Книжная лавка

Гарри скривился, недовольно отложил мармелад в сторону. Никакого удовольствия, сплошное расстройство, будто он ест сладкую вату, а не мармелад. И так весь день, этот навязчивый запах, вкус, ощущение воздушного сахара даже преследовали его. Не то чтобы он не знал, из-за чего такие чудеса, вот только раздражение от этого не уменьшалось. Туманы с самого утра «активничали», всё норовили то светлячков во тьме космоса подсунуть, то черепаху, то матрас весь в крови. А у Гарри аллергия на кровь, настроение тут же портиться от её вида начинает. До прихода гостя… гостей, да, Гарри видел и фантом, и тень за его спиной — не ту, что была у Пэна, но местами зубастее во много раз, — ещё было достаточно времени, но Гарри уже был за прилавком, задумчиво листал учебник начинающего экзорциста. Чай тоже отдавал сладкой ватой, но пить всё же было можно — слава Мерлину. Первым в лавке появился воздушный шарик — красный-красный. Гарри потёр переносицу, щёлкнул блокировкой телефона, проверяя время. Ласково погладил страницы учебника и отложил тот в сторону, закрыв. Сейчас. Гарри с любопытством смотрел, как осторожно осматривается его гость, как недоверчиво косится на каждый тёмный угол в далёкой от царства света лавке. В прошлый раз он таким не был. Вот что беспамятство с разумными делает, очередное подтверждение в Гаррину копилку, будто мало их было за двадцать восемь — почти двадцать девять — лет в Сторибруке. — Добрый день, — наконец-то сказал Гарри, и мужчина (которого туманы настойчиво рисовали молодым парнем, лет семнадцати, не больше) дёрнулся в сторону. — Д-добрый, — заикнувшись, кивнул тот, затем замер, прищурившись. — Я вас помню. — И я вас. — Гарри чуть наклонил голову, скосил взгляд в сторону — там ощущался кто-то ещё. Та самая тень, скорее всего. Гарри ближайшую вечность теперь не только сахарную вату, но и попкорн есть не сможет, скорее всего. Где-то даже обидно — и нос чесался, так и хотелось чихнуть.  — Та книга, вы… — запнулся посреди фразы мужчина, сделал шаг назад, испуганно и… привычно-смиренно. Среди туманов мелькнула клыкастая улыбка Черепахи — обязательно с большой. Когда когтистая ладонь легла Гарри на плечо, он даже не пошевелился, всё также с интересом наблюдая за мужчиной. — Ты не боишься, — раздалось недовольно-визгливое за спиной. — И не удивлён, — ещё и разочарованное. Гарри повёл плечом, сбрасывая — неудачно — чужую ладонь. Улыбнулся рассеянно мужчине, чьё имя уже чувствовал на губах, но, но… — Это всё же моя лавка. Визгливый смешок — совсем не как у Прядильщика, совсем — был ответом. Рука пропала, будто и не было, зато на полу у Мальчика зашевелилась тьма — не с большой. Чернильной кляксой та выросла, клоуном обернулась. Гарри фыркнул, покачал головой. — Давайте только без паутины. — Гарри всё ещё продолжал улыбаться. Клоун недовольно сложил руки на груди, скорчил гримасу — Мальчик рядом с ним стоял бледный, но не дёргался. — Кто ты такой? — Книжник. А вы… — Гарри покрутил в воздухе рукой, подбирая не слова — определение. Значение для подзначения, в случае Сущностей всегда всё так неоднозначно… — Пожиратель? — Что тебе надо от моего Билли, Книжник? — щёлкали недовольно паучьи жвала, Гарри только приподнял в притворном недоумении бровь. — Мне — ничего не надо. Ему надо, это да. Не я прихожу к разумным — они находят дорогу ко мне. За своей книгой. Паук переступил лапами, пошла мимолётной рябью личина клоуна. Мальчик всё ещё стоял, боялся пошевелиться, но… Гарри прекрасно видел, где реальность, а где видимость. И пусть Мальчик действительно боялся Пожирателя, бесправной жертвой он тоже не был. У обоих в руках было по поводку, просто разные. В прошлый раз были рыцарские баллады. В этот раз… «Потерянный мальчишка» Кристины Генри, какая ирония. Гарри не может не вспомнить Пэна с его Тенью, а ведь прошло уже полгода с тех событий. Уже. Всего лишь. И всё же Мальчик — хороший плохой мальчик — Питер там или Джейми? Смешно. Не очень. Безумно смешно. Туманы насмехаются, в них потерянно бредёт ярко-ярко-жёлтый цыплёнок. У него нет одного крыла, он бредёт и бредёт, и… Гарри прячет очередную улыбку за ладонью, идёт за книгой, уже не дожидаясь ни новых слов, ни действий от своих гостей. Скрывшись в привычном лабиринте стеллажей, Гарри не перестаёт слышать — даже местами видеть — что же происходит перед прилавком. Не то драма, не то комедия. Пожиратель ластится, словно большой пёс, к Мальчику, сам Мальчик потерян, растерян, судорожно пытается подобрать личину — поведение. Он перебирает героев всех своих книг, ищет подходящего, натягивает на себя его — или пытается натянуть. Не хватает практики, изящества даже. Поэтому и Мальчик, не Писатель. Ещё. Сущность в зародыше, когда-то и сам Гарри таким был. Вот только рядом с ним не стоял Пожиратель, не поддерживал, пусть от той поддержки Мальчику явно хотелось временами удавиться. У Гарри была Госпожа, где-то там, далеко — страшная и неотвратимая. Гарри даже сквозь непроглядные туманы первых лет — десятилетий — своей жизни Книжника видел глаза цвета ледостава. Совсем не то же, что делить постель — душу и тело, как бы ни было банально (жутко на деле) — со столько же древней, но всё же не настолько, тварью, пожирающей миры. И со спутанным гендером — оно, он, она. И всё о Пожирателе. Местами слишком похоже. Гарри ласково провёл по корешку книги, достал её, любуясь зелёным крюком на обложке. Красиво. Интересно, как там пират (всё ещё с маленькой) с Красавицей уживаются? Перестала ли виться горькая полынь беспамятства над ней? А есть ли у Гарри действительный интерес или просто… привычка? Гарри покачал головой, чуть повернул голову, наблюдая, как Мальчик окончательно утверждается в своей новой личине — наряде почти-короля. Голого? Когда он вернулся за прилавок, уже всё было кончено, Пожиратель насмешливо скалился, а Мальчишка готовился… к чему-то. Неужели к тому, что Гарри даст ему рецепт, как справиться с древней Сущностью? С которой он даже не хочет справляться, ну в самом деле. Жёлтый цыплёнок. Та-да, та-да, та-да, та-да, там; пара-папам, пара-папам… — Ваша книга. — Гарри кладёт книгу на прилавок, чуть подталкивает её к краю. Мальчик подходит, нарочно неуверенный, с любопытством — а вот оно не притворно — листает. — В этот раз не баллады? — почти насмешка, осторожная, неуверенная. — Так ведь баллады своё уже отслужили — вы побыли рыцарем из них, разве нет? — Гарри лукаво улыбается, косит на Пожирателя, перебирающего паучьими лапами. — Или кто-то другой побыл для вас рыцарем — суть едина. Новая книга, новый шаг. — Книга про Питера Пэна, — а вот это уже точно насмешка. Но Гарри просто кивает. Она ведь действительно про Пэна, только про чуть другого, но почти такого же. Но ведь ещё про… — Про Потерянных Мальчишек. Которые охотятся на диких зверей и ходят войной на пиратов. Которые никогда-никогда не вырастут — скорее умрут. Даже бескрылый Цыплёнок — если сумеет добежать до Большого Дерева, да. Так-то Пэну кровь любая и в любом месте сгодится, в корм пойдёт. Мальчик отшатнулся, схватился за собственное горло, силясь что-то сказать. Недовольно зашевелился паук — Паучиха, Гарри разглядел и как-то, да… — Дж… Дж… Пожиратель решительно подошёл, притиснул к себе Мальчика, положил ладонь ему на горло. Мальчик от этого внезапно — нет — расслабился, всё же смог, заикаясь, выговорить: — Дж-орджи. — Ты что-то знаешь, Книжник. — Пожиратель не угрожал… или всё же угрожал? Гарри безразлично пожал плечами, дёрнул ртом на скрежет жвал Паучихи. — Господин Мальчик, став всё же Писателем, напишет для меня вашу историю — какая есть. Взамен я помогу вам найти Цыплёнка без одного крыла. Сделка? — Ты и так поможешь — мироздание стремится к целостности и долг Сущностей… — Мой долг — книги отдавать, а не латать дыры. Я знаю правила. Вся сделка — следствие моего любопытства и любви к хорошим историям. — Не пожалеешь, Книжник? Гарри жалел первые дни — месяцы, годы — после того кровавого ужаса зимой шестого курса. Сейчас он уже разучился жалеть, просто принимал действительность, какой она была. Ошибки, туманы, других разумных. — Сделка? — Сделка, — клацнула жвалами Паучиха, сверкнул глазами Пожиратель, дёрнулся в его хватке Мальчик. — Отлично. — Гарри довольно кивнул, вышел из-за прилавка и пошёл к двери. Уже возле неё обернулся, усмехнулся: — Вы идёте? Надеюсь, у вас есть машина и вы знаете, как проехать до Дерри. Гриффиндор в Гарри всё же был. Пусть и незаметный большую часть времени, глубоко спавший. А может, дело в сущности Книжника, почувствовавшей «эксклюзив»? А может, он просто соскучился. Не по приключениям — хотя, может, и по ним — а по компании. Кого-то, кто сможет понять. Сидя на заднем сидении неизвестно где взятой Пожирателем машины, Гарри нет-нет, но ловит косые взгляды того в зеркало заднего вида. Мальчик был за рулём, ехать им всего час с чем-то — хорошо. Гарри не любил копаться в себе, это никогда не заканчивалось хорошо. Они едут. У него будет новая — совсем-совсем эксклюзивная — книга. Вот и отлично. Туманы обещали, что через месяц он увидит Генри — ещё лучше. Ещё пять и… На днях кинжал вёл себя странно, раздвоился и исчез — копия, не оригинал. Но, но… Какая-то часть силы и в этой копии была. А значит, маховик событий всё ближе к понятию пружина. Цыплёнок. В туманах он скрывался в зеркальном лабиринте — хорошо, что в канализацию лезть всё же не придётся. В каких-то моментах он слишком брезглив. Будто это проблема. Дерри был похож на Сторибрук. Возможно, в той атмосфере, что дарила городу-призраку Сущность, живущая в нём. Пусть и не в конкретно этом Дерри, но мироздание такая неоднозначная вещь. Поэтому, стоило им пересечь черту, земля стала чуть кланяться, приветствуя своего владыку. Какое дело земле до того, что для муравьёв-людей этот владыка за самого страшного монстра? Гарри мимолётно улыбнулся, фыркнул, поглубже зарылся лицом в шарф — что-то август холодный в этом году. Остановились они у ярмарки — Гарри сказал. Веселье только начиналось, ещё было светло и людей почти что не было. Но скоро стемнеет и ярко-жёлтый окрас Цыплёнка сложно будет не заметить. Закрыть гештальт, чтобы завершить трансформацию. Это так знакомо. Интересно. Забавно. Гарри прикрывает в предвкушении глаза, оглядывается, ищет, где можно было бы купить чаю. — И что дальше? — недовольно-недоверчиво спрашивает Мальчик. Пожиратель растворился, но Паучиха всё ещё поблизости — буквально над ними, сидит на незримой паутине, обнимающей весь Дерри своими липкими невесомыми нитями. — Ждём вечера. — Гарри отпивает чай, довольно жмурится. — А там ты и сам Цыплёнка увидишь. Ну или я подскажу, если зрение слабое, так уж и быть. — Ты обещал! — Мы заключили сделку. Это слегка другое — совсем иное. Как закончишь трансформацию, будь осторожен в этой разнице. — Я не понимаю, — устало качает головой Мальчик, трёт глаза. — Ни тебя, ни Роба. Этому где-то учат? Гарри смеётся, допивает чай и только тогда отвечает: — Это просто следствие другого восприятия. Ты поймёшь. Вряд ли сегодня, но очень скоро. И можешь уже выглядывать своего Цыплёнка; сумерки — прекрасное время. Пока Мальчик, что-то заметив, куда-то убежал, Гарри идёт за ещё одним стаканчиком чая. Очень даже недурный он здесь, Гарри ожидал гораздо худшего. Уже с бумажным стаканчиком Гарри идёт прямо к зеркальному лабиринту в глубине ярмарки, недовольно морщась от каждой машины со сладкой ватой по пути. Ехидно звенят нити Паучихи, и почти хочется закатить глаза. Вместо этого Гарри ждёт. Первым из тени вырастает Пожиратель — даже в образе ничего себе парня, а не клоуна прошлого века с очень странной анатомией. Чуть позже прибегает запыхавшийся Мальчик — Гарри приглашающе ведёт рукой по направлению к лабиринту. Зеркало — придумка Дьявола. Сплошная истина, голая, усиленная отражением отражения. Столько судеб было сломано ею уже — сколько сломается ещё. Гарри с любопытством смотрит на почти-себя в отражении, с седыми волосами (опять краску покупать…), зелёным свечением вместо глазных яблок, в сюртуке. Слева за плечом парит чашка чая, справа книга — та самая, что в чёрном кубе. Сюртук покрыт морозными узорами, и Гарри не нужно пояснений, почему дымка у его ног неоднородная: там привычный нежно-лиловый туманов мешался с ледоставом Госпожи. В отличие от Гарри, Мальчик от своего отражения чуть ли не шарахается, боится лишний взгляд бросить. Там фигура без лица, с пером и пергаментом, с ошейником на шее и поводком с цепью, намотанным на руку. Пожирателю же своё отражение безразлично, к Паучихе во тьме космоса — не космоса, сути — мироздания он привык давным-давно, задолго до рождения и Мальчика, и Гарри. За углом мелькает что-то жёлтое, Мальчик кидается туда и не бьётся о стекло только потому, что Пожиратель удержал. Мальчик несётся вперёд, иногда всё же утыкаясь в тупик, он почти потерялся, но бежит, бежит. Гарри и Пожиратель идут размеренно следом. В какой-то миг напротив них просто появляется Цыплёнок — мальчик без руки, но в жёлтом дождевике, — лицо у него в крови, в глазах — пустота. Всё ровно так, как и должно было быть, довольно звенят туманы в голове Гарри. Гарри делает шаг, второй назад — теперь он только зритель. Идеальная сделка — минимум усилий, но желанный результат. Комедия. Трагедия. Гарри прячет руки в карманы, фарс подходит к своему концу. Мальчик сам, своими руками, сворачивает шею Цыплёнку, опадает затем на пол, плачет в объятиях Пожирателя. Мальчик ломается, умирает и рождается вновь. Гарри с любопытством наблюдает, как выглядит процесс перерождения со стороны. Писатель. Только-только рождённый, но, но… Гарри чуть склоняет голову к отражению Пожирателя-Паучихи, делает ещё шаг назад, крутится на пятке — он в родной лавке. Весь фокус в том, что Цыплёнка и не существовало никогда. Его просто выдумал неустойчивый разум Мальчика-которому-суждено-было-стать-Писателем. И лишь самому убедиться в этом ему и было надо для полного перерождения. Вот только Цыплёнок был очень живучей придумкой, созданной любовно достаточно давно, чтобы начать шпынять по мирам, стоило Пожирателю прикоснуться к нему. Совпадение. Неизбежность. Сплошная выгода для Гарри — долг, не оговариваемый сделкой, пусть и не был озвучен вслух, но так ли звуки важны для Сущностей? Совсем не важны. Гарри всё же любил свои туманы. Пусть не всегда ещё, но, но… Он научится. Всегда любить…