Серёжа считает

      У него не получалось. Олег Волков никак не мог подстроиться к темпу вальса для выпускного. Он путался в ногах, забывал движения и топтался по туфлям партнёрши — Ленки из 11 «Б», шёл налево, когда все шли направо и вообще напоминал робота в своих недо-поклонах и недо-оборотах. Специально приглашённый в школу хореограф злился, ругался, оскорблял и умолял, но тщетно. Ничего не изменилось ни на третьей репетиции, ни на пятой. Успокаивало одно — Олег был такой не один. Большая часть коллектива либо откровенно халтурила, либо как он — старались ради ничего. А уж из мальчишек заниматься такой ерундой хотел никто. Ну разве что... — Вот, берите пример с Разумовского! Всё помнит, исполняет плавно, не дëргается, да-да, Вечин, я на тебя смотрю... А как работает с партнёршей! Нет, Фролов, даму не нужно тащить с такой силой, представь себе. Так ещё и улыбаться не забывает! Короче, образцовый танцор!       Из дальнего угла раздались приглушённые смешки. Олег прислушался. — Ну да, танцы это как раз для таких как он, — мерзко похихикал главный придурок параллели Стрелков. Его вечная «свита» быстро подключилась к теме обсуждения. — Ага, вот так возьмёшь с него пример, а потом ненароком и в рот возьмёшь, — усмехнулся один. — Ещё я на голубых не равнялся, — добавил второй.       Стоящие рядом девочки обернулись, заинтересованные сплетнями куда больше, чем нудными советами хореографа. — А что, он правда гей? — поинтересовалась Оля Исаева, очень красивая, но испорченная девчонка. — Я просто хотела его на свиданку позвать, в киношку бесплатно сходить, а потом кинуть, этот рохля мне и слова не скажет... А раз гей, то не согласится ещё, не хочу унижаться, — она брезгливо поморщила носик. — Оль, пошли со мной, а? Я ж как Разумовский, только лучше, плюс по бабам, и меня в конце кидать не надо, — сально подмигнул Стрелков.       Девочка начала притворно ломаться, но Волков этого даже не заметил. В крови, неясно почему, кипела такая злоба, что сосредоточиться на чём-то было просто невозможно. Он уже сделал шаг вперёд, намереваясь набить этому козлу морду, но тут его плеча коснулась тонкая чужая кисть. — Олеж, пойдём? — весело спросил Разумовский, который, судя по всему, не слышал ни слова из чужого разговора.       Олег прикрыл глаза и незаметно перевёл дыхание. Незачем было расстраивать Серёжу. — Да, конечно.       Олег всю дорогу злился и обдумывал план мести, ни на что не обращая внимания. Наконец, Серёже надоело, что на все его вопросы отвечают односложно и невпопад. — Олег, что случилось? — перекрыл он другу путь, уперев руки в бока. — Это ты из-за вальса так расстроился?       Волков тут же кивнул. По правде говоря, плевать ему было на этот вальс, но отмазка была так хороша... — Ой, Олежа, я тогда тебе помогу, не расстраивайся! — доверительно прошептал Серёжа. — После отбоя приходи на наше место.       «Наше место» было пустынным полем, трава на котором регулярно скашивалась. Попасть туда было легче лëгкого — вылезай из окна комнаты, спускайся по дереву, беги несколько метров до забора и ищи лаз под ровным строем деревяшек, проползай по земле и вот, ты на месте. Они нашли это место ещё несколько лет назад и иногда им пользовались, когда хотели побыть в тишине и покое, чего в детдоме был дефицит. Олег прибыл туда чуть позже Серёжи. Тот стоял и отряхивал длинные рыжие волосы от земли. — Ну? Учи, — Олег принял расслабленную позу и заинтересованно взглянул на Разумовского. Тот уверенно сделал шаг навстречу и вытянул вперёд руки. — Так, давай я буду вести, ты выучишь шаги, потом поменяемся.       Олег пожал плечами и спокойно положил ладонь на плечо Серёжи. — Смотри, это делается в три счета, давай я буду вслух считать, а ты следи за моими ногами.       «Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три...», — мерный счёт благотворно сказался на состоянии Волкова, расслабившегося и вскоре уверенно делавшего нужные шаги. «Балансе», «смену мест» и прочие элементы было неожиданно легко освоить с умелым партнëром. Повторив весь танец несколько раз, решили, наконец, поменяться. Теперь вёл Олег. Ладонь, теперь не просто висевшая в воздухе, а покоящаяся на хрупкой талии Серёжи, неприятно вспотела. В мысли совсем ни к месту залезли недавно подслушанные оскорбления. Олег дëрнул головой, пытаясь прогнать воспоминания. — Все хорошо, — прошептал Разумовский, по-своему истолковавший заминку, — у тебя отлично получается.       Танцевать с Серёжей было намного приятнее, чем с несуразной раздражающей Ленкой. С ним хотелось именно танцевать, а не просто вставать в нужные позы, надеясь, что скоро отстанут. Прошли раз, другой. Вальс получался совершенным. В итоге, им надоело зацикленное повторение одного и того же, и они просто зашагали в ритме «большого квадрата».       «Раз, два, три», — считает Серёжа, а Олег молчит, хотя во рту сухо так, что кажется, он произнёс целую речь; ладони все ещё были влажными от пота; сбитое дыхание все никак не приходит в норму; сердце колотится в плену груди, стараясь сломать её и выбраться наружу; мысли резво сменяют друг друга, настолько резво, что Олег не может поймать ни одну из них; внизу живота тянет сладкой истомой; в горле стоит ком. Состояние напоминало алкогольное опьянение в той стадии, когда тебе просто легко и весело, ты можешь свернуть горы и достать луну с неба, но ты ещё не настолько пьян, чтобы забыть все трудности и проблемы, и это ужасно тяготит, давит...       «Раз, два, три...», — считает Серёжа, а Олег его не слышит. Он слышит грязные рассуждения идиотов-одноклассников о «грязной» ориентации, он слышит их пошлый смех и хочет свернуть им шеи, потому что они ни черта не понимают, они так низки, так глупы, так вульгарны, что недостойны даже смотреть на Серёжу, настолько светлого, что слепит глаза; настолько возвышенного, что во время разговора с ним хочется смотреть вверх, хотя Серёжа на пару сантиметров ниже; настолько чистого, что боишься ненароком запачкать.       «Раз, два, три...», — считает Серёжа, и его волосы горят даже в свете далëких уличных фонарей, горят всеми кострами святой инквизиции разом, горят тем пламенем, что пожирает сейчас Олега.       «Раз, два, три...», — считает Серёжа, и до Олега доходит запоздалая мысль о том, почему его так разозлил тупой разговор тупых людей. Ведь когда при тебе оскорбляют, к примеру, веснушчатых, а у тебя в это время на носу разбрызганы солнечные брызги, то неприятно не за тех, кого пытаются оскорбить, а в первую очередь за себя.       «Раз, два, три...», — считает Серёжа. Из них двоих веснушки на носу именно у него, а Олегу вдруг любопытно, где ещё на его теле Провидение рассыпало осколки света.       «Раз, два, три...», — считает Серёжа, а Олег чисто на автомате переставляет ноги, готовясь к прыжку, нет, не в воду, туда было бы прыгнуть намного легче.       «Раз, два...», — Серёжа не успевает сказать «три». Это проблематично, при условии, что губы накрыты чужими губами.       «Раз, два, три», — считает про себя Олег.       Именно столько времени необходимо Серёже, чтобы ответить на поцелуй.