Без памяти

На секунду мне показалось, что весь мир остановился и все вокруг замерло. В гостиной наступает звенящая пронзительная тишина. В комнате так тихо, что складывается ощущение, что мы все оказались под водой. Я смотрю на родителей Коула – они явно не верят своим глазам и выглядят так, будто увидели привидение. Хотя, по сути, так оно и есть. Проходит секунда, другая, и тут гостиная словно взрывается от шума. Из груди Маргарет вырывается то ли стон, то ли вопль, и она бросается к сыну. Рыдая, она заключает Коула в объятия и качает из стороны в сторону как маленького ребенка. Ее речь сложно понять из-за слез, но мне удается различить отдельные слова: «сынок», «родной», «живой»... Вторым приходит в себя мистер Спроус и тоже бросается к сыну. - Коул, - говорит он обрывающимся от слез голосом. – Родной наш. Где же ты был? Он заключает в объятия и Коула, и Маргарет. Я смотрю на этот счастливый момент и замечаю, что у меня тоже текут слезы. Сложно представить, что сейчас творится в душе у родителей, чей ребенок, которого они оплакивали столько лет, оказался жив. Я понимаю, что впервые за долгое время я плачу от счастья. Я перевожу взгляд на Коула – он выглядит смущенным и растерянным, но совсем не раздраженным. Когда отец отпускает объятия, Маргарет все еще продолжает прижиматься к нему и гладить по волосам, щекам. Она улыбается сквозь слезы и повторяет: «мой маленький мальчик», «мой сынок», «я так тебя ждала», «мой малыш Коул», «ты дома, дома». И на пару минут мне кажется, что Коул и вправду вернулся в детство и наслаждается лаской своей матери. Что не было всего того ужаса, через который ему пришлось пройти, чтобы вновь оказаться в своем уютном доме и ощутить материнское тепло. Идиллию нарушает настойчивое покашливание из коридора. Все поворачивают голову и видят Мэделин. "Ну конечно, как без нее", мысленно закатываю я глаза. - Добрый вечер, - говорит она с лучезарной улыбкой. Она медленно окидывает взглядом всех присутствующих, задерживаясь на мне на секунду дольше, чем на остальных, и заходит в гостиную, вышагивая словно она королева на балу. - Добрый вечер, - удивленно отвечают мистер и миссис Спроус. - Она со мной, - впервые подает голос Коул и отстраняется от матери, словно выходя из транса. - Да, я Мэделин. Невеста вашего сына. Лицо Маргарет вытягивается, и она бросает на меня обеспокоенный взгляд, но я улыбаюсь и пожимаю плечами, показывая, что это для меня не новость и все в порядке. Ну, или типа того. - Очень приятно, - вежливо говорит Маргарет Мэделин и восклицает. – Что же мы стоим на пороге?! Давайте сядем за стол, нам столько всего нужно узнать друг о друге! Проходите, Коул, Мэделин, мы как раз сидели за праздничным столом! Боже, надо же достать еще стулья и посуду! Дилан, бегом наверх за стульями, а я пойду на кухню! И индейка наверно уже остыла... Маргарет такая Маргарет. Она еще раз прижимается к сыну, словно не в силах оторваться от него дальше чем на пару сантиметров, а затем все же убегает на кухню, начиная там греметь посудой. - Проходите, дети, - указывает мистер Спроус на стол и сам проходит в обеденную зону. За ним следует Мэделин. Коул смотрит в мою сторону и, видимо, впервые замечает меня. Кажется, что он был настолько увлечен встречей с родителями, что не видел ничего вокруг. - О, и ты здесь, - говорит он небрежно, и его губы трогает уже привычная мне саркастичная ухмылка. Боже, как же я рада видеть эту улыбку! – Конечно, куда же без тебя. Приезжаю в родительский дом и что я вижу? Опять ты. Ты же знаешь, что ты тут не живешь? – с наигранным беспокойством спрашивает он, издеваясь. - Я тоже рада тебя видеть, - говорю я, не в силах скрыть широкую улыбку. Даже его издевки сегодня не способны испортить мне настроение. Главное, что он дома. Остальное неважно. - Я не говорил, что я рад тебя видеть, - парирует он с серьезным выражением лица, но в глазах у него играет озорной огонек. - Ребят, мы же забыли про Сникерса! – кричит Дилан, спускаясь со стульями со второго этажа. - Вот он сейчас обрадуется! Секунду! Он бежит к заднему входу и распахивает дверь. - Это тот пес, который все ест? – спрашивает у меня Коул. - Да, - отвечаю я. – Та самая «вонючая псина», - поддразниваю я его. - Сникерс, ко мне! Иди скорее, - кричит Коул. Проходит секунда и в дом врывается лохматый ураган. Большой, волосатый, цвета шоколада и нуги двортерьер, не веря своему счастью, что ему открыли дверь в разгар праздничного ужина, влетает домой, и, не останавливаясь, направляется прямиком к столу. Не успеваем мы опомниться, как Сникерс хватает кусок индейки с моей тарелки и одним укусом заглатывает его. - А ну иди отсюда, обжора, - кричит мистер Спроус и, маша руками, отгоняет пса от стола. - Сникерс, Сникерс, - зовет его Дилан. – Смотри, кто это? Сникерс подбегает к Дилу, виляя хвостом, и поворачивается на Коула, который присел на корточки и протянул ему руку. Сникерс застывает как вкопанный, уставившись на Коула с глупым выражением удивления на морде. Затем он пригибается и медленно-медленно выставляет лапу вперед и делает шажок. Крадучись, он делает еще пару шагов. Привыкший доверять нюху больше чем глазам, Сникерс пытается понять, тот ли самый человек перед ним. - Он же не набросится на меня? – обеспокоенно спрашивает Коул. Услышав голос хозяина, Сникерс взвизгивает, по-щенячьи подпрыгивает на месте и, пробуксовав пару секунд на скользком ламинате, бросается к Коулу. Он прыгает на него, сбивая с ног. Коул падает навзничь, а Сникерс накрывает его собой, визжа от восторга и топчась по нему. Хвост молотит так, что кажется, что он сейчас отвалится. Я начинаю беспокоиться, что Коул сейчас взбесится, что он пес уронил и обслюнявил, но внезапно слышу смех. Коул смеется и трепет Сникерса за холку, подставляя лицо собачьим поцелуям. Мы с Диланом с удивлением переглядываемся и невольно улыбаемся. Не знаю, думает ли Дилан о том же о чем и я, но мой мозг пульсирует от мысли – впервые после встречи с Коулом я слышу его искренний смех. Многообещающее начало, ведь так? - Так, все готово. Коул, дорогой, присаживайся за стол. Мне не терпится узнать, что с тобой происходило все эти годы, - говорит Маргарет, выходя из кухни, нагруженная непонятно откуда взявшимися дополнительными салатами. Когда все рассаживаются, она берет инициативу в разговоре и сразу же засыпает Коула вопросами. На удивление, Коул отвечает очень вежливо и активно поддерживает диалог, рассказывая о себе. В целом, он не говорит ничего нового для меня, хотя я практически не вникаю в суть разговора. Я сижу напротив него и просто наслаждаюсь тем, что смотрю на него в домашней обстановке. Он совсем не изменился с нашей последней встречи – все такие же красивые черты лица, бездонные серые глаза, черные волосы, сексуально спадающие на лоб. Пока я была в Америке, у меня не было возможности вот так, сидя в метре от него, просто спокойно разглядывать его, и сейчас я просто наслаждаюсь моментом. Я смотрю на его руки, на которых при каждом движении проявляются вены, говорящие о том, что он ходит в зал, на его длинные пальцы, на белую кожу, на улыбку, обнажающую идеально ровные белые зубы с сексуально выпирающими клыками, низкий бархатистый голос... Каждая черточка его внешности отдается во мне воспоминаниями и нежностью. Я не забыла ни одного движения, ни одного жеста, ни одной линии его тела и ни одной интонации его голоса. Когда я смотрю на него, меня накрывает такая всепоглощающая любовь, что я не уверена, что смогу справиться с этим мощным, невероятным чувством. Да, я все еще люблю его так же, как любила в юности. Пускай у многих первая любовь проходит, но не у меня. Я люблю Коула больше, чем себя, больше всего в этом мире. И видимо так будет всегда. Окидывая взглядом остальных, сидящих за столом, я встречаюсь взглядом с Мэделин, которая, по всей видимости, заметила, что я пялюсь на Коула и уже давно наблюдает за мной. Когда наши взгляды встречаются, она многозначительно поднимает одну бровь и одними губами беззвучно произносит: «Он мой. Отвали». Я закатываю глаза, медленно отрицательно качаю головой и отвечаю так же беззвучно: «Посмотрим». Она сщуривает взгляд и оценивающе смотрит на меня. Я понимаю, что она впервые оценивает меня как соперницу, а не просто грязь под ногами. Видимо до этого, такая мысль даже не приходила ей в голову. После небольшого мыслительного процесса, похоже, она все-таки приходит к выводу, что я не представляю для нее никакой опасности и надменно фыркает, переводя взгляд на Маргарет, которая рассказывает про детство братьев. Я тоже перевожу внимание на разговор, а точнее на Коула. Теперь я наблюдаю не за ним самим, а за его поведением, пытаясь понять, что творится у него в голове. Первое что я замечаю, что он словно уходит в свои мысли на несколько секунд и снова возвращается к диалогу. Вот он пробует первый кусок индейки и зависает, потом из открытой задней двери ветром приносит запах фиалок, потом бьют часы в гостиной. Я так понимаю, все эти вещи кажутся ему знакомыми как тогда с моими духами и утренними блинчиками, и эмоции волнами накрывают его. Интересно, вспоминает ли он что-то конкретное или это все те же расплывчатые дежавю? Следующее, что бросается мне в глаза, это его напряжение, когда Маргарет касается его. Каждую минуту она дотрагивается до его руки или лица, с нежностью приговаривая «сынок», и хоть Коул и не отдергивает руку и не показывает недовольства, я чувствую, что внутри у него все напрягается и ему все-таки неприятны такие проявления эмоций от, по сути, незнакомого ему человека. Но что больше всего меня удивляет, так это то что несмотря на это, Коул держит себя в руках и даже очень доброжелательно общается с отцом и матерью, активно отвечает на вопросы и участвует в диалоге. Когда на фразу матери о том, что он играл Гамлета в школьном театре, он с улыбкой восклицает: «Надо же! Всегда мечтал сыграть Гамлета!», мы с Диланом удивленно переглядываемся, он подмигивает мне, и я скрещиваю пальцы под столом. Может быть, и вправду нашим письмом мы смогли достучаться до его закрытого сердца, и он решил дать нам всем шанс? Но я не тороплюсь радоваться. Лучше потом улыбнуться своей осторожности, чем заранее себя обнадежить. - Мэделин, расскажи о себе! Как вы познакомились, когда запланирована свадьба? – переводит тему Дилан и я приподнимаю бровь. Спасибо, друг. Только вот слушать о свадьбе Коула еще не хватало. - Ой, да что рассказывать. Я модель, амбассадор Chanel, главная героиня сериала, в котором мы оба играем. Кстати, там мы и познакомились с Кайлом, то есть, Коулом. Даже не знаю, как его и звать теперь, - она хихикает. – Еще я снимаюсь в одном голливудском фильме, озвучиваю мультики, в общем я очень разносторонняя и талантливая личность, - с гордостью говорит она, даже не понимая как тупо и эгоистично это звучит. – А еще у меня 40 миллионов подписчиков в Инстаграмме. А что касается свадьбы, мы пока еще не назначили дату. Вы же понимаете, такая громкая свадьба как у нас, должна стать событием года. Я хочу, чтобы это было легендарно! А на это нужны деньги и год-два подготовки. Да мы и не торопимся. Главное, что мы обручены и следуем нашей мечте, - она сжимает руку Коула. - Год-два подготовки! – восклицает Маргарет. – Вон, Лили максимум за полгода готовит такие огромные торжества на пятьсот и более гостей. - Ну, может быть, в вашем городке это и считается большой и роскошной свадьбой, но в Лос-Анджелесе, совсем другой уровень мероприятий. Только бронирование музыкантов надо начинать за полтора года, - говорит Мэделин и топит себя еще больше. – Но я очень рада за Лили, что она делает такие милые банкетики. Я открываю рот, чтобы съязвить в ответ, но Маргарет не дает мне сказать, меняя тему. Она как медиатор, всегда сглаживает все острые углы в этой семье. - Ну что ж, давайте перейдем к десерту, - говорит она. - Лили приготовила свой коронный десерт - невероятно вкусный яблочный пирог. Мэделин, можно я попрошу помочь тебя на кухне? Заодно буду рада познакомиться с тобой поближе. Она оборачивается ко мне и незаметно подмигивает, уводя за собой мою конкурентку. - Ох, как я наелся, - говорит Дилан. - Да ты каждый раз так наедаешься, а потом ноешь весь оставшийся вечер, - фыркаю я. - Пойдем подышим воздухом, - предлагает Дилан. – Если я не встану и не пройдусь, то точно лопну. Мы встаем. Коул встает вместе с нами и идет за нами на веранду заднего двора. Как только мы оказываемся втроем, Дилан оборачивается к брату. - Ну давай, выкладывай. - Что выкладывать, - удивляется Коул. - Почему ты приехал? Почему ведешь себя совсем не так, как в нашу последнюю встречу? Ты не подумай, я очень рад, что ты приехал и вообще, это все очень круто. Я безумно тебе благодарен, за то, что ты показался родителям. Я не видел их такими счастливыми с тех пор, как мы тебя потеряли, но черт возьми, с чего такие перемены? - Да нет никаких перемен. Просто приехал и все. Отвали, - Коул начинает злиться, но Дилан не успокаивается. Видимо в его голове накопилось столько вопросов к брату, пока мы сидели за столом, что он не может остановиться. Таких вопросов, которые он не мог задать при родителях, чтобы их не расстраивать. - Ты читал наше письмо? Это оно тебя убедило? Ты же поверил, что это не мы сделали? - Какое письмо? Ах. Это. Те сопли-слюни которые вы мне передали через Джо? Вы же знаете, я не люблю такое. Я его выбросил, как только дошел до середины. - Тогда почему ты здесь? - Нууу. У нас отпуск и мы собирались потусить в Майями. Когда приехали в аэропорт узнали, что наш рейс отменили. Как и почти все рейсы по Америке. Мы подумали, что нам надо... как бы это сказать... переждать этот ураган. Ну вот мы и решили поменять билеты на какое-то другое место и ближайший рейс оказался в Лондон. Вот я и решил, что это в любом случае лучше, чем просидеть весь отпуск в смываемом дождями Лос-Анджелесе или скучать в том же Париже, где мы были уже сто раз. А тут можно повеселиться, - он опасно ухмыляется. – Вы такие забавные, когда злитесь. - Чувак, - Дил делает шаг к нему, голос его становится ниже и в нем читается скрытая угроза. – Я тебя сразу предупреждаю. Ты можешь забавляться сколько хочешь, ставить свои дурацкие эксперименты надо мной и Лили, но мать и отца не трожь. Не смей их расстраивать. Я сейчас серьезно. Они не вынесут того, что ты творил в ЛА. - Ой, да я и не собирался, - Коул делает шаг назад и отмахивается от брата. – Мне они даже понравились. Они хоть не пытаются отрыть во мне хорошего мальчика. В отличие от вас двоих. Вот вы, - он показывает пальцем на меня и на Дила и смеется, - вы мне не нравитесь. - Окей. Будем считать, что мы поняли друг друга, - говорит Дилан, пропуская мимо ушей ставшие уже привычными колкости в стиле Коула. Внезапно наш разговор прерывает звук бьющейся посуды. - Опять что-то разбили? – стонет Дил. – Боже, сколько счастья же нам сегодня привалит... Коул и Дил устремляются домой, посмотреть, что произошло, но я хватаю Дила за руку. - Он читал! Читал, Дилан! И, похоже, не один раз! - С чего ты взяла? - Последняя строчка из нашего письма. Ты разве не слышал, что он сказал о том, почему решил приехать? Мы написали, что этот дом – «твое убежище от любых ураганов». Вот, что его подтолкнуло приехать! Он запомнил эту фразу! - Надеюсь, это так, - отвечает Дилан. – Ладно, пойдем, посмотрим, что там случилось.