о важном

Давай поговорим о важном, Олеж. Помнишь, в детдоме, когда ты только появился, я удивился что ты захотел завести дружбу именно со мной. Мальчики тогда уже наверняка что то про меня наговорили: о том, что я девченка, лузер, как там меня еще называли. Но ты не слушал их, и…подружился у со мной. Я благодарен за то, что скрасил мое одиночество. Я был очень рад что у меня появился друг. Боялся сказать что то лишнее, сделать что то, что могло бы тебя оттолкнуть. Да даже пытался не навязываться и в лишний раз не подходить чтобы не надоедать. Но какого же было мое удивление, когда ты сам, без всяких просьб, проводил со мной все время. Защищал от нападок парней, стараясь не отходить дольше чем на полметра, чтобы в случае чего меня не успели задеть, пока ты дрался за меня. Но ведь из за меня тебе тоже перепадало. И я корил себя за это, вечно причитая, когда обрабатывал перекисью, специально купил на отложенные деньги для таких случаев, твои ссадины на лице и сбитые костяшки. Деньги эти, конечно, копились не на лекарственный препарат, а на карандаши и новый альбом, но тебе это знать не надо. Хотя, если так посмотреть, одиночество – понятие двояко. Здесь уже вопрос в том, быть ли одиноким, когда знаешь, что кому то нужен. Одиноким быть не так уж и страшно, когда тобой движет цель. Что то, что заставляет просыпаться тебя по утрам, не считая конечно того сосущего чувства в груди, когда рядом с тобой нет того человека. Так я начал думать, когда ты ушел в армию. Мне было тяжело поверить в это. Впервые в жизни мы разлучались на год. Ту хард, хочу сказать. Я хотел рвать и метать, я знал, что ты тоже не можешь без меня. Мы не могли существовать без друг друга. Но, не смотря на все сопутствующие факторы, я отпустил тебя, без истерик и скандалов. Я уважаю твое мнение до сих пор. На тот момент у меня уже были готовы наработки на соцсеть. Я решил назвать ее Vmeste. Спустя год ты отслужил, приехал ко мне, я на тот момент уже снимал квартирку, заработав на фрилансе. Все наконец то было хорошо, я так радовался впервые с тех пор, как ты уехал. Но, спустя неделю, казалось бы, спокойной, налаживающейся жизни, ты ошарашил меня тем, что подписал контракт на три года. И тогда я взорвался. Я истерил, орал, рыдал навзрыд, ты это все стойко выдержал, но, ты подумал, что я начал успокаиваться, и потерял бдительность, когда я выбежал из квартиры глубокой ночью. Осведомила тебя об этом, скорее всего, хлопнувшая входная дверь. Не знаю, сразу ли ты тогда сорвался меня догонять, или же дал время успокоиться, но нашел ты меня, по моим ощущения, спустя часа четыре. Я больше склоняюсь к мысли что ты дал время успокоиться, не мог же ты всего за год забыть место, куда мы сбегали чуть ли не каждый день со времен детдома. Успокоиться мне помогли воспоминания из детства. Мысли от том, что я поступил эгоистично настигли меня после второго часа пребывания в одиночестве. Ведь ты всегда был рядом. Тогда я решил, что отпущу тебя. Три года — это же не так критично? У тебя будут выходные, которые мы будем проводить вместе, время пролетит быстро. Когда ты нашел меня, я извинился, расспросил обо всем, куда тебя направили, сколько выходных. Когда ты сказал, что всего месяц в год, я слегка расстроился, но не подавал виду. Не хочу, чтобы ты чувствовал вину из за желания двигаться самостоятельно. Одиночество — это же не так страшно. Прокручивал в голове эти слова сотни раз, пока стоял на перроне, провожая тебя на долгий год. Старался не плакать. Ты же обещал, что вместе мы будем всегда. Обещал беречь себя. Ты писал мне редкие сообщения, чтобы я знал, что ты жив. Хотелось бы получать их чаще, но я понимал, что это чисто физически невозможно. Не уберёг. На последнем году твоей службы я узнаю, что ты умер. Ворвался на мине. Мне не объясняли подробностей, сколько бы я не допытывался. Даже деньги не брали, говорили, мол, служебная тайна. Удивительно, правда? Хоть где то нет коррупции. А я ведь не родственник, обо мне даже речи идти не могло, не положено. На полгода я закрылся от всех, надеясь, что это злая шутка. Хоть дела с «vmeste» шли в гору, я не стал сдавать ту самую квартиру. Ждал тебя там, надеялся, что приедешь, успокоишь, утешишь и приласкаешь. Естественно, работу я не забрасывал, просто перенес все дела на дом, а встреч никаких не проводил. Но, в один момент мне пришлось взять себя в руки. Построил офис башни, многоэтажное стеклянное здание. Тебе бы понравилось. Нет, не так, тебе понравится, когда ты вернешься. Одиночество – вовсе не так уж и страшно. Страшно в 23 потерять близкого человека. Страшно в 23 умереть на войне.