Несбыточное желание

       Коноха уже не выглядит такой же огромной и безопасной, как и раньше, когда Саске был в седьмой команде, когда Наруто был неудачником, когда всё ещё было как обычно. Улицы теперь кажутся гораздо у́же, и жители толпятся везде, лишь бы поглазеть на него. А раньше, в детстве, деревня была в его глазах великой, огромной. Безопасной. Война окончилась, но никто этому не рад, лица шиноби печальные, в глазах их видны только горечь и сожаление. А ещё ненависть. Саске ведут с охраной в виде Анбу. Какаши с опущенным взглядом не может сказать ни слова. Шепот нарушает безмолвие во всей Конохе; ни у кого не получается сдержаться, и слышны гнусные оскорбления, никчемные упреки и будоражащие проклятия. Саске подавляет горькую усмешку. А ведь когда-то, довольно давно, на него смотрели точно так же. С омерзением. Вот только тогда это было напрасным — последний потомок самого могущественного клана Конохи был совсем не виноват в том, что натворил его брат. Да и что им, неблагодарным гражданским, сделал восьмилетний ребенок?.. В том-то и дело, что ничего. Абсолютно. А они продолжали унижать его, Саске, просто так — хотели потому что. Даже Третий, сволочь, ничего не делал, чтобы избежать плохого отношения к пока ещё невинному и наивному Саске. Затем прошло достаточно времени, чтобы прежние обиды забылись, и Учиха изменился. В худшую, кажется, сторону. И вот эти взгляды обращены на него вновь, а Саске и рад этому — заслужил потому что. «Не уберег Наруто», — звучит уверенный упрек в голове; и Саске жмурится, когда чувствует режущую боль в спине — сзади него шиноби подталкивают его кунаем. Даже не рукой прикасаются к нему — оружием. Брезгуют? Ненавидят? Сакура явно хочет что-то сказать, однозначно чтобы защитить его; приоткрывает рот в недовольстве, видное по её нахмуренным бровям, но замолкает резко, смотря на Ино и остальных товарищей, которые остались в живых после жестокой войны. Глупая Сакура и правда влюблена в Саске, раз уж даже сейчас возмущается, что к её любимому Саске-куну обращаются так грубо, невежливо. Неблагодарно. Он ведь помог выиграть… Саске видит перед собой здание Резиденции и затаивает дыхание. Совсем скоро противные старейшины, которых осталось лишь двое — Учиха ведь убил Данзо, — вынесут ему приговор, самый невероятный, жестокий, ужасающий. Однако сопротивляться он и не будет — готов даже к казни. Он не уберег Наруто, а это непростительно. Для него — особенно непростительно. Потому что Наруто — его друг, самый лучший, самый близкий, самый первый. Первый и последний. Да, Наруто был прав, что их связь крепка. Но прогадал с тем, что они умрут вместе. Саске прекрасно помнит тот день, тот момент, когда они стояли друг напротив друга, смотрели в глаза друг другу и говорили каждый о своем. Наруто всегда думал о его, Саске, возвращении, делал всё для того, чтобы его заветная, единственная мечта исполнилась. И так и случилось: Наруто до последнего вздоха не отказывался от своих слов. А теперь его цель воплотилась в реальную жизнь, не осталась несбыточным желанием. Саске вернулся в Коноху, поднимается прямо сейчас по ступеням, окруженный Анбу, в кабинет хокаге. Три пары глаз смотрят пристально, словно пытаются вывернуть Учиху наизнанку; а тот стоит ровно перед стариками и Какаши и смотрит так же в ответ. Молчит. Даже не шевелится. — Подонок!.. — рычит старикашка, и Какаши поворачивается в его сторону, уничижительно взирая на старейшин. На секунду Саске кажется, что он тоже ненавидит их, мерзопакостных уже бывших шиноби, но тут же одергивает себя: здесь, в этой деревне, в этой стране, в этом мире,у него уже никогда не будет сторонников. Какаши только раздражается из-за постороннего шума в кабинете. — Дурной мальчишка! Почему ты не умер вместо него?! — Саске сжимает кулаки и беззвучно, но тяжело вздыхает. Он сам задается этим вопросом каждую чертову секунду, отравляя себя обвинениями и ненавистью уже к себе, а не к кому-то. Почему он не умер вместо него? Он знает почему. Потому что Наруто — отчаянный идиот, желающий гребаный мир, хоть и понимал хорошо, что это невозможно. Мир во всём мире — невозможен. Но продолжил сражаться, бестолочь, изо всех сил, и что самое главное — всюду защищал Саске. Учиха вдыхает глубоко, когда грудь начинает сильно сдавливать, и опускает отчужденный взгляд вниз, когда глаза становятся мокрыми. В последний раз он был в таком состоянии, когда Тоби — или Обито, без разницы — рассказал всю правду о Конохе и Итачи. Сейчас — точно такое же чувство. Подавленность? Сожаление? Разочарование? Нет. Кажется, даже хуже, чем в последний раз. Сзади стоят Анбу, и впереди наблюдают Какаши и треклятые старики. Нужно было убить ещё и этих двух вслед за Данзо. Сейчас они так противно морщатся — Саске гадко. И плохо. И расплакаться он не может. Не сейчас. Не при них. — Ты скажешь хоть что-нибудь? — старуха продолжает сминать и растягивать душу Саске своими грязными словами, а тот лишь молчит. Даже не всхлипывает. Держится, подмечает Какаши, вздыхая. Он сидит в кресле за столом, держа рукой голову. И его назначили на пост Шестого. Не Наруто. Наруто ведь… мертв. — Может, хватит уже?.. Приступим к делу, — отрешенно произносит Какаши, и старейшины вынужденно кивают в согласии. А дальше Саске слышит сотни слов о его грехах, проступках, гнусных словах, подмечая мысленно, что старики любят приукрашивать многое. От их пакостных слов в душе сразу становится жутко и неприятно, но Саске слушает, слушает и вникает. Понимает, что никто здесь его защищать не будет, если только идиотка-Сакура, но кто её послушает? Все знают про неё и её чувства — поэтому и не примут во внимание. Особенно Какаши, всегда понимающий, что всё это несерьезно. Впрочем, Саске оправдания и не нужны: все перечисленные поступки принадлежат ему, его рукам. Только… про Итачи хочется сказать, что именно по вине Третьего и Данзо, из-за их оплошности и непредусмотрительности, Саске и стал таким, какой он есть сейчас. — …из-за перечисленных ранее нарушений мы просто обязаны казнить тебя, — подытоживает Кохару — так ведь зовут эту вредную старуху? — и обращает на Саске буравящий взгляд. — Но Какаши переубедил нас. Учиха мысленно удивляется, но смотреть вперед не смотрит. Стыдно? Навряд ли. Просто горькие слезы на его лице никто не должен видеть. Какаши переубедил. Разве он не на стороне старейшин? Разве он не желает точно так же, как и они, избавиться от него навсегда? Саске не верит в искреннюю доброжелательность бывшего сенсея. Наверное, Какаши всё подрасчитал и именно поэтому решил сохранить Саске жизнь. Наплевав на остальных, на свои цели, на цели Наруто, на самого Наруто. — Мы предлагаем тебе выбор, — начинает, наконец, Какаши, и Саске продолжает смотреть в пол. Его глаза не видны из-за отросшей челки, а всхлипы и вовсе не слышны — Учиха умеет скрывать свою подавленность. — Или ты будешь заключен в тюрьме, прогнивая там свой век без риннегана, или ты уходишь и навсегда забываешь, что значит быть шиноби. — Как будто он, Саске, им когда-то был. Победитель в такой страшной войне, и всё заканчивается тем, что ему ставят такое условие. Иронично так. Какаши что-то сказал про риннеган. Всё-таки не хочет упускать такую силу. Заберут, значит, если не покинет это чертово место. Вырвут глаз, наверное, и какой-нибудь оболтус-шиноби будет носителем силы Мудреца. О Ками-сама, какой же этот поступок будет мерзким. Саске закусывает губу и начинает размышлять. Наруто уже нет. И в Конохе, по сути, его ничего не держит больше. Даже Сакура никак не повлияет на него. Учихе она попросту безразлична, а та понять этого никак не может. Получается, нечего здесь находиться, хоть под стражей, хоть без неё. Даже умирать в Конохе не хочется. — Я… уйду, — отвечает сдавленно Саске на выдохе. Старики ухмыляются. — Какаши-сенсей, что будет теперь? — спрашивает Сакура, сидя на лавочке. — Теперь — мы будем строить Новый Мир Шиноби. Как и хотел Наруто, — в голосе Какаши нет горечи или сомнений. Он уверен, и Сакура вздыхает тихо и облегченно. — Наруто также хотел вернуть Саске домой, — уточняет она и тут же одергивает себя. Подняла больную тему. Какаши-сенсей поджимает губы — это видно даже сквозь маску. — К сожалению, не все желания в итоге исполняются. Камень перед глазами заставляет сердце сжаться и ноги дрожать. Наруто Узумаки. Герой Четвертой мировой войны шиноби. Достойное место для не менее достойного человека — в центре, с огромным памятником и красивой надписью. Наруто погиб, но в памяти Саске всегда будет живым, таким же резвым и упрямым. Сегодня он вдыхает здешний застывший воздух в последний раз, а после — настанет свобода. Но свобода ли? Скорее, беззаботность. Саске больше не станет отвечать за кого-то или что-то, кроме себя. Раньше за его спиной стояли Наруто и Така, но теперь он покидает мир шиноби, привычно жестокий и несправедливый, и наконец-то освободится от бесчисленных жертв и убийств. Правда, без Наруто. А так хочется, чтобы он стоял рядом, чтобы улыбался широко и искренне, позабыв вообще о том, что в этом мире есть кто-то ещё помимо них. Саске хмурится. Смотрит на эпитафию и прикрывает глаза. Сердце бьется чересчур быстро и громко — отдает прямо в уши. А на улице безграничная тишина разразилась, и нет никого на громадном кладбище, кроме него самого. Могила Наруто красива, но одинока. Хотя и ожидаемо много красивых цветов лежит под ногами, никто рядом с Саске не оплакивает гибель героя. И Учиха уходит, вспоминая слова старейшин о нём. Подонок. Лучше бы умер вместо него. Не уберег Наруто всё-таки.