Макабр

20 сентября. Comatose — Skillet.       Две недели, грёбаные две недели, чтобы посадить этих неуклюжих ушлепков на метла! Вы серьезно? Зачем давать шанс безнадежным и выставить на первый матч сыгранные команды? Давайте сразу утопим этих неудачников в навозе. Но нет, что вы?! У нас же капитан команды — самый знаменитый ловец Хогвартса, зачем нам летающие охотники, пусть ползают, так играть интереснее! Да даже погода против того, чтобы мы играли, где это видано, чтобы в конце сентября лил такой дождь?! Сегодня двадцатое, блять, сентября, а не ноября. Какого хрена всю ночь полыхала молния?! Империум перестает действовать — начинает ломить кости. Зашибись, лучше дня не придумаешь, чтобы их переломать! Поттер все утро жужжит над ухом, а дождь, сука, все льет… Через час выходить на поле, а там лужи по колено, в таких и утопиться — раз плюнуть. Нужно подготовиться. К чему? К самому грандиозному поражению в истории школы? На небе — ни одного просвета, ещё и двенадцати нет, а уже нихренище не видно. Пойду утоплюсь в этой грязюке, может тогда матч отменят…       Драко стоит под проливным дождем, по его меркам сравнимым разве что с водопадом. Он промок до нитки, а до начала игры ещё десять минут.       — Зайди под навес, иначе выйдешь из строя раньше времени! — обращается к нему Гарри.       — Завались, Поттер! — выплёвывает Малфой, — Иди лучше своих цыплят проверь, наверняка уже в штаны навалили!       — Не трогай его, у его величества — критические дни, — Вмешивается Блейз.       — Забини! Заткнись, ни то я тебя вместо бладжера битой отхуярю! — Такой диалог вполне обыденное дело в слизеринской раздевалке, и Блейз лишь разводит руками, показывая, мол: я же тебе говорил. А вот остальные члены команды, негодующе переглядываясь, пытаются максимально отстраниться от взбесившегося бывшего Пожирателя. О том, чтобы с ним заговорить ещё раз, ни у кого даже и в мыслях нет.       Свисток — метла в воздухе. Драко мечется над полем, словно вместе с Гарри ищет снитч. То ли по старой привычки, то ли чтобы хоть как-то рассмотреть ход игры. Голос комментатора слышно слабо. Счёт пока не открыт, ясно только то, что Уизли каким-то чудом отбил два меча. Охотники его команды ещё ни разу даже квоффла в руках не держали, поэтому надеяться на, хотя бы, одно попадание в кольцо — бессмысленно. То, что на рыжего не сыпался шквал атак, было сугубо его и Блейза заслугой, такой грязной игры даже слизеринцы себе не позволяли. Через десять минут они вырубают одного загонщика, чтобы под ногами не мешался, выводят из строя метлу самого быстрого охотника, на очереди — ловец.       На кой черт она забралась так высоко, разве ученики не должны сидеть на нижних трибунах? Она меня отвлекает. Да почему видимость — нулевая, хоть глаз коли, едва мяч различаю, а, сука, на нее словно линзу направили. Нужно отлететь подальше, иначе меня самого бладжер вышибет.       — 10:0, Пуффиндуй открывает счёт! — слышен глухой голос рупора.       Твою мать, проморгал все-таки!       Охотник Пуффендуя делает сложные пируэт, его страхует загонщик, Малфой отправляет в них бладжер, но промахивается, и в тот же миг он летит обратно, а квоффл снова залетает в их кольцо. Драко собирается отбить возвращающийся мяч, но другой охотник врубается ему в спину, и он напарывается на бладжер как на пику. Удар приходится в голову, в глазах все темнеет. На несколько секунд он теряет управление и летит в низ, но в последний момент выравнивает метлу. Бровь рассечена, по лицу стекает багровая кровь, смешиваясь с дождем.       Ну хоть какая-то от него польза, холодная вода быстро приводит в чувства.       — Ну все, тварь, готовь носилки, — цедит Малфой, сплевывая сгусток крови из разбитой губы.       Но он не успевает пролететь и метра. Между Уизли и Поттером, кружившим над кольцами, бьёт раскат молнии. Драко силится рассмотреть их, но он на другом конце поля. Трава вспыхивает, однако дождь тут же ее гасит, поднимается дым.       Да ну нафиг! Вы это видели?! Серьезно? Матч не остановят? Фееричные долбогномы…       Из серой пелены показались две черные фигуры. Драко переводит взгляд на Гермиону, которая повисла на ограждении, беспокойно всматриваясь в даль.       Блять! Перила мокрые, куда ж ты лезешь?! Неееет…       Небо рассекает новая белая вспышка. Она бьет в навес трибуны. Оглушительный треск. И деревянная конструкция не выдерживает, балюстрада отделяется от основания.       — Гермиона!       Малфой несётся штопором вниз. Секунда отделяет ее от приземления, крепкие руки захватывают в кольцо. Но метла не успевает выровняться, утяжеленная двумя седоками. Их закручивает. Он цепляет землю плечом, его протаскивает ещё пару метров, и он отпускает рукоять. Грейнджер, не помня себя, вцепилась в мантию Драко и уткнулась ему в грудь, очевидно не осознавая на чем лежит. Гул со всех сторон говорит о том, что игру все же остановили. Он, лежа на спине, чувствует, как под ним хлюпает вода, когда его грудь вздымается при тяжёлом и прерывистом дыхании. Его рука все ещё прижимает к себе пойманный трофей.       Учись, Поттер!       Она не шевелится. Только часто-часто дышит.       — Открой глаза, — хрипло говорит Малфой. Она все ещё молчит.       — Открой. Глаза! — повторяет он, в то время, как вокруг уже образовывается толпа. Метрах в десяти от них спешиваются Поттер и Уизли.       — Я умерла? — шепчет девушка, не поднимая головы.       — Ты жива! Открой глаза, пока я сам этого не сделал! — он старается держать лицо, но сердце мечется в груди, словно хочет разбиться об ребра. Он должен убедиться, что она цела! Должен увидеть ее лицо. Должен понять, что он успел.       Гермиона медлит, но все-таки поднимает на него взгляд, полный бешеного испуга. Ни то от падения, ни то от его вида. По его лицу струйками стекает кровь. А глаз заплыл, оставляя узкую щелку, под которой красуется темнеющий фингал.       — С днем рожденья, блять!       — Малфой?       — А ты думала, сам Годрик Гриффиндор из могилы восстал? — Грейнджер неуклюже встаёт, ноги ее не держат, и она снова падает на него. Из груди вырывается рычание. Походу ребра в крошку!       — Прости, — бормочет она. Но встать у нее все равно не выходит, сзади ее подхватывают очкарик и рыжий. И парень наконец-то принимает вертикальное положение.       — А спасибо где? — кричит Драко вдогонку. Она оборачивается и одними губами говорит:       — С-спасибо.       — Будешь должна! — на его губах цветет кровавая улыбка.       Вопреки всем ожиданиям матч не отменяют. Малфой ковыляет до раздевалки, в которую врываются Пэнси и Дафна. Кое-как затянув его в бинты, они пытаются отговорить его возвращаться на поле. Но Малфои всегда платят по счетам. А он задолжал кое-кому на поле хооороший сотряс черепной коробки.       — Поттер, соберись, блять, иначе я закончу это долбанную игру по-своему. И тогда, их всех вынесут от сюда на носилках!       Игру возобновляют через двадцать минут. На первой минуте Малфой отправляет второго охотника соперников в больничное крыло. На второй: они с Блейзом сопровождают ловца в деревянный помост трибун. На третей: Гарри ловит снитч. Это — рекорд. Впервые, за последние лет тридцать, из четырнадцати игроков, поле своим ходом, покидают только девять с половиной человек. Малфоя практически тащит на себе Блейз. От носилок он отказывается. А в больничном крыле на требование мадам Помфри остаться до утра, кидает:       — Пофиг, само заживёт.       И выходит, громко хлопнув дверьми.       Охуенное начало сезона! 21 сентября. Closer — Kings of Leon.       В голове совокупляются докси. Однозначно. Правый глаз ушел в отпуск. На хрена я свалил из больничного крыла? Довыделывался? По грудаку словно кентавр промчался. Империум окончательно перестал действовать, мне — ханааа…       Спускаюсь в гостиную. Гриффиндорцы решили водить вокруг меня хоровод? Если нет, какого водянистого черта все кружится красными пятнами?! А это диван! Тогда куда он плывет? Слышу голоса. Один. Блейз что-то спрашивает, не могу разобрать. Голова раскалывается пополам, в ушах звенит, внутри что-то подкатывает, походу щас блювану. А нет, отпустило. Бормочу что-то невнятное, сам вахуе, что язык способен производить слова. Забини придает мне ускорением в направлении к выходу, я вообще не наблюдаю где проход. А вот он.       Спускаемся в Большой Зал… А может, и нет… Какого лешего они так орут? От шума начало закладывать уши, теперь я окончательно ни черта не слышу. Сажусь за стол. Все на меня пялятся. Наверно, видок у меня ещё тот…       Она смотрит на меня, я слышу ее голос, будто она говорит мне напрямую в голову. Слова повторяются снова и снова, я понимаю, что она молчит, но ее голос застрял где-то промеж ушей. Во рту пересохло. Пытаюсь попить, руки трясутся. Я, походу, ещё и плече выбил… Абзац.       Тео и Блейз ведут меня в больничное крыло, попутно что-то вещая. Звуки бьются о стенки черепа и перемещаются куда-то в желудок. Помфри нещадно верещит! Я опять ни клипа не понимаю, выключите уже кто-нибудь ее. Она уходит и уже возвращается, она трансгрессировала? А, нет, это просто я залип. Даёт мне какую-то дрянь в стакане, на вкус как моча гоблина, хотя откуда мне это знать? В груди все вспыхивает, она решила поджечь меня изнутри? Ребра адски выкручивает, пытаюсь дойти до кровати. Падаю. Отключился.       Тео бьёт меня по щекам, понял по звуку, кожа онемела и не хочет подавать сигналы в мозг, или он не хочет их воспринимать. На глазу какая-то вязкая жижа. Понял, потому что вляпался в нее рукой. Вытираю ее о простынь. Надеюсь, Помфри этого не заметила. Второй глаз начинает видеть, только нифига не то, что первый. Меня окончательно начинает троить. Кто-нибудь остановите это… Несмотря на все требования курицы-наседки из мед-крыла я все же сваливаю. Но определенно об этом пожалею.       Заходим в класс. Пульс стучит в висках волнами, будто пытается наиграть некую приставучую мелодию. Но в целом мне легче. Сажусь на задний ряд. Ко мне идёт Грейнджер. Я вижу это! Просто встаёт посреди занятия и направляется ко мне! Она склоняется надо мной, я протягиваю руку, она растворяется, словно ее и не было… Галлюцинация… Дела совсем плохи… Я чую ее запах, я слышу ее смех, я ощущаю ее прикосновение! Я снова тяну руку, но рядом никого нет.       Тео спрашивает: что со мной. Отвечаю: показалось. Закрываю глаза, чтобы обмануть галюны. Вырубаюсь. Дафна тормошит меня за волосы, урок закончился, перехожу в другой класс. Не понимаю, почему все повторяется заново. Мне страшно. Кажется, все вокруг не реально. Будто я сплю. Или сдох на том поле и попал в чистилище. На обеде сожрал какую-то гадость, теперь она застряла и не хочет перевариваться. Поднялся на третий этаж, сдох. Одышка как у старикана. Лёгкие обжигает так, словно я пламя изрыгаю. В класс захожу вместе с профессором Селвином. Ааа, бляяя, как ему самому с себя не ржачно?! Хочу засмеяться, понимаю, что это — плохая идея. Изнутри поднимается какой-то булькающий звук.       Однозначно, это — карма, или на что там ссылаются маглы, когда их настигает расплата. Это — уже нихуя не смешно. Она — везде, она — вокруг меня, как будто сам воздух — это она.       Пытаюсь максимально сконцентрироваться на словах Бэзила, выходит отвратно. Но, по крайней мере, мои глаза перестают меня откровенно намахивать.       Эта падла решил устроить практическое занятие! Коих, у нас не было со времён Люпина. Сука, что за дуэльный клуб по заявкам?! По-любому мстит мне, видит, как меня колбасит. Ставит в пару с Поттером, сто пудово мстит. Иначе зачем ставить меня в полуобмороке к человеку, который экспеллиармусом, блять, убил бессмертного Темного Лорда.       Палочки на изготовку. Это у него прыщ на носу или…?       Поттер вырубает меня Ступефаем. Пол часа провалялся в отключке. Спасибо, зато выспался. Голова помаленьку начинает соображать. На втором уроке смог применить заклинание. Только уже не помню какое именно. Время вязкое и неоднородное. То тянется точно лакричная конфета, то ускоренно перематывается, словно маховиком времени.       Выхожу из аудитории. Грейнджер загораживает проход. Я не могу понять: она кажется мне или реальна. Она что-то транслирует на счёт отработок. Кажется, реальная. Подхожу. Нужно убедиться, иначе подумают, что я говорю сам с собой. Стою притык впритык. Пялюсь как маньяк. Вроде живая… Она опять что-то спрашивает, параллельно пытается пятиться назад. Надо ответить. Изо всех сил стараюсь заставить язык говорить связно.       — Я не приду!       Похоже, это было охренеть как громко. Она смотрит на меня как на психа. Я начинаю думать, что так оно и есть.       Тео и Блейз загоняют меня в комнату. Путь до гостиной выпал. Нотт накачивает меня какой-то мутотенью, меня рвет, но становится лучше. Дафна маячит перед глазами и орет, что как только я приду в себя, она оприходует меня метлой по голове. А что она тут забыла, это же мужская спальня?! Задаю ей этот вопрос. Она кидает в меня подушкой. Ощущение такое, будто меня сбил поезд. Они пытаются уложить меня спать. Заходит Поттер, как всегда вовремя! Подозрительно пялится. Ну и пошел ты ко всем двурогим… Очнулся около женских спален, трясет и тяжело дышать, видать пытался туда попасть, и меня тряхнуло охранным заклятием. Я отказываюсь понимать, почему меня ещё не спалили. 22 сентября. Lurk — The Neighborhood.       Докси поселились в моей голове, и у них — брачный период, теперь я в этом уверен. Просыпаюсь от звука какой-то сирены в голове. В душе не вдупляю, откуда взялся этот звук. Внутри все полыхает, пытаюсь наколдовать воды, получается. Речь вернулась, координация — тоже, зрение и слух, очевидно, отдыхают вместе с докси, потому что опять слышу ее голос, она зовёт меня. Умываюсь. Одеваюсь. В зеркале на меня смотрит какой-то хмырь с бледным лицом и фиолетовыми фонарями под глазами. Тео говорит: это продлиться ещё несколько дней. Желание сдохнуть усиливается с каждой минутой. Огонь продолжает полыхать в груди. В голову бьёт гнев. Не понимаю откуда он берется, но в моем теле ему тесно, и меня разрывает. Хочется придушить кого-нибудь так, чтобы глазные яблоки от давления лопнули.       Иду на завтрак, по дороге плечом толкаю Макмиллана, он орет мне в спину. Пытаюсь не исколошматить его до полусмерти. Руки чешутся, а метка просто горит. Ем, вкуса вообще не чувствую, сожрал половину того, что было на столе, но голод не отступает. Ещё немного и я начну плеваться огнем.       Почему вокруг столько народу? Пытаюсь избегать больших скоплений людей. Начинаю подозревать, что они меня преследуют.       На заклинаниях Флитвик просит продемонстрировать дезиллюминационные чары. Пользуюсь моментом, сваливаю попить. Огонь продолжает свое адское дело и разливается по моим венам.       От Древних Рун у меня начинается мигрень и давление в затылке. На обеде уничтожаю вторую половину стола. Травология окончательно добивает меня. Мы опять пересаживаем какую-то травянистую дичь, и эта тварь меня кусает. Мне опять похерело. Сука, опять пошел дождь, а у меня кровь из носа. Старостам поручают довести меня до Больничного, как будто я сам не могу… А, поправочка, я и не могу.       В дверях залипаю на очередной шедевр парикмахерского искусства на голове Грейнджер. Она замечает. Блейз бьёт под ребро, чтобы я не ляпнул ничего лишнего. Я все-таки ляпаю.       — Перо, совиное перо.       — Чего? Ты не в себе? — Спрашивает она.       Достаю его из ее волос. Она — в шоке, Блейз — в ахере, я тоже. Нужно уносить ноги, пока конечности слушаются меня. Давлю на тапок из последних сил до больничной койки, сам машу им ручкой. Приходит Помфри, даёт очередную гадость. Выпиваю, все снова плывет красными пятнами. Понимаю, что в прошлый раз это был нифига не диван. С носа опять пошла кровь. Уже не различаю, где она реальна, а где нет. Пытаюсь ее убрать заклинанием. Не выходит. Прошу Помфри. Все ещё охуеваю, почему меня не спалили.       Выпиваю ещё одну неясную жидкость. Вырубаюсь.       Просыпаюсь ночью. Тихо как в склепе. Начинаю подозревать, что меня уже закапали. Лучше бы меня закапали… Я снова ее вижу. Она гладит меня по щеке, шепчет на ухо, пытаюсь не слушать, иначе просто свихнусь. Голову сдавливает словно щипцами, периодически проваливаюсь в сон. Она приходит снова и снова, это сводит меня с ума… В окно начинают проскальзывать первые лучи солнца, но она по-прежнему не даёт мне спать. Я встаю, иду к окну, чтобы его открыть, огонь полностью поглотил мое тело. Мне тяжело дышать. Ещё не много, ещё чуть-чуть. Я падаю, закрываю глаза. Ко мне пришла Василиса и забрала меня… 25 сентября.       Творится какая-то неясная вакханалия. Пэнси спит в ногах моей койки. По-любому произошло что-то отвратное. Ох, бляяя… Опять… Она… И сколько меня не было на этот раз?       — Пэнс?! — она вздрагивает и поднимает голову. Растерянность сменяется облегчением.       — Драко! — обычно высокий голос теперь совсем срывается. — Что б тебя! Я говорила: не выходить на поле! Я тебе говорила! — Она переходит на писк.       — Не ори так, у меня сейчас перепонки лопнут, -звенит где-то под кожей головы, ее голосом можно бокалы разбивать! — Какой сегодня день?        Паркинсон щебечет что-то невнятное, из чего понятно только, что сегодня пятница и скоро обед.       — Отлично, найди Блейза, он мне нужен.       — Ты не хочешь мне ничего сказать? — Она явно ожидала чего угодно, но не подобного всепоглощающего безразличия.       — Чем меньше ты будешь от меня ждать, тем меньше разочарования я принесу в твою и без того безрадужную жизнь. — Она вспыхивает и в одно мгновение исчезает из поля зрения.       Браво! И приз за самое свинское поведение получает Драко — гнилой орган вместо сердца -Малфой. Всем спасибо, все свободны. 00:23       — Ты точно в норме? — Блейз недоверчиво всматривается и хлопает по плечу.       — Смотря, что подразумеваешь под нормой. — Отвечает Драко.       — Я понимаю, мы тебе порядком надоели с этим вопросом…       — Ты даже представить себе не можешь на сколько…       Сегодня участники отряда собрались в «Кабаньей голове», чтобы обсудить дальнейший ход поисков Алисы, так зовут сестру Федорова. На прошлой неделе они заполучили пленника и при помощи легилименции выудили информацию. Не так много, как хотелось бы. Но определенный сдвиг придал воодушевление.       Драко удалось выяснить, что группа егерей в замке Лестрейнджей должна была быть отправлена для похищения и вербовки некого человека, имени которого, этот недоумок не знал. Их цель находиться буквально у Драко под носом, где-то в Хогсмиде. И если их бесцеремонное вторжение не вызовет приступ бдительности у организатора похищения, состоится оно через две недели. Было однозначно проще, если бы им удалось узнать имя. Этим сейчас они и занимались. Аберфорт достал картотеку всех семей, проживающих в Хогсмиде, но пока это не дало никаких результатов. Было решено разделить объем работы на всех и отправиться обратно в замок. Драко вышел последним, его задержал Марк. Он стоял в тени, прислонившись спиной к стене.       — С тобой приключилось что? — он говорил не совсем внятно и слегка путал расстановку слов в предложении. Видимо, язык он знал не так хорошо как Лавр.       — Ой, только ты не начинай! — небрежно ответил Малфой.       — Блейз рассказал, — его совершенно не смутил тон Драко.       — Трепло. — он отвернулся, собираясь уходить.       — Лавр сказал, что такого эффекта не должно быть у зелья с подобным составом. — Марк отстранился от стены и преградил ему дорогу.       — Откуда ему знать?! — ему и без того не сильно нравилась тема разговора, а остаточное действия эликсира совершенно не располагало к задушевной беседе.       — Он в этом разбирается, участвовал в чемпионате по зельям. — Медведев, очевидно, гордился достижением своего напарника.       — Отчего не победил? — не слишком впечатлился Малфой.       — Да кто ж теперь узнает?! — он как-то странно улыбнулся, открыто, дружелюбно. Наследник рода Малфоев не привык к такой лёгкости в общении, Марк словно не замечал его колкости. С одной стороны, это подкупало, но с другой стороны настораживало. — Но ты так и не ответил?       — У тебя, по всей видимости, уже есть теория? — Драко скрестил руки на груди, — Валяй, я слушаю.       — Это не теория, так, предположение… — Марк замялся, стараясь подобрать слова. — Ты проклят?       Его собеседник ни на секунду не изменился в лице, не шелохнулся ни на сантиметр. Он словно облачился в камень.       Какая ирония, никому не пришло это в голову, никому с кем я прожил семь лет под одной крышей. Никому. Он знает меня без году неделю. Но он первый, кто задал мне этот вопрос. Но как?       — С чего такой вывод?       — Симптомы похожи на магию дракона. — Марк выглядел словно ученик у доски, сомневающийся в своем ответе. — Но ею уже лет четыреста не пользуются. Она противозаконна.       Отлично. Мои секреты вскрываются как игральные карты. Ещё пару месяцев и вся Англия будет знать, когда именно я научился срать в горшок. Как ты там говорил, крестный, не открывать своих истинных мотивов? И как это, блять, сделать? Походу, я делаю что-то не так… И все же, магия дракона?       — Почему? — непринуждённо спросил Драко.       — Доподлинно никто уже и не знает, то ли убивает заклинателя, то ли в дракона превращает, по слухам, — Малфой усмехнулся, — его, когда запретили, уничтожили любое упоминание об этом. Я, наверное, не в свое дело лезу… Но, надеюсь, я ошибаюсь. Блондин неопределенно покачал головой, оставляя догадки без ответа.       — А что на счёт тебя? — спросил он, прервав не долгое молчание, Марк не понимающе округлил глаза. — Только не говори мне, что вы не собираетесь свалить в закат, как только мы отыщем твою даму сердца. Я не поверю. Я бы свалил.       — А! Вот ты, о чем! — Медведев опять улыбнулся этой странной улыбкой. Он либо полнейший идиот, либо тоже сидит на какой-то увеселительной эссенции, — Нет, ты ошибаешься. Если мы ее найдем… у нас нет возможности ее защитить… Ее будут искать…       Глаза юноши поникли, но уголки губ упрямо держали позицию улыбки.       — Когда. — Твердо заявил Драко, — Ты хотел сказать: когда мы ее найдем.       — Когда… — усмехнулся Марк, как будто самому себе, — До скорого…- Он вскинул руку в прощальном жесте и скрылся за дверью.