***
Тремя неделями ранее. POV Юля - Так вот ты какая, тайная любовь Кипелова! Этой замечательной, дарящей ни с чем не сравнимое чувство ступора, онемения, тормознутости, потери дара речи, короче, кому как нравится, фразой встретил меня в первый же день репетиций с музыкантами группы "Кипелов" на редкость приятный собеседник, а также незаменимый гитарист и бэк-вокалист коллектива Вячеслав Молчанов. Я застыла в дверном проеме репетиционной в лучших традициях: охреневшая и растерянная. Вообще Слава на редкость вежливый, учтивый, терпеливый человек. Он обладает завидным чувством юмора, тактичен и дружелюбен. В общем, беседовать с ним одно удовольствие. Только все это не со мной. С одной этой фразы, брошенной мне с порога, я поняла: работать с Молчановым мне будет непросто. Высокий, широкоплечий словно скала, всегда с ухмылкой на лице, хитрым прищуром во взгляде и ноткой легкой иронии (а может, с издевкой?) в голосе, гитарист неизменно вызывал у меня легкое чувство раздражения и замешательства. До того, как я увидела Вячеслава вблизи, Алексей Харьков казался мне образчиком роста и атлетичности, но теперь я была в этом не уверена. Нет, конечно, среди всех участников группы Слава был самый рослый, и это всегда было видно еще на сцене. Но сейчас он просто внушал мне чувство неполноценности - я была ниже даже уровня его плеч! Да он меня мог прибить просто случайно наткнувшись! - И вам добрый день, - протянула я первое, что (наконец-то!) пришло мне в голову. И только когда сказала, уже поняла, кому я это ляпнула. А вдруг он сочтет это бесцеремонностью или дерзостью? Не всякий музыкант того уровня известности, что был у Вячеслава, готов терпеть даже такие, казалось бы, почти невинные шуточки. Я испугалась. Но Молчанов только хмыкнул. - Дерзкая, однако, - сказал он спокойно, продолжая разглядывать меня с ног до головы, словно оценивая. Я мысленно порадовалась, что мне хватило ума сегодня надеть джинсы и черную водолазку, полностью закрывающую шею и руки. О том, что водолазка обтягивающая, я как-то забыла... Я выдохнула. Вячеслав не разозлился, но и ехидничать и задевать меня с тех самых пор так и не перестал. - Привет, Юль, - ласково улыбнулся из дальнего угла комнаты Харьков. Рядом с ним сидел Андрей Голованов, крутя что-то на своей гитаре. - Как ты? - спросил Алексей, поднявшись мне навстречу. Такой простой вопрос, а душу согрел мгновенно. Особенно на фоне приветствия Молчанова. - Добрый день! Все в порядке, - кивнула я. - Андрей, это Юля, - Леша взял дальнейшее знакомство в свои руки. Я приблизилась к ним, осторожно обойдя Вячеслава, царившего в центре комнаты, практически по стеночке. Голованов на секунду вскинул на меня глаза, молча кивнул, застенчиво улыбнувшись, и продолжил возню с гитарой. Ну сама скромность просто! - А это Саша Манякин, - продолжил представлять меня коллективу Харьков, повернувшись. В репетиционную как раз вошел барабанщик с полторалитровой бутылкой воды наперевес. Я тоже повернулась, чтобы поприветствовать его и наткнулась на пристальный и слегка недовольный взгляд Манякина. Надо же, какой хмурый! - Здравствуйте, Александр Михайлович! - сказала ему я. - Угу, - кивнул он угрюмо. - Я тебя помню, - вдруг выдал Манякин. Я слегка опешила. Когда это он меня видел?! Если только под столом не прятался, когда я с Кипеловым тут беседы беседовала. - Ты была на "Нашествии" с Лефлером. За кулисами стояла, - продолжил Александр. Ой! Точно! Но... Он-то как умудрился это видеть из-за своих барабанов? Да и было это уже давно... И тут же я поняла, что Манякин далеко не прост, раз уж даже такие, казалось бы, ненужные ему события помнит. - Не знал, что ты приходила. Да еще и с Лефлером, оказывается, - подал голос Леша из-за моего плеча. - Как я умудрился тебя просмотреть? - его вопрос показался мне странным, и я решила проигнорировать подтекст, который почему-то всплыл в моих мыслях при его словах... Ну не могла же я понравиться Харькову? Или могла?.. Так он вроде женат... - Да давно уже дело было, - ответила я, пожав плечами и яростно изгоняя из головы лишнее. - Да и мы недолго. Парой слов с Валерием Александровичем перекинулись и все. - Кстати о нем, - Манякин прошествовал к своей установке, - где Кипелов шляется? Ждать будем или без него начнем? - спросил он почему-то у меня, а не у своих коллег по группе. - Как скажете, - развела я руками. - Валерий Александрович сказал, что придет и все. Подробностей не знаю. - Да что спешить то, - отозвался Молчанов. - Поработать мы всегда успеем. А тут такой интересный экземпляр нарисовался. Я "за" поговорить! Узнать, так сказать, друг друга поближе, - Вячеслав осклабился, видя, как у меня вытягивается лицо от его слов. - Слав, прекращай, - с нажимом проговорил Харьков. - Юля, садись, - Леша придвинул мне свой стул. - В ногах правды нет. Иногда так напрыгаешься на сцене, что сил никаких нет. Одному Сашке, вон, везет. Он-то все концерты сидит. - Да что ты говоришь! - вспыхнул праведным гневом из-за барабанной установки Манякин. - А ты пробовал, как я, два часа по барабанам стучать? Нет? Вы ведь на концертах даже не устаете, рукой струны гладите и все дела! А с меня семь потов сходит. А ведь я не жалуюсь! - Оно и видно, - хохотнул Вячеслав. Алексей и Андрей обменялись понимающими улыбками. Даже я, не сдержавшись, растянула губы. - Плюс вы хоть на девчонок красивых из зала смотрите! - Александр обвиняюще ткнул пальцем в меня. - Они вам глазки строят, заряд бодрости и любви достается вам, а я два часа каждый раз должен лицезреть ваши жопы! И я должен сказать, у вас не самые красивые в мире жопы!* - Ага, Саш, поэтому-то ты Юлю и запомнил, - фыркнул Харьков. - Не староват ли на девушек засматриваться? - Поговори мне тут! - прикрикнул на него Манякин. - Вам, струнодерам, вообще надо зарплату урезать, и так сильно жирно! - Что за шум, а драки нет? - Кипелов, как всегда, вовремя появился в студии, и зарождающаяся было перепалка сразу же прекратилась. - Здравствуй, Юля, - сказал он мне. - Познакомилась? Как тебе наш маленький коллектив? Достать еще не успели? - Да мы толком еще и не познакомились, - вместо меня влез Молчанов. - Тебя не спрашивали, - отрезал Кипелов. И вдруг нахмурился. - Так, я не понял, а почему не работаем до сих пор? - Ну все, босс гневаться изволил, - тихо проговорил Леша. Я и Голованов прыснули в кулак. - Разговорчики в строю! - прикрикнул на нас Валерий Александрович. - Или вы думаете, что мой вопрос только к Славе относился? - Так мы готовы начинать уже, - сказал Леша. - Командуй. - Не готовы, - ответил Слава. - Вот скажи мне, милая, что это такое здесь? Я уже мозг сломал разбираться в этой партии! - Молчанов помахал перед моим носом листом бумаги. Я взяла, но в написанном ничего не поняла и недоуменно подняла глаза на гитариста. - Твоя песня, тебе и объяснять, - прокомментировал Молчанов. - Я же подчеркнул, где мне не ясно. - На слух понять не пробовал? - спросил Харьков. - Лично я разобрался. - Я тебе мальчик что ли, на слух снимать? - фыркнул Слава. - Молчанов, прекращай капризничать, задолбал, - Манякину надоело протирать тарелочки. - Давайте начинать уже, ну! - Сейчас, Саш, секунду, - ответил ему Харьков. - Иди сюда, тупенький мой, я тебе объясню. И отвали уже от девушки! - Так бы и сказал, что занята уже, - буркнул еле слышно Вячеслав, подходя. Но я расслышала и побыстрее ретировалась от гитаристов поближе к Кипелову. - Не обращай внимания на этот дурдом, - доверительно сказал Валерий Александрович, чуть наклонившись ко мне. - Это они перед тобой выделываются. Ну, детский сад, честное слово... Мужикам уже под сорок лет, а стоит появиться красивой девушке на горизонте и все! Пиши - пропало, - Кипелов вздохнул и покачал головой. - Не обижайся на них, они не со зла. Сейчас попривыкнут к тебе, и отпустит. - Да я не обижаюсь, Валерий Александрович, я все понимаю, - улыбнулась я музыканту. - Умница, - он приобнял меня за плечи, - ну, что, попробуем что ли начать? Я кивнула.***
Процесс усиленных репетиций, на которые ребята приезжали всем составом, в основном, из-за меня, а не из-за того, что им предстоял большой концерт в городе, длился три недели. Сработались мы быстро, все-таки они не первый год играли вместе, и опыта за плечами каждого было столько, что я могла только завидовать, как слаженно и четко шло у них дело. Лажала по большей части именно я. И иногда мне казалось, что терпелка у мужчин скоро иссякнет. Но мне почему-то везло. Никто не плюнул на меня и не отказался. Молчанов и Манякин в рабочем процессе воспринимались проще, чем вне. Слава прекращал, хоть и на короткое время репетиций, меня подначивать. С Манякиным я взаимодействовала мало и только по делу. Мужчина все еще оставался для меня темной лошадкой, слишком хмурым и замкнутым, а под его мрачным взглядом мне всегда становилось не по себе. Правда, как-то раз Леша по большому секрету поведал мне, что Александр сильно мучается со спиной, и попросил не заморачиваться. Мол, тот слишком горд, чтобы вслух признаться, что у него что-то болит, и поэтому вечно всем недоволен. Поэтому я старалась на репетициях держаться поближе к Кипелову, а, когда его не было, то к Леше Харькову. Еще мне очень импонировал Андрей Голованов. Спокойный, аккуратный, рассудительный и бесконечно терпеливый, он был самым, на мой взгляд, работящим в группе. Он никогда не повышал голоса, всегда оставался до конца и играл столько, сколько требовалось, даже если это было сотое по счету повторение куска. Он был скромен и застенчив. В целом, таким я его себе и представляла еще по образу и поведению на сцене. Кипелов же, оправдывая свое руководящее место в коллективе, оказался очень даже требовательным и суровым. Он выжимал из меня все соки на репетициях, порой почти доводя до истерики. Пару раз я даже была в шаге от того, чтобы все бросить. Но, сцепив зубы, я молчала и выполняла то, что он заставлял делать, корректировала вокал так, как этого хотел он. Я понимала, что он требует все это не просто так, и вообще имеет полное право гонять меня в хвост и в гриву. Ведь это его репутация могла пострадать в первую очередь, если я провалюсь. Поэтому на Кипелова я могла пожаловаться разве что Пушкиной, которая периодически интересовалась, как у меня дела да как идет подготовка к выступлению. При созвонах я выливала на бедную поэтессу ушат своего расстройства от постоянных ошибок, недовольства ехидством Молчанова, недопонимания Манякина и тирании Кипелова. Маргарита Анатольевна только посмеивалась. - А ты как хотела? - говаривала арийская поэтесса. - Валера имеет право. Да и кто сказал, что он милый ангелок в кожаных штанах и с бархатным голосом? Нет, милая, он тот еще упырь. Старый, дурной, закаленный годами мужик. Попробуй-ка в его возрасте быть на вершине, как он, да еще и такой разношерстный коллектив в кулаке держать. Так что понять и терпеть, птичка моя. Я вздыхала и терпела. И хоть мне приходилось ой как нелегко, мне нравилось с ними работать. Ведь, в итоге, Кипелов хотел как лучше для группы, а для меня стал больше, чем эталоном или кумиром, но наставником и почти что вторым отцом. Кстати, Манякин мог быть очень даже веселым и радушным человеком, когда не зацикливался на своей болезни или каких-то личных проблемах. Голованов был глубоким и очень интересным собеседником, первым откликался на просьбу о помощи, а еще делал вкусный цветочный чай собственного сбора. А Алексей... Вот Леша вызывал во мне странные, противоречивые чувства. Он был внимательным и добрым человеком, легко находил темы для общения, но как только мы с ним оставались вдвоем, я начинала чувствовать себя неловко в его присутствии, стеснялась и старалась куда-нибудь ускользнуть. Иногда, неожиданно повернувшись, я ловила на себе его пристальный взгляд. В таких случаях он никогда не отводил глаз, словно ждал от меня чего-то. Смущалась обычно я. Он был мне симпатичен, не скрою. Но он точно также, как и Лефлер когда-то, не делал никаких лишних движений, хоть порой что-то могло промелькнуть в его словах или действиях такое, что заставляло меня потом не спать ночами, раздумывая. Вот только все это меркло на фоне одного страшного события, которое неотвратимо приближалось. Концерт. Заветная дата была все ближе. И чем меньше дней оставалось в запасе, тем жестче гоняли меня Ольга на занятиях, а Кипелов на репетициях, и тем больше у меня начинали сдавать нервы. Я практически не спала. Я стала хуже работать и чаще ошибаться, и даже схлопотала нагоняй за то, что тупо заснула на рабочем месте. В конце концов, по настоянию Кипелова, я взяла на заводе двухнедельный отпуск, чтобы нормально подготовиться к выступлению, ни на что больше не отвлекаясь. Я очень переживала. Мне не хотелось ударить в грязь лицом перед Кипеловым и его фанатской аудиторией. Понятное дело, что встретят меня не так горячо, как основную группу во главе с Валерием Александровичем, но ведь только от меня зависит, как проводят. И я, несмотря на мандраж и жуткое, липкое чувство страха, приложу все усилия, чтобы спеть достойно. End POV Юля***
Москва. Октябрь 2016г. За четыре часа до концерта группы "Кипелов". Итак, Москва. Большой концерт группы "Кипелов", столь ожидаемый огромной аудиторией фанатов группы, просто рокеров и людей, благосклонных к творчеству мэтра российской металл-сцены. Некоторые поклонники приехали из других городов нашей необъятной Родины, лишь бы увидеть музыкантов. Окрестности места проведения мероприятия гудят, словно растревоженный улей от народа, который собрался под стенами концертного зала задолго до начала основного действа. Самим же музыкантам сначала предстоит саундчек, поэтому они прибывают на площадку раньше, чем даже самые ярые фанаты. Хотя по праву самые ранние пташки будущего выступления - это светорежиссер, техники и звукари. Они осуществляют техническую подготовку сцены, монтируют задник, экраны и другие атрибуты и украшения, а также проводят так называемый лайнчек - проверку правильности работы всех приборов и коммутацию. А так как группа "Кипелов" выступает обычно на огромных площадках, вмещающих тысячи людей, то монтаж начинается обычно за день до концерта. Так было и на этот раз. Александр Манякин, которому требуется много времени на настройку, прибывает уже на полностью отстроенную сцену и принимается корректировать расстановку бочек и развешивать железо* под себя. После этого он садится простукивать барабаны, и минут сорок на сцене только он - царь и бог. Дальше гитары. Андрей и Слава, разложив батареи своих примочек, заученными движениями начинают крутить ручки на комбиках, параллельно что-то обговаривая с техниками и периодически пробуя подтяжки и вау-эффекты, оглашая пока пустой зал визгом гитар. Леша Харьков при отстройке баса не может стоять на одном месте. С гитарой наперевес он перемещается туда-сюда по сцене, словно маятник или бегунок. В конец задолбав Молчанова своим мельканием перед глазами и получив в свой адрес пару нелестных, хоть и почти не обидных эпитетов, Леша спускается в зал и начинает ходить уже там. В целом, он справляется достаточно быстро со своей частью и теперь просто слоняется по площадке, периодически что-то наигрывая и приставая к уже отстроевшимся Манякину и Голованову. А вот Молчанову в дополнение нужно разобраться с микрофоном, поэтому он еще занят, когда на площадке появляются Кипелов и Юля. Девушка бледнее обычного и пришла вместе со своей преподавательницей по вокалу Ольгой Тарасовой. Та, увидев Молчанова, тут же летит к нему, и между ними завязывается оживленнейшая беседа. В это время Кипелов зовет Юлю на отстройку вокала...***
POV Юля До концерта всего каких-то жалких несколько часов. Я впервые выхожу на сцену. Она кажется мне такой огромной... Надо сделать сотню шагов, чтобы дойти до противоположной кулисы. - Привет, Юлькин! - громко здоровается со мной Молчанов, пожав руку Кипелову, который царственной походкой устремляется в центр сцены к поджидающему его технику. - О! Оля! Сколько лет, сколько зим! - он замечает рядом со мной Тарасову. - Славочка! - радостно взвизгивает женщина и бросается к нему, чтобы заключить гитариста в объятия. Для этого она приподнимается на цыпочки, а Молчанов, наоборот, сильно наклоняется. Они тут же принимаются болтать, забыв обо всем. Я же слегка обалдеваю от обстановки и, лишившись поддержки Ольги, неуверенно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Все заняты делом, только я стою, как не пришей кобыле хвост, осторожно осматриваясь. Из другого угла сцены мне приветственно машет Голованов. Я киваю ему и пытаюсь улыбнуться. Кажется, вместо улыбки вышел передернутый судорогой оскал. Наконец, я решаюсь бросить взгляд в зрительный зал, слыша оттуда притягательные звуки бас-гитары. У меня перехватывает дыхание. - Боже, какой огромный зал! - тихо вырывается у меня. - Да тут же тысяч пять войдет! А то и все восемь... Ой, мамочки!.. Паника захлестывает, а мозг отказывается соображать напрочь. Но я снова слышу ровный, пробирающий до дрожи, перебор баса, а потом вижу, как через полутемный пустой танцпол приближается Харьков поступью грациозной кошки и улыбается, кажется, мне... Я смотрю на его уверенный шаг, и меня немного отпускает. Тут в глаза мне резко бьет свет софитов*. Я зажмуриваюсь и отшатываюсь, чертыхнувшись. - Нельзя щуриться, звезда моя, - раздается совсем рядом со мной голос Кипелова. - Надо выйти на сцену уверенно. Только тогда ты сможешь донести до зрителя то, что надо, только тогда тебя будут признавать и уважать. С самого первого выхода с гордо поднятой головой и только так, - его теплая рука ложится мне на плечо, слегка поглаживая и успокаивая. - Соберись, ну же, - он сует мне в руки микрофон. - Твой инструмент на сегодня. Кстати, познакомься, это - Александр, мой первый помощник, - он кивнул в сторону, и я, обернувшись, вижу мужчину уже солидного возраста в очках, которого помню с того самого фестиваля "Нашествие" чуть больше года назад. - Сегодня он и твой помощник тоже. А это наша Юлия, - представил меня Валерий Александрович, как будто почетный кубок показывал, вот, мол, смотрите, это мое. - Так мы знакомы уже, Валер, - пожал плечами Александр. - Да? - удивился Кипелов. - Когда же это вы успели? - Так на "Нашествии", - ответил техник. - Как там Лефлер поживает? - интересуется у меня Александр с явным намеком. Его вопрос меня кольнул. - Не знаю, - буркнула я, нахмурившись, - давно не общались. - Кстати, давно хотел спросить, как ты с Лефлером познакомилась? - раздался вдруг голос Лёши сбоку от меня. Только сейчас я замечаю, что Харьков, оказывается, стоит совсем рядом, вслушиваясь в наш разговор. - Я начинала заниматься вокалом у него, - ответила я нехотя. -А как вы... - снова задает вопрос Леша, но его перебивают. - Нет, погодите-ка, - возвращается Кипелов к интересной ему теме. - Когда это вы на "Нашествии" познакомиться успели? Пришлось нам с Александром вкратце поведать ему эту историю. Выслушав, Валерий Александрович расхохотался так, что даже Ольга со Славой отвлеклись и недоуменно уставились на него. - Да, - отсмеявшись сказал он, - теперь и я вспомнил. Было дело, Лефлер и застенчивая девочка, - он утер рукой брызнувшую от веселья слезу. - Вон оно как бывает, да, звезда моя? - Я смотрела на него огромными от удивления и страха глазами. - Ладно, шутки в сторону, время поджимает, - как по щелчку пальцев посерьезнел музыкант. - Поехали дальше. Минут двадцать мы потратили на отстройку вокала. Затем попытались сыграть "Путь в никуда". В основном, из-за меня, чтобы я услышала, как будет звучать мой голос в сценических условиях. Я ощущала себя словно в легком тумане и, кажется, лажала очень часто, потому что, в конце концов, Ольга не выдерживает и со словами "ей нужно немножко настроиться", утаскивает меня со сцены под озабоченные и слегка удивленные взгляды остальных музыкантов и техперсонала. Когда Тарасова буквально вталкивает меня в гримерку, там обнаруживается абсолютно невозмутимая Пушкина. Женщина расслабленно восседает на кресле у зеркала с листком бумаги в руке. Над ней колдует улыбчивая молодая девушка-стилист с расческой в руках. - А, птичка! - восклицает поэтесса, увидев меня в зеркале. Она встает с насиженного места, и брови у нее сходятся на переносице, когда она видит, что меня уже вполне заметно трясет. - Милая, что? Накрыло? Валерьянки дать? - Н-н-не надо, - выдавливаю я из себя. - В-в-все н-н-нормально. Я... Я просто п-п-первый р-р-раз же... Н-н... Ну, того... на сцену... А там... Ой, мля, - вырывается наконец у меня от всей души. - Ага, сочувствую, - весело улыбается Пушкина. - Все будет хорошо, птичка. Да?! Ей-то легко говорить! Глядя на хитрую улыбку Маргариты Анатольевны, я вдруг почувствовала прилив раздражения. - Юлечка, вспомни, о чем мы с тобой беседовали, - запела в это время мне на ухо Ольга. - Вспомни те техники, что я тебе давала для предконцертной подготовки. - Я помню, - уже ровнее выдала я. - Вот и умничка, - звонкий голос Тарасовой не давал отвлечься обратно в тревогу, - переоденься в концертное, потом Галочка, - Ольга со значением посмотрела на девушку, - поможет тебе с макияжем. Вы же нам не откажете, Галя? У нас сегодня дебют, - та с готовностью кивнула, ведь ее услуги уже оплачены. - Ну вот, а ты запоминай ее советы. А потом уже будем распеваться. Пока меня приводили в порядок, Ольга и Маргарита Анатольевна самозабвенно меня забалтывали, за что я от всей души могла лишь поблагодарить их, так как, в конечном итоге, у них получилось - я смогла прийти в себя и слегка расслабиться. - Ну вот, теперь готово, - сказала Галина, отходя от меня и придирчиво рассматривая дело рук своих, то есть меня. - Отпад, - задумчиво глядя на меня, выдала Пушкина. - Ага, - промычала рядом Ольга. - Плохо? - я тут же повернулась к зеркалу, пытаясь увидеть, где надо поправить. Но не увидела. На мне были обтягивающие черные штаны с кожаными вставками, в которых я обычно ходила на рок-тусовки, черный топ, сапоги на шнуровке и низком каблуке, парочка кожаных же браслетов на руки. Да, макияж мне навели яркий, броский, кардинально меняющий лицо, но ведь так и должно быть вроде? Иначе в свете прожекторов со сцены нифига не будет видно. Еще раз глянув на себя, я пожала плечами. Мне нравилось. Отвязная такая рокерша получилась, настоящая. - Вот сейчас и узнаешь, плохо ли, - сказала Пушкина и отошла от двери, за которой слышались приближающиеся голоса. Возвращались музыканты группы. В зал, видимо, начали запускать народ. Дверь распахнулась, и кипеловцы, шумно что-то обсуждая, ввалились в гримерку. Когда они увидели меня, разговор резко прервался. Молчанов присвистнул. Но мужчины, ничего не сказав, рассредоточились по комнате, так как за ними зашел Кипелов. - О, прекрасно! То, что надо! - похвалил он. - Ну, что, первый мандраж прошел? - спросил он у меня. - Вроде да, - протянула я, выдыхая и краем глаза наблюдая, как из угла комнаты на меня пялился Харьков. За спиной Кипелова Голованов поднял вверх большой палец и улыбнулся. Что же, критический барьер оценки моей концертной внешности пройден. Валерий Александрович взял со стола бутылку с водой. - Замечательно. А то смотри, корвалолу* могу налить. Видимо, это была шутка юмора, но я не сразу об этом сообразила. - Маргарита Анатольевна валерьянки предлагала... - ляпнула я. - Да какая валерьянка! Давай, пятьдесят грамм коньяка лучше хлопни, и тогда хоть трава не расти будет! - заржал Молчанов, потрясая пузатой бутылкой в руках, в которой плескалась чайного цвета жидкость. Но я не ответила, так как гримерку огласили вопли моего телефона. Услышав, что за песня стоит у меня на звонке (да, да, все она же, незабываемая композиция "Мечты"), Кипелов хмыкнул, но промолчал. Я бросилась искать орущий мобильник, вспомнила, что он в кармане куртки, на вешалке, в том углу, где сидел Харьков. Пришлось Лешу подвинуть. Молчанов в это время по обыкновению продолжал ехидничать, но я его не слышала. Извинившись, я выскочила за дверь, испытав облегчение. Звонил Димка, единственный друг с работы, который был в курсе моих музыкальных приключений и которого я позвала сегодня на концерт. - Юлька! - радостно завопил он, когда я приняла звонок. - Ты как? Я в зале! Тут аншлаг! - Привет, Дима, - выдохнула я. - Я капец просто... - я не договорила. - Волнуешься? - проорал Димка, перекрикивая шум толпы. - Еще как... Честно, не знаю, как будет. Ощущение, что все внутри онемело... - шум зала я слышала уже и без телефона, и дрожь опять начала бить тело. - Да все отлично будет, зуб даю! Я проберусь поближе и буду тебе махать, - кричал парень в трубку. - Засниму на телефон видюшку, будешь потом внукам показывать, как ты с Кипелычем пела! Найди меня в толпе! Обещаю орать громче всех! - Хорошо, - я натянуто улыбнулась. - Найду. - Все, жги, Юля! Ааа!!! Кипелов!!! - подхватил Димка ор толпы и отключился. А я осталась у окна в коридоре. Страх накрыл новой волной, потому что где-то за стеной огромная толпа скандировала название группы. Мне было страшно вернуться в гримерку, туда, к этим спокойным, повидавшим сотни концертных площадок и миллионы людей, опытным музыкантам. Мне не хотелось слушать шуточки Молчанова, видеть слегка презрительный взгляд Манякина, сочувствующие речи остальных... И еще сам Кипелов... Собственно, поэтому я и волновалась так сильно - боялась провалиться перед ним в первую очередь. Блин, почему нельзя отмотать назад? Ну, сидела бы себе спокойно на работе, перебирала бы бумажки да слушала радио... Нет, угораздило же меня залезть в самую гущу событий! Да не куда-нибудь, а к самому Кипелову! Дверь в гримерку открылась, и из нее появился Харьков. Он уже был готов к концерту: распустил свои шикарные волосы и снял очки, превратившись в того уверенного в себе рокера, которого привыкли видеть зрители. Неспешным шагом в черных штанах со множеством декоративных застежек-молний по ногам и с цепями на поясе, в футболке группы с изображением Медного Всадника*, он идет в мою сторону. Кажется, я забыла, как надо дышать. Снова. Этот великолепный мужчина идет ко мне? Точно? Я даже оглянулась, на всякий случай. Вдруг, мне показалось. Но, кроме меня, в коридоре больше никого не было. Алексей приблизился и ласково улыбнулся мне. - Привет, - сказал он, словно это не с ним мы перед этим чекались* на сцене и сидели в гримерке. Я послала ему смущенную улыбку. - Ты потрясающе выглядишь, - продолжил он. "Ты тоже", - чуть не вырвалось у меня. Чудом я проглотила эти слова, вместо них брякнув совсем другое. - Не подлизывайся, - сказала я. И опять испугалась. - Извини, не хотела обидеть. Просто я... Алексей кивнул. - Волнуешься. Я дернула головой и еще сильнее стиснула зубы, отведя взгляд. Меня снова била ощутимая дрожь. И вдруг я почувствовала, что меня обняли. Вот так, без предупреждения, Алексей заключил меня в объятия. Сначала я машинально дернулась, напрягшись всем телом, но, почувствовав, как меня буквально обволакивает неожиданно приятное, теплое кольцо рук и шелковая волна волос, я застыла, ловя новые ощущения, а потом и вовсе растаяла и прильнула поближе к мужскому телу, уткнувшись лицом ему куда-то в правую ключицу. И шумно вздохнула. - Все получится. Такие простые два слова, а сколько в них смысла. Непонятно чем движимая, я подняла к нему лицо и посмотрела в его глаза - спокойные, темные, с россыпью морщинок в уголках век. И только сейчас заметила, что мы почти соприкасались носами, ведь он тоже наклонился, чтобы видеть меня. Я чувствовала тепло его кожи, мягкость волос, его дыхание щекотало мне губы... Не отвести взгляд, не вдохнуть, не включить мозг, чтобы что-то сделать. Я словно попала в замедленную съемку. Мгновения стали вечностью, и только его карие глаза и стук моего сердца, отдающийся в ушах... - Эй, голубки, хорош обниматься! - окрик Молчанова снова заставил меня вздрогнуть и разорвать зрительный контакт с Алексеем. - На сцену пора! - Уже идем, - поморщился Леша и разжал объятия, но не отошел. Его руки теперь жгли мои плечи, даже сквозь ткань одежды. - Тик-так! - через пару секунд снова громко раздалось от гримерки. Харьков покосился на Молчанова, взглядом говоря, куда сейчас нужно провалиться гитаристу. Вячеслав ухмыльнулся и, наконец, исчез за дверью. - Все получится, - повторил он тихо, но так, что было ясно, он вкладывал в меня сейчас что-то огромное, теплое и важное - уверенность. - Да. End POV Юля