safe haven | пристанище

      Холодно до дрожи.       Леви осознаёт, что замёрз, только когда жгучая боль в шее заставляет его проснуться. Он снова заснул за столом в ужасно позднее время, когда перестал фокусировать взгляд на заполняемых бумагах. Сердце бешено колотится от очередного кошмара, в котором ему вновь пришлось беспомощно смотреть, как ты умираешь. Они мучают Леви каждую ночь, когда ему, во всяком случае, удаётся поспать. Каждый раз такой сон получается обрывочным и крайне неприятным. Леви каждый раз просыпается одинаково испуганным и встревоженным, словно заново проживает случившееся.       Пытаясь привыкнуть к окружающей обстановке после тревожного сна, он плывущим взглядом изучает стол. Часть заполненных каллиграфическим почерком документов выглядит просто смешно по сравнению с грудой, ожидающей на другом краю стола. Перед ним две чашки, в одной из которых до сих пор невыпитый ромашковый чай. Уже остывший. Судя по прошедшему времени, прошло уже несколько часов с того момента, как его заварили. Леви фыркает при мысли о том, что ты не стала пить превосходный напиток, зная как дорого стоят необходимые для приготовления листья.       Вот только дело вовсе не в потраченных деньгах, а в твоих манерах. Это не первый случай, когда ты принимала предложение выпить чай и передумывала уже к тому времени, когда Леви возвращался из кухни с горячими чашками. Утром он поговорит с тобой о твоём вопиющем безразличии. Такое поведение слишком расточительно.       — Паршивка, — бормочет Леви, глядя на фарфоровую чашку.       Золотистая жидкость отливает мягким мерцанием под бледными лучами лунного света. Тот деликатно окутывает комнату, находящуюся в полумраке. Маленькие пылинки плавают на поверхности чая. К мысленному списку дел моментально добавляется срочная уборка.       Воск от расплавленной свечи, которую Леви не погасил по вине одолевшей его дремоты, затвердел почти у самых отчётов о вскрытии с последней миссии. Давно пора бы их подписать, однако он продолжает всеми силами избегать их. Если бы кто-то спросил, что в работе капитана на разведки самое нелюбимое, то подпись вскрытий и свидетельств о смерти воздвиглись бы вторыми по значимости. На первом месте уверенно закрепились вылазки, на которых он становился свидетелем смерти своих товарищей.       Невольно вспоминается перекошенное лицо доктора Сасаки в лазарете, когда Леви не вернул подчинённых после недельной вылазки, с которой они должны были вернуться в срок. Вздохнув с облегчением от того, что потерь удалось избежать, он убирает бумаги в сторону. По-прежнему не желая приниматься за выполнение вновь откладываемого дела. Леви в лунном свете замечает ещё один мерцающий золотом предмет, спрятанный под мрачной кипой отчётов. Он передвигает бумаги на край стола, но не отрывает взгляда от находки.       Кольцо.       Кольцо обета, которым вы связались несколько месяцев назад. Отдав его Леви, ты поклялась наконец заменить его обручальным, как только это мучительно долгое испытание найдёт свой конец. Он помнит тот день лучше извечно повторяющегося сна. Неприязнь, возникшая при виде холодных отчётов с бездушными цифрами и медицинскими заключениями, мгновенно исчезает. Этот маленький кусочек золота является символом всего непорочного и чистого в этом мире. Всего, что предназначено только для него.       Но Леви не может вспомнить, как снял его.       Он держит кольцо между грациозными мозолистыми пальцами, смягчившийся взгляд серо-голубые глаз изучает рельефы украшения. Оно всё в потёртостях и вмятинах, напоминающих о возникших проблемах, с которыми Леви пришлось столкнуться за безопасными стенами штаба. Кольцо он носит всегда и не снимает ни во время вылазок, ни даже во время сражений. Оно служит постоянным напоминанием о его главной причине вернуться живым.       Ты.       Его убежище.       Та, кто с равной доблестью способна сразиться с демонами за стенами и с обычными недоброжелателями. Та, кто способна заставить его улыбнуться искренне. Та, кто зажгла в сердце чёрствого капитана искру надежды. Он тоже достоин спокойной и счастливой жизни, о которой только читает в романах. Та, кто заставила Леви осознать, что он больше, чем машина для убийств. Больше чем инструмент, поставленный на пьедестал ‒ символ сильнейшего воина человечества. Кто заставила его осознать, что он является простым человеком.       Даже после всех полученных повреждений кольцо держится. Оно сохраняет свою форму и плотно облегает его палец, напоминая о твоей крепкой и бессмертной любви. Поэтому он возвращает его на место – на безымянный палец левой руки.       Хруст суставов и измученный стон, сорвавшийся с губ Леви, нарушает мёртвую тишину кабинета. Леви потягивается в кресле и ёжится от скрипа стула по деревянному полу. Поднявшись, он направляется в спальню рядом с кабинетом, надеясь поспать ещё пару часов до шестичасового собрания с Эрвином и Ханджи.       Леви открывает дверь как можно медленнее, стараясь не потревожить покой девушки, крепко спящей внутри. Он прекрасно знает, как ты ненавидишь, когда тебя будят хотя бы на пару минут раньше, чем ты планировала. Вам обоим остаётся на сон слишком мало времени.       Популярность твоего крепкого и долгого сна быстро расползлась слухами по разведке ‒ рекордные шестнадцать часов в редкий выходной. Это явно контрастировало с бессонницей, с которой капитан Леви не расставался никогда. Каждый знает: любого, кто осмелится прервать твой сон, встретят по меньшей мере проклятьями, если не кулаками. А уж этой ночью Леви не желает рисковать оказаться в больничном крыле.       Несмотря на паршивую репутацию, никто не может отрицать, что ты оказываешь хорошее влияние на капитана. По крайней мере, он стал отводить дополнительный час или два на сон с тобой, уютно прижимающейся к его боку. Ты оставалась единственной, кому Леви доверял достаточно, чтобы расслабиться и проснуться отдохнувшим. Ханджи постоянно спрашивает, почему тёмные круги под глазами хмурого капитана начали исчезать после того, как ты стала проводить больше времени в его комнате.       «Разве Коротышка сейчас не должен спать ещё меньше?», — рассуждала она.       Нестерпимо желая ощутить успокаивающее тепло твоего тела, Леви подходит к кровати. Он ожидает привычно увидеть тебя, свернувшейся под толстым слоем одеяла и уже намеревается улечься рядом, когда застать пустую постель. Простыни аккуратны и нетронуты, точно заправлены по его заоблачным стандартам. А значит на них вообще не ложились.       Потерянно почёсывая обритый затылок, Леви раздражённо вздыхает. Он бредёт в ванную в поисках тебя, а когда в темноте ударяется мизинцем о ножку кровати, звучно ругается под нос. Его встречает ещё одна холодно пустая комната.       Леви чувствует усталость, сонливость и нетерпеливое желание поскорее покончить с поисками. Он нуждается в отдыхе; в тебе. Леви нужны твои руки, мягко обнимающие его, твои пальцы в его волосах и звук твоего ровного сердцебиения. Эта идеальная колыбельная была единственным, что ему так необходимо.       И ты нужна ему сейчас. Но конечно, ты всё усложнишь, посреди ночи исчезнув неизвестно где.       Чувствуя всё больше накрывающую его безысходность, Леви возвращается в свой кабинет. Может быть, ты ушла на кухню, в очередной раз решив перекусить ночью. По спине резко пробегают мурашки, когда Леви снова сталкивается с отвратительным уличным холодом, зайдя в комнату. Он бросается к окну, наглухо его закрывая, чтобы не впускать ветер. И наконец, направляется в столовую.       — Меня ищешь? — Леви заметно вздрагивает, когда ты окликаешь его в дверях.       Развернувшись, он смотрит на тебя, растянувшуюся на диване с уложенной на подлокотнике головой. Спокойствие, отражённое на твоём усталое лице, видно даже в полной темноте комнаты.       — Родная? Как ты сюда попала? — спрашивает Леви, подходя к тебе как можно осторожнее, чтобы не натолкнуться многострадальным пальцем на очередной угол.       — Я всё это время была здесь! Ты слишком рассеян, чтобы заметить. Стареешь, капитан? — ухмыляешься ты, протягивая руки.       Леви наклоняется и лёгким движением щёлкает тебя по лбу, от чего ты хихикаешь. Опустившись сверху и обнимая тебя, он, наконец, заметно расслабляется в руках, о которых так грезил. Тепло, излучаемое тобой, сильно контрастирует с ледяным воздухом кабинета. Леви чувствует, как медленно покидает реальность, погружаясь в транс.       — Кошмар? — тихо и ласково спрашиваешь ты. Его волосы щекочут твой подбородок, когда он кивает. — У меня тоже.       — Ты можешь сделать то, что обычно делаешь с моими волосами? Это помогает мне... — он выдыхает в удовольствии, не закончив своей фразы.       — Тебе не нужно просить, любовь моя, — шепчешь ты, нежно проводя ногтями по коже его головы, чувствуя мягкие пряди.       Он издаёт довольное мурлыканье, а следом его дыхание постепенно выравнивается, в конце концов становясь самым мягким, самым восхитительным сопением. Скажи только об этом, кто бы когда-нибудь поверил, что главный полуночник разведки каждую ночь лежит в твоих руках в столь беззащитном виде?       Ты восхищаешься его невинным видом, подобным ангелу. Сейчас он не является ни самым сильным воином, ни прославленным богом-убийцей титанов, ни сварливым капитаном, который заставляет кадетов дрожать одним только взглядом. Прямо сейчас перед тобой просто Леви, твой Леви. Тот, кого ты любишь всем сердцем и кто любит тебя в ответ с ещё большей силой. Ты медленно прикрываешь глаза, твоё тело расслабляется под успокаивающим весом мужского тела.       — Дорогой, вставай. Уже пять утра. Эрвин и Ханджи придут через час, — тихий шёпот вытаскивает Леви из глубокого сна, а следом он чувствует нежный поцелуй на кончике носа.       Со вздохом он приоткрывает глаза, приспосабливаясь к мягкому свету восходящего солнца, ворвавшегося в комнату. Перевернувшись на живот, Леви ещё несколько минут лежит, чтобы как следует проснуться, прежде чем встать с уютного дивана. Потом ведь нужно будет сверить рутинные дела со своим расписанием. Ты отходишь и усаживаешься на подоконник.       — Давно проснулась? — спрашивает он.       — Не особо. Не смогла долго спать, — ты пожимаешь плечами.       Твои эмоции меняются от восхищённого лицезрения спокойно лежащего Леви, медленно переводящего взгляд на тебя, до безмятежного разглядывания рассвета над стенами. Игривое щебетание птиц и ржание лошадей, пасущихся неподалёку, редкими отзвуками нарушают уютную тишину. В это время двое ласково и с любовью смотрят друг на друга, пока шумная рутина не разлучит их.       Наконец, Леви покидает комнату, дабы подготовиться к предстоящему собранию. Возвращается он уже с двумя чашками чая. Капитан протягивает тебе одну и ты тут же ставишь её перед собой на подоконник, пыхтя от обжигающей поверхности фарфора. Покачав головой и слегка скривив губы от твоей выходки, Леви опускается обратно на диван, встретившись с тобой взглядом поверх чашки, отпивая чай.       Вот тогда-то они и привлекают его внимание. Теперь, когда яркие лучи солнца не только окутывают твою кожу, но и подчёркивают крупные шрамы на теле. От лёгкого ветра твои пряди, развиваясь, открывают большое сине-зелёное пятно на лбу и скуле, длинную рану на шее, а глубокий вырез сорочки обнажает часть тёмно-фиолетового синяка на твоей груди, что скрывается под тонкой тканью.       Больше Леви раздражается от того, что ты пытаешься скрыть их, заметив его взгляд и принимаясь поправлять волосы и одежду. Он сверлит тебя взглядом, тогда как ты избегаешь того, чтобы посмотреть в его сторону в страхе от предстоящего разговора.       — Почему ты ушла?       Вот оно. Первый из многих вопросов о твоей миссии в Подземном городе десять дней назад.       — Леви, мы уже это обсуждали. После травмы Миши, единственными, кто имел хотя бы какие-то шансы против Киры и его головорезов, были Алессио, Эрика и я. Ты не можешь этого отрицать.       — Тогда почему ты мне не сказала, куда идёшь?       — Потому что за тобой они охотились, дубина! Эрвин не стал бы рисковать, преподнося тебя им на блюдечке с голубой каёмочкой. Если бы я сказала тебе, можешь с уверенностью ответить, что не пошёл бы за мной?       Леви молчит. Он осознаёт, что ты права и нет смысла это обсуждать и далее. Если бы он знал, где ты находишься, то, очевидно, отправился бы в Подземелье следом, не обращая и малейшего внимания на негативные последствия. Главное, что была бы возможность обеспечить твою полную безопасность. И это именно то, чего ожидали Кира и его люди. Учитывая, как они огорчились, не обнаружив капитана после встречи с твоим отрядом. Хмурость Леви медленно и постепенно сменяется на болезненное выражение лица. Он переводит взгляд с пола на твои глаза, с трудом его удерживая.       — Но ты солгала. Сказала, что идёшь на рынок, а вместо этого ушла в Подземный город. А потом я услышал, что они везут тебя со смертельными ранами, почти мёртвую. Ты даже представить себе не можешь, насколько беспомощным я себя чувствовал. Мы дали обещание всегда быть друг с другом честными. И ты его нарушила.       — Ну, я действительно была на рынке в Подземном городе, пока искала этих придурков, — твоя несвоевременная попытка пошутить трещит по швам, потому что не вызывает у Леви никакой реакции. Даже привычного цоканья.       «Ну же, думай!», — проносится у тебя в голове.       Ты, сползая с подоконника, пересаживаешься на диван и двигаешься ближе, чтобы сесть рядом с Леви, сжимая его руки в своих.       — Дорогой, мне пришлось солгать, чтобы защитить тебя. Чтобы ты не сделал ничего безрассудного и не поставил под угрозу свою безопасность, потому что был бы слишком сосредоточен на моей. Ты крайне необходим для разведки. И мы не можем допустить, чтобы что-то случилось с нашим драгоценным капитаном, ведь так? Долг важнее любви – разве не так мы решили, прежде чем вступить в отношения? Поэтому я поставила свой долг перед разведкой выше своего обещания тебе.       Ты прикладываешь палец к губам Леви, прежде чем он продолжит оспаривать твоё решение. Что сделано, то сделано. Подавленность в его глазах ярко видна, пока они блуждают по порезам и синякам на твоей коже.       — Болит? — спрашивает Леви, осторожно проводя большим пальцем по тёмному пятну на твоём лбу.       — Не особо, — ты пожимаешь плечами, поддаваясь навстречу его прикосновению.       — Может, сходим к доктору Сасаки насчёт этих синяков?       — Не думаю, что она захочет меня видеть после того, что случилось... — неторопливый стук в дверь прерывает ваш разговор.       — Леви, это Эрвин и Ханджи, — звучит громкий бас по ту сторону.       Не дожидаясь ответа, оба проходят в кабинет и серьёзное выражение застывает на их лицах. Ханджи уже не такая весёлая, как обычно, и Эрвин тоже кажется задумчивым. Возможно, стресс в связи с предстоящей экспедицией. Им, должно быть, сейчас нелегко.       Ты решаешь, что лучше остаться на месте и не трепать нервы своими привычными шутками, для которых никто сегодня не в настроении. Эрвин с Ханджи садятся на стулья для посетителей у стола Леви, не обмениваясь любезностями, а потому и Леви усаживается на своём стуле напротив.       Перейдя прямо к делу, Эрвин принимается обсуждать некоторые пункты из своего перечня замечаний и недоработок о предстоящей экспедиции. Он придумал изменения в строю, которые, он надеется, сделают работу войска лучше. Леви перемещается с одного из внешних флангов на, в сравнении, более безопасный – в центр близь командора.       Миссия состоит в создании точки базы в Реконге, небольшой деревне в пределах стены Мария. Он находится на полпути между Тростом и Шиганшиной, что делает его стратегически важным местом разведки для хранения продовольственных пайков, топлива для снаряжения УПМ и иного вооружения. Эрвин уже объявил, что начало экспедиции планируется через неделю от сегодняшнего дня. На этот раз план радикальный, потому что солдаты гарнизона на стене Роза сообщили, что число титанов в том направлении значительно сократилось. И теперь единственными причинами для отступления является либо ужасная погода, либо непредвиденное нападение толпы титанов.       Реализация миссии Ханджи будет зависеть от проведения основной миссии. Если база в Реконге будет успешно основана, Несс и небольшая группа разведчиков отправятся на восток и попытаются заманить одинокого титана в деревню. Воспользовавшись домами и другими зданиями деревни, остальные установят ловушки и поймают его, а после увезут за стену Роза, чтобы Ханджи смогла начать свои исследования.       «Эгоистка», — хмуро подмечает Леви в своей голове. — «Всегда подвергаешь опасности других. Оставаясь в более безопасных зонах строя, приказывая другим встретить свою безвременную смерть. Рисковать человеческими жизнями ради какого-то дерьмового исследования этих хреновых монстров, которые не заслужили ничего кроме лезвия в глотке. Чёртова эгоистка».       — Закончим на этом обсуждение сорок восьмой экспедиции за пределами стены Роза. Есть ещё кое-что, о чём я хотел бы поговорить. Леви, за последнюю неделю доктор Сасаки трижды жаловалась мне, что до сих пор не получила от тебя подписанные отчёты о вскрытии. Пожалуйста, покончи с этим, — произносит Эрвин своим привычным властным голосом.       — Не смей, Эрвин. Мне и так тяжело находиться с тобой в одной комнате. Не поднимай этот дерьмовый вопрос о последней миссии, — сквозь зубы рычит Леви. Между ними повисает долгая пауза, пока все пытаются освоиться с новой напряжённой атмосферой кабинета.       — Она хорошо справилась, Леви, — со вздохом начинает Эрвин. — Даже потеряв Эрику и Алессио на полпути через засаду, она была в состоянии удержать себя в руках и расправиться с оставшимися семью членами банды в одиночку. Включая самого Киру. Теперь у нас есть доказательства, — командор протягивает двенадцать массивных серебряных цепей с большими подвесками в виде черепов – печально известный символ банды.       Леви вспоминает, что видел его во времена своей жизни в Подземном городе. Он и его ребята сорвали крупное ограбление, которое Кира с его людьми собирались совершить, что привело к их аресту военной полицией. Головорезы были недавно освобождены из тюрьмы, объявив яростную вендетту капитану и назначая за его голову большую награду.       — А что с ней? Посмотри, что он с ней сделал! — Леви почти выплёвывает эти слова. — Я мог бы защитить её, если бы ты не держал меня в неведении.       Его глаза находят твои, безмолвно умоляющие его успокоиться. Ты можешь лишь беспокойно наблюдать за происходящим. Агрессия Леви заставляет тебя чувствовать себя неуютно, пока ты сидишь на краю дивана. Ты молчишь, затаив дыхание в готовности влезть в разговор, если он продолжит выходить из себя от слов Эрвина.       — Это было необходимо для твоей безопасности, Леви. Они планировали добраться до тебя через неё, а разведка не может допустить такой потери. Мы все знаем, что ты дважды думать не стал бы, чтобы отдать за неё свою жизнь. Поэтому мне пришлось передать миссию в её руки и держать тебя подальше, — размеренно объясняет командор.       — Ты настоящий лидер, Эрвин. Использовал её, как приманку. Твоя родная сестра. Ты подтолкнул её к этому, несмотря на то, что знал, какие эти подонки озлобленные. Вот, возьми свои дерьмовые отчёты и скажи этому грёбанному доктору, чтобы она засунула их туда, где солнце не светит, — капитан поспешно рваными движениями подписывает бумаги и бросает сидящему перед ним Эрвину.       Ты поджимаешь губы и отворачиваешься к окну, не в силах смотреть на то, как унижают твоего брата. Он на самом деле больше всех отговаривал тебя от похода в Подземный город, пока ты настаивала на том, что члены банды не станут довольствоваться какой-то кучкой людей. Им нужна была уверенность в том, что Леви придёт. И что может быть надёжней его любимой, за которой он непременно вернётся? Почему Эрвин не может просто сказать об этом, вместо того, чтобы молча слушать жестокие слова Леви? Ведь это не он выдвинул тебя в качестве приманки, а ты сама.       Эрвин спокойно собирает разбросанные по полу листы и начинает их рассматривать. Ханджи, нехарактерно для неё спокойная в течение всего собрания наконец подаёт голос:       — Чей это чай? — она указывает на чашку с «Эрл Греем», стоящую на подоконнике. Её взгляд перемещается с той на пустую, забытую на столе.       — Какое тебе нахрен дело? — шипит Леви.       — Леви... — начинает было Ханджи, но не успевает закончить.       — Леви, здесь только два. Одного отчёта не хватает, — перебивает её Эрвин, глядя на лист, что капитан продолжает крепко сжимать в кулаке. Тот смотрит на документ, кажется, целую вечность.       — Нет... — Ханджи и Эрвин обмениваются встревоженным взглядами, затем снова смотрят на сидящего перед ними Леви.       — Мы слышали, как ты разговаривал, пока мы не постучали, — заявляет Эрвин. Он не задаёт вопросов. Не сомневается. Просто говорит ровным голосом, но Леви уже знает, к чему Эрвин клонит.       Его черты лица резко искажает гримаса ужаса. Глаза теперь напоминают грозовые облака, дыхание учащается, словно Леви отчаянно пытается ухватиться за клочок надежды, что, может быть – всего лишь может быть – этого на самом деле не происходит. Может быть, он уснул, и это лишь ещё один кошмар, от которого он снова проснётся. Он проснётся совсем скоро. Скоро вернётся в реальность и найдёт успокоение в тёплых руках. Вот-вот...       Встревоженный голос Ханджи вырывает его из потока бешено кружащих мыслей.       — Леви. Мы уже говорили об этом. Ты должен взглянуть правде в глаза. Ты должен признать, что она...       — Заткнись! — не успевает Ханджи закончить фразу, как Леви, ослеплённый яростью, швыряет в неё свою чашку.       Она успевает ловко пригнуться, оставляя ничего не подозревающую тебя следующей целью на пути летящего объекта. Ты прикрываешь голову, скрестив руки. Леви судорожно выдыхает. Почти задыхается. Дёргается за чашкой, будто это заставило бы её повернуться в обратную сторону.       Фарфор вдребезги разбивается о стену позади, пролетев прямо сквозь тебя.       — Леви! — три человека окликают его, но двое других не обращают внимания на твой крик.       Три пары испуганных глаз устремляются на ошеломлённый взгляд Леви. Он начинает дрожать, дыхание становится прерывистым, глаза наливаются кровью и наполняются влагой, пока он бормочет бессвязные слова, уставившись на твою фигуру.       Всё это вновь проносится у него перед глазами ярким сном.       Как Эрд врывается на собрание в кабинет Эрвина тем вечером, крича, что ты ранена и находишься в лазарете с огнестрельным ранением. Как он, Эрвин и Ханджи несутся по коридорам в крыло, где, по словам Эрда, ты лежала в бреду. Как ты, едва ли живая и с синяками по всему телу, скулила от боли. Как из зияющей раны в груди безостановочно сочилась кровь. Вонь. Оглушительные крики доктора Сасаки, кидающей приказы медсёстрам.       Леви вспоминает, как ты открыла глаза и заключила миссию успешной, следом выхаркивая кровь. Как ты обессиленно держала его за руку, когда в последний раз шептала ему, что любишь. А потом твои глаза потухли. Он вспоминает твоё лицо, лишённое ласковой улыбки, когда леденящий душу крик Эрвина стал точкой невозврата. Он столкнул его с края в тёмную, бездонную яму. Леви застрял посреди своего худшего кошмара – кошмара, из которого он, казалось, не мог вырваться.       Он вспоминает, как прощался с тобой в последний раз, когда тебя опускали в землю. Начинает чувствовать огромный вес кольца обета, висящего на цепочке у него на шее. Того, что раньше украшало твой палец.       Вместе со всем Леви вспоминает, как ты утешала его в ту ночь, когда он вернулся с твоих похорон. Как ты баюкала его, когда он засыпал с высыхающими солёными дорожками на щеках. Леви вспоминает ощущение твоих рук на своей коже, твоих пальцев в его волосах, тепло твоего тела рядом с ним, звук твоего сладкого голоса в его ушах, когда ты дала ему сил справиться с новой потерей.       Леви может видеть тебя. Ты сидишь прямо здесь, в нескольких метрах от него со слезами на глазах, беспомощно наблюдающая за тем, как он утопает в отчаянии.       — Она здесь... — шепчет он. Руки Ханджи, поднятые в защитном жесте, опускаются вместе с ладонью Эрвина, прикрывшей её. Они поражённо смотрят и выглядят озадаченно, пока наблюдают за Леви, не сводящего глаз с одной точки на диване. — Она прямо здесь. Ты... Ты здесь, — потерянно бормочет он, спотыкаясь на пути к тебе. Подходит и опускается на колени перед тобой.       — Леви, пожалуйста, прекрати, — молит Ханджи. От наступающих слёз к горлу подкатывает ком. Ей невыносимо видеть своего близкого друга в таком состоянии.       — Я тоже по ней скучаю, Леви, — медленно произносит Эрвин, неспешно поднимаясь с места. — Но ты должен признать, что её больше нет. Ты должен отпустить её, — он опускается на колени рядом с капитаном, не видя тебя, свою маленькую сестрёнку, сидящую всего в нескольких сантиметрах от него.       — Нет! Она обещала! Она обещала, что никогда не оставит меня одного, как делали все остальные! — отчаянные крики Леви копьями вонзаются в их сердца.       — И я не оставлю. Я буду прямо здесь, с тобой. Всегда, — ты шепчешь слова, предназначенные только для него. Обхватываешь его лицо ладонями и прижимаешься лбом к его лбу.       Ты нарушила своё обещание быть честной с ним. Ты сломала его, чтобы он тогда, и никогда потом, не умер. Но ты не собираешься нарушать ещё одно обещание. Это не он не может отпустить. Это ты. Ты решаешь остаться и сдержать своё слово быть с ним вечно. Ты не собираешься оставлять его одного в этом неумолимом мире. Ты собираешься защитить его, увидеть, как он встретит будущее, за которое все его бесчисленные товарищи отдают жизни.       Ты собираешься остаться здесь, рядом с ним.       Навсегда.       Его убежище.