Последнее лето

– Включите телевизор, – Селин сбежала по лестнице, и у нее был совершенно восторженный вид. – Сейчас будут новости, и там будет просто бомбезная новость. Члены семьи, собравшиеся в зале перед ужином, удивленно посмотрели на нее. – Что за новость? – Спросила мама, но Селин только махнула рукой, включая телевизор и переключая канал на местную станцию. – Мне только что прислала ссылку Жюли, это просто невероятно, сами увидите. Сейчас должен быть повтор, – сказала она, заглушая голос диктора новостей. – О, о, вот оно! – Радостно воскликнула она, увидев надпись на экране: «Измирский Пес возвращается в Измир». – Измирский Пес? – Ясемин недовольно приподняла брови. – Это какой-то клоун? К общему удивлению, Селин не воспользовалась возможностью устроить Ясемин скандал, только шикнув на нее и махнув рукой, показывая на телевизор. – Черный день для преступного мира Измира, – радостно голосил журналист за кадром, пока на экране показывали группу мужчин и женщин, идущих от машины к – Гекхан прищурился – к Дворцу Правосудия Измира. – Из Стамбула в Измир переведен новый прокурор по особым поручениям. Ягыз Эгемен, один из самых знаменитых прокуроров Стамбула, получил назначение в Измир. Гекхан замер, не веря своим ушам. Он шокированно перевел взгляд на родителей, которые сидели, окаменев, не отрывая взгляда от экрана, и снова повернувшись к экрану, потрясенно уставился на лицо его блудного брата, крупным планом показанное на экране. Гекхан приоткрыл рот, моментально узнавая Ягыза, пусть он не видел его уже больше десяти лет. – Уроженец Измира, известный среди преступников Стамбула как «Измирский Пес», прославился, став самым молодым прокурором в истории Турции, самостоятельно добившимся осуждения преступника в порученном ему деле. Именно Ягыз Эгемен пять лет назад добился осуждения королевы преступного мира Турции «Госпожи Фазилет», которая с тех пор отбывает наказание за рэкет, торговлю оружием и незаконную предпринимательскую деятельность. Ягыз Эгемен считается восходящей звездой юстиции Турции, и начиная с этого месяца он приступает к своим обязанностям в Измире. Гекхан не верил своим глазам. Это был Ягыз, его холодный, мрачный, исподлобья взгляд был на экране. Он изменился, не мог не измениться, пропала юношеская округлость щек, невинность сине-зеленых глаз, скромная улыбка мягких губ – перед ними было строгое, замкнутое, твердое лицо, словно вырезанное из камня – впалые щеки, покрытые щетиной, пристальный, почти волчий взгляд, сжатые в мрачной складке жесткие губы. Но это был он. Ягыз. Его маленький брат. Который когда-то вышел в эти двери, чтобы никогда в них не вернуться. О котором отец запретил говорить. О котором они иногда говорили, с каждым годом все реже, пока полностью не забыли его. – Ягыз Эгемен? – Настороженно спросила Ясемин. – Ваш родственник? Гекхан ошеломленно подумал, что никогда не рассказывал о брате жене. Никогда за годы их брака. Он правда его забыл, подумал он с чувством вины. – Это мой брат Ягыз, – потрясенно прошептал Синан, во все глаза глядя на экран. – Товарищи, все вопросы к пресс-службе прокуратуры, – голос Ягыза… Гекхан не помнил голоса Ягыза, но сейчас он услышал сухой, металлический, похожий на робота, голос. – Прокурор Ягыз, что вы скажете гражданам Измира? – Граждане Измира могут как и ранее полагаться на закон и порядок. – С вашим появлением преступному миру Измира конец, господин прокурор? – Кричал кто-то из облепивших его репортеров, но Ягыз только продирался через них, глядя только вперед. – Полиция и прокуратура Измира будут как и ранее исполнять свой долг. – Брат? – Опять переспросила Ясемин. – Как это «брат»? Ваш кузен? – Она все никак не могла понять. – Это мой сын, – тихо ответила мама. – Это мой сын Ягыз. Он вернулся, Хазым. Мама повернулась к отцу, который сидел в одной позе, не шевелясь, потрясенно глядя на экран, где представитель пресс-службы прокуратуры что-то отвечал на вопросы журналиста. – Хазым, – мама протянула руку, коснувшись ладони отца, и тот словно вышел из транса. – Хазым, он вернулся… Наш мальчик вернулся. Приведи его домой, Хазым… Я прошу тебя. Приведи его домой. – Если он захочет вернуться, – Хазым Эгемен очнулся, и его голос загрохотал по комнате, по дому, да по всем окрестностям. – Если он захочет вернуться, двери моего дома для него открыты. Пусть придет сам. Но я уже говорил тебе, Севинч, я не буду гоняться за этим неблагодарным. – С этими словами он встал и вышел из гостиной, но мама пошла за ним. – Хазым! Хазым, я прошу тебя! Хазым! – У вас есть еще один брат? – От удивления Ясемин спросила это скандализованным шепотом, словно кто-то мог подслушать их разговор. – Ягыз, – Селин ответила таким же шепотом, и даже Гекхану захотелось понизить голос, хотя это было смехотворно. – Гекхан что, тебе не рассказывал? – Нет, – обвиняюще посмотрела на него жена. – Не рассказывал. – Что я мог о нем рассказать? – Да, Гекхан само собой прошипел это шепотом. – Он ушел из дома тринадцать лет назад и больше мы его не видели. – В свой день рождения, – Синан единственный заговорил в полный голос, прорывая нелепый покров таинственности, охвативший их с уходом родителей. – В свой восемнадцатый день рождения Ягыз вышел из этих ворот, – он махнул рукой в сторону выхода, – пешком, без вещей, без ничего, и больше мы его не видели. Ясемин приоткрыла рот, оглядывая всех по очереди. – И все? Просто вышел и все? И вы так спокойно об этом говорите? Ваш брат ушел из дома, и вы его не видели, и это все? Что случилось? Его что, выгнали? – Нет, – Гекхан покачал головой, – не выгнали. Он ушел сам. Отец запретил им говорить об этом. Каждый раз, когда кто-то поднимал тему Ягыза, отец одаривал этого человека мрачным сердитым взглядом, и тема затихала сама собой. Им было запрещено говорить о нем, вспоминать его, искать его. И они его послушали. Они послушали его, Аллаха ради… Гекхан прикрыл глаза, снова вспоминая Ягыза, мальчиком, которым он его помнил, а не холодной двигающейся статуей, которую видел на экране телевизора. Мальчик, почти ребенок, всего один день, меньше одного дня официально считающийся взрослым, он стоял тогда во дворе, обвиняюще глядя на отца, и не слушая мать, которая все пыталась схватить его за руку. Гекхан так и не узнал, что случилось тогда между ними. Почему они поссорились. Что заставило тогда Ягыза сказать те слова. «Я вернусь в этот дом только на ваши похороны, господин Хазым, – сказал он тогда. – Чтобы убедиться, что вас зарыли, и плюнуть на вашу могилу». Гекхан помнил, какой ужас он испытал тогда от этих слов. Как ему хотелось подскочить к Ягызу и ударить его по лицу. Как он смел, как он смел сказать такое их дорогому, родному, любящему отцу? Он помнил, что сделал шаг тогда к ним, к отцу и Ягызу, стоящим друг против друга, и Ягыз перевел на него взгляд, словно понимая его намерения. – Не волнуйся, Гекхан, – сказал он тогда. – Тебе не о чем волноваться. Тебе больше не о чем волноваться. Гекхан понял тогда, на что намекает Ягыз. Сразу понял. Это было тем, что всегда висело между ними. Смутное ощущение Гекхана, что Ягыза больше ценили в этой семье. Что на него более полагались. От него больше ждали. Что старший сын семьи Эгеменов почему-то считался менее важной фигурой, чем умный и усидчивый средний брат. А потом Ягыз ушел. И вес груза, сброшенный им тогда, лег на плечи Гекхана. И только потом Гекхан понял, насколько тяжелую ношу нес на себе Ягыз – когда вес отцовских ожиданий упал на него. Много лет Хазым Эгемен готовил Ягыза к роли столпа их семьи, понял Гекхан, и с его отсутствием эта роль перешла к Гекхану. Но если Ягыза готовили к этому с детства, на Гекхана все свалилось, когда ему было уже за двадцать, и он просто не смог подготовиться к тому, насколько тяжелым был груз ожиданий Хазыма Эгемена. Как мог отец давить, давить, давить снова, пока ты не ломался под тяжестью его взгляда. Раз за разом Гекхан бунтовал, раз за разом пытался сбросить эти цепи, но раз за разом отец, мягко, но настойчиво, заводил его назад в стойло, надевал узду и отправлял пахать, подгоняя его не пряником, но кнутом, кнутом своих вечных разочарований. Иногда Гекхану самому хотелось уйти, пообещав отцу плюнуть на его могилу напоследок. Только Гекхан не был так силен. Он не смог. – Надо же, он действительно знаменит в Стамбуле, – удивленно сказал Синан, роясь в телефоне. – «Прокурор Ягыз Эгемен то, прокурор Ягыз Эгемен се…». Хм, тут пишут, что в него стреляли, прямо на ступенях Дворца Правосудия. Как мы это пропустили, Гекхан? Гекхан пожал плечами. Здесь, в Измире, они были очень далеки от криминальной хроники Стамбула. *** Глупо было так думать, но Гекхан надеялся, что Ягыз придет. Или хоть как-то еще попытается с ними встретиться. Придет домой, в компанию. Хотя бы просто позвонит. Хотя бы просто случайно встретится с ними на улице – да, Измир не маленький город, но… Он мог хотя бы случайно попасться им на глаза, ведь так? Ради матери, он хотя бы мог попытаться позвонить? Мама словно погасла после того дня. Гекхан помнил, как тяжело ей было, когда Ягыз ушел в тот раз, из всех она тяжелее других перенесла его уход, она дольше других вспоминала его, несмотря на постоянные запреты отца, несмотря на их ссоры за закрытыми дверями, ссоры, которые никому не были слышны, но были, все знали об этом. Гекхан знал, что мама пыталась найти Ягыза, но однажды и она сдалась. И казалось, что она сдалась снова. Она опять опустила руки, молча приняв решение отца, просто молча страдая от этого, и только поэтому, исключительно ради матери, Гекхан решил сам найти Ягыза. Это было очень просто. Невероятно просто. Как Ягызу было бы чрезвычайно просто найти семью, владеющую холдингом Эгеменов, так и Гекхану было просто найти прокурора Ягыза Эгемена. В конце концов, сказал ему Салих, его знакомый адвокат, когда прокурор не выезжал на арест и обыски, в которых он, несмотря на положение, принимал активное участие уже в первые недели, что поселился в Измире, так вот, когда он не выезжал на аресты и обыски, прокурор Ягыз делил свою жизнь между двумя местами: Дворцом Правосудия и Кварталом Правосудия. Гекхан отлично знал этот квартал. В конце концов, его строил их собственный холдинг. Огороженный квартал, с охраной, шлагбаумами и автоматчиками на выходах, посреди которого был собственный маленький городок: милые уютные домики, магазинчики, ресторанчики, собственный пляж, маленькая, но симпатичная марина, спортивная площадка, маленькая площадь с фонтаном. Маленький городок посреди города. Маленький городок, в котором жили в основном семьи полицейских, прокуроров и судей. Квартал Правосудия. Именно потому, что квартал строили Эгемены, Гекхану легко удалось узнать от риэлтора адрес дома, который там снял Ягыз – адрес и разрешение на въезд в квартал. Симпатичный домик с двумя спальнями, в глубине района, довольно далеко и от въездов, и от моря, с небольшим садом, с приятным двориком. Эгемены гордились этим проектом. Интересно, знал ли Ягыз, что этот квартал построили Эгемены, подумал Гекхан, подходя к калитке. Он не решился сунуться к дворцу правосудия, справедливо решив, что там у Ягыза попросту не будет на него времени, и там Ягызу просто легче будет от него отмахнуться – Гекхан предполагал, что Ягызу не захочется с ним разговаривать. Он постучал в дверь, но никто не открыл, и Гекхан отошел чуть подальше, оглядывая дом. Все было, как и говорил риэлтор. Маленький приятный дом. Гекхан подумал, что этот дом как-то не вяжется с образом человека, за которым он эти дни следил по новостям и социальным сетям – образом человека холодного, закрытого, бессердечного. Наверное, таким отец хотел бы видеть самого Гекхана. Хладнокровным, просчитывающим на несколько шагов вперед, безжалостным. Когда у фирмы случались проблемы, отец часто жаловался на их с Синаном недостатки, и Гекхан теперь все чаще думал, не Ягыз ли ему был нужен. Суровый, жесткий, почти жестокий прокурор, незнающий сострадания, не имеющий сожалений – таким он был бы в бизнесе, если бы не рассорился с отцом и остался в холдинге, как отец рассчитывал? Отец ведь именно на это рассчитывал, когда в детстве отправил Ягыза в Америку – не старшего сына, не Синана, не дочь, именно Ягыза он отправил учиться, готовя ему большое будущее. Что ж, он получил не то, что заказывал – и почему-то Гекхан испытал удовлетворение от этого, горькое на вкус удовлетворение, что не все так получилось, как хотел его отец. Золотой Мальчик Хазыма Эгемена стал Золотым Мальчиком Хакана Йылмаза, и вместо того, чтобы набивать золотом сейфы Эгеменов, набивал преступниками тюрьмы Турции. Этот дом ему не подходил, подумал он. Слишком простой, слишком… Домашний. Глядя на фотографии Ягыза, Гекхан ждал чего-то более жесткого, модернового, может быть лофт в скандинавском стиле, чтобы много стекла, металла, твердых поверхностей, таких же жестких, как прокурор Ягыз Эгемен, не пастельных тонов и природного цвета кирпича. В доме никого не было, и постояв некоторое время, Гекхан двинулся к выходу со двора. – Здравствуйте… Он столкнулся с ней у самой калитки – красивая молодая девушка с длинными темными волосами и бездонными темными глазами, ее красные губы были пухлыми, а кожа нежной и светлой. Удивительно красивая девушка в облегающих джинсах и рубашке, больше на размер, чем было нужно. – Вы чего-то хотели, господин? Гекхан еще раз оглядел девушку и оглянулся на дом. Девушка стояла у калитки так, словно собиралась войти. Она жила с его братом? – Я пришел к прокурору Ягызу, – честно ответил он, и девушка приподняла одну бровь. – Он не говорил, что ждет кого-то. – Вы… Вы его… Он не успел договорить, девушка перебила его. – Прокурор не любит незваных гостей, а о званных он меня предупредил бы. Как вы сюда попали? В этот квартал не пропускают без разрешения. Кто вас послал? От кого вы? С каждым словом ее вопросы становились все агрессивнее, и Гекхан опешил от ее напора. Ее глаза загорелись, и она оглядывалась по сторонам, словно собиралась позвать на помощь. – Слушайте, вы. Это Квартал Правосудия, ясно вам? Правосудия! Нечего тут шастать без дела, я сейчас позвоню охране и вас выпроводят. Убирайтесь отсюда сейчас же, быстро! – Она отошла на шаг, перехватывая грабли, прислоненные к дереву, и угрожающе повернулась к нему. – А ну пошел вон, пока не прибила! – Госпожа… – Гекхан был ошеломлен, он поднял руки, пытаясь объясниться, но девушка двинулась на него, поднимая грабли, и Гекхан счел за лучшее отступить. – Госпожа невестка, я ничего такого не хотел, – попытался убедить он ее, семеня спиной вперед и опасаясь, что она зарядит ему граблями по голове. – Я просто хотел увидеть Ягыза… – Прокурора ищи в прокуратуре, мать твою, – Гекхан обомлел, когда она добавила грязное ругательство. – Нечего тут околачиваться, тут и пристрелить могут, ясно? Знаем мы таких… – Госпожа! – Гекхан выскочил за ворота, тут же прикрывая низкую калитку перед собой. – Госпожа, это недоразумение… Прошу вас, передайте Ягызу, что приходил Гекхан… – Гекхан, Орхан, Алихан, плевать мне, пошел вон отсюда! – Девушка теперь перехватила грабли, словно длинное ружье, уставив их ему в грудь. – Пошел-пошел, я сказала! Садись в машину и проваливай. Проваливай, я сказала! Гекхан подбежал к машине и садясь в нее, крикнул: – Ненормальная! Кто была эта женщина, подумал он, заворачивая за угол. Неужели жена Ягыза? В эту минуту он увидел, что Ягыз проезжает мимо него. Он легко разглядел лицо брата в машине, но тот не заметил его, спокойно проехав мимо него, и Гекхан развернул руль – он не собирался теперь так просто уезжать только потому, что его погнали граблями. Когда он въехал на улицу Ягыза, тот уже выходил из машины, и когда припарковался, Ягыз стоял уже у входной двери дома, о чем-то говоря с девушкой. Уже издалека было видно, что разговор их был не менее жарким, чем только что вышел разговор этой девушки с Гекханом. – Сколько раз я буду тебе это повторять! – Услышал он издалека сердитый голос брата. – Сколько раз я буду тебе повторять! Девушка ответила что-то, и Гекхан не мог ее расслышать, но Ягыза это взъярило еще больше, правда Гекхан не услышал, что он сказал, потому что его брат как будто зашипел, словно змея. – Аллах-Аллах, ничего не случилось, – на этот раз закричала девчонка. – Да и что могло случиться, в этом долбаном квартале на каждой ветке птица – стукач! Чтоб тебя разорвало, ведь говорю же, просто на катере покаталась, от этой собственной марины! – Я говорил тебе, ни шагу за пределы квартала, девочка, сколько раз мне тебе это повторять, даже шагу за территорию не делай! Это опасно, ты понимаешь, Хазан, опасно! – Жить вообще опасно, мой прокурор! И что такого, я же с комиссаром Мете каталась! С нашим соседом, разве не ты ему меня поручил! – Я ему шею сверну! – Заорал Ягыз, делая шаг к калитке. – Сверну ему шею! Никому ничего доверить нельзя! Все самому приходится делать! Никому ничего нельзя доверить… – О, конечно, бросай работу, сиди со мной здесь, прокурор, сам все делай! – Гроб свой – и тот тоже сам понесу! – Рявкнул под нос Ягыз и замер, увидев перед собой Гекхана. – Неси, неси, не затягивай! – Крикнула вслед ему девушка и застыла, тоже заметив Гекхана. – Ты опять пришел? Тебе мало было? Огреть тебя граблями наконец? Прокурор, пристрели его к чертям, ходит тут кругами! – Да заткнись ты уже наконец! – Заорал Ягыз, разворачиваясь к ней. – Слышать тебя уже не могу, целыми днями дыр-дыр-дыр, достала! – А чего он здесь ходит кругами? Прокурор, а если его послали… – Хазан, иди внутрь! – Прокурорам своим приказывай! Нечего тут командовать, жизни от тебя уже никакой нет! – Хазан, Аллахом клянусь, на цепь посажу! – Ягыз! – Гекхан схватил его за руку, когда Ягыз рванулся к девчонке, которая с угрожающим видом рванула к нему. – Ягыз, нам надо поговорить! Ягыз резко развернулся к нему, разом теряя весь запал, и Гекхан даже изумился, как на глазах менялся его вид – разгоряченный спором злой парень вмиг превратился в холодную статую из новостных роликов. – Нам не о чем говорить, Гекхан. Гекхан сжал зубы, глядя, как огонь в глазах Ягыза погас, в мгновение ока сменяясь сиянием льда. – Так ты встречаешь своего старшего брата, малыш? Они смотрели друг на друга, не оглядываясь на девушку, от которой послышался кашляющий полузадушенный выдох. – Когда-то ты говорил, что лучше бы у тебя вовсе не было брата, не так ли, Гекхан? Твое желание сбылось. Чего ты теперь хочешь? – Ягыз… – Гекхан потер руками лицо. – Ягыз, братишка, так нельзя. Так нельзя, брат. Ты… Мы столько лет не виделись… – И-и? – Ягыз посмотрел по сторонам, широко разводя руками. – Это ведь было не только мое решение. – Ты ушел тогда, оставил нас… – А вы меня не искали, – ответил он. – У улиц двустороннее движение, знаешь? Я ушел, а вы не пошли за мной. И мы прекрасно так жили, брат Гекхан , – эти слова он выдавил с сарказмом. – Зачем ты пришел, Гекхан? Чего тебе нужно? – Братик, Ягыз… – Гекхан не знал, что сказать. Все слова, что он готовил, вылетели из его головы. – Мама хочет видеть тебя. Мама очень хочет тебя видеть. Лицо Ягыза дрогнуло, и в душе Гехкана голову подняла надежда. Ягыз прикрыл глаза на долю секунды, словно и в его душе что-то проснулось, но это длилось совсем недолго. Всего секунда, может две – а потом его лицо опять окаменело. – Я уже давно перестал считаться с желаниями госпожи Севинч, Гекхан. Не думайте, что вы сможете опять так мной манипулировать. Я уже давно оборвал пуповину, и настоящую, и выдуманную. Передавай привет госпоже Севинч. – Прокурор, так нельзя, – Гекхан вздрогнл, услышав голос девушки – на долю секунды он успел ее забыть. – Это же все-таки… – Хазан, отстань, не лезь не в свое дело. – Девушка говорит правду, Ягыз. Так нельзя. Я не знаю, чем обидели тебя папа с мамой, но так нельзя, вы правду говорите, госпожа, не знаю уж, кто вы. Это твоя жена, Ягыз? К его удивлению, Ягыз с отвращением поморщился, а девушка скривилась, воскликнув «Ой, фу!» Гекхан изумился. – Кто эта девушка, Ягыз? Ягыз склонил голову набок, с интересом разглядывая его, словно что-то соображая. – Не знаешь? Значит, говоришь, что не знаешь? – Он обернулся к девушке, и Гекхан не мог видеть его лица, но девушка удивленно приподняла брови, словно отвечая ему на что-то, и Ягыз повернулся к нему. – Это Хазан. – Хазан, – повторил Гекхан, непонимающе глядя на брата. – Хазан. Моя сестра. Гекхан уронил челюсть. – Твоя… Твоя… Твоя кто? – Сестра, – с усмешкой ответил Ягыз, и в его глазах снова засверкали искорки. – Моя родная сестра. Гекхан ошарашенно хлопал глазами. – Как… Ты… О чем ты говоришь? Как? Какая сестра? – Родная, – Ягыз улыбнулся. – Моя родная сестра. Гекхан потряс головой, словно собака, словно пытаясь уложить это все в голове. – Ягыз, ты спятил, о чем ты говоришь? Как это может быть твоя родная сестра, что несешь? – Они не сказали вам, да? – Ягыз почти смеялся. – Они вам не сказали, почему я ушел, так получается? Они все-таки не сказали вам правду? – На этот раз он и правда рассмеялся. – Я так и думал. Правда и господин Хазым несовместимы, они не то что не могут быть рядом, они не могут одним воздухом дышать. – Что ты несешь, Ягыз? Что за глупые выдумки? – Иди! – Ягыз поднял руку, показывая куда-то далеко. – Иди к господину Хазыму и спроси его, как у меня может быть родная сестра. Спроси его, как такое возможно. Спроси его, почему я ушел. Посмотрим, сможет ли он ответить на этот вопрос. Спроси у него, кто такая Кериме Йылдыз. С этими словами Ягыз развернулся и пошел к дому, схватив за локоть свою… Сестру? И Гекхан мог только смотреть им вслед, глядя, как они скрываются в доме, не понимая, что происходит, не понимая, что только что произошло, не понимая, что за чертовщина творится в их семье. Что значит «сестра»? Кто такая Кериме Йылдыз? Что натворил папа? Из-за чего ушел Ягыз? В его голову приходила только одна, ужасающая идея. Отец изменял маме. И Ягыз ему этого не простил. Но… Почему ушел он, а не мама? Что случилось тогда, тринадцать лет назад? Как такое могло случиться? Ему следовало немедленно поговорить с отцом.