***
Тренировка заканчилась раньше обычного для юношей. Аккерман отпустил всех в восемь часов вечера, аргументируя это тем, что «у вас, ебаного детского сада, через три дня соревновательная игра с марлийцами, так что нормализуйте режим сна, и никаких вечеринок до матча». Конечно, он говорил об алкоголе и недетском веселье. Девушка шла домой как обычно вместе с Армином и Эреном. Квартира Тиз находилась не очень далеко от студенческого городка, так что им всегда было по пути. Арлерт увлеченно говорил с их менеджером о предстоящей игре с Марлийской Академией: оба приводили плюсы и минусы элдийской команды, Амели предлагала свои варианты построения ребят, некоторые из них синеглазке очень понравились. И тут у нее щелкнуло в голове. — Вот черт! Документы, которые Леви попросил разобрать, я забыла отдать ему их, – она застонала от досады и, повернувшись на пятках, смотрит в сторону универа. — Нам пойти с тобой? — Нет, Армин, не нужно, только время зря потратите. Я быстро, его уже, скорее всего, нет на месте, так что оставлю бумаги в кабинете. Наконец, развернувшись, она направилась быстрым шагом до пункта назначения. Студентка оказалась права – в зале не было ни души. Единственное, что насторожило – незапертая дверь помещения. Брюнетка лишь пожала плечами и пошла в сторону кабинета. Лучше бы менеджерка послушала себя. Из кабинета тренера доносилось какое-то шуршание. Кажется, одежды. Стон. Она отчетливо слышала мужской стон. И голос, принадлежащий тоже мужчине. — Нравится тебе, да? Всегда знал, что ты мазохист, – послышался шлепок об чью-то ягодицу. А после звук шатающегося стола, тяжелое дыхание, шлепки тел друг об друга с явно приличным количеством смазки. — Просто… заткнись и трахай меня сильнее, – голос второго мужчины звучал сдавленно, он еле сдерживался, чтобы не застонать во всю глотку. Такого «звериного» рыка от человека, который принадлежал профессору Смиту, Тиз еще никогда не слышала. Она зажала рот рукой, дабы ее не было слышно. Брюнетка как можно тише подошла к скамье, положила бумаги с краю и выскальзнула из помещения, стараясь не издавать ни звука. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ***
Лишь отойдя на приличное расстояние от здания, девушка наконец вдохнула полной грудью и выдохнула. Это были Смит и Аккерман. Их профессор истории – Эрвин Смит и тренер – Леви Аккерман. Конечно, ничего такого в этом не было, скорее она была удивлена, ведь не каждый день застаешь людей за сексом, а за сексом двух мужчин в общественном месте тем более. Поправив лямку сумки на плече, кареглазая уже устремилась в сторону своего дома, но ее окликнули. — Амели! – это был Эрен. Он заметил. Уловил, что что-то с ней не то, когда встречает ее на обратном пути. Тиз, которая всегда шагает по земле так, словно вся планета – её личная собственность, сейчас идет на автопилоте – разум где-то очень далеко, а ноги идут, потому что просто умеют это делать и знают дорогу наизусть. Она чуть поворачивает голову и поднимает на студента глаза полные удивления, и этот почти детский взгляд, делает её такой… такой, которую хочется сгрести в объятия и прижимать к себе, чувствуя, что хочешь и сможешь защитить её от всего дерьма в жизни. Не потому что она слабая, а потому что такая сильная, что делает сильным и тебя самого. Удивленный взгляд Тиз исчез под прикрытыми веками, на которых нарисованы размашистые черные стрелки. Левая бровь изгибается, а губы сложились в линию, которые без слов пошлют тебя куда по дальше. В лучшем случае нахрен. — Есть какие-то планы на сегодняшний вечер? — Ты разве не домой шел? Её голос слегка хрипит, и она прокашлялась в кулак. Эрен смотрел на неё и чувствует много разного. Что он дурак, подумал, что её нужно спасать или что-то вроде того. Именно с этой целью он и пошел за ней, оставив Армина у входа в общежитие. Мало ли какие уебаны бы к ней пристали. Знал он нескольких в универе. Ещё чувствовал звенящее в ушах желание схватить за этот её хвост на макушке и оттянуть волосы вниз одним умелым движением, чтобы наконец убрать эту её надменную мину, которая, сука, так бесила и заводила одновременно. Не сможет она так же сжимать свои красивые губы, когда ощутит натяжение на коже головы. Губы правда очень красивые. Правильной формы, всегда немного бледные и накрашены гигиенической помадой с запахом ментола. А как красиво эти губы смотрятся на его члене. Эрен даже не пытался отмахнуться от воспоминаний. То, как она с блядским бесстыдством принимала его член на всю длину тогда, в раздевалке, заставляя приложиться затылком о стену, чтобы, отвлекаясь на боль в голове, не кончить после нескольких её движений. То, как она обхватывала его языком у себя во рту и плавно поднималась к самой головке и обратно вниз. То, как одной рукой она положила его ладонь на свой затылок, а второй, вцепившись острыми ногтями в ягодицу, дёрнула на себя. Он сначала даже не поверил. Приглашение понятное, но... Она подняла на него глаза. Эти глаза, обычно равнодушные ко всему на свете, сейчас блестели и передали ему одно простое сообщение. Выеби. Меня. Сейчас. Он трахал её рот, стараясь сдерживать силу, но не слишком нежничая. Сама же попросила. Каждый удар головкой о мягкие ткани её горла выбивали из него придушенный стон. А потом она застонала горлом, и Эрен улетел за пределы мыслей. Туда, где остались одни лишь ощущения. Хотя одна мысль всё-таки была. Как же ему с ней охуенно. А после она вновь стала самой собой. Как по щелчку. Как будто у неё где-то в голове был этот долбанный выключатель, и она вот так просто – щёлк – и пошёл нахер, Эрен Йегер. И вот как сейчас смотрит равнодушно, если не с презрением. Сучка. Какая же ты, блять, сучка. — Хочешь выпить? Эрен смаргивает. Смотрит. Она как-то нервно пожимает плечами и, поворачивая голову в сторону, сообщает: — Я вот очень хочу. — Да, я тоже. Эрен всегда схватывал на лету. Хочешь выпить? Очень. Я ещё выебать тебя очень хочу. Вот просто до огней под закрытыми глазами. Чтобы выгибалась, льнула к телу и придушенно выдыхала «Эрен...». И она прошла мимо него даже не взглянув. Волейболист посмотрел на небо. Оно уже давно не лиловое, солнце село, и на небосводе появились первые звезды. Как же она бесит. Перевел взгляд на удаляющуюся фигуру девушки. И как же хочется её трахнуть. Он понял это, еще когда отлизывал ей в инвентарной. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ***
В баре людей не много, не мало. Достаточно, чтобы разговор слился с общим шумом. После двух стаканов виски, она уже совершенно другая. Как будто стена, которую она так долго возводила вокруг себя, вдруг обзавелась дверью, и эта дверь даже открывалась. Не факт, что войдя в эту дверь, ты выйдешь обратно, но об этом думать не хотелось. Она такая красивая. С чуть заметным пьяным румянцем на щеках, раскрасневшимися от алкоголя губами, распущенными волосами, с заломами от резинки и совершенно обезоруживающей самодовольной улыбкой. Она была самой красивой в этом месте. Эрен, глядя на неё, сам не мог сдержаться, и тоже улыбался ей. Выпитый алкоголь не давал действия на его организм совершенно никакого, потому что двое пьяных это, конечно, хорошо, но он всё-таки джентльмен. А джентльменам полагается присматривать за дамами. Увы, нужно, ведь далеко не все мужчины джентльмены. — Господи, какая ж хрень… – шепчет себе под нос Эрен. Тиз, которая перешла в ту стадию опьянения, когда все поступки кажутся отличными, расстегнула молнию своей олимпийки и стянула ее с плеч. Под ней у неё оказалась простой чёрный топ на тонких бретельках. И одна из этих бретелек сползла с её плеча, которую она вернула обратно на место. А ещё ему было видно, что в тканях топа явно отсутствовали чашечки для поддержания груди. Эрен сделал глоток. Надо было сворачиваться и довести её до дома. Надо было дождаться момента, когда оба будут трезвые. Или допиться, но в таком случае, Эрен не станет себя держать вообще никак и ещё один секс рискнет стать последним. Тиз спустилась со своего стула и обняла его за плечи. Йегер замер. Он привык к понятным жестам. То, что делает она, было нихрена не понятно. Она чмокнула его в щеку, приблизилась к уху и, растягивая слова, прошептала: — Сейчас я уйду в уборную. Ты опустошишь свой стакан, а после пойдешь за мной и выебешь меня прямо в кабинке, хорошо? Она отстранилась от него и, одарив бармена улыбкой, направилась в сторону туалета. В голове у Эрена стало спокойно и ясно. Приглашение понятное и отказываться было бы невежливо. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ***
— Маленькая сучка… Он выдыхал ей это в ухо пока она насаживалась на его пальцы. Топ был спущен, он скользил левой рукой, лаская то одну, то другую грудь, то перемещался к её шее и прижимал плотнее к себе. Как же тут, блять, жарко. Она такая влажная внутри. Конечно, лучше бы членом, но это как-то не для этого случая. И у него не было презервативов. Снова. Она часто дышала через раздувающиеся ноздри. А губы вновь в плотно сжатую линию. Сдерживается. Контролирует. Даже когда её трахают в толчке, она продолжала строить из себя айсберг, погубивший Титаник. — Значит, вот как ты любишь… – Эрен промурлыкал ей самым низким тембром в ухо и замедлил движение пальцев внутри неё. Она пыталась взять инициативу на себя, двигая бедрами активнее, но он сжал её сосок сильнее, и от этого она выгнулась, запрокинув голову ему на плечо. Какая чувствительная девочка. — Любишь, чтобы тебя брали, как шлюшку, которая течёт после пары бокалов, и готова пустить в свою дырочку любого, кто захочет? Он сразу почувствовал, как она сжалась от его слов и вместе с тем дернулась телом. По-прежнему молчит. Но ему не особо нужны её слова сейчас, он и так всё чувствовал. — Конечно любишь. Ты так сжала меня, когда я сказал это. Кстати, что из сказанного тебя больше заводит: то, что ты шлюшка или то, что ты представила как твою дырочку будут трахать? М? Молчит. Трется задницей о стояк и сосредоточенно сопит. Даже не постанывает. Сука. Эрен вынул пальцы из её влагалища и переместил их на клитор, который пульсировал под подушечками пальцев. Держать себя в руках стоило титанических усилий. Каждый раз с ней это какое-то ебаное испытание. На прикосновение к клитору она среагировала куда активнее, и наконец-то он услышал едва уловимое постанывание. Эрен расплылся в улыбке и поцеловал ее в шею. Потом выдохнул: — Нравится когда папочка трогает тебя вот так? «Папочка». Это определенно другой уровень. «Папочка» заставил её судорожно вздрогнуть и сглотнуть. Как интересно. Продолжая тереть клитор, Эрен покрывал её плечи поцелуями. — Я знаю, что ты хорошая девочка, малышка. И ты не дашь никому трогать свою сладкую дырочку, кроме своего папочки, верно? Она открыла рот и из него вылетело беззвучное «да». — Я не слышу. — Да! Уже в голос. В дрожащий и загнанный. Она накрыла его руку своей и продвинула её глубже. Он снова ввел в неё пальцы и начал частые движения вверх и вниз. Грубоватые, но она начала подмахивать ему точно в такт, и он понял: хорошо. Всё так, как она хочет. Он прижался губами к ее позвоночнику между лопаток и, прикрыв глаза, сосредотачился на пальцах внутри неё. Как же у неё внутри хорошо. — Сучка… Маленькая, ебливая сучка… – проговарил Йегер, чувствуя, как стенки её влагалища сжимают его пальцы. Оргазм вышибает её, и она цепляется за его ладонь. А он зачем-то цепляется в ответ, переплетая их пальцы, словно они какая-то парочка. Ему нравится. И ей тоже. Вскоре она привалилась к нему спиной и дышала, как после стометровки. Поправила одежду. Молчание напрягало, но Эрен не знал, что сказать. Потом она повернулась к нему и с сытыми глазами сообщила: — Как-нибудь повторим. Папочка, – на последнем слове он поймал нескрываемое удовольствие в ее голосе. Когда он вышел к барной стойке, Амели уже и след простыл. Остались только деньги под стаканом за двоих. Какая воспитанная, даже знает этикет. Разумеется он ей позвонит, удостовериться, что она благополучно добралась до дома. Тиз не была так уж и пьяна, вдруг промелькнуло у него в голове. Врушка. То, как она сказала это «папочка», до сих пор не выходит у него из головы. Важно не слово, а с какой интонацией и тоном Амели это сказала. Это явно была месть. За их первый раз. Он ее дразнил, теперь была ее очередь. Что ж, 1:1. Но это еще не конец.