Без остатка

Шторм. Как прекрасно наблюдать за ним с края высокого обрыва, когда серебристые брызги с силой отлетают от острых скал, а мощный ветер подбрасывает их выше, да так, что неминуемо мокнет любимая серая толстовка. На отдых друзья расчитывали спокойный, солнечный, но погода решила иначе, сдувая сильными потоками воздуха всё, а Джемину так даже лучше, спокойнее. Может показаться, что он решается спрыгнуть вниз, оканчивая тем самым свой жизненный путь, однако это вовсе не так. Именно стоя на краю, парень чувствует себя таким особенно живым, единым с ветром. Он любит ветер – такой свободный, никому не подвластно его остановить, никому и ничему. Ему всегда хотелось застать такой момент – когда взбушуется солёное море, омывая берег шипучей пеной. Сейчас мир кажется абсолютно другим, нежели в палящий, знойный день. Сейчас он сорвал с себя пелену спокойствия, выпуская наружу накопившиеся эмоции. Сейчас люди боятся его, потому что знают, как опасны стихии в гневе. Джемин стоит, подняв подбородок, обдуваемый холодными лезвиями ветра. Ощущается это весьма остро, особенно удары по лицу, но от того уходить не хочется ещё больше. Правда наслаждаться уединением получается не долго, парня окликает его друг, из-за шума волн и ветра выкрики имени слышатся приглушённо, но они слишком частые и настырные, чтобы проигнорировать их и не обернуться. Младший подходит к краю и накидывает на Джемина куртку, плотно запахивая её на груди, ему самому понятно, что вещь тут же промокнем и ничем толком не поможет, но лицо На от такой заботы освещается счастливейшей улыбкой. Рядом с этим ребёнком он становится ещё более живым, хотя нет, ребёнком Джисон перестал быть ещё пять месяцев назад. Почти пол года прошло с его совершеннолетия, а Джемин всё никак не привыкнет к этому. - Зачем ты здесь стоишь, жить надоело? - повышая громкость голоса, Джисон не собирается кричать, он просто волнуется. Ну кто в здравом уме во время шторма пойдёт на утёс, ещё и становясь почти на самом краю? Но что ещё более странно – старший смеётся, загребает парня в объятия под им же предоставленную куртку, заставляя немного пригнуться, и утыкается лбом в плечо. Теперь брызги хлещут ему по спине. - Что ты чувствуешь? - В каком смысле? - Что ты чувствуешь здесь, когда тебя окружает буйная стихия? Джисон осматривается, за всё время, проведённое вне стен тёплых зданий, он успел продрогнуть до костей, а сверкающие молнии в тёмных тучах предвещают ещё и сильный дождь. Когда Джемин пропал из виду, и ни в комнате, ни где-нибудь ещё поблизости его не нашлось, именно самый младший в компании подорвался с места, обходя всевозможные улочки, открытые заведения, пляж, а когда увидел стройную тёмную фигуру на выступе одной из скал, побежал туда. - Холод, - отвечает он и сильнее прижимает чужое тело к себе, сцепив лежащие на талии руки в крепкий замок. - Ты боишься? - Нет, просто держу тебя, чтобы не упал вниз. По небу проносится гулкий раскат грома, от чего оба тела вздрагивают. Первые капли падают им на макушки, но они не ощущаются холодными, а даже наоборот, точечно согревают участки кожи, контрастируя с холодным ветром, посылая россыпь мурашек от шеи до поясницы. - Твоё сердце стучит так быстро, - Джемин переводит взгляд на лицо парня, а тот отворачивается. - Твоё тоже, хён. Мы оба испугались неожиданного громыхания, - частично правда, но ведь только частично. - Тогда зачем отворачиваешься? - Там молния сверкнула, - Джисон не будет говорить правду, хоть убейте, вот уже год он пытается похоронить эти чувства, а сейчас просто стоит и обнимает того, кого избегает в таком касании, потому что сердце каждый раз берёт курс предательски выпрыгнуть из груди. - То есть ты всё-таки не только холод замечаешь. Согласись, шторм ведь уравновешивает внутренние эмоции, не так ли? Джемин как-будто принимает отговорку младшего за чистую монету, а тот смотрит исподлобья, как перекатываются неспокойные волны, и на выдохе отвечает: - Да. Горячее дыхание касается оледеневшей кожи, будоража её. Джемину не хочется сдвигаться с этого места ещё минимум жизнь, потому что всё здесь хорошо: бушующий ветер, море под боком, тёплые руки на талии и вообще весь человек в его объятиях. Все друзья уже устали наблюдать, как Джисон мастерски не видит отношения старшего к нему, поражаясь заниженности его самооценки и пытаясь хоть как-то её нормализовать, а сам Джемин считал младшего слишком не взрослым для чувств, до тех пор пока не понял (не без посторонней помощи), что Джисон ухаживает за ним исподтишка, ненавязчиво: следя за его рационом, хоть и знает, что тот мастерски готовит и не наделён ленью к этому, режимом сна, потому что не одобряет посиделки до поздней ночи, а то и утра, старается прийти по первому зову, а на день рождения подарил как раз то, что так давно хотелось купить, со словами: " Кажется, ты хотел что-то такое ", хотя об этом Джемин упомянул всего раз, магическим образом поднимает настроение с самого дна, он упрямый, и даже если кому-то что-то не нравится, всё равно стоит на своём, так что нужно ещё поспорить, кто тут не дорос до отношений и ответственности. Дождь уже полностью окутал их, а покидать объятия друг друга никто не собирается, так теплее и ещё спокойнее, нежели в одиночестве. - Любоваться морем здорово, но быть в твоих объятиях ещё лучше, - шепчет Джемин, проводя ладонью по вымокшему затылку парня, пальцами расчёсывая подстриженные перед отдыхом волосы. Для Джисона двусмысленность выражения приобретает дружеский окрас, ведь по его соображениям старшему наверняка было бы также комфортно и с кем-нибудь другим. - Ты любишь объятия, это не удивительно. - А ты рассмотри фразу под другим углом, может и удивишься, - лёгкое прикосновение губ к изголовью шеи отрезвляет от успевшей навалиться сонливости, подняв голову с нагретого плеча, Джисон встречается с изучающим взглядом, будто они впервые встретились, и сам зачем-то начинает высматриваться в чужое лицо. Джемин прислоняет ладонь к немного покрасневшей щеке, вытирая с неё влагу, а затем вновь появляется улыбка. - Ты такой красивый. Прекраснее всех на этом свете. Джисону перекрыло дыхательные пути, он вкорне не согласен с этими утверждениями, но сказать об этом вслух сейчас просто не способен, чем и пользуется виновник его такого состояния, продолжая сыпать комплименты, смотря прямо в завораживающе-чёрные с блеском ярких молний глаза. - Безумно красивый, умный, милый, талантливый, - Джемин не перестаёт восхищённо смотреть на лицо напротив, всё больше и больше покрывающееся румянцем. - Я вовсе не такой, хён. Худощавый, высокий, неуклюжий – вот моё описание, - пряча взгляд за тёмной мокрой чёлкой, Джисон пытается отстраниться, но его крепко прижимают обратно. - У тебя замечательная фигура, великолепный рост, а неуклюжесть есть у всех, просто в разной степени. - Ну и зачем ты мне это говоришь? Испытываешь мои чувства на прочность? - брови младшего сильно хмурятся, и тогда Джемин решает озвучивать свои мысли до конца, те, что никак не мог озвучить раньше. Он ловит холодную ладонь и поочерёдно прижимает к своим губам каждый её пальчик. - Люблю твои руки. Залезая под расстёгнутую кофту другой рукой, проводит по спине и боку, ощупывая через тонкую ткань футболки худобу и бегая взглядом от кроссовок до самого темечка. - Люблю твою фигуру, люблю твой рост. А Джисон не знает, куда себя деть, в ступоре наблюдая за действиями старшего, он не хотел заставлять его говорить всё это, привыкнув не ставить себя ни во что, ему не удаётся поверить в то, что Джемин, такой прекрасный во всём Джемин может полюбить его, это как верить в зубную фею. Губы сами собой сжимаются, но тут обе щёки накрывает тепло ладоней. Пристальный взгляд глаза в глаза, и не так то уж на утёсе и холодно, даже слетевшая с плеч куртка остаётся лежать на земле. - Люблю твой носик, люблю твои глаза, люблю твои брови, люблю твой лоб, люблю твой голос, - старший придвигается ещё ближе. - Люблю тебя, - шепчут в унисон, сталкиваясь носами. Застывают на месте, разглядывая подводные глубины глаз друг друга, не решаясь качнуться вперёд. Долго смотреть исключительно в глаза не получается – взгляды то и дело мельком опускаются вниз, на приоткрытые мокрые губы, капли дождя стекают по промокшим насквозь волосам, щекам и подбородку, а одежда уже просто превратилась в мокрые тряпки. Джемин заводит одну руку за голову Джисона, а другую укладывает ему на плечё и, надавив на затылок, окончательно притягивает младшего вплотную к себе. Губы обоих имеют солоноватый вкус дождевой воды, никто из них не спешит, неспешно изучая рты друг друга, проводя кончиками языков по ровным рядам зубов и сминая горячие губы. Джисон снова укладывает руки на талию старшего, пряча ладони под толстовку. Углублять поцелуй они не собираются, для этого ещё будет время, а пока Джемин, отстранившись, лёгкими касаниями очерчивает всё прекрасное лицо любимого ему человека – от скул до подбородка, вновь льнёт к подостывшим губам и отстраняется лишь тогда, когда уже просто необходимо сделать вдох, наполняя лёгкие свежим воздухом. Они стоят с прикрытыми глазами – лоб ко лбу. Почти синхронно поднимают веки и смотрят друг на друга, улыбаются. Ладони Джемина поднимаются вверх по шее, очерчивают ушную раковину и ложаться вдоль линии челюсти. - Люблю тебя всего, - целует в кончик носа, - без остатка.