Мой единственный и неповторимый

Спустя несколько месяцев жизнь Деку наладилась. Он начал ходить на терапию, естественно, вместе с Кацуки, и дал парочку интервью, наконец-то получив признание за свою работу. Хотя ему, конечно, было непросто. Кацуки практически волок мужчину домой на себе после особенно долгих и трудных сессий; терапия потребляла его энергию, как бегун по пересеченной местности — воду, и интервью едва ли были лучше. Деку превращался в заикающееся, краснеющее нечто каждый раз, когда оказывался под камерами. Несмотря на всё, улучшения были несомненны. Кацуки начал приходить всё чаще, поняв, что оба наслаждаются компанией друг друга, и, в конце концов, привык наблюдать за Деку, бессознательно запоминая многие его привычки. Во-первых, любая мелочь могла отправить Деку в нисходящую спираль чрезмерных размышлений, рои предположений о себе, льющиеся с его губ постоянным потоком. Он мог накручивать себя, критикуя каждую деталь, абсолютно всё: от носков, которые он надел с утра, до важнейших жизненных решений, а спустя несколько минут начинал настаивать, что он в порядке, пока слёзы ещё собирались в уголках его глаз. Эта нервная катастрофа испытывала трудности, делая что-то для себя, и постоянно переключалась между переутомлением и сном двадцать четыре часа в сутки, как будто он не мог понять, какого отвлечения желал больше. За этим было тяжело наблюдать, особенно зная, что он сам, в какой-то степени, приложил к этому руку. Но после нескольких месяцев, когда они пробовали разных психологов, говорили с докторами, работали над его социальной тревожностью и показывали миру, на что способен Мидория Изуку, блондин был счастлив заявить, что он видел смеющегося Деку чаще, чем плачущего. Деку начал лучше заботиться о себе: он вылезал из кровати в приличное время, ел три раза в день (хотя это чаще всего были готовые обеды из микроволновки, когда Кацуки не мог приготовить ему что-то), и не калечил себя чрезмерной нагрузкой. Он улыбался немного шире, немного дольше, заставляя веснушки на круглом лице блестеть. Его глаза сверкали в местах, которые раньше были пустыми, его движения были более живыми, а его голос стал певучим, мягким и радостным. Кацуки мог наблюдать за ним часами и убеждаться, что этого недостаточно. Впрочем, он не собирался признавать эту чертовски глупую мысль вслух. Его гордость бы этого не вынесла. Хотя он вполне мог озвучить то, что хочет сделать Деку своим парнем. Они начали выбираться куда-нибудь вместе после сессий терапии, когда Изуку начал чувствовать себя лучше. Эти прогулки обычно заключались в том, что зеленоволосый мужчина тащил Кацуки в различные закусочные и парки, а иногда даже в такие места, как ярмарка развлечений. Они не обсуждали это, но их вылазки стали всё больше и больше походить на свидания. И Бакуго не мог отрицать, что ему нравилось. Он ждал, когда сможет сказать об этом Деку, но было бы неправильно признаваться ему прежде, чем он полностью поправится. Сейчас Деку чувствовал себя лучше, и у Кацуки не было никакого права молчать. Именно поэтому он собирается позвать ботаника на свидание сегодня, без всяких «если», «или» или «но». - Кацуки потянулся, выходя из враждебно пахнущего терапевтического корпуса, зевая во весь рот. — Устал, Каччан? — спросил Деку, поддразнивающе улыбаясь, — Не говори мне, что ты заснул в полдень, а не в восемь! — Заткнись, ботаник. Я сидел в чертовски удобном кресле большую часть часа. — Каччан, огромное количество людей сидят большую часть дня. Я думаю, с часом ты точно справишься. — Ты просто завидуешь моему графику сна, тупой Деку. Деку засмеялся, его кудрявые волосы затанцевали вокруг лица, когда он сказал ему, что никто не будет завидовать отходу ко сну в восемь. Кацуки раздражённо скрестил руки на груди, но на лицо всё равно прорвалась слабая улыбка. Сегодня был тот самый день. Он либо разрушит всё, что они с трудом восстанавливали, либо улучшит и превратит их отношения в нечто большее. Он уже разработал в своей голове план. Сначала он пригласит ботаника на обычную прогулку и ‘случайно‘ пройдёт мимо местного торгового центра, где, как знал Кацуки, прямо возле входа располагался миленький небольшой цветочный. Он купит ему цветы и позовёт на каток, расположенный в центре здания, и там Бакуго сможет держать Деку за руку, когда тому неизбежно понадобится помощь. И, наконец, он поведёт Деку к себе, где приготовит ему ужин, достойный короля. Надо надеяться, что к тому времени, когда Кацуки наконец пригласит его на свидание в конце ночи, Деку будет достаточно обольщён. — Эй, Деку, не хочешь пройтись со мной? Деку хмыкнул. — А сейчас мы что делаем? Сопротивляясь желанию закатить глаза, Кацуки щёлкнул языком и произнёс: — Ты понял, о чём я, идиот. — Хорошо-хорошо, — уступил Деку, — я бы с удовольствием погулял с тобой, Каччан. Куда-то конкретно пойдём? — Не… то чтобы, — соврал он. Он не хотел сообщать ему про свои планы и цветы, это было бы чертовски смущающе. Деку кивнул, начиная мягко напевать себе под нос, когда Кацуки пошёл впереди. Между ними завязался разговор, пока они проходили мимо деревьев, высоких зданий, и, наконец-то, мимо просторного торгового центра, куда Бакуго вошёл с максимально беспечным видом. Лампы висели высоко над их головами в большом холле, потолок уходил в небо. Люди толпились в широком коридоре, разбиваясь на группы и бесконечно снуя между входами и выходами магазинов. Посмотрев в сторону, Кацуки не смог сдержать искру гордости в своей груди от удивления в зеленых глазах. — Для чего такое глупое лицо, ботаник? — поддразнил он, как можно более неподозрительно прокладывая путь к цветочному. Мидория, однако, не сдвинулся с места, уставившись на что-то впереди. — Деку? — переспросил он, подняв брови. Чем, чёрт подери, этот ботаник так очарован? — Каччан, — наконец ответил Деку, — они продают комиксы про Всемогущего! Я и не знал! Бакуго проследил за взглядом Мидории и, конечно же, увидел перед входом в ближайший магазин стенд, набитый оригинальными комиксами про Всемогущего. Совершенно логичная причина, чтобы ввергнуть в восторг такого ботаника, как Деку. Если бы у него уже не было всех из них! — Деку. У тебя дома, без шуток, книжная полка, забитая всеми этими комиксами, — недоверчиво заявил Кацуки. — Я знаю, Каччан, но мне никогда не надоест смотреть на них! Они такие крутые! Пожалуйста, сходишь со мной посмотреть? Я должен увидеть его первую битву, — начал умолять Деку, подскакивая к Кацуки и сжимая его предплечье тонкими ладонями. — Деку… — начал он, оглядываясь на цветочный, до которого осталось всего в несколько шагов, но, когда он увидел щенячьи глазки, смотрящие на него, его решимость рухнула. Вздохнув, он позволил утянуть себя к ярко раскрашенной витрине, возле которой он будет стоять следующий час. - — Куда мы идём, Каччан? — спросил Деку, подходя к Бакуго ближе, чем позволяли приличия даже в столь людном месте. Они снова прогуливались по торговому центру: Кацуки наконец-то удалось оторвать возбуждённого Деку от знаменитой коллекции комиксов. Бакуго пожал в ответ плечами, идя сквозь толпу людей в определённом направлении, как будто знал, куда нужно идти. Что, на самом деле, так и было, в отличие от Деку. Кацуки собирался на каток. Уж здесь-то ничего не могло пойти не так. Всё, что ему нужно было, — идти достаточно быстро, чтобы Деку не успевал сканировать окружающее пространство в поисках ещё какой-нибудь ботанской штуки. Потом Кацуки будет с легкостью кататься по льду (после того, как поможет Мидории зашнуровать ботинки), а затем наблюдать, как Деку карабкается по льду позади него с шатающимися коленками, потому что он — неуклюжий ботаник. Он будет крепко держаться за перила, но в конце концов отпустит их, поддавшись собственной неуклюжести, и упадёт вперед в ждущие объятия Кацуки, где застынет, восхищенный, пока Бакуго не скажет что-нибудь. Ладно… Очевидно, он позволил Деку показать себе слишком много ромкомов. — Каччан! — ахнул Деку, вырывая Кацуки из своих мыслей, — Здесь продают блины! Бакуго мысленно застонал. — И что? Деку повернулся, чтобы взглянуть на него со взволнованной улыбкой. — И то, что прошла уже вечность с того момента, как я последний раз их ел! А ты знаешь, как я люблю сладкое! — воскликнул он, — Пожалуйста, мы можем зайти и купить один? Я заплачу! И, черт побери, почему он не может просто отказать? Он должен сказать «нет»! Он должен заявить Деку, что ему не нужны блины, так как у Кацуки в холодильнике есть продукты, ждущие, пока их превратят в экстравагантное блюдо на двоих. И всё же. — Хорошо. Деку счастливо улыбнулся, захлопав в ладоши, как ребёнок. Или как идиот. Или как и тот, и другой. Кацуки щёлкнул языком, хлопнув ботаника по рукам. — Я пойду и куплю несколько блинов для диабетиков, бесполезный придурок, но заплачу я. — О, ты не должен! Я могу… — Заткнись, блин, Деку, — фыркнул Кацуки, схватив Деку за руку почти на автопилоте и поведя их к стойке с блинами. Деку немедленно покраснел, но, когда Бакуго осознал, что делает, и попытался отпустить его руку, ботаник сжал ладонь и сплёл их пальцы. Он почувствовал, как румянец поднимается с шеи, и прочистил горло. За стойкой женщина с карими глазами поприветствовала их. — Здравствуйте! Что будете заказывать? — спросила она, наклонил голову и по-доброму улыбнувшись. Бейждик, прикреплённый к её светло-розовому фартуку, извещал, что обладательницу тёплых глаз зовут ‘Хагакуре‘. Деку казался полностью погружённым в меню, размышляя и потирая подбородок, поэтому Кацуки вышел первым и выбрал что-то случайное. Не имело значения, что это было: на самом деле он не был любителем сладкого, а в магазинчике, к сожалению, не было острых блинчиков. Ему одинаково не нравилось всё. — Хорошо, Деку, заказывай, — сказал он, когда поставил свою порцию. — Подожди, Каччан, я не решил, чего хочу, — ответил Деку, всё ещё изучая меню. — В смысле, ещё не решил? Здесь всего, вроде как, три вкуса! — Три восхитительных вкуса! Кацуки простонал в фальшивом разочаровании и закатил глаза уже который раз за день. — Ты такой идиот. — Но Каччан всё равно остаётся на моей стороне, — хмыкнул Деку, поворачиваясь к кассирше, весело смотревшей на них. — Мне, пожалуйста, один с шоколадным дождём! — Да, конечно, — сказала она, вбивая что-то в кассовый аппарат. Она посмотрела на них, забирая у Кацуки деньги. — Могу я сказать, что вы — милая пара? Мидория сильно покраснел, и, судя по жару, который Бакуго чувствовал на своём лице, он мог поспорить, что его собственный цвет лица был таким же. — С-спасибо! — пропищал Деку прежде, чем Кацуки успел выкрикнуть какую-нибудь непристойность. Кассирша — Хагакуре — наклонила голову и вернулась к их еде. С тошнотворно-сладким блином в своей руке Кацуки потащил Деку к ближайшей скамейке и плюхнулся на неё. Изуку немедленно последовал его примеру, усевшись и высунув язык, чтобы поймать каплю шоколадного сиропа, готовую сорваться и запачкать его свитер. Бакуго отвёл глаза прежде, чем ему пришлось бы снять свой собственный свитер и повязать его вокруг талии. Ему не оставалось ничего, кроме как хмуриться, выбрав свой сладкий десерт. День шёл совсем не так, как он себе представлял. Он не купил ему цветы, не повёл на каток, а сейчас испортились и планы на ужин. Он не мог смириться с этим, всё должно было быть идеально! — Каччан? — мягко позвал его Деку, пропустив беспокойство в голос, — Ты в порядке? Кацуки посмотрел и открыл рот, чтобы ответить, но прежде, чем он успел произнести хоть слово, взгляд Деку устремился к едва начатому блинчику в его руке, и глаза Изуку расширились, когда ему в голову пришла мысль. — Ты же не любишь сахар! Как я мог забыть! — он схватился за голову, внезапно выглядя слишком расстроенным, — Прости, Каччан! Ты должен был мне сказать! Я не хотел заставлять тебя делать что-то, что тебе не нравится… ты заплатил за них и даже не можешь съесть… Деку нахмурился, глядя на блинчик в руке Кацуки, как на венец всех своих проблем в жизни. Он выглядел так, будто сейчас расплачется, и у Бакуго появилось непреодолимое желание погладить большим пальцем складки на его лице и убрать это печальное выражение. — Убери нахуй это жалкое лицо, Деку, ты ничего не заставлял меня делать. Не твоя вина, что я не могу сопротивляться тебе, твоим тупым щенячьим глазкам и пиздец какому милому лицу. Глаза Деку распахнулись, как и глаза Кацуки, и между ними повисла ждущая тишина. Ну, кажется, он всё-таки сможет признаться в любви. — Ты… думаешь, я милый, Каччан? Взгляд Мидории был полон непонятного чувства, глаза были широко открыты, как будто он изучал каждую деталь на лице Бакуго. Кацуки почувствовал, как кончики его ушей начали нагреваться. Между ними пузырилась неловкость, но Бакуго отогнал её прочь. Сейчас или никогда. — Ты просто ахуеть какой очаровательный, чёртов ботаник. Будь моим парнем. В одно мгновение его губ коснулись чужие, тёплые, податливые и чуточку напористые. Кацуки от неожиданности рыкнул, и Деку попытался отодвинуться, но в следующую секунду Бакуго сам прижался к мягким губам, подняв руки и обняв своего ботаника. Деку тихо выдохнул в его губы, Кацуки воспользовался возможностью, высунув язык. Их языки затанцевали в попытке повести, и Деку начал издавать эти сладкие звуки, которые были слишком неприличны для общественного места. Бакуго неохотно оторвался от чужого лица, сидя всё ещё достаточно близко, чтобы смешивать их дыхание. — Я приму это за «да»? — прохрипел Кацуки с ухмылкой на губах. — Конечно, я буду твоим парнем, Каччан! — хихикнул Деку, пьяно от ликования, и наклонился, чтобы быстро чмокнуть Бакуго, — Но всё же, если ты расстроился не из-за того, что я заставил тебя купить блинчики, то из-за чего? Кацуки почесал шею, вздохнув. — У меня был распланирован весь день, и я собирался отвести тебя к себе, чтобы приготовить что-нибудь для нас… а потом предложить стать моим парнем. Но, очевидно, всё пошло не так, как должно было. Деку завис на секунду, усваивая информацию, и внезапно ярко улыбнулся. — Каччан, это так мило! — Заткнись, — проворчал он. — Но ты знаешь, Каччан, — начал Деку, подавшись вперёд, чтобы посмотреть на Кацуки сквозь длинные ресницы, — мы всё ещё можем пойти к тебе, если хочешь. Эм, если ты понимаешь, что я имею в виду. Кацуки ещё ни разу в жизни так быстро не выпаливал «да». - Тяжёлое дыхание наполняло пустую квартиру, пока они, спотыкаясь, направлялись к спальне Кацуки. Их руки были везде: веснушчатая ладонь запуталась в блондинистых прядях, кончики пальцев Бакуго опустились ниже пояса, чтобы сжать круглую задницу, они ласкали лица друг друга и сплетали языки. — Каччан, — простонал Деку в чужой рот, спотыкаясь на пути к спальне Кацуки. Деку схватился за бёдра Бакуго и прижался пахом, отчаянно пытаясь хоть обо что-то потереться. Он застонал, и Кацуки с рычанием схватился за его удивительно широкие бедра и приподнял, прежде чем бесцеремонно бросить на кровать. Он заполз сверху, поместив мужчину в клетку между своими мускулистыми руками. Деку схватил его, как только он оказался в пределах досягаемости, дернув его к себе, пытаясь быть как можно ближе. Кацуки прижался к нему и насладился жалобным нытьем, вырвавшимся из чужого горла. — Блять, ты горяч, — прорычал Бакуго, прижавшись губами к обнажённой шее Деку. Он провёл языком по гладкой коже, всасывая её и мягко прикусывая. Деку в ответ хмыкнул, усилив хватку на футболке Кацуки. — Ка-каччан, сними её, сними, — начал умолять он, дёргая ткань. Бакуго последний раз прижался губами к подбородку Деку, прежде чем прислушаться к просьбе и привставать, чтобы стянуть футболку через голову, сорвать джинсы и швырнуть их через всю комнату. Мидория последовал его примеру, скомкав свою рубашку в руках и снимая свои брюки. Нихуя себе, когда ботаник успел так накачаться? Чётко очерченные мышцы охватывали каждый дюйм стройного тела Деку, а прессу мог позавидовать любой. Линии мышц подчеркивали изгибы его бицепсов, икр, груди, задницы, таза… Кацуки наклонился, чтобы поцеловать каждую твёрдую мышцу, даже прежде, чем успел осознать это. — Ты такой чертовски прекрасный, Деку. Изуку, — выдохнул он, обводя тёплым языком дерзко-торчащий розовый сосок. Дыхание Деку сбилось, а в горле застрял комок, когда он снова вплёл пальцы в волосы Кацуки. — Ка… Качч… Кацуки, — пискнул Деку, — это ты прекрасен. Как мне могло так повезти? — Заткнись, ботаник. Я тебя не заслуживаю, и ты знаешь это, — хрипло ответил Бакуго, выцеловывая дорожку на животе Деку. Пальцы в его волосах усилили хватку и потянули вверх, вынуждая его посмотреть прямо в волшебные зелёные глаза. — Каччан, ты совершал в прошлом ошибки, но ты полностью их исправил. Ты сделал меня невероятно счастливым, и я не могу представить никого, кто заслуживает этого больше, чем ты, — тихо сказал он, мягко водя подушечкой большого пальца по скуле Кацуки. Кацуки в ответ чуть прижался к нему, реагируя на прикосновения, и потянулся вверх, чтобы снова поцеловать того в губы. Деку тут же приоткрыл рот и удовлетворенно выдохнул, когда язык Бакуго погрузился во влажную жару рта и вырвал из него тихие вздохи. Просунув руку меж их телами, Кацуки провел ладонью по выпуклости боксеров Деку. Он сжал пальцы и самодовольно ухмыльнулся в рот Мидории, когда почувствовал, как член дернулся под его прикосновениями. — Ах, Ка-кацуки, пожалуйста, — Деку прервал поцелуй, чтобы взмолиться, жадно толкаясь в теплую ладонь Бакуго. — Есть смазка, Изуку? Деку быстро закивал, и Кацуки, привстав, отпустил его. Мидория наклонился, открыл ящик в тумбочке и извлёк на свет белый тюбик лубриканта и коробку презервативов. Бакуго схватил их одной рукой и бросил на кровать рядом, прежде чем он наклониться над Деку, снова забравшимся на кровать. Кацуки впился пальцами в полные бедра и наклонил голову, чтобы укусить чужую шею. Мидория хныкнул, и Бакуго засчитал это как свою личную победу. Стянув боксёры со стройного, мускулистого тела Деку, Кацуки с трепетом и голодом наблюдал, как из-под ткани показалась чужая эрекция. Глухой рык вырвался из его горла. — Блять, ты настолько идеален, — прошептал он, наклоняясь, чтобы провести языком по горячей коже. Деку выдохнул, как только они прижались друг к другу, одной рукой вцепившись в простыни, а другую вплетя в шипы волос на голове Бакуго. — Кацуки, — простонал Деку, хныкнув и закусив губу, когда Кацуки облизал головку его члена и сомкнул губы, опускаясь всё ниже до самого конца, — О-о боже мой, Кац… Ах… Кацуки ритмично двигал головой, слепо шаря в поисках смазки и выдавливая на пальцы приличное количество. Он приставил кончик пальца ко входу, вычерчивая круги на коже, ощущая дрожь Деку под ним. Он медленно толкнулся в него, одновременно с этим заглатывая чужой член. — А-Ах! — хватка в его волосах усилилась, Деку, слегка выгнув спину, приподнялся над кроватью, хотя изо всех сил пытался остаться неподвижным. Кацуки неспешно разрабатывал его, пропустив второй палец, как только почувствовал, что к вторжению привыкли, а потом ещё один, двигая ими в одном ритме и выжимая Мидорию досуха. Его собственные боксеры становились до смешного тесны, и его плоть отзывалась на восхитительные звуки бессмысленной мольбы Деку. — Кацуки, пожалуйста, просто выеби меня, — проскулил Мидория, и Бакуго низко застонал, отстраняясь от члена Деку. Боже, услышать подобные ругательства от паиньки Деку было невероятно горячо. Кацуки вытащил из тела Деку пальцы, чтобы нанести на них ещё больше смазки. Деку приподнялся на локтях, жадно охватывая контуры тела Бакуго взглядом. Он не мог сдержать ухмылку, взявшись за ткань и дразняще-медленно потянув её вниз. Наконец показался член, и Кацуки с облегчением выдохнул, избавившись от сжимавшей его тесноты. — И ты назвал меня идеальным, — сказал Деку, глядя на него с вожделением. — Я настаиваю на том, что сказал, — мурлыкнул Кацуки, раскатав по члену презерватив и обернув вокруг пальцы, размазывая смазку. Деку завороженно смотрел на это, пока Кацуки не навис над ним и не приставил ствол ко входу. Мидория развёл ноги, обхватив ими талию Бакуго. — Уверен, что всё в порядке? — последний раз уточнил Кацуки, целуя Деку в уголок рта. — В полном. Я хочу почувствовать тебя внутри, — ответил ему Изуку, опускаясь вниз. Кацуки положил одну руку на его бедро, усиливая хватку, по мере того как он входил глубже. Он не остановился, пока не вошёл весь, покрывая лицо Деку поцелуями, гладя его веснушчатые щёки и медленно надрачивая член. На секунду они оба застыли, просто сжимая друг друга в объятиях. Слышно было лишь тяжёлое дыхание Мидории. — Д-двигайся, — выдохнул Деку, начиная двигать бёдрами в поисках сладкой жары. — Блять, Изуку, в тебе так хорошо, — похвалил Кацуки, полностью выходя из чужого тела. Деку в ответ хныкнул и издал громкий и долгий стон, когда Бакуго снова вошёл до самого конца. — Ах! Кацуки, Кац… пожалуйста, — простонал Деку между толчками, — не останавливайся! — Блять, как же ахуенно, — прорычал Кацуки, закусив губу и вцепившись в бёдра Деку, слыша шлепки тел друг о друга, звучащие в его ушах музыкой. Изуку приветствовал каждый толчок, схватившись за плечи Бакуго в качестве опоры и скача на чужом члене. — О Боже, он такой длинный, так хорошо, — мурлыкнул Деку в ухо Кацуки, посылая по его спине дрожь. Задыхаясь, Бакуго потянулся и сжал в ладонях ягодицы, слегка помассировав их, вбиваясь всё сильнее и быстрее. Он установил жёсткий ритм, который Мидория легко выдерживал, упираясь пятками в поясницу Кацуки, подгоняя его. Из его глаз брызнули слёзы, когда Кацуки нашёл его простату и начал целенаправленно вбиваться в нужный угол, пока его ноги вокруг талии Бакуго не затряслись. Наконец темп стал более беспорядочным: Кацуки преследовал свой оргазм. Он мог почувствовать, как тело Деку сжималось вокруг него, сигнализируя, что тот тоже близко. — Ох, блять, Изуку, я скоро… — прежде чем он успел закончить, Деку на кровати выгнулся, запрокинув голову в немом крике и сжав стенки ануса. Это вызвало его собственный оргазм, и с позорным скулением, которое, как он к собственному сожалению выяснил, исходило от него, Кацуки кончил в презерватив. Финальные толчки прошли, оставив после себя сильную дрожь, когда Кацуки рухнул на вялого, тяжело дышащего Деку. После пары мгновений отдыха, Бакуго скатился с Изуку, подбирая его рубашку с пола и вытирая сперму с груди её владельца. Деку прижался к нему, уткнувшись лицом в грудь Кацуки, чтобы скрыть глупую ухмылку во всё лицо. — Не слишком рано говорить, что я люблю тебя? — спросил Мидория, закидывая на Бакуго ногу и прокрывая его ключицы мягкими поцелуями. — Неа, — ответил Кацуки, заключая Деку в объятья. Было тяжело поверить, что всё началось с телефонного звонка, — ты мой единственный и неповторимый. Изуку хихикнул, глядя на Бакуго с искренней любовью. — О Боже, — поддразнил он, — кто бы знал, что после секса ты такой неженка? Он цыкнул. — Заткнись, Деку, или я убью тебя. — Вот это мой Каччан. Кацуки нахмурился, и Деку поцеловал его.