***
Сара Алдер всегда вызывала уважение и восхищение практически каждой ведьмы в Форте Салем, поэтому то, с каким восторгом на неё смотрела Анакостия, было вовсе не удивительно. Когда она совсем ребёнком попала под опеку Академии, любое проявление заботы от генерала Алдер она ценила больше сотен добрых слов от преподавателей. Подростковые гормоны взыграли новыми красками, когда она стала старше и начала полноценно обучаться наравне с другими ведьмами — Анакостия стремилась противостоять любому общему мнению из принципа противоречия. В отличие от большинства сокурсниц ее не интересовали ведьмаки, которые приезжали на праздники в академию ведьм. Впрочем, ведьмы ее тоже не интересовали. Учеба и стремление быть лучшей были ее наркотиком, как и внутренняя необходимость отстаивать своё мнение до самого конца. Она останавливалась лишь тогда, когда преподаватели направляли ее в кабинет генерала Алдер в надежде на то, что ей прочитают поучительную лекцию или вовсе придумают унизительное наказание. В первую их встречу после начала обучения все заканчивается лишь одобрительной речью об их сходстве и мотивацией никогда не отступать от своих принципов. Ситуация повторяется вновь и вновь. Кажется, Сара воспринимает эти дисциплинарные разговоры как формальность, чтобы избавиться от лишних разговоров с преподавателями, которые в случае отказа на пару минут смеют забывать, с кем имеют дело, и высказывают своё мнение о ее методах работы, на которое ей будет плевать. Анакостия не признаётся в этом даже себе, но на одном из последних занятий она намеренно излишне дерзит. Излишне даже для себя. Кассандра Крейн реагирует так, как от неё и ожидают — направляет к генералу. Она ждёт ее в пустом кабинете порядка десяти минут, сидя на стуле напротив тяжелого дубового стола, рассматривая множество интересных вещиц на полках, но не смея даже приблизиться. Сара впервые входит в кабинет не со скучающим выражением лица, а ее «Снова вы, мисс Куотермейн» звучит не так холодно, как обычно. Она разливает вино с каминной полки в два бокала и протягивает один Анакостии. Девушка лишь хмурится, но принимает напиток. Генерал Алдер всегда не слишком разговорчива, но сегодня и вовсе не реагирует на слова Куотермейн о своих планах попасть в военную академию, чтобы затем вернуться в Форт Салем и побороться за вакансию преподавателя. Она делает последний глоток из бокала и чувствует, как хмель немного туманит разум, проникая в ее организм, который не привык даже к вину. Сознание полностью очищается, когда Анакостия чувствует холодные пальцы на своём подбородке. Сара заставляет ее поднять взгляд и молча всматриваться в голубые глаза, которые она впервые за долгие годы видит так близко. В последний раз генерал позволяла себе обнимать девчонку порядка шести лет назад, когда казалось, что Анакостия не сможет воспринять этот жест как слабость со стороны Алдер. Тогда она чувствовала лишь приятное тепло, с которым не хотелось расставаться, а если ее и захватывали другие чувства, то она не придавала им значения. Сейчас же все было иначе. Дыхание Анакостии перехватывает, а сердце пускается в бешеный пляс. Она не может отвести взгляд от Сары, все такой же восторженный, но с примесью желания, которое неожиданно для неё самой возникло внизу живота тяжелым узлом. Раньше это чувство было слишком незаметным, чтобы обращать на него внимание, но сейчас подавить его казалось непосильной задачей. Она ждёт. Молча смотрит и ждёт, пока Сара не приближается к ее лицу и не касается губами лба. Анакостия едва сдерживает разочарованный выдох, который стремится вырваться наружу — она хотела почувствовать губы генерала на своих. — Ты принесёшь огромную пользу этой стране, кадет. Да-да. Все ради Соединённых Штатов. Не то что бы Анакостия не была патриотом, но желание служить стране было бы меньше, если бы ее мысли перестала занимать Сара — воплощение патриотизма и героизма. Она проводит в военной академии на западном побережье четыре года. И она очень хочет сказать, что ее одержимость генералом Алдер закончилась, когда после последней их встречи она заперлась в спальне и позволила пальцам скользнуть под ткань нижнего белья. Или за те четыре года, когда у неё был шанс быть свободной. Но она не может перестать думать о ней даже на протяжении тех шести месяцев, что встречается с ведьмаком Брендоном из академии. Ей кажется, что все в порядке, что она избавилась от своей зависимости, но Сара всплывает в ее воображении спустя несколько месяцев тишины во время секса. Стоит ли говорить, что это был ее самый сильный оргазм за все время? Это была лишь дурацкая фантазия, но она казалась такой реалистичной. Стремление доминировать идеально смешивается с заботой и внимательностью к ее желаниям. Но это не Сара, а Брендон, с которым она расстаётся спустя пару недель. Когда она возвращается в Форт Салем уже в качестве преподавателя, ей требуется почти полгода, чтобы встретиться с Сарой, слишком занятой военными делами. Анакостия заканчивает военную академию с отличием и становится очень эффективна в качестве преподавателя и наставника, несмотря на свой юный возраст. Ее взгляды на военную стратегию весьма прогрессивны, поэтому Алдер просит ее иногда участвовать в собраниях совета, на которых присутствуют генерал Клэри и Белвезер. Периодическое присутствие двадцатипятилетней девчонки напрягает тех, кто прошёл не одну битву, но Сару это не слишком заботит. После они молча пьют вино в кабинете Алдер, и Анакостия невольно думает о том, что не видела, чтобы Сара проявляла заботу в отношении кого-то, кроме неё; она чувствует уважение к себе и то, что ее мнение действительно ценно. И Куотермейн ступает на опасную дорожку, предполагая, что генералу Саре Алдер тоже на неё не плевать. Они встречаются раз в пару недель на протяжении года и, несмотря на то, что между ними довольно мало разговоров, в этом есть особая интимность, словно тишина повышает уровень доверия между ними. Глупейшая мысль о том, что она может быть полезна, посещает Анакостию, когда Алдер при ней вынуждена спорить с президентом о военной операции на севере России. Она держится достойно: просто не может иначе; отстаивает свой план, но Куотермейн чувствует, какие усилия ей требуются, чтобы идти до конца, чтобы попросту не свернуть президенту шею, лишь подумав об этом. Анакостия берет бутылку виски из своих запасов и направляется вечером в комнату Сары. Она стоит перед дверью почти минуту, пытаясь решиться постучать. Алдер открывает почти сразу, вытирая со лба пот после усиленной тренировки, во время которой пыталась выпустить пар. — Чертовски актуально, — взгляд Сары падает на бутылку виски в руках Анакостии, и она впускает ее внутрь. — Мне нужно в душ. Пока что возьмёшь стаканы на кухне? Анакостия лишь кивает, боясь произнести что-то лишнее. Спортивный топ открывает непривычно много обнаженной кожи, покрытой капельками пота, а все ещё часто вздымающаяся грудь слишком сильно привлекает ее внимание. Она присаживается на диван, ставя на журнальный столик два стакана виски. Выйдя из душа, Сара выглядит удивительно умиротворенной в домашней одежде и с мокрыми распущенными волосами. Это вводит в заблуждение Анакостию. Первые два стакана виски идут легко. После третьего в голове появляется лёгкий туман, а привычные путы самоконтроля немного ослабляются, развязывая язык обеим женщинам. Куотермейн не помнит, после каких именно слов она решает выразить поддержку и одобрение, запечатлевая поцелуй на губах Сары. Внешний вид Алдер этим вечером совсем не меняет характера, поэтому когда она отвечает на поцелуй, он полон жара и страсти, так присущих ей. Дыхание Анакостии напрочь сбивается, а голова кажется совсем пустой. Ее наполняет лишь желание ощущать под пальцами нежную кожу, чувствовать прерывистое дыхание на своих губах, знать, что именно она заставляет Алдер так реагировать. Сара отстраняется от неё, и Анакостия встречается с ещё более серьёзным чем обычно взглядом голубых глаз. Она думает, что Сара не хочет, чтобы она совершала необдуманные действия, или вовсе сама сомневается в том, что стоит идти по этой дорожке. На деле она лишь благородно даёт ей шанс отступить. Шанс, которым она не пользуется. — Расслабьтесь, — шепчет Анакостия. Потом она вспомнит, как глупо звучала, как в ее голове зародились желание дразнить эту женщину и сумасшедшая идея, что ее не используют. Она опускается губами к груди и кусает сосок через тонкую ткань. Сара не заставляет ждать реакции и сразу же издаёт тихий стон. Как только горячие пальцы Анакостии забираются под футболку и снимают ее, Алдер хватает ее за волосы и притягивает обратно к своей груди. Не это ли ей всегда нравилось в Алдер — властность и сила, которые она проявляла? Она хочет просто смотреть на неё обнаженную и наслаждаться тем, насколько совершенно выглядит ее тело, но похоть в голубых глазах выглядит опасно. Анакостия спускается губами ниже, чувствуя, как прерывисто дышит Сара, когда она оттягивает резинку домашних штанов и касается губами низа живота. Она тянет штаны вниз вместе с бельём, а затем отбрасывает куда-то в сторону. Она медлит пару мгновений, будто сейчас у неё есть шанс отступить назад, будто еще не поздно. Язык резко касается промежности, быстро проскальзывая. Громкий стон срывается с губ Алдер, а пальцы невольно вплетаются в непослушные темные волосы. Анакостия отступает — касается внутренней поверхности бёдер и осторожно, едва задевая губы, оставляет несколько дразнящих укусов. Видимо, Сара не любит играть в игры, уж точно не тогда, когда играют с ней, — пальцы с силой сжимают волосы и тянут Анакостию туда, где она хочет чувствовать ее больше всего. Она не предлагает, не просит, но уверена, что желания Анакостии совпадают с ее. — Сильнее! — Пальцы на ее затылке вновь сжимают волосы, контролируют движения и не позволяют отступить, а громкие стоны срываются с уст Сары все чаще. Ее голос звучит почти оглушающе, когда ведьмовские силы смешиваются со стонами. Когда ее накрывает оргазм, в закрытом торшере с громким треском взрывается лампочка, оставляя единственным источником света луну за окном и вспышки взявшихся из ниоткуда молний. Анакостия отстраняется, наконец вдыхая полной грудью. Несмотря на потухший свет, она видит, как прекрасно выглядит Сара обнаженной. Она не может отделаться от мысли, что теперь она попросту обречена, что теперь ее зависимость никогда не пройдёт. Алдер приподнимается на локтях, а затем тянет Анакостию ближе. Даже в темноте в глазах девушки читается возбуждение. Сара захватывает ее губы в глубоком поцелуе, чувствуя на языке свой терпкий вкус. Простой поцелуй заставляет Куотермейн издать тихий стон, полный желания. Требуется несколько неловких движений и ушибленная спина, чтобы Сара прижала Анакостию к полу, а блуждающие по ее обнаженному телу руки зафиксировала над головой девушки, полностью лишая ту свободы действий. Куотермейн подаётся вперёд, насколько позволяет ее положение, пытаясь коснуться губ Алдер своими, но та отстраняется. Их разделяет лишь пара сантиметров. Свободной рукой Сара расстёгивает ремень и молнию на брюках Анакостии и скользит под ткань нижнего белья. Девушка не может сдержать удовлетворённый стон, когда чувствует прикосновение к возбужденной плоти. — Смотри на меня! — Алдер говорит тихо, но властно, заставляя девушку открыть глаза и всматриваться в холод голубых глаз напротив. — Ты же этого хотела все это время? Плохая была идея. Вопрос риторический и скорее звучит как угроза, которая напрочь лишает возможности дышать. В эти мгновения, когда она может лишь безмолвно смотреть на Сару, с опаской ожидая следующих действий, в голове остаётся наивная надежда, что это лишь шутка, часть игры. Позже она будет ненавидеть себя за эти глупые чувства. Пальцы входят в неё неожиданно. Сразу три. Анакостия лишь издаёт удивленный вздох: захватывающее ее возбуждение слишком велико. Сара не позволяет ей привыкнуть к ощущениям и, задавая быстрый темп, заставляет ее судорожно ловить воздух, отчаянно пытаться дышать. В ее фантазии Сара была нежнее, внимательнее, но это была не она. «Генерал Алдер» — лишь так стоит ее называть даже в своей голове, чтобы пресечь все нереалистичные фантазии. Тело слишком легко окликается даже на такие грубые ласки. На мгновение Анакостия ощущает, как ее царапают ногти, но боль заглушается накатывающим новой волной возбуждением. Губы Алдер нетерпеливо касаются кожи шеи и быстрый поцелуй сменяется сильным укусом. Чувства слишком противоречивы. Словно она отчаянно сопротивляется испытываемым ощущениям, но ничего не может сделать с тем желанием, что одолевает ее. Анакостия уж точно предпочла бы полное безразличие той смеси злости и глупой влюбленности, которые она испытывала сейчас. Мысли не оставляют ее ни на секунду, даже когда она невольно двигается в такт движениям пальцев внутри неё, чувствуя жаркое дыхание на своей шее. Она подаётся вперёд, пытаясь прижаться к Саре ближе, позволяя ей проникнуть глубже, почувствовать ее всем телом. Движение инстинктивное. Куотермейн не рассчитывает на взаимную реакцию. Сара касается губами шеи девушки, и с уст Анакостии срывается стон, она выгибается навстречу прикосновениям. Все ещё чувствует, как Алдер сжимает ее руки над головой, как давление на запястьях диссонирует с почти нежным касанием ее губ. Она закрывает глаза, наслаждаясь, концентрируясь на контрасте. Вновь укус на шее. От неожиданности девушка распахивает глаза. — Я велела смотреть на меня, сержант. Голос Сары звучит так же холодно, как если бы она отдавала приказ во время боевых действий. И лишь тяжёлое дыхание на ее губах заставляет усомниться в том, где они находятся. Анакостия не знает, играет ли Алдер на ее фетише, или же все, чего она хотела, — чтобы темно-карие глаза смотрели в ее, когда девушка приближается к оргазму сквозь смесь гнева и обожания. Но такие простые слова делают своё дело: Куотермейн отчаянно пытается дотянуться до пальцев Алдер своими, чтобы сжать, словно это поможет справиться с растущим возбуждением, хриплый стон застревает в горле, не позволяя вдохнуть так нужный сейчас кислород. Сержант готова поклясться, что на ее лице читается мольба сделать хоть что-то, чтобы наконец закончить эту сладостную агонию. Прерывистое: «Пожалуйста, генерал», — срывается с ее уст, и на лице Алдер появляется самодовольная ухмылка, словно эти слова, произнесённые сквозь хриплые стоны, были целью всего сегодняшнего мероприятия. Пальцы проникают глубже, а жаркие губы захватывают ее в поцелуе. В момент, когда ее накрывает оргазм, Анакостия хочет верить, что виной тому не мягкие губы, касающиеся ее, и не тепло, проскользнувшее на несколько мгновений в голубых глазах. Алдер ослабляет давление на запястьях девушки, позволяя ей действовать свободно. Анакостия не может сдержаться, проводит руками по обнажённому телу, наслаждаясь прикосновениями к нежной коже. Она пытается восстановить дыхание и вместе со спокойствием приходят тревожные мысли: что это, черт возьми, значит, как ей вести себя дальше, что думает о ней Сара. Ей хочется закутаться в свои вещи, защититься, хотя у неё расстегнута лишь молния на брюках. Женщина на ней полностью обнажена и совершенно расслаблена, в то время как Куотермейн никогда не чувствовала себя более уязвимой. Она хочет встать, вернуть прежнее самообладание, скрыться поскорее и никогда не вспоминать об этом. Но она не сможет. Не сможет выкинуть из головы то, как Алдер стонала под ней, как ее руки с силой вцепились в ее волосы, притягивая к себе, как жаркое дыхание обжигало ее шею, и то тепло, что она увидела в ее глазах впервые за много лет. Мимолетные моменты, которые застрянут в ее памяти навсегда. Сара приподнимается, оставаясь сидеть на бёдрах девушки, позволяя ее рукам блуждать по телу. Пальцы поднимаются с бёдер на талию, скользят по рёбрам и достигают груди. Анакостия не может представить себя на месте Алдер: она бы точно не чувствовала себя так расслабленно, сидя обнаженной перед кем-то, даже несмотря на то, что с этим кем-то она только что занималась сексом. — Думаю, вам пора идти, сержант, — холодно произносит Алдер. Из глаз исчез огонь, который Анакостия видела ещё несколько секунд назад. — Спасибо. Горькая усмешка появляется на губах Куотермейн вместе с мимолётным вопросом, точно ли идея прийти сегодня принадлежала ей. Может на ее разум воздействовали? Скорее всего так и было, но это произошло слишком давно и без помощи магии. Реакция Алдер слишком ожидаема, но в глубине души Анакостия все равно была разочарована, но главным было не показать этого генералу. Она натягивает на губы ухмылку, за которой даже ребёнок увидит скрытые чувства, а затем приподнимается на локтях, смотрит в привычный холод в глазах лишь долю секунды, прежде чем произнести: — Обращайтесь, генерал. — Анакостия обводит тело Сары оценивающим взглядом. Глаза останавливаются на груди, частично прикрытой небрежно спадающими локонами волос, затем поднимаются к приоткрытым губам, которые растягиваются в ухмылке в ответ на плохо исполненную постановку под названием «Мне плевать». Сара встаёт и обводит взглядом комнату в поиске своей одежды. Находит футболку на спинке дивана и штаны возле журнального столика. Пока она натягивает футболку, Куотермейн исчезает из ее комнаты тихо, будто используя магию. На несколько мгновений на Алдер накатывает чувство вины, но она уверяет себя в том, что она все сделала правильно, что лучшего способа защитить кого-то от себя, чем оттолкнуть, у неё нет.***