Пфффффффф.
Послышался легка слышимый звук выдыхания сигаретного дыма изо рта, который заполонил всю комнату в ущербном помещении при Кровавой бухте. Китобои беспокойно передвигались по помещению, кое-как различая его пространство в густой дымке сигарет. Кто-то кашлял, но казалось не от дыма, а от чахотки, которая была частым гостем у «убийц» моря. Она медленно, но верно забирала жизни у поцелованных самой Нагакейборос в наказание за свои бесчинства в ее жилище. — Слышишь, – произнес вдруг один из негласных главарей этой шайки, — говорят, ОН вернулся. Сказав это, мужчина принялся забивать труп к стенке, в ожидании какой-нибудь реакции, попутно зажигая все новые и новые свои вонючие сигареты. — А, – отрезал и подошел к нему уже другой «убийца», взяв из его смоляных рук сигарету. — Опять ОН балуется? Китобой сделал затяжку и высвободил клубень дыма из своего безобразного рта. — Ну ничего, поиграется и затихнет на время, какие проблемы? — Да так, боюсь просто, может кто из знакомых уйдет на тот свет. — Брось, ОН забирает лишь тех, кого посчитает нужным, – старик отобрал у того молоток. — Ты действительно считаешь, что он заберет кого-то из твоего мусора? Не смеши мои копыта, не поверю я в это, даже если за мной придет сам Потрошитель. Главарь хмыкнул и вышел на воздух. Недооценивает он Пайка, Потрошителя из Кровавой гавани. Авось и сам скоро погибнет от его рук, говоря такие глупости. — Не место мне здесь, – сказал мужчина, выбросив горящую сигарету в воду, и пошел прочь от этого дрянного местечка. Он не хочет погибнуть от ЕГО рук и уж точно не будет вот так ждать появления ТОГО, о ком говорят шепотом и с страхом в голосе.***
Этого мужчину, подающего надежды, звали Селевком. Он в свои 30 лет уже дослужился до звания мичмана и мог подняться и выше, если бы не страх перед тем, кем пугают непослушных детишек в беспокойном Билджвотере и о ком слагают легенды, сравнимые с легендами о прохождениях самой Нагакейборос. Он уж точно не был трусом перед обычными людьми, но никак не перед призраком, который утягивал жизни многих на дно бескрайнего моря. Вот только за ним не не было грешка, который никак не не мог тяготить его жалкую душонку. Помимо его «белой» работы на, если это можно так называть, флоте, он занимался наркотиками. Селевк был известен в кругах как наркобарон со стажем продажи, сравнимым с его возрастом. Почти каждый день шестерки брали и выкидывали тушки мертвых торчков в море на корм чебюстозубам, разделывая на мелкие кусочки так, чтобы никто не смог узнать их настоящие личности. Его бизнес уносил из жизни множество выдающихся людей и приезжих из других регионов на экстремальный отдых в Билджвотере. Если говорить о его прошлом, то можно отметить несколько эпизодов, которые до сих пор отзываются в голове Селевка громким звуком церковных колоколов. Его детство не было таким спокойным как могли подумать некоторые. Мать и отец были конченными наркоманами, которые трахались каждый день как кролики. После его рождения, через несколько лет скончался его отец в драке, которую он видел сам. Селевк отмечал, что отец был крайне храбрым, когда двое бомжей раскрошили его череп бутылкой и принялись отрывать уши. Он оставался таким даже тогда, когда из его живота торчали кишки, а сам он харкал литрами крови. Селевк не знал, чем это было: билджвотерской отчаянностью или отходняком от толченых хрусталей. После такой героической, хотя кому я вру, смерти главаря семейства, мать казалось отстранилась от употребления наркотиков и Селевк уже думал, что он наконец-то сможет почувствовать настоящую жизнь, если бы не одно «но» — ночью по его душу пришла мать, накидавшаяса наркотой и принялась душить, бубня себе что-то под нос. Селевк не был готов к этому и уже думал, что он труп, если бы не почувствовал капли, которые отчаянно били по его лицу. Мать плакала и тихим шепотом просила прощения.***
Ну что ж, Селевк, ахаха, — произнес толстый потный мужик, рассмеявшись. — Ты чудо, посмотри сколько зелени мне принес. Мне этого хватит на целую неделю! — Тцс, — цокнул мужчина. После смерти своих родителей, его взял под свое крыло местный китобой по имени Аполлон. Он не был красив как греческий бог, но зато был такой же тварью. Жирный, никогда не моющийся, так еще жадный до смерти — так бы описал каждый, кто попадал под крыло Аполлона. Поговаривали даже, что он был записан в списке самого Пайка и как-то смог выжить после нападения, но Селевк не верил в эти враки. После очередной выдачи денег своему «покровителю», мужчина решил вернуться на работу доделать то, что он не закончил. На самом деле, под его работой в большинстве своем заключалось выбивание дерьма у Билджвотерских крыс и расчленение до мелких кусочков. Зайдя в здание, его поприветствовали местные беспризорники, которых он приютил на время. Они выполняли не самую грязную работу, но имели хороший оклад, потому что Селевк видел в них себя. Ему было жаль тех детей и надеялся, что они смогут выкарабкаться когда-нибудь. Ему оставалось пройти один поворот как он услышал шепот. Мерзкий и еле слышимый голос. — Беги, — говорил шепот. — Беги если шкура дорога.... По телу мужчины пошли мурашки, а сам он поспешил до нужной двери.***
Наконец дойдя до своего рабочего места, Селевк грохнулся на свое кресло и повернулся лицом к заколоченному к стенке торчку, который вынюхивал уж слишком деликатную информацию. — Что ж, будем сотрудничать, — мужчина сказал, поднявшись с места и взяв со стола молоток, — или мне придется гвозди посчитать в твоем бренном теле? Торчок только помычал. Казалось, что его мозги превратились одночасье в кашу и пытать его не было даже смысла. Селевк, подкидывая молоток, усмехнулся и со всей дури кинул его в голову приколоченному мужику, расквасив череп, который уже принялся стекать со стенки. — Тцс, идиот, — сказал он и удрученно сел на кресло. В последнее время слишком многое навалилось на него, поэтому уже давно он не знал покоя. Селевк закрыл было глаза как вдруг в комнату ворвалась шестерка Аполлона, кряхча что-то. Вздохнув, тот сравнялся и попросил повторить. — Быстро, Аполлон в беде, — говорила шестерка, жадно глотая воздух. Видимо бежала со всей дури к нему за помощью. — ОН, ОН пришел за ним. Селевк поднял руку. — Веди.***
Пайк был человеком (если так уже можно сказать) простым. Видел имя в списке? Значит провинился и должен умереть. Даже после потери памяти он чувствовал, что обязан делать. Открыв свой список, он заметил имя, которое не было зачеркнуто алыми чернилами, которые по обыкновению были частым явлением у Пайка. И тот решил, что пора разобраться с ним.Его имя Аполлон
Погрузившись в свои мысли о бескрайнем богатстве с таким-то талантливым ребенком, Аполлон наслаждался своим жирным перекусом, не обращая внимания на рабов, желавших жрать. Он как ребенок брал и причмокивал, поедая курицу и мычал, издеваясь над голодными. Он был сволочью и он знал это. Не новостью это было уже давно. Он был удивлен, что никто не решался прийти по его душу, хотя был лакомым кусочком для некоторых. — Босс, тут какой-то ненормальный ищет вас. Впустить? — сказала очередная шестерка жирдяя. — Какая вкусная курочка.... Конечно, впускай, посмотрю, что за урод пришел на этот раз, — пропел Аполлон. Пайк, зайдя в комнату с обедающим Аполлоном, спросил с ходу его имя. Жирдяй рассмеялся. — Ахаха, ты к ко мне пришел только спросить имя? — сказал мужчина, не переставая смеяться. — Меня зовут Аполлон, а твое имя ДЕБИЛ. Запомни хорошенько, ведь теперь тебя так зовут. — Что ж, если тебя зовут Аполлоном, то знай мое имя тоже, — сказал Пайк, уже хотевший схватиться за гарпун, — Меня зовут Пайк, Потрошитель из Кровавой Гавани и это значит, что твоя судьба здесь обрывается.***
Селевк бежал со всей мочи к Аполлону, которого никак не хотел видеть. Он надеялся, что это все розыгрыш, если бы не трупы и кровь, которую он повстречал, поворачивая к той самой заветной комнате. Нельзя сказать, что он бы не не расстроился, если бы этот жирдяй сдох, но его жизнь зависила от жизни Аполлона. — Кхааа, отпусти меня, мужик, — кряхтел толстяк, — Я тебе золото дам, все что захочешь дам, только отпусти.... Аполлон лежал на полу уже без ног и жалко пытался подняться на своих окорочках. — Отпусти, умоляю.... У меня ведь семья.... Пайк хмыкнул. У него тоже когда-то семья была, вот только он умер. Он решил было не мучать Аполлона и убить его достойно, распоров живот и распластав кишки наружу, но заметил краем глаза Селевка, который уже стоял в дверях. — Неужели ты тот самый, — говорил тихо мужчина, — Тот самый Пайк? Только не говори, что да... Селевк испугался за свою жизнь. Он не был готов к этой встрече и забился как зверек, заметивший хищника. Его ноги подкашивались, видя как Пайк расчленяет Аполлона. Ему хотелось блевать, хотя он тысячу раз видел как разделывают мертвые тушки. Его голова закипела от такого напряжения и он рухнул. — А тебя как зовут, парнишка, — весело произнес Пайк. Будет приятно, если ему придется зачеркнуть сразу два имени. — С...С.....Селевк..., — уже плача говорил он. — Что ж, бывай, Селевк, — сказал с толикой грусти Пайк, переступая безобразный труп Аполлона. — Ты меня неправильно не пойми, — говорил он, подходя к выходу, — Я охотник, а вы моя дичь — ничего лишнего. Пайк подкинул золотую монету и Селевк свалился. Не очень ему хотелось убивать этого мальчишку, он чувствовал, что он не должен умирать. Пусть лучше поживет еще.