***
Дазай бездушный убийца с лидерскими навыками, умеющий подмять под себя любого, думают главы мелких преступных организаций. Интересная и многогранная личность, думает Хироцу. Идеальный преемник, думает Мори. Пустышка, думает Дазай… до судьбоносной встречи с ним. Личный лучик света во мраке. Когда Осаму видит глаза полные надежды на счастье, то непременно хочет разбить и погасить эти чувства. Показать насколько отвратителен этот мир, с маниакальным наслаждением наблюдая за сокрушёнными людьми с осколками своих мечтаний у его ног. Но этот мягкий и нежный взор очей с невероятным цветом переливающегося заката небесно-фиолетового и золотого заставил его растаять, словно льдина под палящим солнцем. Дазай удивляется насколько поражён чужой красотой. — Добрый день, — Осаму невольно восхитился приятным слуху ласковым голоском. — Вы определились с выбором? — Хм? — вопросительно изогнутая бровь и напускное безразличие присущее обычному выражению лица. Он не смог отказать себе в желании вновь услышать белокурого ангела. Так он его мысленно провозгласил, только увидев у стойки кафе. Цепкий взор хватался за каждую эмоцию официанта. Нервно подрагивающие тонкие пальцы, что сжимали миниатюрный блокнот с ручкой, слегка опущенные худые плечи, костлявые коленки. Что-то внутри Дазая подсказывало, что хрупкость эта обманчива, но именно поэтому и завлекает скрытой особенностью. Невиданный жгучий интерес бил изнутри зажжённой искрой. Ранее бледные щёки окрасились нежным оттенком розового, как у спелого персика летом. Видимо, мафиози растерял восприятие времени и чересчур долго и пристально изучал стройную фигуру молодого официанта. Губы тронула соблазнительная улыбка. Ацуши, так гласил бейджик на груди, чуть взволнованно повторил последнюю фразу с запинкой. Слишком голодным не в прямом смысле выглядел клиент. От него веяло опасностью и едким, едва уловимым, запахом дыма, но Накаджима не мог не поразиться чужой красотой. Элегантность вперемешку с небрежностью, как бы дико это не звучало. Идеально выглаженные белоснежная рубашка с чёрным жилетом и неряшливо ослабленные бинты на шее и предплечьях. Занятный. Мужчина был молод и, кажется, при деньгах, но всё же заказал обычный кофе и долго его смаковал. Ацуши чувствовал на себе прожигающий взгляд со стороны неприметного столика в углу до тех пор, пока необычный гость не скрылся за порогом заведения. Шестое чувство подсказывало, что их встреча далеко не последняя.***
Чуя привык к образу ветреного, порой жестокого и полностью равнодушного к чужим чувствам Дазая, но видеть его окрылённым непорочной влюблённостью для него ново. Напарник будто вырвался из затяжной депрессии и всё твердил об «ангеле» и его чарующем голосе. Неизвестный, вероятно, спустя ещё десяток навязчивых походов в кафе всё же оттаял и пренебрёг собственной безопасностью, согласившись на личные встречи с Дазаем. Потому что, чёрт возьми, Накахара уверен, от этой каланчи несёт могильным холодом за милю. Чуя за годы совместной работы хоть и не мог отследить ход мыслей напарника, но отлично понимал когда чужие слова или действия имели двойное дно. Приторно-сладкие речи, заискивающие улыбки в противовес ядовитому взгляду. Для кого-то Дазай закрытая книга, полная сложностей душа, скрытный наставник. Накахара при виде него представляет новорождённого ребёнка, который впервые познавал всю мудрёность мира. Поэтому живой, в самой глубине чёрных глаз, блеск стал приятным открытием. Чуя даже порадовался бы за (со временем произносить это, не выплёвывая, как какую-нибудь мерзость, стало легче) друга, но необъяснимая тоска с подрагивающей время от времени грустной улыбкой вызывала толику беспокойства. С каждым днём интерес к объекту влюблённости у Чуи возрос. Кто же этот парнишка, что сумел отвлечь этого придурка от мрачной апатии? Даже Акутагава вспоминает о пареньке с неприсущей ему благодарностью, потому что встречи с наставником стали меньше походить на избиение и больше на реальную тренировку.***
Осаму впервые чувствует себя окрылённым от счастья и в то же время убитым от горя. Ацуши светил ярко, ослепляюще. Нравственно чистый, словно кристально белое полотно, на котором было бы кощунством оставить след. Руки Дазая испачканы в грязной крови сколько он себя помнит. Когда он смотрел на них, то видел лишь свежую алую жидкость. Никогда застывшей, а именно свежей. А за его спиной цеплялся кровавый след куда бы он ни пошёл. Неизменно чёрное пальто давно впитало в себя металлический запах. Если его ангел и заметил это опущение, то почему-то ничего не сказал. Или хотел бы сказать? Он боится? Боится отказать или узнать ответ на свой вопрос? Как отреагирует на правду и как сумеет сбежать? Мафиози мучается от преследующих его мыслей после каждой встречи с очаровательным юношей. Мерзкий голос глубоко внутри насмешливо тянет, а отпустит ли мальчишку он сам, если тот и вправду решится уйти, осознав насколько он ошибался в мужчине. Дазай неуверенно говорит, что да, конечно же отпустит. Лжец, твердит голос. Тьма всегда тянется к свету, и ты не исключение. Но пока у него выпадает шанс, Осаму дразнит, лелеет Ацуши в своей ранимой первой влюблённости. Он открыто наслаждается невинным румянцем, наивным взглядом из-под ресниц и счастливой улыбкой. Мафиози очень хочет верить, что она только для него. Его сердце непривычно быстро бьётся, когда Ацуши трепетно берёт его за руку во время прогулок. Никогда он ни к кому ещё не прикасался с такой осторожностью и благоговением. Просто потому что с Ацуши хочется быть нежным. Дазай мечется между своей жаждой — невинную красоту хотелось опорочить так же сильно, как и сберечь, спрятать от всего мира и не позволить увидеть всю ту грязь, что видел мафиози каждый день. Дазай пытается скрыть предательски красные кончики ушей за кашлем, когда Накаджима делает ему комплименты с невиданной ранее искренностью, когда смотрит так благодарно и мягко после подаренной, казалось бы, обычной безделушки. Осаму опасается дарить слишком дорогие вещи, чтобы не вызывать лишних подозрений, хоть неизменно желает утопить юношу в роскоши, которую тот непременно заслуживает. Мужчина привык к излишней похвале в сторону своей внешности. Женщины не скупятся лишний раз упомянуть как он красив. Дазай знает, что привлекателен и всегда умело пользовался этим ради личной выгоды. Но это не то, что застаёт его врасплох наедине с Ацуши. Он не нахваливает его с типичными фразочками про красивые глаза или тому подобное. Ацуши чуткий к любому проявлению нежности и с душой нараспашку спешит рассказать насколько Дазай прекрасен и мил. Ангел говорит об этом с таким бесхитростным энтузиазмом, что Дазай невольно начинает понемногу верить в тёплые слова. Осаму отчаянно стремится так же оставаться хорошим в видении перелива фиолетового и золотого настолько долго, насколько это возможно. Дазай презирает любовь и привязанность в любых его проявлениях, но страстно желает её познать. А если точнее, то от одного единственного человека с прелестной неровной чёлкой и удивительными гетерохромными глазами. Он ловит каждое слово о жизни парня, хотя в тот же день знакомства прознал о студенте всё. Возможно, это подло, но совесть у Дазая и не шелохнулась, если она вообще у него была. Иногда он действительно пугает меня тем, что так яро пытается от меня скрыть, думает Накаджима, но поспешно отгоняет эти мысли. Ацуши не слеп и далеко не глупец. Он видит, что Дазай не показывает ему нечто существенное и даже не думает открыться. Накаджима чувствует странную смесь эмоций рядом с ним — безопасность и угроза. Безопасность за его широкой спиной и тёмной аурой, которая сочилась из него, как бы он не пытался её сдерживать. Угроза от непонятного вороха мыслей и секретов, что хранились под семью замками. Ацуши не хочет ни в чём Дазая подозревать, но смутно кажется, что правда выявится не так скоро. Осаму всеми силами сохранит атмосферу полную ломкой, такой хрупкой щемящей нежности. Он надеется, что их свяжут те самые крепкие и посмертные узы, что они придадут его серой жизни смысл, что наконец-то тоска по собственному существованию рассеется. А до тех пор, пока момент ожидаемой развязки не настал, Дазай будет наслаждаться настоящими отношениями. Будет ласков и вежлив, покорен и любим. Шажок за шажком добьётся полного безукоризненного доверия Ацуши и поглотит его, привяжет к себе и после никогда не отпустит. Просто потому что с Ацуши хочется быть навсегда.