Так далеко...
23 августа 2021 г. в 22:35
Ноты жгли карман рюкзака. Она торопливо повернула ключ в замке и, взмолившись, чтобы дома никого не было, вошла в квартиру. Её встретила тишина. Сердце радостно замерло от предвкушения. Едва скинув ботинки и куртку, Мира прошла в комнату.
Как же давно она не садилась за инструмент. «Года полтора, наверное», – подумала Мира и принялась освобождать фортепиано. На стоящую рядом кровать полетели плюшевый слон, тетрадка, невесть откуда взявшаяся салфетка и книга, которую Мира сейчас читала.
За полтора года фортепиано успело стать простым предметом интерьера, таким же привычным и безликим, как высокий деревянный шкаф или письменный стол. Не сказать, что она терпеть не могла инструмент, но и жгучей любовью к нему не пылала. Это больше напоминало уважение, которое, однако, рассеялось, позволив фортепиано превратиться в прикроватную тумбочку.
Да и жизнь изменилась: кончилась школа, в том числе и музыкальная (которая была главной причиной появления фортепиано в их доме), началась новая университетская жизнь. Руки ни разу не дошли до клавиш: то мешала сессия, то встречи с друзьями, то отсутствие желания музицировать, то банальная лень.
Однако именно сегодня ей в руки попали ноты песни, что заставляла сердце то замирать в груди, то биться быстрее, и Мира с трудом дождалась конца учебного дня, чтобы сесть за фортепиано.
Когда инструмент был освобождён, она быстро подключила его к сети, достала из потайного кармана рюкзака тщательно спрятанные от посторонних глаз сложенные пополам листы и замерла перед клавишами.
Надо было с чего-то начать, но в голове всё смешалось от восторга, предвкушения и сладостного трепета, а руки чуть дрожали от волнения. Мира расставила листы на подставке для нот, бережно распрямив их, и села перед инструментом.
Несколько мгновений она вглядывалась в чёрные значки, что-то для себя определяя. Наконец, ощутив некую внутреннюю готовность, она опустила безымянный палец на клавишу. По руке пробежала волна, и Мира против воли вздрогнула всем телом. Матовый и казавшийся от того бархатистым пластик приятно холодил чувствительную подушечку пальца, но уже через пару секунд он перенял тепло её кожи, и Мира будто слилась с инструментом в единое целое. Странно, раньше она никогда не замечала таких деталей.
Нажала. Тишину нарушила негромкая ля второй октавы. Потом большой палец опустился на ми. Мелодия плавно полилась из-под пальцев, но Мира быстро прервала игру, не дойдя даже до куплета, когда ненароком сфальшивила: дрожащий палец соскользнул с фа диез на фа.
Вдруг стало страшно. А если ничего не выйдет? Если она разучилась играть?
Мира встала, бросилась к шкафу и извлекла из его глубин небольшую папку. В ней хранились те немногие ноты, что она решила сохранить. Однако с тех самых пор, как закончила школу, не доставала их.
Бережно, будто реликвию, Мира отложила в сторону заветные листы, а на их место поставила содержимое папки.
Постепено, один за другим, листы с нотами покидали подставку и оказывались на кровати. Пальцы не забыли, как играть. Дойдя до красивой, но довольно непростой мелодии, Мира остановилась и внимательно вгляделась в ноты, припоминая мотив и ритм.
Когда же пальцы вновь коснулись клавиш, оказалось, что заполнившие комнату звуки почти до боли знакомы. Она хорошо помнила это произведение, ведь сколько времени было потрачено для доведения исполнения до идеала, чтобы сдать выпускной экзамен.
Не отрывая взгляда от нот, Мира пыталась играть, но выходило как-то не так. Она опустила взгляд на руки и повторила первые такты. Лишь отыграв половину мелодии, Мира осознала, что пальцы… играют сами. Голова не помнит произведение, а пальцы помнят. Странное, немного пугающее, но от этого не менее приятное ощущение.
Теперь-то она точно знала, что готова приступить к самому главному.
Заветные ноты вновь оказались перед глазами, а пальцы замерли над клавишами. Однако внутри всё сжалось. Мира опять испугалась. Испугалась настолько, что готова была повернуть назад и никогда не прикасаться к этим нотам. Какой-то необъяснимый, суеверный страх овладел ею: она боялась испортить очарование этой песни.
Несколько минут Мира сидела в нерешительности, не убирая пальцев с клавиш. Она умела когда-то играть с листа, не очень ловко, но вполне сносно. «Слабое утешение, – подумала Мира. – Особенно если я всё-таки испорчу её».
Щёлкнул замок. Она вздрогнула и отдёрнула руки, будто испугавшись, что её уличат в чём-то постыдном. Сердце бешено заколотилось в груди.
– О, ты уже дома! – раздался звонкий голосок сестры.
– Последнюю пару отменили, – ответила Мира, поднимаясь и выходя в коридор. – А ты чего не в музыкалке?
– Да я ноты забыла, пришлось заходить домой, – пожаловалась сестра, развязвая шнурки.
– Давай принесу, – остановила Мира, желая поскорее выпроводить Алису и остаться в одиночестве.
– Давай, – обрадовалась сестра. – Там на столе папка жёлтая. Принеси её.
Когда за Алисой захлопнулась дверь, Мира вернулась в комнату и уверенно села перед фортепиано, твёрдо решив сыграть, наконец, то, что так трогало её юное влюблённое сердце. Сейчас или никогда! Ведь неизвестно, выдастся ли еще такая удивительная возможность, как сейчас.
– Только сначала просто мелодию, – произнесла Мира вслух и опустила правую руку на клавиши.
До чего сказочно звучала музыка, эта музыка, словно была исполнена не ею, простой студенткой провинциального городка, а тем самым музыкантом, чей голос так бередил душу, так трогал сердце и заставлял его биться чаще. Сейчас этому самому сердцу, казалось, стало тесно в её груди, оно будто выросло во много раз, наполнившись чистым и нежным звуком рождающейся под её пальцами мелодии.
Мира едва не запела, так знакомо отозвались в груди негромкие, чуть испуганные звуки. Когда ноты внезапно закончились, она, посидев с минуту в прострации, поняла, что хочет большего. Хочет играть всю мелодию, целиком, двумя руками.
Мира как-то слишком торжественно, пытаясь скрыть от самой себя волнение, занесла руки над клавишами, готовясь играть с листа сразу две партии.
Когда отзвучала последняя нота, она закрыла глаза, и вдруг пришло новое странное, но приятное чувство – осознание своей значимости. Ведь это она только что создала эти звуки. Своими руками. Это она только что касалась пальцами клавиш, заполняя комнату музыкой. Это она только что стала частью чего-то прекрасного и большого, настолько большого, что её девичье сердце не помещалось теперь в грудной клетке. Оно хотело любить, хотело творить, хотело действовать.
Пальцы вновь потянулись к клавишам. Мира открыла глаза и принялась играть, теперь уже не боясь испортить, ведь нельзя испортить то, что по истине прекрасно. Без страха музыка звучала иначе: мелодия неторопливо и изящно, почти осязаемо выплывала из-под тонких нежных пальцев, что ласково касались чёрно-белых клавиш, унося Миру в иной прекрасный мир. Физически она была здесь, но всё же так далеко…