Пренеприятнейшее известие

В ту же секунду, как Человек из Комиссии сошел с электрички на мерзлый, треснувший асфальт вокзальной платформы, он понял, что ненавидит этот богом забытый городишко всей душой. Мало того, что из всего департамента «честь» приехать сюда на проверку выпала именно ему, так еще и сам город еле нашелся на карте, название было кое-как напечатано, и полустерто вдобавок. И, признаться, примерно таким Человек из Комиссии его примерно и представлял, пока трясся сначала в поезде, потом в автобусе, а потом и на электричке: невзрачным, крохотным и раздолбанным, словно его не касалась рука городской модернизации уже очень много лет. Электричка, не став дожидаться других пассажиров, умчалась в темноту декабрьской ночи, да и кого ей было тут ждать? На платформе, кроме самого Человека из Комиссии больше не было ни души. Звук колес медленно растворился в плотной тишине, которая после привычного и родного городского шума показалась Человеку из Комиссии настолько дискомфортной, что он неуютно поежился, поправив свою темно-серую фетровую шляпу, крепче взял ручку чемодана, и, оглядываясь, медленно пошел по еле освещенному перрону, стараясь не пропустить указатель к выходу. Оставалось только поймать такси (должно же в этой глухомани быть хотя бы такси?), обосноваться в снятой командировочной квартире чтобы отдохнуть. И может, купить что-нибудь на ужин. — Эй! Человек из Комиссии замер, чувствуя, как от неожиданности заколотилось сердце, но стоило ему выцепить взглядом прислоненную к стене сгорбленную фигуру в объемном ватнике, нетрезво покачивающуюся из стороны в сторону, слегка успокоился. Всего лишь местный бомж или алкаш, а может, и то, и другое. — Добрый вечер, — все-таки рискнул Человек из Комиссии, — не подскажете, где тут у вас выход с вокзала? Алкаш помолчал, приподнял свою оранжевую строительную каску, и, кажется, повел носом, втягивая свежий инистый воздух. — А, не м-местный, — недовольно буркнул мужик, полез в недра своего ватника, неведомым образом выудив оттуда уже зажженную керосиновую лампу и неторопливо пошел вперед, разгоняя темноту своим фонарем. — Идём. — Серая ш-шапочка! — нетерпеливо окликнул Человека из Комиссии его новоприобретенный проводник, заметив, что подопечный так и стоит столбом, изумленно приоткрыв рот, — шагай з-змной. Не отставай только, а то заплутаешь еще где-нбудь… Доставай вас потом из с-сумрака, прб…блудышей… Человек из Комиссии благоразумно не стал комментировать эту пьяную ересь, но все же прибавил шагу, почти сравнявшись с алкашом, который размахивал своей лампой, словно факелом. — А вы… давно тут живете? Точно знаете, куда идти? — решил уточнить Человек из Комиссии, подозрительно поглядывая на своего не особо-то надежного, судя по всему, спутника. Тот остановился, удивленно моргнул, и, несмотря на нетрезвость, посмотрел на Человека из Комиссии с какой-то обидной жалостью. Хрипло усмехнулся. В отблесках лампового огня его темные глаза под длинной челкой насмешливо сверкнули золотом янтаря, в морозном вечере декабря ощутимо пахнуло озоном и серой. — Давно. Шгай, гворрю, — и дальше они направились в тишине. Пока Человек из Комиссии зябко поправлял воротник своего пальто, держал шляпу, не давая снести ее ветру, и нервно поглядывал на часы, вокзал закончился странно неожиданно. Вроде бы темной монолитной стене с одной стороны, паралитично мигающим фонарям и рельсам с другой не было ни конца, ни края, но вот алкаш остановился, мотнул лампой куда-то влево: — Тебе туда, — и перед Человеком из Комиссии оказался целый жилой массив. Он недоуменно оглянулся назад, но самого вокзала как и не бывало. За спиной уютной, тесной буквой «П» раскинулись многоэтажки с приветливо светящимися окошками, обнимающие собой дворы с пустующими детскими площадками. — Тебе туда, — настойчиво повторил алкаш, ткнув чумазым пальцем в сторону дворов, а сам спрятал свою лампу обратно в ватник и, покачиваясь, направился вперед, прямо к небольшому продуктовому магазинчику, притулившемуся на торце обшарпанного домины. — Это что… А как… подождите, товарищ! — слабо пробормотал Человек из Комиссии, все еще не отошедший от таких резких градостроительных странностей и на всякий случай поспешил следом, на ходу доставая листочек со своим временным адресом. Алкаш уже скрылся в глубине магазина, хлопнув стеклянной дверью и совершенно беспроблемно для своего состояния преодолев обледенелые щербатые ступеньки. Сам же Человек из Комиссии едва не навернулся, успев в последний момент ухватиться за перила и уберечь свои конечности от переломов. Переломы сейчас нужны были ему в последнюю очередь, ну как с ними заполнять важные документы и отчеты? Внутрь Человек из Комиссии ввалился изрядно запыхавшийся, со сдвинутой на бок шляпой и растрепавшейся челкой. Он и не знал, почему нутром ожидал увидеть что-то странное, но магазин оказался самый обыкновенный — один из сотен небольших универсамов, которому повезло не сгореть в пожаре рухнувшей экономики и криминальных разборок озолоченных авторитетов. За прилавком обнаружился только продавец, вертевший в руках лошадиную подкову (?) и проводивший с ней странные манипуляции над ящиком яблок, но Человек из Комиссии решил не заострять на этом внимания. Пока что. Продавец же, увидев новое лицо, заинтересованно прищурился, отложил свою подкову на столешницу и пробежал по Человеку из Комиссии быстрым, профессиональным взглядом от кончика шляпы до носов ботинок: для полноты картины не хватало только карикатурного звука кассового аппарата, подсчитывающего стоимость его одежды. Человек из Комиссии неуютно передернул плечами — такой наглый интерес молодого торгаша был явно не уместен и даже оскорбителен. Но, тем не менее, ужинать чем-то было нужно, а искать другой магазин на ночь глядя в незнакомом городе глупо, так что пришлось смириться, надвинуть шляпу по самые брови и поскорее нырнуть за стеллажи. Пока Человек из Комиссии задумчиво наполнял свою корзину, алкаш, что его провожал, уже справился и стоял у прилавка, вывалив продавцу овощи на развес. — На правильное питание перешел? — улыбнулся продавец. — Для Сер-рёги, — пояснил алкаш и задрал голову, изучая из-под каски ассортимент сладостей, — и конфет дай… с орешками. Любит он хрустеть, как эти… б-белки. — Игорь, — вдруг встрепенулся продавец, — а ты в лесу Пушистика моего не видел? Уже третий день его нет, волнуюсь. Алкаш Игорь рассеянно кивнул. — Ага. На охоте. Скор-ро вернется, до следующего полнолуния. А. В-вот ж, пдарочек от него. — И положил перед продавцом горсть каких-то мокрых сорняков, больше похожих на прошлогодний перегной. Человек из Комиссии, исподтишка наблюдающий за ними из-за стеллажа с печеньем и бубликами, брезгливо скривил губы. Это что еще за антисанитария на рабочем месте! — Незабудки… под…б-болотные. Продавец просиял, обрадованно заулыбался, словно ему не кучу гнилой травы вручили, а как минимум букет голландских роз. Споро запаковал овощи и конфеты в пакет, полез под прилавок и подтолкнул Игорю литровую бутылку с большой красной надписью «Скипидар». На этот раз просиял уже алкаш, сгреб все в свою необъятную телогрейку и довольно удалился, не заплатив, кстати, ни рубля. Такими темпами магазинчик долго не протянет, равнодушно подумал про себя Человек из Комиссии, и тоже подошел к прилавку. Продавец с задумчивой томностью и поволокой в глазах смотрел вслед алкашу Игорю, мечтательно поглаживая себя по шее все той же подковкой, и отвлекся только когда Человек из Комиссии настойчиво кашлянул. — Кота потеряли? — буднично поинтересовался Человек из Комиссии просто из вежливости. Продавец удивленно вскинул брови. Поправил щегольской шейный платочек. Слегка прищурил красивые раскосые глаза, выразительно подчеркнутые длинными, будто подкрашенными ресницами. — Простите? — Пушистик. В лес сбежал. Ваш кот? — Продавец моргнул, но через мгновение лицо его понимающе прояснилось. — А, так вы не местный, — пренебрежительно процедил он, разом утратив даже малейший намек на былую заинтересованность. — Хм. Да… Котик мой, можно и так сказать. Пакет брать будете? — Буду, — буркнул Человек из Комиссии, которого такое незаслуженное отношение покоробило даже больше, чем незаслуженный интерес. Продавец на его взгляд исподлобья не обратил абсолютно никакого внимания, сухо озвучил нужную сумму, даже и не думая сложить продукты в пакет, как тому алкашу, и небрежно попрощался, снова уставившись в темное окошко. Человек из Комиссии, поморщившись, вышел из магазина, снова достав свой листок и наугад направился в тот же двор, на который изначально показал ему местный Игорь, высматривая на стенах табличку с улицей — у наглого продавца он спрашивать не захотел. Выяснить хотя бы, где он находится, чтобы знать, куда вызвать такси… Которое, оказывается, было совсем и не нужно. Человек из Комиссии остановился, еще раз сверяясь со своей бумажкой и кривоватой железякой, сообщавшей, что он, вообще-то и так на месте. Человек из Комиссии поежился, достал ключи и шагнул к первому подъезду, подумав, что на ночь, он есть, пожалуй, все же не будет.

***

Первым проверочным объектом стал местный научный институт, который был замечен совершенно случайно, когда Человек из Комиссии прогуливался по улицам города, не уставая поражаться запущенностью и отсталостью. Даже толкового общественного транспорта не было: ни одной остановки Человек из Комиссии не увидел, зато изумился количеству автомобилистов: конечно, он был согласен с тем, что автомобиль это средство передвижения, а не роскошь, но в их стране все было как раз наоборот. Пока он сидел на деревянной лавочке у кое-как работающего фонтана (зимой!) и размышлял о чудности горожан и о какой-то странноватой обветшалостью города, на его глазах случилось Происшествие. На соседней улице через дорогу низенький худощавый гражданин в кожаной куртке явно не по погоде и с микрофоном наперевес пытался поговорить с другим гражданином, который на разговор явно был не очень настроен. Журналиста это, впрочем, не сильно огорчило, он упорно вцепился в пуговицу белого пиджака своего визави, не давая уйти. Мужчина в белом тихо рычал, пытаясь отцепиться, и одновременно отмахнуться от микрофона целлофановым пакетом с пряниками, но журналисткая хватка была настойчивее: — …заны поучаствовать в голосовании! — звонко воскликнул Журналист, на ходу поправляя спадающие с носа очки. — Всего одна подпись! — Отвяжись по-хорошему, умник, а то домой без ножек пойдешь. А твоя женушка не Айболит, чтобы пришить тебе новые, — не сдавался белый пиджак, тщетно пытаясь выдернуть пуговицу из цепких пальцев. — Фальсификация коснулась всех сфер нашей жизни, уж вам-то не знать! — зловеще вещал Журналист, ничуть не испугавшись угрозы, — этой возможностью надо воспользоваться! То есть, взять под законный контроль. И под контроль СМИ, под мой, соответственно! Подписывайтесь! Белый пиджак оскалился, вырвал шариковую ручку из нагрудного кармана Журналиста и все-таки поставил размашистую подпись в подсунутом под нос бланке. — И за вашего инженера тоже! И… и за всех «рукавов»! — поспешно добавил Журналист, всем телом загородив распахнутую дверь заграничного автомобиля, куда уже хотел нырнуть гражданин в пиджаке. К удивлению Человека из Комиссии, тот с каменным лицом безжалостного убийцы снова поставил такие нужные Журналисту подписи и без лишних разговоров оттолкнул его в сторону от своей машины. Журналист довольно засиял, спрятал бумаги снова под куртку. — Благодарю за содействие! — деловито крикнул он вслед взвизгнувшим шинам и внимательно огляделся по сторонам. Человек из Комиссии слегка напрягся. Странный Журналист (а может это и не Журналист вовсе?) явно проворачивал средь бела дня подозрительные махинации, стоит ли звонить в милицию? Но пока он медлил, Журналист заметил его, одиноко сидящего на лавке, и, сверкнув глазами, направился прямо к Человеку из Комиссии. — Не желаете поучаствовать в голосовании? — бодро поинтересовался Журналист, на ходу доставая свои бланки из внутреннего кармана кожанки. — Я только что видел, как вы обманным путем заставили гражданина поставить свою подпись на подозрительных документах, — Человек из Комиссии сходу решил обрубить все козыри и не дать запудрить себе голову. Журналист удивлённо почесал щеку, его живые карие глаза заблестели энтузиазмом так, что Человек из Комиссии на всякий случай отодвинулся, боясь, что его тоже схватят за пуговицу. — А, я понял, вы не местный! Тут знаете, что происходит?! Коррупция процветает, панибратство всюду, колония радиактивных подболотников бьёт все рекорды разрастания… — Что вы говорите! — Человек из Комиссии достал блокнот, сразу же сделав несколько важных пометок, — а сами вы только что чем занимались? Журналист слегка смутился, кончиками пальцев поправив свои очки с поцарапанными линзами. — Всего лишь невинное умышленное прест… помощь! Провожу совершенно независимое голосование. Всеволод, ну, знаете, Старозубов который, после ежегодной линьки всегда устраивает в своем ДК конкурсы красоты. И чтобы моя Танечка в них не участвовала и не ходила перед всякими усоносцами в этих своих купальниках, я ее сразу вот прям сейчас побежду… победю. Хотя, конечно, с этими старозубовскими линьками тоже что-то нечисто… Уж не поставляет ли ему сыворотки наше НИИ?! — Какое НИИ? — вышел из ступора Человек из Комиссии, перелистывая свой блокнот в поисках нужных заметок, — по документам нет у вас тут никакого НИИ. — Так вон же он, — Журналист кивнул куда-то за спину, — рядом с Мэрией. А вам зачем? Человек из комиссии поправил шляпу и поднялся со скамейки, прихватив свой кейс подмышку. — Вы мне очень помогли, гражданин. А махинациями заниматься прекратите, а то я на вас жалобу напишу. Направляясь в Институт, Человек из комиссии мысленно выписал себе премию от начальства, за то, что так ловко нашел то, чего даже в государственных документах не существует.

***

— Вот же ж… Неожиданно-то как… — нервно бормотал Виктор Сергеевич Вишневский, — вы не подумайте, проверок мы не боимся, всё у нас хорошо. Все, что называется, при деле! Человек из Комиссии сухо улыбнулся, доставая свой блокнот в кожаном переплёте, в котором он уже насчитал семь записанных им же замечаний, а ведь они всего лишь по лестнице на второй этаж поднялись. Мужчина, назвавшийся директором явно нервничал, глаза под очками бегали по стенам, давно не видевшим ремонта, по треснувшему линолеуму, и не сказать, что Человека из Комиссии это не порадовало: как любой чиновник, в тайне он всегда наслаждался чужой паникой перед своим ликом и начальственной корочкой. — Давайте я вам наши лаборатории покажу! — суетился Виктор Сергеевич. Человек из Комиссии незамедлительно согласился. Собственно, ради этого он и прибыл сюда. По пути к лабораториям Виктор Сергеевич думал лишь об одном, чтобы ничего не взорвалось, и главное, чтоб Лешка не чаи гонял, а делом занимался! — Вот наша лаборатория номер один! — торжественно произнес Виктор Сергеевич и распахнул дверь с одноименной табличкой в надежде, что все заняты работой и никто не обратит внимания на визит начальства. Никто и не обратил, потому что в лаборатории никого не было, кроме Инженера, который с пристальным интересом наблюдал в микроскоп за ростом любимой плесени. Вот она медленно разрастается, захватывая все новые участки чашки Петри. Все-таки жизнь прекрасна… в какой форме она бы не была. — Валентин Витальевич! — заголосил Виктор Сергеевич, отчего инженер испуганно подпрыгнул и обернулся, зачем-то прикрывая руками свою плесень, — как хорошо, что вы тут! Валентин Витальевич заморгал, поправляя ладошкой свои огромные очки, перевел взгляд на Человека из Комиссии и, заикаясь, поздоровался. — Видите, человек у нас тут приехал из… да неважно откуда! С проверкой! Давайте, прекращайте свои эксперименты. От ваших экспериментов у нас не только крысы, но и ондатры скоро будут в людей превращаться! А нам такого не надо, они налоги платить не будут! Инженер открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя увидел, как Человек из Комиссии что-то быстро записывает в толстый блокнот и пристально смотрит на Валентина из-под серой шляпы, и нервно сжал губы. — Вы, как самый эээ… ответственный, проведите экскурсию, покажите там все… ну, что можно. А у меня дела, да, важные очень. Ни Человек из Комиссии, ни Валентин Витальевич не успели и слова сказать, как дверь уже хлопнула, оставляя их наедине. Инженер снова опасливо оглянулся в сторону своей драгоценной чашки Петри, расстроенно поправив белую шапочку. Всегда нужно быть вежливым, особенно с важными людьми с бумагами, которые могут посадить за что-то в тюрьму. Правда, Валентин не смог припомнить других важных людей, связанных с тюрьмой кроме полковника Жилина, да и тот с бумагами никогда не ходил, но мало ли.

***

В лаборатории номер два, куда привел Человека из Комиссии инженер, обнаружилась только молодая лаборантка, но когда дверь резко распахнулась, она вскрикнула и неловко выронила из рук две колбы с чем-то ядовито-розовым внутри. Девушка виновато прижала ладони к лицу, закрытому белой маской. Розовая смесь тут же принялась прожигать линолеум, Человек из Комиссии сухо улыбнулся и снова открыл свой блокнот. Увидев это, инженер взволнованно заломил пальцы. Человек из Комиссии бросил на него быстрый взгляд и отошел подальше от растекающейся шипящей розовой лужи. — Я вижу, сотрудники ваши отсутствуют, — сказал он, сделав пометку, — да-с, и с техникой безопасности проблемы, — он холодно посмотрел на застывшую лаборантку. — Зинка! — досадливо воскликнул инженер, вскинув брови домиком, — ну т-ты чего, а? — А ничего! — высоко вскрикнула девушка, топнув ножкой, — я, может, замуж хочу! А Гвидон Сергеевич мне рецепт любовного зелья дал, вот я его и готовила. Инженер возмущенно всплеснул руками. — Зина, у И-игоря же иммунитет, сама з-знаешь! О-он что не выпьет — у н-него все в с-скипидар в желудке п-превращается с детства! Т-только продукты п-переводить… ты на н-него не смотри и в с-семью чужую не л-лезь! Зинаида независимо фыркнула, взмахнув каштановыми кудрями, а Человек из Комиссии против воли заинтересовался, услышав знакомое имя. — Так а что же, Игорь, значит, женат? — Зина и инженер посмотрели на него с одинаковым изумлением в распахнутых карих глазах, но потом инженер понятливо вздохнул. — О-ой, вы же не м-местный. — Человек из Комиссии почувствовал, что от этой фразы у него скоро начнет дергаться глаз, а инженер, увидев, что Зинкино любовное зелье уже благополучно прожгло дыру в полу, взмолился, нервно задергав свой халат: — Зина, б-беспорядок убери н-немедленно! — девушка расстроенно вздохнула, глядя на свое неудавшееся изобретение, и завозилась с завязками на маске, снимая ее. Лицо Человека из Комиссии в первый раз за вечер утратило равнодушно-официальное выражение, став немного бледнее. Он открыл было рот, чтобы внести ясность, но вдруг понял, что кроме задушенного кашля, у него из горла ничего вырваться не может. Зинаида смотрела на него совершенно очаровательными чайными глазами, опушенными длинными черными ресницы, но взгляд Человека из Комиссии против воли сползал ее на не менее роскошные усы, готовые составить конкуренцию его собственным. — Извините, — уныло опустила глаза Зина, — я все уберу! И объяснительную напишу, и выговор… — Зина, п-просто убери з-зелье и позови Игоря, пусть д-дыру заделает, — засуетился инженер, взволнованно поглядывая на Человека из Комиссии, который, кажется, даже забыл про свой блокнот и бесконечные заметки, завороженно уставившись на Зину. — А м-мы в столовую пока п-пойдем, вы, наверное, п-проголодались уже, д-да? — Человек из Комиссии машинально кивнул и попятился к выходу. — Столовая, говорите… Посмотрим, посмотрим. — Человек из Комиссии строго посмотрел на Зину, прижав к груди свой портфель и снова обретя бюрократическую уверенность, ткнул пальцем себе под нос, — усы сбрить! Инженер и Зина снова уставились на него, как на инопланетянина, потом переглянулись между собой, и хоть они ни слова не сказали, Человек из Комиссии снова почувствовал над своей головой немое «Вы же не местный». Да что же тут за порядки такие? — Вы не удивляйтесь, — неуверенно предложил инженер, — з-знаете, была у нас о-однажды д-дама без усов, н-но та история п-плохо закончилась, — инженер беззаботно пожал плечами, но тут же встрепенулся: — С-столовая, — напомнил он, деликатно подталкивая Человека из Комиссии к входной двери, — п-потом г-гардероб вам покажу, ну а там уже и в-выход близко… Под его сбивчивый лепет Человек из Комиссии послушно позволил себя увести, оставив Зину в кабинете одну. Она осторожно подошла к образовавшейся дыре в полу, через которую была видна столовая и заглянула вниз. Зина даже сумела сосчитать количество котлет на Лешкиной тарелке, наверное, опять выклянчил или выиграл на спор у Васьки. Посреди стола, за которым сидел Лешка было огромное черное пятно — остатки любовного зелья попали на столешницу, однако прожечь не смогли, только поверхность попортили. Зина услышала звонкий голос Валентина: — В-вы не смотрите, этот стол у нас и был такой, с з-завода привезли, сказали, что т-такое д-дизайнерское решение…

***

Уже вечером Человек из комиссии допивал вторую чашку чая с печеньем со вкусом топленого молока, купленным все в том же магазине с высокомерным продавцом (сегодня тот был гораздо вежливее, хоть и витал в облаках). По старенькому телевизору показывали новости. Как понял Человек из Комиссии, в городе назревали выборы в местную власть, а в кадре буянил уже знакомый Игорь. Знаменитость, он что ли, какая-то? — озадаченно отхлебнул чаю из чашки Человек из Комиссии. Между тем, отобрав микрофон у знакомого очкастого журналиста и уцепив оператора за рукав, Игорь почти трезвым голосом обещал, что если его выберут президентом, то он разрешит жениться всем и на всех: и на людях, и на крысах, и на ментах. Человек из Комиссии пренебрежительно скривил губы, покачав головой. Понятно все, допился алкаш до краёв, в президенты его, ха. У них в стране уже вообще-то есть президент! А этого остолопа в каске только в вытрезвитель паковать, стыдоба! Представитель «ментов» стоял неподалёку, всплескивал руками, неубедительно прося Игоря не делать гадости и смотря на дебошира с ужасающим обожанием. Человек из Комиссии непонимающе нахмурился. И служитель закона не лучше, так открыто потворствовать административным безобразиям! Он удовлетворенно похлопал ладонью все увеличивающийся от заметок блокнот: ему будет, что рассказать на общем комиссионном собрании.

***

Следующим пунктом проверки, по решению Человека из Комиссии должна была стать Мэрия, но здание оказалось наглухо закрыто. На удивленный вопрос пожилому сторожу, Человеком из Комиссии был получен лаконичный ответ: — Какой мэр? Президент, что ли? А, да ты не местный… Понятно где — на нарах, — и захохотал хриплым, пропитым смехом. Человек из Комиссии поморщился и отошел. Сторож потер усы, поплотнее запахнул расстегнутый пуховик, — а ты у милиции спроси, Жилин расскажет. Вон его отдел, рядом с памятником Наталье Катамарановой, видишь? Человек из Комиссии почувствовал, как с каждым часом, проведенным в этом ненормальном месте, он сам начинает потихоньку терять связь с реальностью. Он еще не отошел от экскурсии по НИИ, рассказов кудрявого инженера про подвалы, трубы и болота, как оказывается, что из органов местной власти тут только одно единственное отделение милиции рядом со статуей какой-то неизвестной женщины. Всех известных в их стране, Человек из Комиссии конечно же знал. Человек из Комиссии очень хотел домой. Но для начала все-таки решил посетить рекомендованного Жилина, понадеявшись, что в милиции работать должен человек серьезный и ответственный. Может даже получится заручиться поддержкой местных правоохранителей, чтобы в будущем навести тут хотя бы подобие порядка. В дежурном отделении было почти пусто. Человек из Комиссии медленно прошел по коридору. Под ногами скрипел пол, укрытый протершимся уже в нескольких местах линолеумом (Человек из Комиссии сделал пометки о неудовлетворительном состоянии полов в своем блокноте) и оказался возле нужного кабинета. Табличка на двери поведала фамилию и инициалы главного стража порядка «Жилин С.О». Человек из Комиссии без стука вошел в кабинет и огляделся. Внутри оказался молодой мужчина в форме целого полковника, который укоризненно нависал над телом, лежащим на лавке и укрытым теплым байковым одеялом. — Вот, голубчик, вот опять ты тут, ну в самом деле, сколько можно хулиганить? — полковник упер руки в боки, — ты зачем опять в лес пошел? Опять на тебя лоси жаловались. Мало тебе покусаний ондатровых? А вдруг не покусит… а подкусит кто? Тело на лавке тяжело вздохнуло, словно выслушивало эту нотацию уже не в первый раз и что-то неразборчиво прогудело. Полковник обернулся, и Человек из Комиссии узнал того самого милиционера из новостей, которого видел накануне. Судя по тому, как просветлел полковничий взгляд, он тоже узнал Человека из Комиссии. — А! Как же! Так это же вы! О вас все говорят? Целое НИИ на уши поставили! Проверка, значит, ага-ага. Вы проходите, не стесняйтесь. Человек из Комиссии немного приободрился, на первый взгляд полковник производил весьма приятное впечатление. — А вы… — Полковник Жилин. Героически, так сказать, оберегаю тут… да, собственно говоря, все оберегаю. Тело на лавке снисходительно фыркнуло, и Жилин поучительно погрозил ему пальцем: — Этого бешеного тоже оберегаю. — Похвально, — подозрительно покосился на одеяло (из-под которого выпрастывалась нога в драной штанине) Человек из Комиссии и решился присесть на предложенный стул, — мне непременно понадобится ваша помощь в исправлении… кое-какой заразы в вашем, так сказать, городе. Полковник Жилин резко перестал улыбаться, воздух в кабинете словно замер и сгустился. — Любезный, — Жилин поправил галстук, — я вам тут что? — Что? — Санэпидстанция, что ли? Мы тут с заразами не боремся. У нас тут милиция. Тут, между прочим, преступность процветает! — Человек из Комиссии сощурился с акульим интересом, плывущим к добыче и с готовностью потянулся к своему портфелю за пресловутым блокнотом. — Я тут у вас нашел много чего незаконного, — тело на лавке возмущенно вскинулось, но полковник успокаивающе похлопал его ладонью и с укором посмотрел на Человека из Комиссии. — Голубчик, кажется, мы не с того боку заходим. Вы успокойтесь, отдышитесь, вас никто не преследует, пока что… давайте выпьем чаю, и вы все расскажете, заявление составим и прочие процедуры. Правда, не понимаю, о чем вы вообще толкуете. Мы тут уже… — Жилин задумчиво посмотрел на настенные часы, висящие над его столом, — уже лет эдак триста так живем и все порядочные законы соблюдаем. Почему-то Человек из Комиссии не понял, шутит полковник или нет. Но все же согласно кивнул и полез в дипломат за бумагами, желая напомнить Жилину о плохих полах в коридоре. Полковник тем временем разводил чай и доставал сладости из последних ящиков своего видавшего виды стола. Жилин поставил перед Человеком из Комиссии чашку, сыпанул пару ложек залежавшейся заварки и залил кипятком. Трава и завариваться-то не хотела, так, водичку подкрасила и все. Человек из Комиссии покопался в вазочке с конфетами, пытаясь отыскать в ней что-то кроме ирисок «Кис-Кис» тысяча девятьсот восьмидесятого года выпуска. Больше ничего не было. Ириски от очень долгого лежания сделались просто каменными, а фантик никак не желал отлепляться, но Человек из Комиссии посмотрел на Жилина исподлобья и все же попытался развернуть неподдающуюся сладость в повисшей тишине. В конце концов, бросил это бесполезное занятие и с кислым видом глотнул пустой чай. — Можете не торопиться, — беззаботно утешил его полковник, махнув рукой, — но лучше поторопитесь, скоро стемнеет, заблудитесь тут еще… Вы пейте, пейте. Полковник поднялся, подошел к телу на лавке и потормошил задержанного (?) за плечи. — Игорёша, просыпайся. Мы закрываемся скоро. А я тебе список продуктов приготовил, купишь по дороге. Человек из Комиссии, непонимающе наблюдающий за странными манипуляциями и разговорами, возмущенно вскинулся. — Товарищ полковник! Эксплуатировать задержанных строго запрещено! — Жилин засмеялся. — Так какой же это задержанный, это же Игорёша. — С-серёга, не шуми… — вышеупомянутый Игорёша наконец скинул с себя одеяло и Человек из Комиссии узнал в нем своего недавнего забулдыгу-проводника с вокзала. Он не смог удержать изумления на лице, когда Игорь тяжело поднялся с лавки, почесывая шею. — Вот списочек, организуй все строго, деньги под расчет! Никакого скипидара, понял? — Игорь кивнул, а полковник строго удержал его руку, попытавшуюся стащить с него фуражку. — Не дури, у нас гость тут не местный. Игорь даже не повернулся, не отрывая темного взгляда от Жилина. — А, забл… приблудыш. — Говорит, законы мы нарушаем. — Не нравятся м-мои законы — пусть обращается в мой суд, — Игорь медленно перевел взгляд темно-янтарных глаз на Человека из Комиссии, широко зевнул, клацнув (по-нечеловечески?) заостренными зубами. Человек из Комиссии вздрогнул и поморгал: с перепугу ему показалось, что зубов у Игоря как у акулы, в два ряда. Глупости какие. — Давай сп… список свой. — Вот хороший мальчик, иди сюда, голубчик мой, — Жилин притянул лениво разулыбавшегося Игоря, сунул ему бумажку в карман телогрейки, любовно погладил по щетинистым щекам и спутанным темным волосам, убирая с глаз длинную челку, — домой пойдешь? Игорь утвердительно кивнул, заурчал удовлетворенно, словно дикий прирученный зверь, ткнувшись лбом полковнику в висок. — Там супчик есть, разогрей и не смей сегодня в лес ходить. Устал я за тобой по чаще бегать. Игорь неторопливо вышел из кабинета под взглядом онемевшего от такого предосудительного поведения Человека из Комиссии. Полковник крякнул. — Талантливый все-таки Игорь у меня, жу-уть. То, что Игорь — жуть, спорить не приходилось. — У вас? — слабо просипел Человек из Комиссии, уже прикидывающий, по какой статье могут пойти эти двое и как надолго, — товарищ полковник, он что же, тоже в органах?.. Полковник неожиданно смущенно ухнул, порозовел, как свежевскопанный молодой редис. — Ну, кхм, бывает, что и в органах… Вы что-то обсудить хотели, ну, показывайте. Спустя час и десять минут Человек из Комиссии вышел из отделения полковника Жилина с крайне затуманенной головой и только около своего подъезда понял, что так и не обсудил с ним, что хотел. Зато в кармане пальто болтались каменные ириски, которыми полковник щедро угостил его на прощание. Человек из Комиссии подумал, что как можно скорее нужно возвращаться домой. Фонарь, висевший над входной дверью, судорожно моргнул и погас, а Человек из Комиссии поспешил в свою квартиру, внезапно вспомнив полковничьи слова про темноту. Почему-то Человеку из Комиссии показалось, что если он вдруг потеряется, найдут его вряд ли. Да и будут ли?..

***

Электричка уже стояла у перрона, дожидаясь последних пассажиров. Человек из Комиссии осмотрелся, перевел взгляд на собственную руку, в которой была зажата ручка собственного чемодана. Он и не думал, что его отъезд соберёт провожатых, тем более, что он и не говорил никому о своих планах, но с ним неожиданно пришли попрощаться. А сколько дней он тут вообще пробыл, день? Неделю?.. Человек из Комиссии, внезапно озадаченный этим вопросом, повернулся спросить, но эта мысль вспышкой стерлась из головы. Полковник Жилин улыбался сыто и спокойно, как человек, с плеч которого только что свалилась целая гора проблем. За его спиной, привалившись плечом к стене, курил Игорь, рассматривая Человека из Комиссии насмешливым жёлтым глазом из-под взлохмаченной чёрной чёлки. Человек из Комиссии поспешил отвернуться. — Вы уж не забывайте о нас, — улыбнулся Жилин, — приезжайте еще. У нас тут летом хорошо. — Очень хор-рошо, — зубасто ощерился Игорь, — ждём в гости, комиссионный. Человек из Комиссии не стал уточнять, что никого и ничего он забывать не собирается, тем более у него с собой целый толстый блокнот правонарушений. Не стал говорить, что намерен вернуться сюда, да еще не один, а с целой процессией других Людей из Комиссии, чтобы навести тут порядки. Он моргнул, чувствуя в голове приятную лёгкость и ясность единственной мысли: он едет домой, и шагнул в тёмный вагон. Дверь медленно захлопнулась и электричка поползла с перрона в объятья сумерек. На опустевшую платформу медленно падали снежинки и оседал постепенно замолкающий стук колёс. — В Топи, его что ли, отправить… — задумчиво пробормотал Игорь, и тут же получил лёгкий, укоризненный тычок в бок, — на р… рыбалку, хех. — Не шути так, даже у меня там голова болит, — рассеянно отозвался Сергей, все ещё смотря в темноту, в которой терялись бесконечные рельсы, — пусть домой едет. Он же… забудет? — Как за буйками окажется — так и забудет, — буркнул Игорь. «Буйками» он называл границы города, в честь своей вековечной подработки в Рыбнадзоре. Полковник облегчённо вздохнул. Каждый раз эти посещения и проверки «извне» вызывали слишком большой стресс: приходилось мало того, что кучу бумажек заполнять, рискуя пропустить сериал, так ещё и Игорь начинал чудить, развлечения ради пугая бедолаг-не-местных. Один, как называл их Катамаранов, приблудыш, однажды так перепугался обыкновенных огнестрельных голубей, что рванул прямо в игореву чащобу и чуть не утонул в болоте. Игорь тогда разозлился жутко (трупы в своём болоте он о-о-очень не любил), в ярости встряхнул слой сумрачной реальности, словно пыльный ковер и вышвырнул приблудыша «за буйки» прямо так, дрожащего, мокрого и с полной потерей памяти. Серёжа тогда Игоря все равно отругал для профилактики, но за не местными принялся следить на всякий случай. С этим комиссионным голубчиком проблем не возникло, и даже Игорь его не кошмарил (зимой он всегда становился слишком ленивым), Сергей был очень рад. Он достал из-под своего кителя почти полностью исписанный блокнот Человека из Комиссии, довольно потряс перед Игорем, которому на все эти бумажки было глубоко начхать, если на них не было надписи «Скипидар». — Конфисковал вот. Тайно, ух-уху. Почитаю на ночь и к делу в участке приобщу, иш… Дотошный какой, ты только глянь. Игорь глядеть не стал, только молча докурил, облокотившись локтем о полковничье плечо, выбросил окурок куда-то себе за спину. — Домой хочу, — пожаловался он, и Жилин тихо засмеялся. Он напоследок осмотрел здание вокзала, в котором никогда никого отродясь не бывало, мигающие фонари и задумчиво почесал мочку уха. — Это что же, никого нет, а свет расходуется? Игореша, родной, сделай как надо. Игорь хмыкнул, но послушно щелкнул пальцами, погружая перрон в первозданную тишину и холодную темноту. Полковник довольно кивнул и всунул холодную ладонь в карман игоревой телогрейки, сразу попадая в плен большой, горячей ладони. — А ты чего это домой запросился, хороший мой? — подозрительно встрепенулся Жилин, — уже натворил что-то? — Много будешь знать — состаришься быстро, м-милиция, — беззаботно проворчал Игорь, но настойчиво потянул полковника вперёд, укрепляя его подозрения. — Не состарюсь. А с тобой я еще дома поговорю, слышишь? Игорь!