Старая луна
23 августа 2021 г., 12:53
Люди живут навсегда, — так думает Арвен, отцовский рассказ о короле смертных, Исильдуре.
Эльфы живут всегда и вечно — их природа, ее природа такова. Эльфы все помнят, эльфы все знают, и живут всегда — с рассвета мира и до заката его.
Арвен смотрит на отца, взглядом и одним-единственным горьким вздохом корабль, матушку за горизонт уносящий, провожает. Думает тогда: так ли нужна им, — нам, — вечность для бытия, но не жизни? Солнце ее жизни тогда только-только выглядывает из черных, родных объятий начала, и лишь светит — не греет пока еще. Отец печален, но спокоен; его скорбь особенная, всегда и навечно особенная — теплая, чуть горькая и бесконечно усталая в тенях.
Матушка ее с тех пор живет навсегда — в памяти, в крови и мыслях. Рядом ее нет и больше никогда не будет, но Арвен словно наяву слышит мерный стук ее сердца — она жива, она любит, она покой обрела.
«Обрела покой», — так, она годами позже узнает, говорят про мертвых. Арвен думает: умереть — это уйти, уйти навсегда, дороги назад не найдя. Ее мать ушла и ушла навсегда, что едва ли делает ее мертвой. Нет, nana не умерла — она жива, но только в мире немного ином.
Арвен не скорбит и не тоскует — она хранит воспоминания и светло, по привычке любит. Она — хорошая дочь, она любима и любит — можно ли о большем желать?
Отец клянется защитить ее, от всего мира уберечь; Арвен верит ему, пусть не верит в то, что в защите нуждается. Отцу нужно иметь право и возможность защитить ее, пусть и нет угрозы.
О своих ошибках, брате и короле Исильдуре отец больше рассказывает — позади детство, им истории на ночь давно уж не нужны для того, чтобы заснуть. Арвен улыбается уголками губ: не нужны, но любимы и дороги. Отец рассказывал бы, стоит только попросить, но она не просить. Жизнь не останавливается, они бредут по пути в свое «навсегда», и не оглядываются назад. Торопиться некуда — их всегда ехидно смеется пустой вечностью.
Люди ярки и жадны до яркого, торопливы и быстры, — ей нравится наблюдать, но прикоснуться страшно — не обожжется ли?
У братьев в головах и на душах неспокойно и шебуршаще — она видит, чувствует и знает. Они похожи, во многом, но не в этом — Арвен научилась отпускать и просто жить, надеясь. Они, ведь в конце концов, живут вечно, но это — не навечно. Она давно знает, что и их когда-нибудь настигнет колючая петля с биркой «конец».
Отец об Исильдуре и слова не произносит, но теперь это не имеет значение — тень короля из сказок, кровь от крови его, плоть от плоти, с духом иным, беспокойным, но к покою тянущейся, теперь совсем близко.
Его истинное имя Арагорн, но она, — все они, — зовут его «Эстель» — Надеждой. Взрослеет он до боли быстро — что для нее десяток лет?
Но и тех пробежавших нескольких десятков хватает, что голову потерять. Арвен тянется — прикасается. И не сгорает: он ведь греет, греет, но не жжет. Опаляет на мгновение тихую, спящую душу; роняет невольно семена чего-то тягуче-горького и бесконечно прекрасного, и уходит.
Уходит слишком скоро и чересчур быстро, не оглядываясь, но попрощавшись. Обещает вернуться — обещает ей. Он вспыхивает, сияет и светит — живет навсегда, и в мире этом, и в ином, пыльном и пустом, из желтых страниц, шепота слов и чернильных клякс сотканном.
Арвен улыбается и не позволяет сорваться тяжелому вздоху: она снова помнит и любит. Она влюблена? Арагорн, —больше не надежда, но клятва, — не говорит, но смотрит так, что понять труда не составляет — влюблен.
Она дает обещание и вспоминает что-то ужасно старое, детское и дорогое. Вспоминает, как хотела жить навсегда, но не вечно. Так ведь ярче, так ведь лучше?
Арагорн возвращается, повзрослев и изменившись — совсем чуть-чуть, но достаточно. Она смотрит. Тлеет война; в его взгляде теперь живут свободно ее тени, но кошмары.
Арвен держит обещание, вспоминает и решается. Она любима, влюблена и любит. Отец вновь улыбается так, что сердце щемит — печально, но спокойно. Арвен улыбается в ответ, улыбается-улыбается-улыбается.
Она счастлива, спокойна и это — навсегда. Он — навсегда, а значит навсегда и она; оба они теперь навечно, пусть и далеко не вечны.
Примечания:
О, дорогая, это было одно из самых странных знакомств в моей жизни, а, поверь, странных знакомств у меня было достаточно. И, как ни чудно, до конца я тебя до сих пор не разобрала. Всего лучшего — навсегда.