Он принес на плечах печали и горицвет...
Дима приносит ему кофе. Пятый раз за день. Молча ставит на стол кружку и возвращается к бумагам. В стопку один за другим ложатся листы, заполненные аккуратным мелким почерком. Гром вспоминает, что Дима всегда был таким. Дотошным. Внимательным к деталям. Терпеливым. Вот и сейчас он сидит, дописывая отчеты за них обоих. Свет от лампы падает ему на лицо, на волосы, на воротник голубой форменной рубашки, придавая всему силуэту нереальность. Дима откладывает последнюю страницу и трет глаза, устало улыбаясь. Гром отводит взгляд, чтобы не попасться на разглядывании, но Дима только водружает папку ему на стол, ничего не замечая. Они обмениваются короткими «до завтра». Сегодня Игорь, вопреки привычке, возвращается домой рано. Ему нужно время, чтобы подумать. Разобраться со столь внезапно обрушившимся на него осознанием: ему нравится Дима. Больше, чем может нравиться напарник или друг. Гром вспоминает его сияющее лицо, восторженный взгляд, которым он иногда смотрит на Игоря, раскрывшего дело. И тут же вспоминает его виновато опущенную голову, когда тот слышит полное сарказма слово «напарник». А Игорь ведь даже не извинился за этот случай… В груди становится тяжело, и Гром уже думает, что бесконечные погони на своих двоих доконали таки его легкие, но, сопровождаемая сухим тяжелым кашлем, из горла в подставленную ладонь выпадает пригоршня желтых цветов. Игорь хватается за столешницу, пытаясь не упасть. Он медленно отходит назад, пока не чувствует икрами диван и не опускается на него. В голове каша. Гром достает из кармана старую «Нокию» и звонит Юле. Пчелкина появляется на пороге спустя час. В одной руке она держит пакет с продуктами, через плечо перекинута лямка сумки с ноутбуком, красные волосы стянуты в лохматый пучок на макушке. Юля проходит в квартиру, бросает пакет на кухне и ставит открытый ноутбук перед Громом. Тот долго читает. Она успевает сделать бутерброды и поставить на столик наполненную стопку. Игорь, не глядя, пьет. - Ты уверена? - Боюсь, других вариантов нет. – Юля виновато разводит руками. - И…что теперь? - Ну, это пройдет, если чувства взаимные. Ты говорил с…в кого ты там влюблен? Гром отрицательно качает головой. Перед глазами все еще мелькают отрывки текста («Цветы в легких», «Смерть от удушья», «Невзаимность»). - Не думаю, что ему стоит знать. - Ему? – Юля внимательно смотрит на Игоря. – Это не проблема, тебя половина Питера хочет, и не только девушки. - Но не он. - Может, тогда скажешь кто же этот неведомый «он»? – Игорь хмурится, несколько раз открывает и закрывает рот, но потом негромко произносит: - Дима. Пчелкина сводит брови. Весь ее вид говорит: «Ну ты и влип, Гром». И Игорь с ней полностью согласен. В конце концов, она одна из тех, кто не будет отговаривать его от принятого решения, просто сочувствующе похлопает по плечу, обнимет, если совсем все плохо, но ничего не скажет. За это абсолютное принятие Гром был ей безмерно благодарен. Он осознает риски. Он желает Диме только лучшего, а ему, Игорю, ничего не нужно.***
Через две недели скрывать цветы почти невозможно. Каждый неосторожный взгляд, каждое случайное прикосновение вызывали приступ, и Гром едва успевал уйти подальше от любопытных глаз. Только однажды Дима заметил зацепившийся за отворот куртки желтый бутон и, совершенно не интересуясь, откуда он, радостно сообщил, что это «горицвет». Несмотря на то, что Игорю отчаянно не хотелось прекращать работу, пришлось взять бессрочный отпуск – дышать становилось тяжелее, приступы участились. Свободное время он проводил за бесцельным самокопанием, не выходя даже за едой. Иногда приходила Юля, всегда с продуктами, один раз – с коньяком. Ей очень хотелось рассказать все Диме, но Игорь взял с нее слово, что она будет молчать. И Юля молчала. Наблюдала, как он медленно загибается, но молчала.***
Дима не был дураком, кто бы что ни говорил. Он, пожалуй, был даже умнее многих, но старался этого не показывать. Не больше, чем нужно. Самым большим своим промахом он считал арест Грома, а следующим – влюбленность в него же. И, все-таки, Дима умел пользоваться головой. Поэтому, достав из горла первый ярко-красный цветок наперстянки, тут же сел выяснять, с чем имеет дело. Результаты не обрадовали. Он не просто влюблен в Грома, он от этого умирает. Да и черт с ним. Взвесив «за» и «против», Дима пришел к выводу, что он и слова Игорю не скажет. Игорь ведь не такой, и он, Дима, со своей глупой любовью ему точно не нужен. У него, вон, Юля есть. Несколько цветов он, в неясном порыве, засушил и теперь носил в скетчбуке.***
Когда Гром взял отпуск, Дима начал беспокоиться. Либо это очередная уловка, либо случилось что-то действительно серьезное. Сначала он позвонил Юле, но та мялась и уходила от ответа, ссылаясь на данное Игорю обещание. Прокопенко только пожал плечами, мол, взял отпуск и ладно. К концу рабочего дня Дима не находил себе места, сорвавшись сразу после того, как стрелка достигла шести вечера. Дверь ему открыл сам Гром, одетый только в мятую футболку и, как показалось Диме, безумно уставший. Игорь выглядел несчастным. В гортани неприятно заскребло, но он проигнорировал это чувство. - Игорь? – позвал он. – Что случилось? - Ничего. – тот успел лечь обратно на диван и теперь смотрел в потолок. - Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Рассказывай. Сейчас же. – Дима присел на подлокотник. Несмотря на волнение, его голос звучал настойчиво и, на удивление, Гром подчинился. - Понимаешь, Димка, я влюбился. Как последний дурак влюбился. А потом обнаружил вот это. – он достал откуда то маленький желтый цветок и повертел его в пальцах. – Прямо у меня в легких растут, представляешь? Красивые. Когда-нибудь они заполнят все свободное место, и я задохнусь. - Но…из-за кого? Из-за кого ты терпишь это? Неужели нельзя ничего сделать? – Дима не может дышать. Он отчаянно пытается сдержаться, но от этого приступ кашля получается только сильнее, и пол усеивают распустившиеся бутоны. Вскочивший Гром смотрит на них широко раскрытыми глазами. Дима утирает кровь тыльной стороной ладони, хмыкает. - Надо же, я думал, время еще есть... - На что время, Димка? Что это, черт возьми? - А ты как думаешь? У тебя хотя бы есть шанс… - Нет у меня ничего, Дим. Я ведь в тебя влюблен. - он ожидает чего угодно, ожидает, что Дима сейчас встанет и уйдет, но точно не того, что тот расплачется. - Дим, ну ты чего? Дим? – Игорь неловко берет его лицо в ладони и заглядывает в глаза. – Все же в порядке. Ну, давай я завтра попрошу, чтобы тебе другого напарника дали, или… Дима не дает ему договорить, просто подается вперед и прижимается губами к губам, осторожно, словно любое неверное движение вернет его в реальность, а в ней нет Игоря, нет поцелуя, нет ничего. Они отрываются друг от друга и счастливо смеются. Дышать так легко.