О возрасте и внешнем виде серафимов

В процессе игр мы встречаем множество серафимов. Часть из них находится в пати игрока, часть — участвует в сюжете, выступает массовкой (привет, деревня Изучи!) или даже является временными боссами. У каждого из них своя индивидуальность и свои особенности внешности — и, если задуматься, далеко не всегда внешний вид серафима соответствует его заявленному возрасту. В данной статье мы рассмотрим эти несоответствия и попытаемся найти им логическое объяснение. Для начала — немного канонных фактов. Во-первых, на две игры у нас есть шесть серафимов, возраст которых нам точно известен. Это Миклео, про которого мы знаем, что он переродился за 17 лет до событий Зестирии. Это Лафицет и Селес, переродившиеся за 10 лет до основных событий Берсерии. Это Зенрус, которому на момент событий Зестирии 9000 лет. И это Завейд и Эдна, про которых на просторах англоговорящего интернета находится информация из гайдбука: на момент Берсерии им по 600 и 300 лет, на момент Зестирии — 1600 и 1300 соответственно. Вероятно, в том же гайдбуке есть информация и о возрасте Айзена, однако сам гайдбук найти, к сожалению, не удалось. Про остальных точной информации нет, но определенные предположения строить можно. Из Зестирии доподлинно известно, что Лайла младше Эдны, также из другого скита мы знаем, что волосы Лайла отращивала 200 лет. В фандоме есть версия, что ей примерно в районе 600-800 лет, и автору данной статьи это кажется вполне правдоподобным. Дезеля в пати постоянно называют «юным серафимом», из чего можно сделать вывод, что младше него исключительно Миклео. Вполне возможно, что ему всего пару сотен или даже сотня лет. Про Айзена информации катастрофически мало: на момент событий Берсерии он выглядит так же, как и Завейд, плюс мы точно знаем, что Эдну он знал ещё младенцем, а ещё ему нет 2000, раз его не пустили в специальное заведение на Кошачьем острове — но и только. Если подытожить, можно заметить, что реальный возраст и внешний вид серафимов связаны весьма относительно. Айзен и Завейд выглядят ровесниками — но точно так же практически ровесниками выглядят Завейд и Дезель, которых разделяет тысяча лет. Эдна куда старше всех в первом составе пати Зестирии, но выглядит самой младшей. Миклео прожил всего семнадцать лет, что по меркам серафима очень мало, но при этом выглядит ровесником человека-Сорея. Лафицет совершенно не изменился за те десять лет, которые прожил до встречи с Вельвет, а Эдна — за ту тысячу лет, что разделяет Берсерию и Зестирию. В чём же заключается причина столь разной скорости взросления серафимов? Можно с уверенностью сказать, что на взросление совершенно не влияет способ рождения серафима. Даже не появившийся на свет в виде человека Лафицет был перерождён сразу в ребёнка возраста примерно младшей школы. Миклео — перерождён из младенца в младенца, но растёт и развивается в одном темпе с Сореем. Эдна, по словам Айзена, родилась младенцем и какое-то время росла, но в воспоминаниях, на которые опирается, насылая свои иллюзии, Мельхиор, она уже выглядит знакомым нам по Зестирии ранним подростком. На помощь в решении этой загадки может прийти на первый взгляд совершенно не связанный скит про еду и толстых серафимов: во время одной из ночёвок Лайла рассказывает, что серафим тоже может растолстеть, если будет верить в то, что еда сделает его толстым. К чему тут возраст, казалось бы? Не стоит забывать, что серафимы в первую очередь энергетические сущности. Их одежда не изнашивается веками, они могут делать предметы невидимыми при желании, им совершенно не нужна пища для существования. При этом аспект веры, если следовать словам Лайлы, способен изменить их внешний вид. Вполне логично допустить, что вера и внутреннее самоощущение влияют и на видимый возраст серафима. Самый простой случай — Лафицет. Его рождение и его осознание себя разделяет десяток лет, за всё это время до встречи с Вельвет он не то что внутренне не меняется — он даже не особо осознаёт себя как отдельную личность, с собственными желаниями и интересами. Ему запрещают быть кем-то живым, его превращают в орудие — а орудия не взрослеют. Как следствие, он так и остаётся внешне тем самым мальчиком, которым появился на свет. Противоположная ситуация с Миклео. Они с Сореем — первые за долгое, очень долгое время дети в Изучи. Изначально Сорей — единственный ровесник Миклео, так что вполне логично допустить, что Миклео подсознательно не хотел разрыва с ним в возрасте. В итоге скорость взросления Миклео автоматически подтягивалась все 17 лет за Сореем, а вот за 400-летний таймскип практически единственное изменение, которое произошло — Миклео по заветам Завейда отрастил длинную шевелюру. Вероятнее всего, похожая ситуация и у Дезеля. Можно предположить, что он с довольно раннего возраста стремился к самостоятельности и независимости, что и привело к быстрому взрослению: тело подтягивалось за желаниями и самоощущением. В конце концов, в пати Зестирии он, пожалуй, ведёт себя едва ли не как самый взрослый и ответственный. Пожалуй, самый интересный случай у Эдны: как уже говорилось раньше, изначально из источника силы она появилась младенцем и какое-то время росла на попечении Айзена. По словам самого Айзена, «когда Эдна начала ходить, на неё начало действовать проклятье жнеца», и Айзен её покинул. При этом в его воспоминаниях, извлечённых Мельхиором для иллюзии, она выглядит так же, как и в Зестирии. Можно предположить, что как минимум отчасти это сделано для игрока — чтобы тот узнал Эдну, несмотря на то, что её лицо не показывают. Но и в версию зависимости внешнего вида и возраста серафима от его внутреннего самоощущения этот факт отлично вписывается. Фактически, Эдна самоопределяет себя через Айзена. Она в первую очередь сестра Айзена и как ощущала изначально, так и спустя тысячелетие ощущает себя ею. Сначала Эдна живёт вместе с братом, затем живёт в ожидании возвращения брата, затем — ищет способ спасти брата и, в конце концов, смиряется с его гибелью. Вся её личная арка в Зестирии, весь её путь завязан на брате, и без брата, без своей роли в качестве его сестры Эдна себя не осознаёт и не ощущает собой. До встречи с Сореем она столетия находится в одном и том же застывшем состоянии, в одном и том же самоощущении, так что ничего удивительного в том, что внешне она не вырастает из образа «милой младшей сестрёнки», нет. Более того, можно допустить, что — при условии завершения игроком квеста с Айзеном — со временем Эдна окончательно выйдет из сковывавшей её роли и снова начнёт расти. Остальные серафимы подтверждают теорию. Айзен легко берёт на себя роль старшего брата, а также очень комфортно чувствует себя в качестве лидера большой группы. Завейд, несмотря на всё своё раздолбайство, очень естественно вписывается в роль опекунской околородительской фигуры — в Зестирии этого меньше (хотя и там временами по отношению к Дезелю или к другим младшим членам группы ощущается), а в Берсерии на примере общения с Сильвой или упоминаний сирот из приюта видно очень ярко. Лайла выступает в роли наставницы, в то время как Симона наоборот ищет опекунскую фигуру, которая даст ей точку опоры, смысл и цель в жизни — и остаётся внешне маленькой девочкой, будучи однозначно старше как минимум Миклео (а, возможно, и Дезеля). Таким образом мы видим, что внешний вид серафима определяется отнюдь не реальным его возрастом. Основополагающий фактор тут — самоощущение, самоопределение и социальные роли, которые (сознательно или бессознательно) берет на себя серафим.