Джон, ты не умеешь резать тыквы

Необычайно серьёзный Джон сидел за кухонным столом и с остервенением ковырялся ножом в большой, ярко-рыжей тыкве с весёлой зелёной ботвой на верхушке. Кривенькие треугольнички глаз были уже вырезаны, причём на разной высоте и левый был чуть поменьше, а правый кренился вбок, отчего фонарь Джека казался сильно выпившим в канун Дня всех святых. Джон точно знал, какую именно улыбку он хочет видеть на тыкве. Он выбрал довольно сложный вариант, с зубами-прямоугольниками и разрезом «от уха до уха». Оскал постепенно смещался вниз… — Что б вас всех, — тихо ругнулся мужчина, откладывая нож для мяса и устало глядя на тыкву. Ещё две рыжие подруги по несчастью, раскромсанные так, будто над ними орудовал очень жестокий маньяк, сиротливо жались к ножке стула. Джон решил, что они пойдут на кашу и видеть больше не мог их истерзанные грустные лица. Он снова взялся за нож и попытался исправить положение. «В конце концов, у Чеширского кота улыбка была похожей», уныло размышлял он. Это было не так. Если бы Чешир улыбался также, как и эта тыква, его улыбки хватило бы, чтобы распугать всю свиту Червонной королевы, а заодно и всех тех, кому не посчастливилось быть поблизости. Обладателя этакой улыбки скорее всего пристрелили бы из двустволки. Наконец, фонарь Джека был почти готов. Тыква скалилась кривыми, побитыми жизнью, зубами, а раскосые глаза укоризненно смотрели на Джона, молчаливо вопрошая, из какого места растут у него руки. Крамер вздохнул. Он мастерски готовил и почти каждый день держал в руках нож, покрытый сейчас оранжевой мякотью, но в приготовлении пищи не требовался навык вырезания милых забавных мордашек из овощей или фруктов, так что после двух часов упорной работы, тыквы он возненавидел. Истерзанная тыква отправилась на подоконник, дожидаться свечей, за которыми Фредди убежал в ближайший гипермаркет и почему-то до сих пор не вернулся. Джон смотрел в окно и думал, куда он мог подеваться. Свечей, конечно же, могло и не оказаться. Они поздно обнаружили, что у них есть целая куча подсвечников, но ни одной свечки и высока вероятность того, что умные люди уже скупили всё, что нашли. В таком случае, придётся довольствоваться электричеством и доставать из кладовки новогоднюю гирлянду. Фредди обожал ходить по магазинам и то, что он затерялся в магазинчиках поблизости не было ничего необычного, но Джона беспокоила дата. В Хэллоуин рядом с их домом часто ошивались бывшие друзья Фредерика, которых Крамер видеть совсем не хотел. Ещё больше он не хотел, чтобы они вновь втянули Фредди в какие-нибудь неприятности, из которых вытянуть его было бы сложнее, чем в прошлый раз. Не выдержав, Джон схватил телефон и быстро набрал своего загулявшего любовника. Гудки, долгие, холодные, довольно быстро прервались механическим женским голосом: «вас приветствует автоответчик…». Крамер быстро нажал «отбой» и прошёлся туда-сюда по комнате. Со всех сторон на него смотрели ухмыляющиеся мордашки летучих мышей, красные глазки пушистых пауков, подвешенных на куски марли и кривляющиеся скелеты. Джон хмуро оглядел декорации. У него был только телефон Джейсона. Этот увалень раньше часто раздражал Крамера, когда топтался на пороге их дома, придерживая пьяного Фредди или заходил с бутылкой чего-нибудь крепкого, когда его не звали. Звонить Вурхизу не хотелось от слова совсем, но маятник в глубине дома пробил девять вечера, и Джон шумно вздохнул. Что и сказать, он волновался, как бы с Фредди чего не случилось. Пальцы почему-то дрожали, когда он сжимал костяную трубку. Гудки тянулись бесконечно и когда Джон уже собрался вешать, хриплый бас на том конце ответил: — Да-а? Джейсон всегда говорил, растягивая слова, но в целом был довольно молчалив и слова их него приходилось вытягивать, как на допросе. — Ты не видел Фредерика? — подавляя раздражение, спросил Джон. — Видел, — пробасил Вурхиз. — Где? — Тут. Крамер сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Нехорошо, конечно, но он очень жалел, что Джейсона вытащили из воды несколько лет назад после хорошей такой пьянки. Хоть бы рыбок покормил, а так толку от него никакого. — Трубку передай, — совсем уже грубо, в приказном тоне сказал Джон. — Эх, Фред, тебя папик зовёт! — крикнул куда-то в сторону Вурхиз. Дружки Крюгера всегда называли Джона так из-за большой разницы в возрасте. Фредди только посмеивался и отмахивался от просьб Крамера сказать им, чтобы они не называли его так. Возможно, он был старомоден, но подобные прозвища на дух не переносил. — Я — Фредди, а не Фред! — раздался в трубке знакомый голос и послышался сильный толчок: видимо, парень здорово пихнул Вурхиза. — Приветик, Джонни, — как ни в чём ни бывало, поздоровался он. — Ты где? — радуясь уже по тому, что Фредди был не пьян, Крамер смягчился. — Да в паре шагов от дома, с ребятами встретился, заболтались, — легкомысленно отозвался Крюгер. — Я купил свечи и ещё немного конфет. Джон кинул взгляд на буфет и переложил телефон к другому уху. — У нас пять килограммов разных карамелек, куда ещё? — задал он резонный вопрос. — Люблю сладенькое, — радостно протянул Фредди. — Тебя, например. — Ладно, давай уже домой иди, — пряча усмешку, проворчал Крамер. — Я поставлю пиццу разогреваться. Ты выбрал фильм на просмотр? — Челюсти! — завопил в трубку парень. — Пока, братаны, мне уже пора! — крикнул он в сторону и, судя по пыхтению и шлёпанью луж, побежал. — Че-люс-ти! Че-люс-ти! — скандировал он на ходу. Джон рассмеялся, глядя в окно. Он уже видел и даже хорошо слышал своего любовника, который, с трудом удерживая огромный пакет, до отказа набитый конфетами и свечами в одной руке, и телефон в другой, в расстёгнутой куртке и с развевающимся шарфом нёсся к дому. Заметив Крамера, Фредди помахал ему телефоном, улыбаясь во все тридцать два. Когда он, горящий весельем, пахнувший опавшей листвой, дождём и осенью, забежал на кухню, Джон как раз поставил пиццу и высыпал в миску дешёвые карамельки со вкусом «дюшес». — Все не высыпай! — заволновался Фредди. — Я их очень люблю! — Ты все конфеты любишь, — заметил Крамер, но оставил в пакетике несколько конфет. — Выходить к маленьким попрошайкам придётся, видимо, мне: ты им ни одной не дашь. — Да, — снова заулыбался Крюгер и, оставив покупки на стуле, обхватил шею Джона, нежно глядя на него глубокими карими глазами. — На улице так холодно, знаешь… Конечно, Джону очень хотелось сделать молодому любовнику замечание по поводу расстёгнутой куртки, но он сдержался и только поцеловал любимого, по обыкновению проведя большой ладонью по впалой обгоревшей щеке. Мужчины ещё какое-то время смотрели друг на друга, сжимая партнёра в крепких объятиях, пока запах пиццы не привлёк внимания Фредди. Он, словно собака, повёл носом и высвободился из тёплых рук Джона. — Пицца же подгорит, — чуть укоризненно сказал он, легко доставая угощение из духовки. Всё же, в обгорелых руках был какой-никакой плюс: им не требовалась лопаточка, чтобы достать что-то горячее из духовки. — Вкуснятина! — Фредди облизывается, с восторгом глядя на расплавленный сыр и поджаренную ветчину. — Что там с фильмом, Джонни? Джон не двигался с места, безмолвно глядя на парня странным, пространственным взглядом. — Джонни? — ещё раз растерянно позвал Крюгер. А Джон меж тем, глядя на то, как Фредди одновременно пытается найти что-то, на что можно положить пиццу и время от времени обеспокоенно поглядывает на него, вспоминал, как меньше года назад познакомился со своим будущим любовником при весьма необычных обстоятельствах. Он шёл с работы, довольно рано и только-только начало смеркаться. Его путь лежал по той же дороги, что и утром, что и вчера, что и несколько лет назад. Но на этот раз что-то изменилось. У одного из домов на улице Вязов толпился народ, раздавались крики, вой сирены и до Джона издалека донёсся запах гари. Дом горел. Крамер ускорил шаг и почти подбежал к месту происшествия, пробиваясь в первые ряды. Полицейская машина уже была на месте и двое офицеров громко разговаривали с двумя парнями, трясущимися, бормочущими непонятно что. Из обрывков диалога Джон понял, что днём тут была громкая пьянка и никто не заметил, как от сигареты занялся огонь. И в доме остался ещё один. Джон перевёл взгляд на обуглившийся фасад здания. По углам дом уже начался осыпаться, но чёрным проём, точно огромный рот, приглашал войти. — Пожарных уже вызвали? — спросил мужчина кого-то рядом с собой. Ему не ответили. Люди, как заворожённые, смотрели на пламя и изредка шёпотом переговаривались между собой. Джон почувствовал жуткую досаду на этих бездушных людей: неужели они не слышали, что в доме остался ещё одни бедолага? Не давая себе времени как следует всё обдумать, Крамер швырнул прямо на асфальт дипломат, скинул плащ и быстро ринулся прямо в пасть горящего чудовища. — Стой! — донеслось до него: это кричал один из полицейских, но сделать уже ничего не мог. Едкий дым тут же забился в лёгкие, бросился в глаза, и Джон пошатнулся, кашляя и смаргивая слёзы. Заслоняясь рукой от жара, он с трудом огляделся. Двери в обе комнаты дальше по коридору были распахнуты настежь. Держась одной рукой за стеночку, а другой отчаянно махая перед собой, мужчина подошёл к ним и заглянул вовнутрь. Второй этаж сильно прогибался под сгоревшими брусьями и вход в гостиную преграждал гигантский шкаф, чудом удержавшийся за дверной косяк и поэтому до сих пор не упавший. Джон с трудом развернулся к другой комнате. Ему было нестерпимо жарко, он уже задыхался и всё чаще поглядывал на выход, боясь, как бы очередной упавший с потолка брусок не преградил ему дорогу. — Есть тут кто живой? — как можно громче прохрипел он и прислушался. Огонь гудел со всех сторон, и этот шум будто нарастал с каждой секундой всё больше и больше. Крамер, отчаянно кашляя, уже развернулся, решив, что пора и о своей безопасности подумать, как вдруг до него донёсся едва слышный стон со стороны кровати. Мужчина подбежал к тому месту, откуда был слышан стон и только сейчас заметил чью-то обуглившуюся руку, направленную к нему из дыры в стене, в которой виднелась лестница на второй этаж. — Хватайся за меня, милый, — глотая дым, слёзы и пыль, Джон схватился за эту руку, помогая погорельцу вылезти из деревянного заточения. Где-то в доме с шумом обрушилось нечто гигантское и всё вокруг угрожающе затрещало. Ослабевший Крамер с силой потянул пострадавшего на себя, чувствуя, что силы стремительно покидают его. Голова страшно кружилась, а перед глазами вместо огня стали блестеть яркие большие звёздочки. Внезапно, чьи-то сильные грубые руки, одетые в твёрдые перчатки, тоже схватили погорельца и вместе с Джоном подняли его, чёрного от гари, еле слышно стонущего, и понесли к выходу. Дом гудел, шипел, подгоняя пожарных, Крамера и погорельца. Они вышли на свет, и Джон почувствовал сильное облегчение. Ему на плечи накинули махровое одеяло, дали стакан с водой, но он всё пытался проморгаться и увидеть хоть что-то. Больше всего его волновало состояние того, кого он вытащил из горящего дома: жив ли он, или уже поздно? Ему лишь удалось увидеть, как бригада скорой на носилках заносит его в машину. Джон проводил взглядом вопящую на всю улицу машину и с облегчением выдохнул. Они точно успеют. Откуда-то сбоку к нему подошли двое, которые вовремя успели выскочить из дома. Крамер уже собрался уходить, но, увидев их, притормозил, не зная, куда деть взгляд: он не хотел выслушивать слова о том, как он поступил. — Спасибо вам, сэр! — один из участников происшествия был подростком, лет пятнадцати. Джону пришлось собрать в кулак всю оставшуюся выдержку: лицо мальчишки было покрыто ужасными шрамами, а рыжие волосы топорщились какими-то странными клочками во все стороны. — Не стоит, — вздохнул Крамер и снял с себя одеяло. — Возьми, тебе нужнее. Пацан на автомате взял и помахал на прощание Джону рукой. Мужчина поднял свой дипломат с асфальта, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Перед ним молча расступились, и Джон быстрым шагом направился прочь, до дома было ещё далеко. На следующее утро он специально не включал новости. Выпил крепкий кофе, глядя в окно на пасмурное небо и, как всегда отправился на работу. Он честно пытался забыть обо всём, что произошло, но через три дня не выдержал, отпросился с работы и поехал в больницу. Девушка на ресепшене долго не хотела ему давать никакой информации об обгорелом пациенте. — Вы ему кем приходитесь, сэр? Отец, дедушка? Вот и уходите, нечего тут! Джон пытался объяснить, что они старые знакомые, или знакомые знакомых, но в итоге сам запутался и лишь вздохнул. — Мне правда надо знать, как он себя чувствует. Девушка с раздражением махнула рукой. — Двадцать восьмая палата, на втором этаже. — Спасибо вам, — проникновенно сказал Крамер и уже собрался идти, как кое-что вспомнил, — А имя его не подскажите? Недовольно бормоча что-то про то, что если ей сделают выговор или уволят, она его из-под земли достанет, девушка порылась в бумажках и громко прочитала, будто чеканя каждое слово: — Фредерик Чарльз Крюгер. — Спасибо, — ещё раз поблагодарил Джон и стал подниматься по лестнице, как он решил, довольно крутой для больницы. Он продолжал размышлять о злополучной лестнице всю дорогу, мельком глядя на номера палат. Двадцать восьмая оказалась в конце коридора. Мужчина остановился перед ним, с тоской подумав о том, что забыл купить что-нибудь в качестве презента, хотя бы банальные апельсины. Мимо него прошла медсестра, подозрительно глянув на Джона. Он слабо улыбнулся ей, стараясь не выглядеть маниакальным маньяком, тайно проникшем в больницу. Тихо постучав пару раз в белую дверь, Джон нерешительно открыл её и заглянул в палату. Она была довольно светлая, с большим окном прямо напротив двери и двумя кроватями по бокам. Одна кровать была застелена и пустовала, а на другой, завернушив в одеяло, лежал некто спящий и белый. Крамер подошёл поближе и нерешительно глянул на пациента. Он был полностью замотан бинтами, из-под них выглядывали только закрытые глаза с подрагивающими тонкими веками, самый кончик ярко-розового носа и чуть приоткрытый рот с распухшими губами. Вздохнув, Джон кинул последний взгляд на забинтованное лицо погорельца и уже развернулся, чтобы уйти. Он очень жалел, что пришёл так невовремя, но одновременно и рад был, потому что не знал, о чём говорить с парнем. — Постойте, — вдруг тихо донеслось с койки, и Крамер вздрогнул от неожиданности, отдёрнув вспотевшую ладонь от ручки двери. Он обернулся и посмотрел на пострадавшего. Тот смотрел на него широко распахнутыми карими, почти черными, глазами. — Это вы вытащили меня из дома? Джон снова подошёл к нему и осторожно присел на самый краешек белоснежной кровати. — Я хотел убедиться, что с тобой всё хорошо, — вместо ответа ответил он. — Не хочу больше тебя бепокоить. — Нет, не уходите, — попросил больной. — Я хочу звать, как вас зовут. — Джон, — мужчина не сдержал улыбки. — А тебя Фред, да? — Фредди, — ревниво поправил Крюгер. — Все зовут меня только Фредди. — Ладно, Фредди, — покладисто согласился Джон. — Извини. — Ничего страшного. Они помолчали ещё некоторое время, молча разглядывая друг друга. Наконец, Крамер поднялся и застегнул на плаще пуговицу. — Выздоравливай, Фредди, а мне уже пора. — Вы будете меня ещё навещать? — спросил Крюгер. — Не думаю, что меня ещё раз отпустят с работы, — Джону было неловко, но то, что он сказал, было правдой. Они работали сейчас над проектом нового длинного шоссе, проходящего через навесной мост, и главный инженер в лице Джона, обязан был присутствовать. — Тогда, Джон, прошу вас, — Фредди говорил слегка смущённо, тихо, но ровно, — Когда меня выпишут, составьте мне компанию на ужин в ресторане. Оба, как показалось, даже перестали дышать, глядя друг другу в глаза и напряжённо размышляя каждый о своём. — Хорошо, — наконец выдохнул Крамер. — Непременно составлю. А потом его закрутила работа. Настолько, что несколько раз ему приходилось ночевать на диванчике в кабинете и времени не было даже не то, чтобы забежать в магахин за продуктами, и Джону приходилось жить на кофе и протеиновых батончиков, от которых ему частенько было плохо. Когда наконец план проекта был полностью готов, чертёж построен с точностью до миллиметра и напечатанная 3D модель гордо заняла почётное место на освобождённом для этого столе Крамера, его отпустили на несколько дней заслуженного отдыха. Как только Джон выспался на нормальной кровати и поел нормальной домашней еды, он собрался и на всех порах полетел в больницу. — Мистер Крюгер выписался несколько дней назад, — как-то язвительно сообщила всё та же девушка. — Вы опоздали. — Не знаете, куда он направился? — со слабой надеждой спросил Джон. — Откуда мне знать, — фыркнула девушка. — Но знаете, такого на улице увидите, точно мимо не пройдёте. Крамер почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине. Он ругал себя за то, что не нашёл времени на то, чтобы навестить парня и хотя бы взять у него номер телефона. Джон припарковал машину и остановился на улице, глядя куда-то в небо. Было сумрачно и вот-вот должен был пойти мелкий осенний дождь. Мужчина поплотнее завернулся в плащ и медленно побрёл вниз по улице. Что-то непреодолимо тянуло его к сгоревшему дому, который ещё не успели снести до конца. Он не был уверен наверняка, что это жилище Фредди. Не исключено, что там жил кто-то из его друзей, например один из тех двоих, кто подходил к Джону во время пожара. «Может, у них есть хотя бы его номер», подумал мужчина, всё ускоряя шаг. Он не надеялся, что увидит кого-то на пепелище, но две фигуры — совсем крохотная и большая, нависшая над маленькой — сидели на, не до конца обгоревшей, деревянной балке. — Здравствуйте, сэр! — ещё издалека Джона заметил рыжий мальчишка со шрамами на лице и вскочил на ноги, желая поздороваться. Крамер нерешительно подошёл к ним. — Очень мило с вашей стороны, что вы решили зайти к нам в гости, — рот подростка не закрывался. — Похоже, вас смущает моё лицо? — заметил он растерянный взгляд мужчины. — Не обращайте внимания, мой папашка когда выпьет и не такое чудит! Мамку вот в живот пырнул, когда она сестру ждала, — мальчик охотно делили леденящими кровь подробностями из своей нелёгкой жизни. — А что полиция? — осторожно поинтересовался Джон. — Да что вы, сэр, — махнул рукой пацан. — Папаша меня убьёт, если я донесу. Точно убьёт, зуб даю, — и он улыбнулся, демонстрируя выбитые зубы. — Так что вы лучше никому не говорите. — Упаси боже… — пробормотал Крамер. — Ах да, мы же не представились! — мальчик обернулся на своего большого соседа. — Моя кличка Чаки, а он — Джейсон. — Я Джон, очень приятно, — мужчина не решился протягивать им руки для рукопожатия, и, пользуясь тем, что ему позволили открыть рот торопливо спросил, — У вас нет телефона Фредди? — Увы, сэр, наши телефоны сгорели, а память подводит, — Чаки нахмурился и поправил сползшую лямку джинсового комбинезона. — А зачем он вам? — вдруг спросил он, хитро сощурившись. — Может, вы знаете, где он живёт? — проигнорировав вопрос, решил ещё раз попытать счастье Джон. — Здесь жил, — внезапно ответил Джейсон, низко наклоняя голову. Его лицо скрывал просторный капюшон балоневой чёрной куртки, и голос доносился глухо, как из-под какой-то маски. Джону сделалась не по себе от всего того, что он видел и слышал, и он попятился, желая поскорее убраться домой. — Я прошу прощение, что побеспокоил вас, — выдавил он. — Но мне уже пора. — Не уходите, сэр, Фредди скоро должен вернуться, — Чаки наклонил голову вбок. — Очень спешу, — Крамер сделал озабоченное выражение лица, продолжая отступать. — До свидания. — До скорых встреч, сэр, — донеслось ему вслед. На следующий день Джон не выдержал и пошёл на работу с утра пораньше. Теперь он изменил маршрут, чтобы не проходить мимо сгоревшего дома 1428 по улице Вязов. Он боялся встретить там одного из друзей Фредди. Последний всю ночь не выходил у Крамера из головы. Он очень досадовал на себя за то, что погрузился в работу так не вовремя. Человек в бинтах всплывал у него в голове, и Джон всё думал, как теперь выглядит бедняга Крюгер. Девушка с ресепшена ясно дала понять, что пройти мимо такого будет невозможно. «Конечно, он был весь обгоревший, когда мы его вытащили», с грустью рассуждал Джон, «Что у него могло остаться… Чудо, что он вообще выжил». На работе не удивились его появлению. Это раньше, когда жива ещё была Джилл, Крамер старался как можно больше времени проводить дома. Теперь на первое место вышла работа, и Джон забывался в ней, особенно тогда, когда чувствовал себя слишком одиноким, слишком брошенным, слишком ненужным. Однако в обед его ждал сюрприз. В кабинет заглянул коллега, буквально несколько минут назад выходивший покурить. — Эй, Джон, тебе какой-то парень записку передал. — Хоффман, кончай свои шуточки, — поморщился Крамер: ему было не до того. — Нет, реально! — геотехник помахал сложенным вчетверо листочком. — Что за парень? — Джон внезапно напрягся и взял бумажку, не спеша её разворачивать. — В каком-то полосатом свитере и плаще. Капюшон на лицо надвинул, я не разглядел. Но он просил срочно тебе записку отдать, лично в руки. — Хорошо, спасибо. Корявый почерк, летающие косонькие буквы скакали со строчки на строчку, пока наконец не сложились в цельный текст. Фредди звал Джона сегодня вечером в кафе и умолял прийти. Работа была послана куда подальше. Крамер, даже не удосужившись сообщить об этом начальнику, выскочил из кабинета, провожаемый удивлёнными взглядами Хоффмана и секретаршей босса Амандой. Этот вечер был незабываем. В кафе не было почти никого, только за самым дальнем столиком сидела сгорбленная фигура. Джон, дрожа от нетерпения и волнения, приблизился к нему и сел за круглый столик, сцепив руки в замок. — Я боялся, что вы не придёте. — Я же обещал, Фредди, — Крамер ласково улыбнулся. — Как тебе удалось найти меня? Со стороны парня послышался самодовольный смешок, но он только откинулся на спинку стула, ещё больше уйдя в тень, и ответил не сразу. — Это было не так уж сложно, у меня связи по всему городу, — наконец важно заявил он. — Но признайтесь, Джон, вы не ожидали получить от меня записку, правда? — Не ожидал, — согласился мужчина, улыбаясь. — Это был приятный сюрприз. Не надо было видеть лица Фредди, чтобы понять, что он очень счастлив и с трудом сдерживает весёлый смех, пытаясь выглядеть старше и степеннее, чем он есть на самом деле. — Если не секрет, сколько тебе лет? — полюбопытствовал Джон. Этот вопрос не давал ему покоя. Не сказать, что он боялся, но уж точно опасался, что парень окажется подростком. По голосу было не понять, а лица своего собеседника Крамер до сих не видел. — Двадцать восемь, — охотно ответил Фредди. — Я намного младше вас, но прошу вас не делать поспешных выводов. — Я и не собирался, — успокоил Джон. — Только зови меня на «ты», а то я чувствуя себя настоящим стариком. Они рассмеялись. С того самого вечера в кафе они стали неразлучны. Джон увидел новое лицо своего молодого любовника только через неделю-полторы. Он не торопил Фредди, понимая, что тому, скорее всего, нелегко было смириться с новым имиджем. Но когда наконец смущённый Фредди, в один из вечеров, который они проводили в обнимку на диване, смотря телевизор, не отстранился и не сказал: — Я не могу так больше, Джонни. Я устал прятаться от тебя. И снял капюшон. В свете настольной лампы перед мужчиной предстало лицо, больше похожую на маску из магазинчика ужасов: врачи спасли Фредди, но не смогли сохранить бОльшую часть его кожи. Карие глаза — всё те же, которые смотрели на Джона из-под бинтов в больнице — глубоко сидели в тёмных глазницах и с опаской смотрели на Крамера. Страх Фредди — что Джон его оттолкнёт, не примет — буквально витал в воздухе. После минутного молчания, Джон притянул его к себе и в первый раз поцеловал. И вот сейчас, в их второй совместный Хэллоуин, Фредди, переложив наконец пиццу, подошёл к Джону и взял его за руки, вопросительно заглядывая ему в глаза. — Всё хорошо? — серьёзно спросил он, сжимая ладони. — Я люблю тебя, — выпалил Джон. Фредди весь вспыхнул, даже отстранясь чуть от неожиданности. Джон впервые сказал ему эти три простых слова, которые так много значили для них обоих. Это он сам, Фредди, мог по несколько раз на дню признаться в любви, ластясь к любовнику, а вот сам Джон обычно доказывал всё делом, а не словом. Когда они съехались, он начал вставать на двадцать минут раньше, чтобы сварить для них обоих кофе и разбудить Крюгера нежным поцелуем в лоб и запахом чудесного напитка. А недавно, он научился вязать на спицах и подарил Фредди на День рождения полосатый свитер, сделанный своими руками, взамен старого и облезшего. Парень теперь с ним не расставался. И всё же, несмотря на то, что он буквально каждый день чувствовал любовь Джона, ему очень не хватало этих слов, которые он мечтал услышать уже давно, но стеснялся сказать. — И я тебя тоже, — растроганно сказал Фредди, прижимаясь щекой к плечу мужчины. Они стояли так несколько минут, и Крюгер рассматривал пол под их ногами. Когда он поднял глаза, он столкнулся взглядом с раскосыми глазами фонаря Джека, с мольбой и скрытым ужасом глядевшими на него. Фредди высвободился из тёплых объятий и зачарованно шагая, подошёл к подоконнику. Джон молча смотрел то на него, то на несчастную тыкву и чувствовал, что постепенно краснеет. Он обещал Крюгеру прикольный и классный Хэллоуинский фонарик, а получилось вот это нечто. — Знаешь... — тихо начал Фредди. — Да, я знаю, что ты сейчас скажешь! — прерывисто и шумно вздохнул Крамер, деланно закатывая глаза. — Ох, Джонни, ты совсем не умеешь резать тыквы! — попытался он передразнить манеру общения любовника. — Так? — Нет, не угадал, — заулыбался Фредди, беря фонарь Джека в руки. — Это самая милая тыковка, которую я когда-либо видел. Ну так что, пошли фильм смотреть? А то пицца скоро остынет, и попрошайки придут…