Без памяти

Я подхожу к двери ванной, стучу в нее и, не дожидаясь ответа, открываю дверь и заглядываю. - Коул, у тебя все в порядке? – спрашиваю я и тут же осекаюсь, понимая, что ответ отрицательный. Коул стоит перед залитой кровью раковиной, в которой накидана наверно сотня использованных салфеток, и прижимает к лицу еще одну. При виде меня Коул отшвыривает окровавленную салфетку к остальным и вскидывает руки: - Да блин! Все отлично! Что, пришла постебаться и позлорадствовать? Как только он убрал салфетку от лица, по нему сразу же потекли новые ручейки крови. Я хмурюсь и отвечаю: - Нет, просто пришла проверить как ты. - А где Мэделин? Почему пришла ты, а не она? - Не знаю. Она ушла куда-то, - пожимаю я плечами. Коул просто кивает. - Позволь я помогу? – спрашиваю я разрешения. Я смотрю на него и чувствую, что я настолько эмоционально истощена, что не испытываю сейчас ни злости на него, ни жалости, вообще никаких чувств. Просто машинально хочу помочь ему остановить кровь и пойти домой. То ли уловив мое настроение, то ли тоже не имея сил или желания спорить, Коул просто садится на край ванны и снова кивает. Я подхожу к нему ближе, краями пальцев беру за подбородок, поднимая его голову и подставляя его лицо к свету, и присматриваюсь к ранам. - Ничего серьезного, - говорю я, встречаясь с ним глазами и сразу отводя их. – Просто глубокие, поэтому никак не получается остановить кровь. - Думаешь, зашивать не надо? – заглядывает мне в глаза Коул, но я отворачиваюсь, чтобы найти вату и перекись. - Нет, просто надо обработать кровоостанавливающим и посильнее прижать. Ты видел тут перекись? – спрашиваю я, роясь в аптечке. - Что это? Я удивленно поднимаю брови и впервые смотрю Коулу в глаза. - Ты не знаешь, что такое перекись? Он мотает головой. - Все же знают. Когда в детстве разбиваешь коленку... - я осекаюсь. – А, ну да. Точно. Коул хмуро кивает. - Я не помню своего детства. - Да, прости, - бормочу я и снова возвращаюсь к аптечке. Найдя все необходимое, я отрываю вату, наливаю перекись и подношу к лицу Коула, но он резко дергается от моей руки. - Ты чего? – говорю я. - Больно? – спрашивает он. - Будет шипеть, но не щиплет, - говорю я ему как маленькому ребенку. - Точно? - Да, точно, - я прикладываю вату к его брови. - Ауч, - возмущается он. - Не ври, не больно! – возмущаюсь я в ответ. - Нет, больно! Щиплет! - Тебе подуть? – язвлю я, выходя из себя. Мне так хочется поскорее уйти подальше от него, чтобы прийти в себя и зализать свои собственные раны, что я не могу сдержать раздражения. - Будь добра, - грубо отвечает он, надувая губы как маленький ребенок, тем самым резко разряжая обстановку. - Ладно, - я стараюсь сдержать улыбку и легонько дую на рану. - Так-то лучше, - кивает Коул и тоже устало улыбается. Мне кажется, что со стороны мы выглядим как два измученных воина, каждый из которых так устал от схватки, что не в силах держать меч, но при этом не готов сдаться. И вот мы стоим друг напротив друга, качаясь и держась на ногах из последних сил и тяжело дыша, одновременно и не нападая, и не падая без сил. - Все, теперь держи крепко и придавливай, - говорю я ему. – Я пока разберусь с губой. Наклонившись, чтобы рассмотреть вторую рану, я дотрагиваюсь пальцем до его губы и замечаю, что он сразу же напрягается. Я еще раз нажимаю на его губу, пытаясь понять, насколько глубокий порез, и понимаю, что дыхание Коула стало прерывистым. Я прислушиваюсь к себе и с удивлением замечаю, что я ничего не чувствую. Словно на автопилоте я еще раз провожу пальцем по губе и начинаю обрабатывать рану. Кажется, что сегодняшний день просто высосал из меня все соки и на сегодня у меня не осталось ни одной эмоции. Как будто у моего сердца сели батарейки. Пока я обрабатываю рану, Коул внимательно следит за мной. Я замечаю в его глазах какое-то удивление и неприкрытый интерес. Он сузил глаза и неотрывно наблюдает за моими действия, хмурясь так, будто решает какую-то головоломку. Мне кажется, что его удивляет моя холодность и отстраненность, и он пытается понять, с чего вдруг случилась такая перемена. «Интересно, это его радует или расстраивает?» - мелькает мысль у меня в голове, но Коул прерывает мой поток мыслей. - Почему ты здесь? – спрашивает он, когда я перестаю прижимать вату к его губе и отворачиваюсь к аптечке, чтобы достать пластыри. - Я же говорила – пришла узнать, как дела. - После всего, что я наговорил? - Я не хотела, - сознаюсь я. - Меня Дилан послал. - Он злится на меня, - то ли спрашивает, то ли утверждает Коул. - Конечно, злится, - я поворачиваюсь к Коулу лицом, опираюсь спиной на раковину и устало складываю руки на груди. Я совсем не настроена сейчас вести сложные разговоры с Коулом, но он, видимо, считает иначе. - Он злится ведь не только из-за ужина, да? Он знает про утро? Ты ему рассказала, да? Я понимаю, что не хочу отпираться. Мне сейчас настолько все равно, что подумает Коул о том, что я нарушила его просьбу, что я просто киваю. - Да. Коул выглядит удивленным. - То есть ты даже не будешь отнекиваться? - Нет. - Но ты ведь обещала не рассказывать. Почему бы просто не соврать, что Дилан ничего не знает? Коул явно сбит с толку. - Коул, что ты от меня хочешь? – я открываю пластырь и наклеиваю ему на бровь. – Мне нужно было выговориться, мне нужен был совет Дилана, его поддержка. И да, предвосхищая твои вопросы, я рассказала ему не только про сегодняшнее утро, но и про другие твои выходки. - Вы очень близки, - со злостью говорит он. – Теперь понятно, почему он так взорвался после моих слов про семью. Я молчу, не имея желания продолжать диалог. Но Коул продолжает после небольшого молчания. - Думаешь, он расскажет кому-нибудь? - Мэделин? Не переживай, он не расскажет ей про то, что мы целовались. - Я не про нее, - отмахивается Коул, как будто ему все равно, заставляя теперь удивиться меня. – Родителям он может рассказать? - Не думала, что тебя это волнует. Коул молчит. - Нет, не расскажет, - отвечаю я на его вопрос. – Он пообещал, что это останется между нами. - Ты тоже пообещала, - язвит он в ответ. - Знаешь, я могу понять, почему ты ему рассказала. Но я не понимаю, почему ты созналась мне в этом. Ты все время повторяешь, что я могу доверять тебе. Ты же понимаешь, что, признавшись, опровергаешь свои слова. Я наклеиваю пластырь на его губу. Затем аккуратно разглаживаю его, задевая кожу на его губах, и вижу, как по его щекам бегут мурашки. Я грустно улыбаюсь и делаю шаг назад: - Коул, я не хочу тебе врать. Лучше я признаюсь, что не сдержала обещания, чем сейчас совру тебе глядя в глаза. Коул хмурится. Кажется, будто его не устраивает мой ответ. Как будто он ничего ему не объясняет, а только создает миллион новых вопросов. Пока он размышляет, я начинаю убирать аптечку и выбрасывать использованные салфетки, торопясь поскорее закончить этот вечер. - Ты так и не ответила мне, почему ты здесь, - задумчиво говорит он. Я поворачиваюсь: - Я же ответила. Что ты хочешь, чтобы я сказала? – между делом я натыкаюсь на влажные салфетки и протягиваю ему. – Вот, нужно смыть с лица кровь. Только не мочи пластыри. Лучше салфетками. Коул берет упаковку салфеток и кладет рядом с собой, как будто даже не понял, что надо сделать. - Почему ты мне помогаешь, когда я веду себя как последний урод? Почему ты сейчас пришла ко мне после того, что я наговорил? И почему Дилан отправляет ко мне тебя проверить, как я, хотя он так зол на меня? Я вас реально не понимаю. Что с вами не так? Я устроил такое дерьмо, а вы все равно обо мне заботитесь. Я усмехаюсь. Только Коул может задать такой глупый вопрос – почему его родной брат после ссоры с ним все равно переживает, все ли с ним в порядке. - Что смешного я спросил? – заводится Коул. - Коул, нам просто не все равно на тебя. Я сейчас скажу банальность, но ты для нас близкий человек. И соответственно, мы беспокоимся о тебе. - Но я же настоящий моральный урод! – восклицает он. – Сколько разочарований и проблем я должен вам принести, чтобы вы поняли, что я не ваш любимый распрекрасный Коул, который был достоин всего этого. Когда же вы поймете, что я не он?! - Ты только что признался, что делаешь это специально, чтобы доказать, что ты не он? – удивляюсь я. - Нет! Я это делаю просто потому, что я такой! Бессердечный, злой, эгоистичный засранец, которому плевать на ваши чувства! - Если это и так, то это все равно ничего не меняет, - только и говорю я, пожимая плечами. - Всмысле, ничего не меняет? Ты сейчас хочешь сказать, что сколько бы дерьма я не сделал, ты бы все равно пришла помочь мне?! - Да. Коул выглядит так, как будто его ударили мешком по голове. Видимо, эта мысль никогда не приходила ему в голову и стала настоящим откровением. Проходит не меньше минуты, прежде чем он продолжает. - То есть... ты... хочешь сказать... - он словно переваривает информацию. – Что вы понимаете, что я не прежний Коул? - Ну конечно, мы это понимаем. Мы же не тупые и не слепые... - И вам это не важно? То, что я совершенно другой чужой вам человек, никак не влияет на то, что вы все равно хотите, чтобы я был в вашей жизни? Я вообще не понимаю, зафига вам это. - Коул, - я тяжело вздыхаю. Я понимаю, что мы сейчас говорим с ним об очень важных для него вещах, но мой мозг отказывается формулировать мысли правильно. – Может быть мы оставим этот разговор на завтра? - Нет! – кричит он. – Я хочу узнать сейчас! – его лицо искажается смесью боли и непонимания. – Как? Объясни мне, как вы можете продолжать любить такого как я? Когда я не он? Когда я полнейшая его противоположность?! Я снова вздыхаю. Сейчас я вижу напротив себя не злого Коула, а растерянного мальчика, который не понимает, что происходит вокруг него и отказывается верить в хорошее. - Коул, давай я попробую объяснить, хоть и не уверена, что после сегодняшнего дня мне удастся сформулировать хоть что-то вразумительное. Вот вы с Диланом. Вы 20 лет были вместе. Вы вместе пришли в этот мир, вместе учились ходить, вместе пошли в детский сад, в школу, универ. Вы вместе радовались мелочам, получали нагоняи от родителей, спорили, дрались, мирились, делились секретами, снова дрались... Это сильнее, чем любая дружба, чем любые отношения. Вы всегда были вместе, ты часть его самого, понимаешь? Коул молча кивает. - И вот с тобой, его братом, близнецом, случилось несчастье. Ты пережил ужасные вещи, ты поменялся, все поменялось. Жизнь не всегда сахар, это правда, она вносит жестокие коррективы, рушит то, что было. Но то, что произошло, не поменяло главного - ты так и остался его братом. Неужели ты думаешь, что, если бы тебе, например, в этом взрыве оторвало ноги, он бы сказал – все, это не мой брат, у моего были ноги, а этот мне не нужен. Нет, конечно. Или думаешь, если бы ты впал в кому, он бы не стал ухаживать за тобой? Нет. А ты бы был гораздо хуже, чем сейчас – ты настоящий хотя бы не ходишь под себя, - я толкаю его в бок пытаясь разрядить обстановку, но у меня не получается. – В общем, - подвожу я итог, - что я хочу сказать. Ни один из находящихся в этом доме людей ни за что и никогда не откажется от тебя. Даже если ты будешь стараться изо всех своих придурошных сил. - Но я к вам в ответ не испытываю ничего подобного... - Все равно. Ты никогда не будешь испытывать в ответ того же, что мы испытываем к тебе. Просто потому что у тебя за плечами нет 20 лет совместных воспоминаний, как у нас. Но это не значит, что мы не можем попытаться создать новые. Ты же можешь воспринимать нас просто как друзей, дальних родственников, новых знакомых – как тебе угодно. Просто дай нам шанс на нормальное общение. Мы все просто хотим, чтобы ты вернулся в нашу жизнь. У меня начинает болеть голова, и я делаю шаг назад, садясь на крышку бельевой корзины напротив Коула. Не знаю, почему я не ухожу, хотя очень хочу этого. Просто понимаю, что это еще не конец разговора. - Ну, допустим, с остальными я мог бы нормально общаться. Они меня не напрягают, даже нравятся, по правде говоря. Но ты... Ты серьезно думаешь, что я могу с тобой общаться как с другом? - Почему нет? Чем я отличаюсь от остальных? - Почему?? Да потому что ты меня ужасно бесишь и напрягаешь. Рядом с тобой я чувствую себя словно в западне. - О чем ты вообще говоришь?? – возмущаюсь я. Мне казалось, что сегодня уже ничто не сможет задеть меня, но Коулу все равно это удалось. Его слова проникают мне в самое сердце и больно ранят. Я совсем не ожидала, что этот разговор резко примет такой оборот. Его слова словно окатывают меня холодной водой. - Ты говоришь, что хочешь быть другом, но ведешь себя совсем не как друг. Ты меня очень раздражаешь своей навязчивостью. Я словно дышать не могу рядом с тобой, так сильно ты давишь. Ты слишком многого от меня требуешь и хочешь. Это жутко бесит. - И чего же я от тебя хочу, позволь спросить, - скрещиваю я руки на груди. - Чтобы я все бросил и был с тобой, - невозмутимо отвечает он. - Что?! – возмущаюсь я. – И когда же я тебе такое говорила? Коул хмурится. - Вот именно! – отвечаю я за него. - Не было такого. Или, может быть, я просила тебя бросить Мэделин? Или говорила, что ты должен быть со мной? Или сама просила меня поцеловать? Напомню, это была твоя инициатива! Я хоть раз признавалась тебе в любви?! Слова «мы все тебя любим» не в счет. - Ну допустим, ты этого не говорила, но это же читается между строк! Ты с самого начала говорила, что ты была моей невестой, что я сделал тебе предложение перед армией, а значит, хочешь, чтобы я выполнил обещание! - А может быть, это ты додумал?! - Ну конечно! – возмущается Коул. - Знаешь, в чем проблема, Коул? Знаешь, что тебя бесит на самом деле? - И что же? - Тебя бесит не мое поведение, не мои попытки «завладеть тобой», как ты говоришь, а то как ты сам реагируешь на меня и какие у тебя возникают мысли. Ты можешь сколько угодно это отрицать, но несмотря на то, как сильно ты изменился, какая-то часть тебя тянется ко мне. Ты ничего не можешь с этим сделать и тебя это бесит. - Полный бред, - отвечает Коул, сверкая глазами. - Тогда ответь мне, что я сделала сегодня такого, чтобы ты так себя вел? Флиртовала, провоцировала Мэделин, строила тебе глазки, притягивала внимание? Коул задумывается, а потом отвечает: - Нет, ты ничего такого не делала. Ну, значит, ты меня просто раздражаешь, - находит он новое оправдание. - Бывает же такое, что люди вызывают антипатию просто безо всякой причины? Я смотрю Коулу в глаза и не понимаю, кого он пытается обмануть – себя или меня. - То есть сейчас, смотря мне в глаза говоришь, что то, как ты стонал при нашем поцелуе, как бегут у тебя мурашки от моего прикосновения и как расширяются твои зрачки, когда я приближаюсь – это все от раздражения? - Я хочу сказать, что тебе все это приснилось, - Коул уходит в глухую оборону. Меня так бесит эта его манера делать вид, что ничего не происходит, что меня прорывает. - Знаешь Коул ты либо пытаешься обмануть меня, либо врешь самому себе. И мне, честно говоря, все это уже осточертело. Думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит? Я испытываю то же самое. Меня точно так же кроет, как и тебя! Я точно так же вижу перед собой чужого, незнакомого мне человека, и точно так же меня тянет к нему, несмотря на все доводы рассудка. Несмотря на это, я ни разу не говорила и не намекала тебе, что я хочу быть с тобой. Знаешь почему? Потому что сама не знаю, хочу ли я этого. Как ты правильно заметил, ты совсем не тот человек, с которым я мечтала провести всю свою жизнь. И я точно так же, как и ты, не понимаю, что делать дальше. И что делать с чувствами, которые я испытываю к тебе, тоже не знаю. Я закрываю лицо руками, тяжело дыша. Я понимаю, что меня трясет, словно от холода. Я самой себе-то никогда не признавалась в том, что меня пугает мысль о том, что Коул останется таким навсегда. Что это все не броня, скрывающая моего любимого, а новая личность. Сегодняшний день показал мне, что я не контролирую ситуацию и не имею на него влияния, что все совсем не так просто, как я себе представляла. Коул встает с края ванной, подходит ко мне и садится передо мной на корточки. Он медленно берет меня за запястья и разводит руки, открывая мое лицо. Я продолжаю смотреть в пол. - Лили, - говорит он тихо. – Посмотри мне в глаза. Я поднимаю взгляд и оказываюсь с ним лицом к лицу. Передо мной незнакомое лицо – из-за запекшейся крови на лице Коула я его совсем не узнаю, но как только я натыкаюсь на большие серые глаза, все становится на свои места. Его глаза – самое родное, честное и понятное, что есть в Коуле. И они сейчас грустно и сосредоточенно смотрят на меня, пытаясь понять. Возможно, впервые за все время. - Лили, ответь мне, чего ты от меня хочешь? Разглядеть во мне старого Коула? Ты признаешь, что я не он. Тупо заполучить меня? Тоже нет. Тогда что? Поменять меня? Честно говоря, пока у тебя это не очень получается... Почему ты настаивала, чтобы я приехал домой? Почему рассказываешь мне о прошлом? Почему покрываешь перед родителями? Приходишь мне на помощь? Заставляешь копаться в себе? Зачем тебе это все? Что дальше, Лили? Что ты хочешь от меня? Я не понимаю, что тобой движет, и это сводит меня с ума. Мне кажется, что ты затягиваешь меня в какую-то чертову бездну и я совершенно не понимаю, куда это все движется, потому что не понимаю твоих мотивов. Я пристально смотрю в глаза Коулу. - Коул, ты хочешь правду? – говорю я так тихо, что он еще ближе приближается к моему лицу. – Я скажу тебе то, что никогда бы не сказала, если бы из-за всего, что произошло сегодня, мне не было бы настолько все равно на все происходящее. Возможно, ты не поймешь меня, но мне и на это все равно. - Говори, - шепотом отвечает он, жадно впиваясь в мое лицо глазами. - Тебе это чувство не знакомо, Коул, но когда ты любишь человека... Я вижу, как его глаза расширяются в удивлении. - Да, именно любишь, - киваю я, стараясь почаще моргать, чтобы не заплакать. – Когда любишь по-настоящему, то, конечно, самым большим желанием является быть с ним вместе. Ты представляешь вас парой, семьей, потом родителями, стариками... Банальная история любой любви. Но в реальной жизни любовь далеко не всегда заканчивается хэппи эндом. Проблема в том, что даже когда ты понимаешь, что эта картинка - лишь твое воображение и что реальностью она никогда не станет, любовь все равно никуда не девается. Она не уходит от мысли о том, что вам не суждено быть вместе. Нет, сэр. Это так не работает. И ты не перестаешь любить человека. Все это время я смотрю Коулу в глаза, а он внимательно меня слушает, практически не моргая. Я не могу понять по его взгляду, что он думает по поводу моего признания и моих рассуждений. Мне было бы проще продолжить свой монолог, если бы я увидела хоть какую-то реакцию на мои слова, но Коул словно каменный сидит в паре сантиметров от меня и просто слушает. Я набираю в грудь побольше воздуха и продолжаю свою мысль. - Любить человека, Коул, – это значит желать ему счастья. Так вот на данный момент все, чего я хочу – помочь тебе стать счастливым. По настоящему счастливым. Я хочу показать тебе, что можно жить иначе. Не стоять в оппозиции ко всему миру. Не бояться, что тебя предадут близкие люди. Не отказываться от привязанностей и чувств. С радостью принимать любовь и поддержку родных. Знать, что у тебя есть настоящий дом. Доверять людям. Просто наслаждаться жизнью. Понимаешь? Я хочу, чтобы ты дышал полной грудью, чтобы ты ЧУВСТВОВАЛ эту жизнь, чтобы ты ЖИЛ, а не существовал. Я хочу, чтобы ты выбрался из этого замкнутого круга одиночества, недоверия и злобы. Мне кажется, в тебе уже многое изменилось, пусть тебя это и пугает и заставляет беситься. Вот чего я хочу, Коул. Чтобы ты научился быть счастливым. А со мной или без меня - это вопрос второстепенный. Его пока задавать вообще нет смысла. - Пока... – грустно улыбается он, но я его прерываю, закрыв своей рукой его рот. - Хватит. Я больше не могу. У меня ощущение, что меня вывернули наизнанку и постирали в стиральной машине. Мне нужно время, Коул. Мне нужно уйти отсюда прямо сейчас. Прошу, давай закончим сегодняшний день. Я смотрю на твоё лицо и понимаю, что у меня в сердце точно такое же месиво. Сегодняшний день был перебором даже для меня. Мне кажется, я вижу сожаление в глазах Коула. Я встаю и он тоже подскакивает. Я разворачиваюсь к двери, но он хватает меня за запястье: - Лили, я... - Нет, Коул, - резко прерываю я его твердым голосом. – Прошу, оставь меня в покое. Он удивленно отпускает мою руку, и я резко направляюсь к выходу, открываю дверь и натыкаюсь на Мэделин. - Что ты тут делаешь? – взвизгивает она мне прямо в лицо, но я молча прохожу мимо нее и направляюсь к лестнице. Единственное, чего я хочу – оказаться подальше от этого дома, Коула, и всего что с ним связано. - Она просто помогла мне остановить кровь, - слышу я за спиной Коула. - Ладно, - отвечает ему Мэделин. – Боже, ты весь в крови! Знаешь... а тебе даже идет.. Ты такой сексуальный! Мой Роки! Я хочу тебя! – взвизгивает она, когда я уже спускаюсь по лестнице. - Мэд, давай не сейчас, - слышу я раздраженный усталый голос Коула и звук захлопывающейся двери. Я закатываю глаза и спускаюсь по лестнице. Внизу сидит Дилан. - О, Лили, - улыбается он. – Я хотел тебя как-то предупредить, что она вернулась, но не придумал как это сделать без палева. Надеюсь, вы там не целовались, когда она вошла? – подмигивает Дилан. - Нет, - безэмоционально отвечаю я. - Все ок? – спрашивает он, сразу помрачнев. - Да, Дил. Я просто очень-очень устала. Слушай, - приходит мне в голову мысль. – А можно я завтра с тобой поеду в Лондон? Ты же едешь на работу? Вики ждет меня во вторник, но я не хочу оставаться тут и дня. Мне нужна перезагрузка. И чем дальше от него, тем лучше. - Все-таки сбегаешь? – хмурится Дилан. - Назовем это ретритом, - уклоняюсь я от ответа. - Да как ни назови... Ладно, конечно. Правда я выезжаю рано – мне к 9 быть на работе. Так что будь готова выехать в 6:30. - Да, конечно, - вздыхаю я. - Буду готова. Спокойной ночи. Я целую его в щеку. - Лили, все будет хорошо, - говорит мне вслед Дилан. - Я почему-то в этом уверен. Я улыбаюсь из последних сил. - Конечно, Дил. И спасибо, что вступился. - Обижаешь. За то, что ты мне сегодня рассказала, я бы ему еще раз с удовольствием рожу начистил, - Дилан широко улыбается, растягиваясь на диване.