Больно было и плохо

Олег входит в него одним резким движением, сразу до упора, выбивая воздух. Серёжа еле слышно шипит на вдохе. Серёже — больно. Средненький номер в средненькой гостинице в маленьком городишке. Выцветшие обои в мелкий цветочек, пыль по углам, линялые шторы, несвежее постельное белье. Чужие имена, чужие документы, которые в общем-то никому тут и неинтересны. Всем плевать. Рядом граница, таких постояльцев здесь — каждый второй, если не первый. Очень удобно. Очередной перевалочный пункт, ничего не значащая точка на маршруте спасения и свободы. Свобода пахнет одеколоном Олега, бензином и чужой кровью. До постели они не доходят, ни в каком из смыслов. Олег решает, что будет весело вспомнить прошлое. Самое время. И нагибает Серёжу над небольшим обеденным столом возле окна — кто вообще додумался, что он здесь нужен? Столешница стеклянная, Серёжа шарит по ней влажными ладонями, пытаясь найти опору, встать поудобнее. Но руки скользят по стеклу, Олег давит на спину, бряцает сброшенная на пол металлическая пепельница, край стола больно врезается в живот и царапает кожу. Дешевая футболка скручивается в жгут на груди и тоже царапает. Сигаретный пепел пачкает лицо, забивается в нос. Мнения Серёжи никто не спрашивает изначально. Олег ебёт его неторопливо, с большой амплитудой. Крепко держит за бёдра, впиваясь ногтями в кожу, глухо стонет. Деревянные ножки стола ритмично скребут по вытертому паркету. Олег почти никак не подготовил его, развернул к себе спиной, стянул штаны с трусами до щиколоток и надавил на затылок. Как в первый раз, как почти в любой другой раз. Олег старше, сильнее, он не боится драки и любит, когда благодарят. Секс ведь отличная благодарность. Запертый туалет на пустующем этаже, холодный кафель, по которому Серёжа так же скользит ладонями, без возможности хоть за что-нибудь уцепиться. В приоткрытое окно задувает ноябрьский ветер, мурашки по голой спине, штаны также спущены. Только Олег всё делает очень быстро. Серёжа терпит. Страшно, что Олегу что-то не понравится или обидит, что Олег сейчас остановится и уйдет. У Серёжи друзей до этого не было, он не знает, как надо. Олег обещает всему научить. Олег учит. Всему, что знает. С кем дружить, кого обходить стороной. Когда и куда бить, когда убегать. Олег от Серёжи не отходит ни на минуту. Никаких больше толчков и швыряний, никаких тупых шуточек и прозвищ, никаких кривых взглядов. Серёжа теперь — за надежной стеной, за забором с колючей проволокой, тремя рвами с водой, кольями и крокодилам. Серёжа теперь — в высокой каменной башне, ключ от которой — у Олега в кармане. Серёжа учится почти за двоих, Олег за двоих дерется, иногда до полной отключки. Воспитатели ворчат, но в целом довольным. В целом вообще все счастливы. Так замечательно. У Серёжи иногда болит рот, потому что Олегу нравится в благодарности разнообразие. Олег в конце концов срывает свой ритм и начинает вколачиваться быстро и коротко. Звонкие сочные шлепки, жалобный скрип. Олег что-то хрипло шепчет о том, какой Серёжа стал классный, как он соскучился, какая отличная узкая задница у Серёжи. Олег бы её ебал и ебал. Серёжа крепче сжимает противоположный край стола, закусывая ворот футболки. Серёже жарко, он мокрый весь от пота, кожу саднит. Всё неудобно. И трудно дышать. Потом он пойдет в душ. Горячий, горячий душ. Шёпот Олега сливается с тихим и мерзким хихиканьем Птицы. Птица не препятствует, Птица ждет, когда Серёжа перестанет терпеть. Но Серёжа терпит. Серёжа пока не готов снова остаться один.