Фаворитка повелителя.

Я попала сюда непонятно как. В прямом смысле этого слова. Помню, что была дома и собиралась спать, но неожиданно голова закружилась и я упала. А открыла глаза уже во дворце Стамбула. Обычная, невзрачная девушка, с голубыми глазами и русыми волосами. Единственное отличие это длина волос. Когда я встала в полный рост они волочились по полу и мне приходилось убирать их около часа в прическу, чтобы не мешали работе. Здесь, во дворце, было красиво. Девушки ходили в красивых нарядах и украшениях, нас хорошо кормили, учили и давали веселиться. Но я понимала, что это обман. Дворец — это клетка. Золотая, но клетка. Меня бы вообще не заметили среди остальных, если бы девушки не решили подшутить надо мной. Я работала в саду, когда одна из рабынь схватила меня за волосы, растрепала прическу и закинула мою «гриву» на куст роз. — Зачем? Что я сделала? — чуть ли не плача, спрашивала их. А они стояли и смеялись, смотря на мои потуги выпутать волосы из проклятого куста. — А что такое, хатун? Не можешь сама справиться? — и снова смех. — Что здесь происходит? — грозный тон заставил вздрогнуть. Я не могла обернуться и посмотреть, что там происходит. Как только я дернула головой, как взвыла от боли. — Как вы смеете себя так вести?! Дайе-хатун, немедленно накажите девушек. — слышу крики и мольбы о прощении, а я продолжаю стоять, надеясь, что мне хоть кто-нибудь поможет. Передо мной встал наш повелитель. Голубые глаза смотрели заинтересованно, а на губах была мягкая улыбка. Я хотела поклониться, но как только дернулась, зашипела от боли. Я, как могла, опустила голову, чтобы не смотреть на мужчину. — Простите, повелитель, я не могу сейчас поклониться Вам. — сказала тихо, чуть дрожа. Кто знает, что он обо мне подумает. — Не просто управиться с такими волосами, да? — спросил он и в голосе проскользнули веселые нотки. — Как же ты с ними справляешься? — Я их заплетаю в косы, повелитель. Так они не мешают моей работе. — продолжаю разглядывать землю под ногами. — Вот как? А не проще… обрезать их? — пораженно подняла на него взгляд. — Что Вы, повелитель? Никак нельзя. — смотрю на удивленного султана. — По законам моей семьи, я могу обрезать волосы только когда я рожу первенца. — По законам семьи? — заинтересованно спросил он, подходя ближе, — И из какой ты семьи? — Я из семьи мельника, повелитель. Привезли из Крыма. — снова глаза в землю. Мужчина поднял мою голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Он внимательно оглядел мое лицо и застыл, когда посмотрел в глаза. После нежно провел рукой по щеке, мягко улыбаясь. — Сюмбюль-ага! — позвал мужчина евнуха и тот сразу же подошел. — Помогите ей. Негоже стоять ей под кустами. — развернулся и ушел с поля моего зрения. *** — Ольга-хатун, быстрее поднимайся и иди в хамам. — Дайе стояла передо мной, опираясь на трость. — Что такое, Дайе-хатун? — спросила ее, поднявшись со своего места. — Вечер уже, что там убирать? — Ты не пререкайся. — сказала она строго, стукнув по полу тростью. Я вздрогнула, — Сегодня в покои повелителя пойдешь. Он ждет. — сразу же послышались шепотки девушек. Кто-то завидовал, кто-то проклинал. — А ну тихо! Иначе пойдете убирать в саду. Торопись, хатун. Повелитель не должен ждать. Господи, помоги мне. Меня быстро привели в порядок после хамам, одев в красивое красное платье и повели в покои султана. Я не хочу. Я шла медленно, чем раздражала Дайе и Сюмбюля. Они торопили меня, читая правила, как я должна вести себя подле султана. А я шла на негнущихся ногах, стараясь нормально вздохнуть, но получалось с трудом. — И запомни, девочка, — Сюмбюль остановился возле дверей, что вели в покои повелителя, — Как войдешь, поклонись и поцелуй подол его одежды, поняла меня? — строго сказал он, а у меня на глаза слезы наворачиваются. — Что с тобой? Неужели от счастья плачешь? — евнух улыбнулся, но слова Дайе заставили его ужаснутся. — Не желает она этого, Сюмбюль-ага. — Как же так? Ай-яй-яй, ну что за девчонка? — начал он возмущенно, — Другие рабыни просто мечтают одним глазком заглянуть в покои повелителя, а ты… — осуждающе покачал головой. — Хатун, — Дайе встала передо мной, протягивая платок, — Утри слезы. Никто не должен видеть их. Если повезет, то после этой ночи ты станешь его фавориткой. — Дайе-хатун… — посмотрела на женщину. Я видела, что ей жаль меня, но она не могла пойти против вековых устоев гарема. Она сама вытерла мои слезы и слегка обняла. — Не бойся, повелитель не обидит тебя. — Дайе посмотрела в мои глаза. — Иди к нему и сама в этом убедишься. — Повелитель ожидает, хатун. — сказал страж дверей в покои и я вздрогнула. Дайе улыбнулась мне и мягко подтолкнула к дверям. Султан стоял ко мне спиной. Я заставила себя поклониться ему. — Повелитель… — сказала неуверенно, опустив голову. Он обернулся ко мне и подошел. Сам. Хотя это я должна сделать. Он поднял мою голову за подбородок и я увидела его мягкую улыбку. — Не бойся, хатун. Я не причиню тебе боли. *** Я уже неделю хожу к повелителю, кроме четверга. Это день для супруги султана. Мне выделили отдельные покои, выделили несколько служанок. Сулейман дарил мне украшения и наряды. Слышу завистливые разговоры и лесть в свою сторону. Я не этого хотела. Я просто хотела остаться незамеченной рабыней. — Ольга-хатун, ну почему ты грустишь? — спросила Айше, моя служанка. — Посмотри, ну, посмотри. — перевела взгляд на девушку, которая разбирала наряды. Очередные подарки Сулеймана. — Какие платья! А украшения! Хатун, это же сказка. А ты сидишь и грустишь, почем зря. Ты теперь фаворитка! — я отвернулась от нее. — Айше, Хюррем-султан у себя? — спросила служанку. И почему я сразу об этом не додумалась? Идиотка. — Что ты задумала, хатун? Не стоит идти к ней, а то еще отравит. — Так она у себя? — Да. У себя. — недовольно ответила девушка и я встала с дивана, — Ольга, прошу, не ходи к ней. Она ведь убьет тебя. Я быстрым шагом шла в покои Хюррем, примерно представляя, что ей буду говорить. Айше бежала рядом, пыталась отговорить от этой затеи. Она знает, что я не хочу быть наложницей повелителя. — Сообщите госпоже, что Ольга-хатун пришла. — велела девушкам у дверей и те удивленно переглянулись, — Я не ясно выразилась? — раздраженно спросила их и одна из девушек поспешила исполнить приказ. — Ольга-хатун, одумайся. Не надо. — Хюррем-султан Вас ожидает. — девушка вышла из покоев и поклонилась. — Ольга-хатун… — я остановила ее жестом и вошла в покои. Хюррем со злобой смотрела на меня. Подле нее не было ни детей, ни слуг, что было мне на руку. Не хочу, чтобы этот разговор слышали. Я подошла к ней поближе и поклонилась. — Что? Пришла хвастаться? Я же поджала губу и не стала сдерживать слезы. Подошла к ней и упала на колени к ее ногам. Она удивленно и напугано смотрела на меня, пока я целовала подол ее платья. — Я знаю, Вы могущественная госпожа, султанша. — смотрю в ее глаза, — Прошу, помогите мне. Сделайте так, чтобы повелитель забыл о моем существовании, госпожа. — Что? — ее удивлению не было предела. — Ты же его фаворитка. Многие только мечтают об этом. А ты просишь меня о таком… — Госпожа, я не хотела быть фавориткой. — качаю головой, позволяя слезам упасть на ковер. — Я хотела просто служить здесь. Работать, а не это… — у меня закружилась голова и покачала ей, надеясь, что головокружение пройдет. — Я просто… хотела… — в глазах потемнело и я упала на бок. — Хатун? Ольга-хатун?! Эсма! Немедленно зови лекаря! *** — Хюррем-султан, зря Вы так переживаете. Хатун не больна. Она беременна. — Что? Я открыла глаза и моргая, смогла увидеть Хюррем. Она обеспокоено смотрела на меня и тут я вспомнила недавние события. — Го… Госпожа… — я попыталась встать, но она тут же подлетела ко мне и уложила на кровать. — Стой, полежи немного. Ничего не случится, если ты отдохнешь. — удивленно смотрю на нее, как и все остальные служанки. Хюррем присела рядом на кровать и положила свою ладонь на мою руку, хитро улыбаясь. — Поздравляю тебя, Ольга-хатун. — Госпожа, я не понимаю… — Ты беременна. — ее улыбка стала шире, но я не увидела в ней притворства. Будто она действительно рада этой новости. Она повернулась в сторону служанки, продолжая держать меня за руку. — Эсма, найди Гуля-агу и пусть он сообщит повелителю эту радостную новость. — Конечно, госпожа. — Эсма поклонилась и поспешила удалится вместе с остальными слугами. Теперь мы в покоях были одни. — Госпожа… — мой голос был тих и я вот вот снова была готова зарыдать. — Не нужно, Оля. — она так четко выговорила мое имя, что даже начавшаяся истерика быстро успокоилась. — Я помогу тебе. Не трону, как других. Если мы заключим договор. — Хюррем продолжала улыбаться, а я только закивала. — Если у тебя родится шехзаде, то ты не будешь претендовать на престол, хатун. Будешь милой и послушной. И не будешь плести интриги против меня и моих детей. — Ну что Вы, госпожа? — смотрю ей в глаза, — В моей семье жизнь, даже чужого ребенка, навес золота. Я бы никогда не осмелилась на такое. Тем более… Не хочу влезать во вражду, Хюрем-султан. И не буду. Я по линии рода должна родить двойню девочек. — Вот как? Вот и прекрасно. — госпожа улыбнулась еще шире. — Значит, мы подруги? — Конечно, Хюррем-султан. — сжимаю ее руку и улыбаюсь, — Спасибо. — прикрываю глаза. — Отдыхай, Оля. Силы тебе сейчас очень нужны. *** — Мустафа, — позвала шехзаде, что пришел в покои Хюррем с окровавленными руками. — Не надо. Это не Хюррем виновата. — — Откуда тебе, хатун, знать об этом?! — взревел шехзаде, делая шаг ко мне. Я только могу догадываться, какую боль он сейчас испытывает от потери любимой и своего ребенка. — Я нахожусь с ней постоянно и знаю, что на такую подлость она не способна. — подхожу к юноше и кладу руку на его плечо. — Пойдем, Мустафа. Пойдем. — мягко развернула его в сторону двери, кивнув Хюррем, что стояла каменной статуей. Я провела Мустафу до его покоев и усадила на кровать. Приказала принести успокоительно для шехзаде и осталась с ним. Я смотрю на сгорбившегося юношу и сердце кровью обливается. Где носит эту тварь, Махидевран, когда она так нужна своему сыну? Медленно подхожу к нему и сажусь рядом, несмело погладила по спине, заглянула ему в глаза, что были полны слез. — Мустафа, — тихо позвала его, повернув голову к себе за подбородок. Заставила посмотреть на себя. — Мой шехзаде, мой лев, выплачь это горе. Пусть уйдет со слезами. Мустафа пристально смотрел мне в глаза, а после положил голову мне на колени и заплакал. Он сжимал подол моего платья и тихо рыдал, чтобы слуги не слышали этого. Я гладила его по волосам, сама сдерживая слезы. Я знаю Мустафу уже очень давно. Приняла его как сына и не хочу видеть горя и отчаяния в его глазах. — Пусть каждая пролитая тобой слеза очистит твою душу от горя, мой мальчик. — тихо говорю ему, когда он спрятал свое лицо в моих коленях. — Пусть оно покинет тебя. Не знаю, сколько мы так просидели. Но Мустафа уснул у меня на коленях. Улыбнувшись этому, аккуратно встала, придерживая его голову и подложила подушку. Я не смогу положить его как положено, но накрываю его одеялом и целую в висок. — Спи, мой шехзаде. Спи. И пусть тебя никогда не коснется это скорбь. — провела по волосам и тихо покинула его покои. — Ольга-хатун. — Сюмбюль уже ждал меня за дверью. — Валиде-султан Вас зовет. Хочет побеседовать. — Так поздно? — спрашиваю его удивленно. И почему она еще не спит? — Хорошо. Я сейчас приду. До покоев Валиде мы дошли быстро. Я поклонилась матери султана и подняла глаза, тут же закипев. — Так значит ты здесь была все это время, Махидевран? — смотрю на эту женщину и сжимаю кулаки, — Твоему сыну плохо и твоя обязанность в этот момент всегда быть рядом с ним! — Ольга, не нужно. — Валиде мягко меня остановила. — Ей тоже не просто. Тем более, ее ждет суровое наказание за молчание. — она грозно посмотрела на сжавшеюся Махидевран. — Но я благодарна тебе, ты поддержала шехзаде Мустафу, когда ему было тяжело. — Валиде, он еще маленький. — начала говорить, глядя в глаза женщине. — Он вырос у меня на глазах, но для меня он все еще маленький шехзаде. Он не должен… — Успокойся, милая. — Валиде улыбнулась и ее глаза смягчились, — Подойди лучше. — исполняю приказ Валиде и та кивает Дайе, что стоит рядом. — Я так и не смогла поздравить тебя с рождением девочек. — Дайе подходит со шкатулкой в руках и открывает ее. — Я знаю устои гарема, но я не могла не подарить тебе это. — в шкатулке оказалась брошь в форме тюльпана, символ династии, украшенная белыми и синими камнями. Удивленно смотрю на Валиде. — Это тебе, милая. Носи ее так, чтобы все видели. — Но что скажет повелитель, Валиде? — спрашиваю ее, — Не подумайте, я очень благодарна Вам за этот подарок, но… — Не волнуйся. Он сам сделал эту брошь специально для тебя. *** — Матушка. — застываю, глядя на повзрослевшего Мустафу, что поклонился мне. В покоях повелителя были только Сулейман, я и Мустафа. Махидевран здесь не было. А шехзаде стоит и смотрит мне в глаза, широко улыбаясь. — Мустафа, что… — Я рад Вас видеть в добром здравие, матушка. — повторил он и я услышала тихий смех Сулеймана. Повернулась к шибко довольному султану, а тот только кивнул. Я покачала головой и улыбнулась шехзаде. — Мустафа. — расправила руки для объятий и тот сразу обнял меня. — Мой лев. В следующий раз, пожалуйста, предупреждай о смене моего титула. — шехзаде только засмеялся. — Рада видеть тебя. — Сегодня будет большой праздник в честь моих дорогих сестер, как я мог не приехать. *** — Матушка. — по моим щекам бежали слезы и я ничего не видела перед собой. Чувствую, как кто-то обнимает меня и гладит по спине. — Матушка, прошу Вас, посмотрите на меня. — Мустафа появился в поле моего зрения. — Я клянусь Вам, те кто это сделал заплатят за это. Я клянусь! — Мустафа, — прошептала имя шехзаде, — Что им сделали мои девочки? За что? — Матушка. — меня крепко обняли. — Выплачете горе, матушка. Пусть оно уйдет из вашей души со слезами. *** — Селим! Баязед! — юноши тут же прекратили свою потасовку. — Что это вы делаете? При том в саду. А если повелитель увидит. — Я не виноват, тетушка. — начал Баязед, — Я только сказал, что Селима вырвало во время похода, вот он и взбесился. — Довольно, Баязед. — строго сказала Баязеду, а после посмотрела на Селима, — Ты тоже прекрати, Селим. Повелитель уже во дворце. Мы должны немедленно вернуться и поприветствовать его. — оглядела каждого по очереди. — Идите за мной. После исчезновения Хюррем все пошло по одному месту. Интриги во дворце прекратились, хотя есть некоторые зачинщики. Например, она! — Фатьма! — кричу на наглую девицу, что собиралась ударить наложницу. Девушка вздрагивает и разворачивает ко мне. — Что ты себе позволяешь? — Не твоей, хатун. — последнее она выплюнула. — Мы сами решим свои проблемы. — Да как ты смеешь так неуважительно относиться к госпоже?! — крикнул на нее Сюмбюль. — Она не госпожа! Она не смогла родить шехзаде! — я сжала кулаки, слушая ее и выдохнула. — Она даже девочек потеряла. — посмотрела на меня с насмешкой и захихикала. — Ее султан к себе больше не зовет и… — Фатьма! — грозный рык, я по другому не могу сказать, прошелся по гарему. Обернувшись, увидела разозленного Мустафу. Он быстрым шагом шел в нашу сторону. Я хотела поклониться, но шехзаде остановил меня, взяв за плечи и покачав головой. Он со злобой посмотрел на Фатьму, которая сжалась. — Как ты смеешь так разговаривать с госпожой? — спросил ее, — Она наложница повелителя. Ты не имеешь право даже смотреть на нее! — Но, шехзаде, я… — хотела оправдаться наложница — Довольно! — приказал Мустафа, — Отныне ты лишаешься статуса фаворитки. Тебя выдадут замуж в ближайшее время. — Шехзаде… — она упала на колени, хотела взять край его наряда, но он отошел. Мустафа подошел ко мне и улыбнувшись, протянул руку. — Матушка, пойдемте, прогуляемся в саду. Сегодня хорошая погода. — я молча приняла его приглашение под шепот наложниц в плач Фатьмы. Но мне ее не было жаль. — Идемте. Когда мы вышли в сад, я тут же принялась отчитывать Мустафу. — Мустафа, ну как же так? — спросила его, а тот даже удивился. — Я тебе очень благодарна, за то что защитил меня перед гаремом, но… — Матушка, не извольте беспокоиться. — он положил руки мне на плечи, слегка сжимая, — Это будет для всех уроком. — Но как ты Махидевран-султан объяснишь, что ты перед всеми назвал меня матушкой? — я действительно беспокоилась за него. — Одно дело перед повелителем, но она даже не знала об этом. — Не волнуйтесь. — его улыбка стала шире. — Думаю, она поймет меня. Тем более, Вы не плетете интриги против нас. — Мустафа… — покачала головой, а он только обнял меня. — Не бойся, мама. Все будет хорошо. *** — Повелитель. — поклонилась мужчине. После пропажи Хюррем и смерти Хатидже он сдал. Сильно осунулся, седых волос стало больше и улыбается он все реже. — Вы звали меня? — Да, Оля, проходи. — он указал на место рядом с собой на диване. — Есть разговор, относительно тебя. Я напряглась. Я понимала, что этот разговор, рано или поздно настанет и боялась его. Выполнив просьбу повелителя, посмотрела в его глаза. Тот улыбнулся мне, погладил по щеке. — Оля, мой свет, как бы я со всем справлялся, если бы тебя не было рядом? — не понимаю, к чему он это? — Тебя слушаются все мои дети. Все до единого считают своей матерью. Даже Михримах, хотя она очень упряма. — Повелитель, для меня это счастье. — улыбаюсь ему. — Я принял решение, что ты отправишься в санджак Селима. — удивленно смотрю на него. — Это… Ссылка, Сулейман? — Что ты? Нет. — он покачал головой. — Ты прибудешь туда, как его мать. Он сам попросил меня об этом в письме. Побудешь там, развеешься, наведешь порядок. — хитрый на меня взгляд. — Конечно, я поеду к нему. — улыбнулась повелителю, не представляя, что меня там ждет. *** — Нурбану! — крикнула наложнице Селима. Она пыталась войти в покои шехзаде, потому что там другая наложница. — Что это ты себе позволяешь? — Он мне изменил! — кричит она мне в лицо, хотя евнухи старались ее держать. — Он шехзаде. — напомнила ей, — Он не обязан хранить тебе верность. Спустись с небес на землю. — Он обещал мне, что кроме меня у него никого не будет! — кричит она, а я качаю головой. — Я не собираюсь мириться с этим. Я не хочу быть такой жалкой тварью, как ты! — я застыла от такой наглости. — Ты всего лишь рабыня! Ты никто, а я его Госпожа! — Гюльнихаль! — позвала главную калфу. — Выпороть эту наложницу. Может тогда она вспомнит, где находится. — Я Госпожа! Как Вы смеете прикасаться ко мне! Евнухи увели Нурбану, а я села на диван, массируя виски. Глаза защипало и я поспешила вытереть слезы, глуша всхлипы в горле. — И почему каждая напоминает мне об этом? — спросила пустоту и подняла голову. — Селим? — удивленно смотрю на разбитого шехзаде. Он стоял в ночных рубашке и штанах и с такой тоской смотрел на меня. — Что такое, родной? Ты расстроился из-за Нурбану? — встала с дивана, внимательно оглядывая мужчину. — Нурбану не причем, матушка. — Селим подошел ко мне. Я вижу, как в его глазах застыли слезы. — Мне обидно за Вас. — Ох, Селим. — обняла шехзаде, слегка взъерошив его волосы и улыбнулась. — Мой львенок, не беспокойся обо мне. Я переживу это. — отстранилась от мужчины, заглядывая в его глаза. — Что меня действительно расстраивает, так это твои слезы. Они не идут таким прекрасным глазам. — Селим улыбнулся. Взял мою ладонь и поцеловал. — Ну вот. Мне больше нравится видеть своего сына с улыбкой на устах. — Матушка. — Селим снова обнял меня. *** — Спасибо, Оля, что присмотрела за моими детьми. — поблагодарила меня Хюррем, — Но я не понимаю, почему вдруг Селим отправил Нурбану замуж. Он ведь так ее защищал. Даже со мной не желал разговаривать по поводу нее. — Это моя вина, Хюррем. — она удивленно посмотрела на меня. — Нурбану хотела ворваться в покои и прекратить хальвет с другой наложницей. Я не дала, так она на меня с самыми последними словами накинулась. — отвела взгляд в сторону, — Селим это услышал и поспешил убрать ее с глаз долой. — Это даже хорошо. — кивает Хюррем. — Она стала неуправляемой. Но меня еще радует, что ты смогла помирить Баязида и Селима. — она посмотрела на меня с улыбкой. — Ты многое сделала за эти годы. — Они шехзаде Империи, Хюррем. Какими бы они не были — они братья. И я уверена, что никто из них не будет убивать своих братьев. — Аминь. *** — Слушайте приказ повелитель Мустафы! — громко известил Сюмбюль, а я схватилась за руку Хюррем. — Шехзаде велено отправить в санджаки, чтобы они могли править там. Хюррем-султан будет назначена Валиде-султан за преданность Османской Империи. По гарему разнеслись радостных смех и вопли. Кто-то молился за здоровье повелителя, кто-то благодарил. Я улыбнулась Хюррем, которая плакала от счастья, что ее сыновья останутся живы. — Так же, Ольге-султан будет будет даровано другое имя. — вопросительно посмотрела на Сюмбюля, что с улыбкой продолжил читать приказ. — Теперь она будет Селин-султан, законная мать… повелителя Мустафы. — он сам был шокирован этой новостью. Где-то упала посуда, кто-то рядом хлопнулся в обморок, а я переводила взгляд с Сюмбюля на Хюррем в отключке, а после на Махидевран, что смотрела на меня с ненавистью. Что вообще произошло? Как?