либо всегда было очень неприятно, поэтому рассказывать о них человеку, который нес половину ответственности за смерть его отца — а он сам был вторым виновником убийства — было почти так же болезненно, как и ранее упомянутая травма. — Вы, наверное, уже это знаете, но, помимо подавления боли, обезболивающие также вызывают наркотический эффект, особенно в более высоких дозах. — Да, действительно как наркотики. — За исключением того, что это законно. В любом случае, это у меня не в первый раз, я потратил четыре года на то, чтобы вас выследить, и не смог бы избежать этого. Дотторе только кивнул. Он был лишь частично удивлен, услышав, что Дилюк открыто признает их общую историю: когда дело дошло до Фатуи, тот был первым, кто столкнулся с его обязанностями. — Итак, можно легко стать зависимым от этих таблеток… — Да, мне это известно, я врач. Я буквально почти закончил Академию Сумеру, если бы меня не выкинули досрочно. И что с того? У вас есть решимость, чтобы при желании себя ограничить. Дотторе терял терпение. Он хотел, чтобы его посетитель сразу перешел к делу. Дилюк выдохнул и опустил взгляд. Это привлекло внимание. Зачем Рагнвиндру отводить взгляд и защищаться перед предвестником? — Я не могу, — наконец признал он, и его голос звучал чуть громче шепота. — Что? Дилюк рефлекторно облизнул губы в неудачной попытке выиграть время, прежде чем наконец объяснился: — Я не первый раз их употребляю, и, собственно говоря, мне не удается себя ограничивать. Я знаю это, потому что, будучи двадцатилетним самоубийцей, я даже не пытаюсь притвориться, что мне не все равно. Теперь я бывший наркоман, и в длинном списке вещей, которым я не доверяю, есть обезболивающие и таблетки в целом. Короткий монолог причинил Дилюку почти физическую боль — это оказалось сложнее, чем он готов был признать. Он говорил слишком много, дав врачу куда больше информации о своем ухудшающемся психическом здоровье, чем нужно. Дотторе начал понимать ситуацию. — Значит, вам нужен кто-то, кто будет следить за вами и за тем, чтобы вы не злоупотребляли обезболивающими. — Да. — И вы бы хотели, чтобы это был я. — Тоже да. — Почему я? У вас есть персонал, работающий на вас, брат, который заботится о вас, несмотря на то, что вы оба умрете, вместо того, чтобы признать, что скучаете друг по другу, рыцари Ордо Фавониус сделают эту работу… Даже та девушка, которая продолжает мечтать о вас, с радостью поможет. — Да, но нет. — Слишком горды, чтобы просить их о помощи, но готовы преодолеть свою ненависть, чтобы попросить меня? — Нет, просто… Они слишком заботятся обо мне, чтобы заставлять чувствовать боль, а это значит, что они вернут мне обезболивающие, если я попрошу. Даже люди, которые хотели бы для меня самого лучшего, или люди, которые хотели бы видеть, как я борюсь… Они все просто отдадут таблетки, если я начну просить с излишним отчаянием, а боль и зависимость могут заставить меня умолять, если честно. — Да неужели? — ухмыльнулся предвестник. Дилюк проигнорировал очевидное озорство в его глазах. — Так что мне нужен кто-то, кому я не нравлюсь, и кто бы достаточно наслаждался моими страданиями, чтобы убедиться, что я не рецидивирую. — Почему вы думаете, что я вообще дам вам обезболивающее, раз я так наслаждаюсь вашей болью? — Ничего, кроме безвыходных ситуаций и безнадежных решений. — Почему бы вам просто… не справиться с болью? Я видел, как вы страдаете и все же принимаете это. — Я думал об этом, но по опыту могу сказать, что подобной боли будет достаточно, чтобы сойти с ума, если я ничего с этим не сделаю. Так что обезболивающие. — Хм. Что я получу за помощь? — Немного шантажа, контроль надо мной и уровнем моей боли, а также большую часть моей гордости. Дотторе запрокинул голову и громко расхохотался. — Мне это нравится! Хорошо, я позабочусь об этом. — Он схватил пузырек. — У вас будет две таблетки в день, и не просите большего! Дилюк стиснул зубы. Это было меньше, чем он ожидал. Таблеток хватило бы ему не более чем на десять часов, что оставляло ему два часа чистых страданий. — Приходите в полдень и в полночь, не опаздывайте и не терпите боли! Это ясно? — Кристально. Дотторе снова засмеялся. — Закончили насмехаться надо мной? — Нет, еще не совсем, — Дотторе усмехнулся. — Без разницы. Я здесь закончил, — он повернулся и потянул дверную ручку. — Да, увидимся сегодня вечером. Назовем это свиданием! Наполовину отвращения, наполовину волнения, отразившихся на лице Дилюка, было достаточно, чтобы Дотторе рассмеялся от удовольствия неконтролируемым смехом, чуть хриплым и громким. Дилюк поспешно вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Он не знал, хочет ли пересмотреть свой жизненный выбор или все же принять его.