***
Иногда Вишну снится, что он родился вовсе не в Вильнюсе. Мало ли что говорит свидетельство о рождении: на бумажке можно любую ерунду написать! И во Вроцлаве, где раньше жили родители, Вишну тоже не рождался; и даже на карте бескрайней России не найти точки, где он появился на свет. Он вообще не рождался ни в одном из человеческих городов: разве может нечеловеческое в человеческом родиться? Конечно, его дом — в иной реальности, в одном из параллельных миров, о которых так любят читать и писать люди. А сюда, в смешной мир людей, в маленький город Вильнюс, Вишну пришёл. Зачем? Из любопытства, должно быть: наверняка с самого рождения обожал совать нос — пускай лишь воображаемый — везде и всюду, каждую тайну стремился разнюхать. Как только узнал, что где-то есть некие люди, — так и пришёл; и угодил сразу в Вильнюс, вот так везение. Или... Да, точно. Его попросту позвали — и он не сумел отказать. Вернее, даже не подумал: только дурак откажется. Кто позвал? Наверное, какой-нибудь местный шаман: кто ещё способен с нечеловеческим общаться. Позвал, постукивая в бубен, — и Вишну примчался так быстро, как только смог, даже не предложением подкупленный, а просто — ну, потому что любопытный. А предложили, конечно, стать городским духом — на полставки. А на вторые полставки — обычным человеческим мальчиком, родившимся в Вильнюсе. Обе эти жизни выглядели совершенно прекрасно, и Вишну, обрадовавшись, что выбирать не придётся, можно взять сразу две, — немедленно согласился. Сочинил себе родителей: куда без семьи, не делать же себя сиротой? Сочинил прошлое — как положено, со всеми документами, начиная свидетельством о рождении и заканчивая дипломами школьных олимпиад; ох и пришлось повозиться, как же люди помешаны на бумажках! Сочинил даже, будто однажды на уроке его прозвали Вишну: так понравилось имя этого человеческого божества, что решил себя под ним в ткань реальности вплести. Ни капельки не пожалел: когда окликали, имя вспыхивало ярко-синим и алым. До чего приятное сочетание! Но если сочинил буквально всё своё окружение, неужели Иво — тоже всего лишь выдумка, а?..***
Иногда Вишну снится, что всю свою человеческую часть жизни он был невыносимо одинок — и даже в части нечеловеческой достойной компании не нашлось. Говорил порой с другими духами, но хотелось-то не просто говорить — хотелось дружить. Так, как дружат люди. Тогда, наверное, и сочинил Иво? Придумал чудесного мальчика с Этой Стороны Вильнюса, который бы забрёл на Другую, всё о себе забыл — и тут-то бы они познакомились. И сам с собой договорился тоже всё забыть — чтобы оказаться в равных условиях: оба всего лишь люди, обоим не хватает друга, оба знают, что мир немножко шире, чем положено считать... Нет, не смог бы такого, как Иво, сочинить. Не хватило бы мастерства. Как придумать эту небрежно заплетённую чёрную косичку и эти синие глаза — словно маяк на границе между сторонами Вильнюса? Как придумать светлую улыбку, с которой встречали в коридорах университета? Как придумать тёплое плечо, о которое тёрся щекой, когда засыпали рядом? Как придумать сердце, так безгранично и безоглядно доверившееся — и впустившее в себя?.. Вишну тут ни при чём, Иво сам возник, безо всякого вмешательства. И ради него Вишну готов навсегда забыть, что человеком является лишь наполовину — и что однажды, быть может, придёт пора возвращаться домой. Нигде не записано, на какой же срок пригласили в этот человеческий мир. Вдруг он истекает уже завтра? Вдруг сегодняшняя ночь — последний шанс побыть рядом с Иво; и последний же шанс всё забыть, а?..***
Вишну просыпается среди ночи — и долго-долго рассматривает Иво в полумраке комнаты. А в голове назойливо жужжат обрывки снов, слишком яркие, чтобы так запросто головой тряхнуть — и прогнать их прочь. Снилось, значит, будто никогда не был человеком? Снилось, будто родился где-то далеко-далеко отсюда, в совершенно другом мире? Снилось, будто могут вот-вот позвать обратно — и придётся уйти, оставив всё, что успело стать дорогим?.. Вишну касается кончиками пальцев растрепавшейся косы Иво, гладит обнажённое плечо, выглядывающее из воротника широкой футболки, и, склонившись к груди, слушает, как бьётся сердце. А Иво хмурится сквозь сон, точно почуяв тревогу; и, нашарив его руку, сжимает запястье. Памятью был сон — или так, всего лишь сном? Позовут назад — или это полные глупости?.. Встряхнув головой, Вишну целует Иво в висок. Тараторит мысленно: «Буду дураком, если всё немедленно не забуду, чтобы и дальше быть рядом — и о возвращении даже не помышлять!» И закрывает глаза. Разве дом — это место, где ты родился? Разве дом — это не там, где осталось твоё сердце, а?..