Рыбалка

***

Время от времени по утрам мы ходим на озеро удить рыбу. Местные мужики уверяют нас, что рыбы в озере полно. Ни ты, ни я совсем ничего не смыслим в рыбной ловле. Но это нас не останавливает! Озеро манит своей близостью, а по вечерам рыба так и плещет, оставляя круги на воде и будя в нас древний охотничий инстинкт. Мы сидим на мостках причала, смотрим на мошкару, кружащую над самой поверхностью воды, и мечтаем о рыбалке. Наконец это становится навязчивой идеей, и несмотря на полное отсутствие опыта в этом деле, мы с тобой отправляемся в магазин, где покупаем себе удочки и разные прочие рыболовные штуки, изрядно при этом измучив продавца-консультанта и оставив у него в общем-то верное впечатление, что мы полные и неисправимые профаны. Ничего, говоришь ты, главное - это процесс. Главное - это следовать природному зову охотника, который сидит в каждом мужчине и порой толкает его на необдуманные поступки, вроде покупки удочек. Мы должны дать выход древним инстинктам, а рыбу в крайнем случае можно и в магазине купить! Твои рассуждения кажутся мне логичными. Поэтому с недавних пор по утрам мы ходим удить рыбу. Ранним утром на озере тихо и свежо. Земля и вода за ночь отдыхают от дневного зноя, и потому дышится замечательно легко. Всё вокруг окутано серо-жемчужной дымкой, сквозь которую пробиваются розовым первые лучи солнца. Мы сидим на мостках, свесив ноги и ухватившись за удочки обеими руками, и пялимся вдаль, туда, где на том краю озера серебрится лес. Солнце высвечивает верхушки деревьев, раскрашивает красным золотом край неба, и я шёпотом читаю тебе из Гомера про Эос с пурпурными перстами. Рыба лениво ходит под водой, но и не думает брать наживку. Впрочем, нас это мало волнует. Мы здесь не ради рыбы. Слишком хорошо сидеть вот так плечом к плечу на мостках, любоваться озером и лесом и дышать утренним воздухом. Тело всё ещё скованное и вялое после сна, внимание рассеянное, мутное и вязкое, как обрывки тумана вокруг. Взгляд воспринимает всё вокруг широкой картиной, единым образом и отказывается фокусироваться на поплавках или чём-то ещё. Мы сидим, наслаждаясь видом, теплом солнечных лучей, близостью друг друга, и постепенно в голове не остаётся ни единой мысли. Мы словно сливаемся с окружающей природой, становимся её частью, двумя камнями на берегу, двумя стволами из тех, что отражаются в водной глади, двумя камышами среди десятков других таких же камышей... Краем сознания я вдруг понимаю, что вот это вот, кажется, и есть счастье... Ты облизываешь губы. - Чаю бы, - говоришь шёпотом. У нас с собой термос и бутерброды. Но мы неподвижно сидим ещё добрых полчаса, прежде чем ты передаёшь мне свою удочку, чтобы разлить чай по эмалированным кружкам и извлечь бутерброды из прозрачного контейнера. Мы дуем на горячее, щуримся на пар над кружками, осторожно прихлёбываем, с жадностью вонзаем зубы в ржаной хлеб с маслом и докторской... Всё это в тишине, не отрывая глаз от леса, неба и озера. В камышах возятся утки с утятами, вспугивая мелкую рыбёшку. Рядом с нами садится маленькая серая птичка, названия которой ни ты, ни я не знаем (Позор! - говоришь ты.) Птичка косится на нас, а потом спокойно собирает ржаные крошки так, словно бы мы и правда были двумя камнями, не стоящими внимания. Ты восторженно наблюдаешь за ней. - Не боится! - шепчешь ты одними губами, и я чувствую твоё счастье. Это наполняет меня таким теплом и нежностью, что я готов зацеловать тебя с ног до головы, но боюсь вспугнуть птичку и разрушить очарование. Солнце поднимается всё выше и наконец начинает припекать. Утро из жемчужного становится золотым. Рыбы в озере и правда много. Только этим объясняется то, что нам всё таки удаётся поймать трёх довольно упитанных рыбин килограмма по полтора каждая, серебристых, краснопёрых и лобастых. Нашим восторгам нет предела! Мы чувствуем себя настоящими охотниками, добытчиками и суровыми рыболовами. Мы долго рассматриваем свою добычу в садке. Рыбины разевают рты, шевелят жабрами, таращат желтоватые глаза. - Жалко их, - говоришь ты, поглаживая пальцем серебристую чешую, - Может, пусть живут? Я киваю радостно. Оказавшись снова на свободе рыбины медленно, ошалело шевелят плавниками, переваливаясь с боку на бок прямо на поверхности воды. - Давайте, парни! - подбадриваю я их, - Бегом по домам! Словно услышав меня, "парни" один за другим уходят на глубину. День разгорается всё ярче. Мы решаем искупаться напоследок. Долго и радостно плещемся у берега, распугивая только что прикормленную рыбу, плаваем наперегонки, оглушительно хохочем, стараясь утащить друг друга под воду или использовать в качестве трамплина. Потом занимаемся любовью прямо в воде, отчаянно и неловко цепляясь за деревянные опоры причала, преодолевая сопротивление водной толщи, покрываясь испариной от невероятных усилий, несмотря на прохладу самой воды. В конце мы оба хихикаем сами над собой. - Ну его к чёрту, такую романтику, - говоришь ты, задыхаясь, - Мы всё же не русалы, на бережку как-то лучше. - Лучше, - соглашаюсь я. Мы долго лежим на деревянных досках мостков, обсыхая и восстанавливая дыхание, пока проходящие мимо соседки не взрываются смехом и не кричат нам: - Ребят, вы бы хоть срам-то прикрыли! Тогда мы лениво поднимаемся, натягиваем одежду и идём домой с пустым садком. - А хорошо всё-таки порыбачить иногда, - говоришь ты мечтательно. И я киваю согласно. Хорошо!