Попытка не пытка

      — Крис! Крис, смотри! Там река! И корабль вдалеке! Крис, корабль!       Кристина на визг никак не отреагировала, и лишь нервно дернувшаяся бровь выдала её раздражение. Противно пищащее радио не давало сосредоточиться, от вида родителей, весело обсуждающих грядущее заселение в новую квартиру, хотелось плеваться, а мелкая сестра просто бесила больше обычного. Одному богу — в которого Кристина Моргунова, ко всему прочему, не верила, — было известно, как же ей сейчас хотелось сбежать подальше от всего этого идиотизма.       Мелкий противный дождь, накрапывающий с самого утра, закончился минут двадцать назад, оставив после себя многочисленные лужи и острое желание повеситься. Девушка вздрогнула: мысль о том, что в скором времени придется выбираться из сухого и теплого салона автомобиля, привела её в ужас.       Город ей не нравился. Именно такой вывод сделала для себя Кристина, рассматривая проплывающие мимо вывески многочисленных кафешек и магазинчиков — единственные цветные пятна среди угрюмой серости. По сравнению с солнечной Москвой, Питер был каким-то сырым, мрачным и серым. Даже проворно снующие по улице люди казались хмурыми, холодными, угрюмыми — прямо подстать городу. Настроение, которое и так с самого утра было не ахти, упало куда-то на пол и билось в истерике.      — Крис, смотри, какое красивое здание! — Яна бесцеремонно схватила её за толстовку и начала трусить, указывая на мелькающий вдалеке купол Исаакиевского Собора.       — Отвали, — зло шикнула на неё Кристина. С языка срывались ругательства, но девушка старалась держаться — вот только возмущенных нотаций родителей ей сейчас для полного счастья и не хватало.       Девочка испуганно отшатнулась и, кажется, захныкала. Кристине, если честно, было всё равно: сейчас девушке больше всего хотелось, чтобы её хотя бы на минутку оставили в покое.       — Па-а-ап, Кристина меня обижает! — ну точно, захныкала. Ну, сейчас начнётся…       — Да ладно тебе, Крис, — от веселой интонации отца сводило скулы, вызывая непреодолимое желание выскочить из машины. Плевать, что посреди дороги. Плевать, что на полном ходу. — Что ты дуешься, как та мышь на крупу? Питер — чудесный город.       Девушка фыркнула.       — Ага, скажешь это моей хронической простуде. Зачем мы вообще сюда переехали? Чем тебя Москва не устраивала?       Их взгляды встретились. Отец как-то старого глянул на неё через зеркало заднего вида, отбив всякое желание продолжать разговор. Кристина отвернулась: ссориться в первый же день в новом городе не хотелось, а вот искушение сказать родителю какую-нибудь гадость было велико.       — Кристин, мы ведь это уже обсуждали, — мама осторожно коснулась ладони отца, одновременно посмотрев на Кристину. Большие серые глаза её излучали понимание, и от этого на секунду стало совестно.       Мама вот у них была красавица: маленькая, с нежно-розовой кожей и густой гривой вьющихся каштановых волос. Янка переняла все её черты, только шевелюра — тоже, кстати, роскошная, — была на несколько оттенков светлее.       Сама Кристина пошла в отца: бледная, худая и по-мальчишески угловатая, словно грубо вытесанная из мрамора фигура. Да даже глаза были такие же ярко-голубые, словно в радужку подмешали какой-то ядерный краситель. Если бы не торчащие во все стороны красные волосы, вообще бы копией была.       Девушка промолчала.       Ага, как же. Обсуждали они. Её вот мнения спросить никто не удосужился.       В прочем, а когда спрашивали-то?       Кристина устало прикрыла глаза. Сколько она себя помнила, из-за работы отца им постоянно приходилось переезжать. Может быть, именно поэтому он и дослужился до своей теперешней должности, но факт оставался фактом: при любых лучших условиях Моргунов Эдуард Николаевич, похватав манатки, отправлялся в дорогу. Ну а мама… А мама, как настоящая боевая подруга, всегда следовала за мужем, прихватив вместе с чемоданом и маленькую Кристину.       Девушка кожей ощущает на себе сочувственный взгляд мамы, но упорно продолжает молчать. Знает: откроет глаза — и точно не выдержит, сорвётся, скажет что-нибудь такое, о чем впоследствии будет очень сильно жалеть. А в памяти, словно в насмешку, одна за одной начинают мелькать картинки из покинутых городов.       Волгоград.             Тверь.                   Ростов.                         Москва…       Последний такой переезд был лет пять назад, и Крис очень надеялась, что он будет последним.       Зря, как оказалось.       Девушка сильнее стиснула зубы, едва подавив в себе желание схватиться за голову.       Все опять повторялось. Опять вечно занятые родители, опять суета, опять нервотрепка. И опять Крис одна среди совершенно незнакомых людей в совершенно незнакомом городе. Только теперь на ней ещё висит ответственность за мелкую сестру.       Просто, блядь, потрясающе.       «Ничего, это ведь только на один год.» — мысленно приободрила себя Кристина. — «Сдам экзамены — и пулей отсюда, пулей. В Москву, обратно к моим педикам. Их же там сожрут без меня, бедных…»       «Если сдашь, » — тут же отозвался ехидный внутренний голос.       Моргунова нервно прикусила фалангу пальца, за что получила неодобрительные взгляды от обоих родителей. Дурацкая привычка, на самом-то деле, но Кристина уже забила.       Если… Кто бы знал, как же иногда её бесило это «если»…       Мягкий толчёк вывел её из собственных мыслей, заставив открыть глаза. Машина наконец затормозила во дворе какой-то серой многоэтажки, и Крис с грустью поняла, что это теперь её новый дом. Оставалось надеяться, что она не забудет об этом в первый же день.       Рядом с подъездом уже стоял белый фургон доставки, поэтому родители сразу же отправились руководить процессом разгрузки, оставив Кристину вместе с Яной около машины.       Прохладный ветер тут же пробрался под одежду, вызвав целый табун мурашек. Девушка оглушительно чихнула — нос чесался от запаха мокрого асфальта и ещё чего-то, что Моргунова никак не смогла охарактеризовать.       «Интересно, какова вероятность того, что я заболею в первый же день?» — вяло подумала она, плотнее кутаясь в толстовку. Взгляд блуждал в попытке выцепить хоть какие-то ориентиры, но всё было тщетно: подъезд был самый что ни на есть обычный, только скамейки стояли почти впритык ко входу. На которых, к слову, уже сидели какие-то бабки и внимательно за ними наблюдали.       Крис невольно вздрогнула: сейчас эти бабки как никогда напоминали ей стаю коршунов…       — Панки, хой! — воскликнули откуда-то из-за спины знакомым голосом.       — Горшок живой, — машинально ответила на приветствие Кристина, взглядом продолжая изучать местность вокруг. Прошло несколько секунд, прежде чем до неё наконец-то дошло, кому этот голос принадлежал.       Янка вот оказалась более сообразительна.       — Дядя Морг! — Заверещала она (девушке показалось, что в ушах лопнули барабанные перепонки) и кинулась на новоприбывшего, повиснув у того на шее. И при этом для Кристины оставалось загадкой, каким образом она это сделала: ростом говоривший был как две такие Янки.       Мужчина сдавленно охнул, но не растерялся и подхватил девочку на руки. Яна тут же оплела его всеми четырьмя конечностями, схватившись за ворот черной кожанки. Теперь оторвать её от «дяди Морга» можно было разве что клещами.       — Привет, мелочь! — каким образом он смог так вывернуться, чтобы удержать мелкую одной рукой и одновременно другой рукой взлохматить ей — Кристине, то бишь, — волосы девушка так и не поняла, но жест вызвал волну недогования.       — Ну твою дивизию, Морг! — Моргунова вывернулась, пытаясь вновь пригладить непослушные пряди. — Имей совесть, я только голову в порядок привела!       Янка засмеялась, наблюдая за попытками Крис привести себя в порядок, за что была награждена тяжелым взглядом и каким-то нечленораздельным, но явно злым бормотанием.       — А ты, я смотрю, всё такая же вредная, — Хмыкнул Моргарт, удобнее перехватывая продолжающую висеть на нем Яну. Девочка, почувствовав незримую защиту, показала сестре язык и вновь захихикала.       — А ты, я смотрю, все такой же дед. — Фыркнула Кристина в ответ. — Клюку, кстати, где потерял?       — А что? — Моргарт поднял брови в деланном удивлении, — Давно по хребту не получала? Так я тебе и без палки прописать могу.       — Пф, догони сначала. Ты когда бегал последний раз, кроме как в ларек за сигаретами?       — Не волнуйся, Колючка, ради тебя я вспомню молодость.       — Ага, только не рассыпься в процессе. Ба, так ты же уже начал! — Кристина всплеснула руками, а затем повернулась к сестре, обращаясь уже к ней. — Ян, тащи ведёрко! Будем деда собирать.       — Яна, отставить ведёрко. Иначе, боюсь, оно окажется на голове твоей непутёвой сестры.       На несколько долгих секунд повисла тишина: мужчина и девушка сверлили друг друга пристальными взглядами. Глаза обоих были убийственно серьезны, а лица выражали полнейшую готовность воплотить в жизнь всё вышесказанное.       Первая не выдержала Кристина: сдержанно фыркнула раз, второй, и, наконец, в голос рассмеялась. Вскоре хохотала уже вся троица.       — Ох, Колючка, — Моргарт смахнул непрошеные слезы, поставил Янку на землю и прижал к себе уже Крис. Рука опять закопалась в густые красные волосы, окончательно растрепав причёску. — Ну ладно я, а остальные-то тебя как терпят?       Девушка пробурчала в ответ что-то неразборчивое, но улыбки скрыть не смогла — всё-таки она была рада, что Моргарт решил их встретить. От дяди знакомо пахло машинным маслом, крепким кофе и сигаретами, и запахи эти принесли неожиданное умиротворение.       Может, действительно — всё не так уж и плохо? Подумаешь — переехала! Как будто в первый раз, в самом-то деле. Это же ведь только на один год, а потом она спокойной душой и чистой совестью отчалит обратно в Москву…       Янка опять бесцеремонно схватила её за толстовку, требуя обнимашек, но это уже не вызывало былого раздражения.       Один год. Один грёбаный год…       Оставалось надеяться, что её не выгонят из новой школы в первый же день.