Я помню

      Солнечные лучи бьют в лицо, ласково играясь, в попытке разбудить. Леви потирает глаз, освобождаясь от пелены сна, и садится на край кровати. Он раздраженно цокает на яркий свет, коря себя за то, что забыл вчера зашторить окна. На часах стрелка не достигла цифры шесть. Мужчина приподнимается на руках, пытаясь унять дрожащие колени, и, облокотившись на подоконник, задергивает окно. Последнее время его старая травма ноги все ухудшалась, и совсем скоро — Леви был уверен — он совсем не сможет встать. Пересилив боль в суставах, он встает с кровати, опираясь на старую, местами облезлую трость, и направляется в ванную. Садясь на приготовленный стул, он умывается, пытаясь не смотреться в зеркало. Закончив, он вытирает лицо, и нечаянно скользит взглядом по своему отражению. Старость не пощадила его: волосы, давно потерявшие ярко-смольную краску, стали выпадать. Тут и там блестели залысины, кое-как перебиваясь с сединой. Веки опустились, почти сокрывая потускневшие глаза, и делая взгляд еще более грустным. Тысячи морщин испещрили его посеревшее лицо, и мелкие-мелкие морщинки вокруг глаз напоминали о том, каким хмурым он был в молодости. Сейчас он часто думает об этом — почему был таким нелюдимым? Зачем отгонял от себя друзей? Сейчас, будучи старым, немощным и всеми забытым, он не отказался бы от помощи или, хотя бы, пятиминутной беседы. Позвоночник его согнулся и периодически ужасно болел, из-за чего его рост казался еще меньше. Продукты, что остались с прошлой недели, он приготовил машинально, почти не задумываясь о вкусе. Он и раньше не был придирчивым к еде, но сейчас, когда денег с пенсионного пособия едва ли хватало на пару яиц и хлеб, тем более. Он взглянул на на прикроватный столик. — Ты бы не позволил мне умирать в такой нищете. Пара строгих голубых глаз молча наблюдали за ним. Он вырезал этот портрет из газеты так давно, что бумага, затертая от огромного количества прикосновений, едва ли на половину отображала лицо его командора. — Ты оставил меня так рано… черт возьми, — испугавшись своего скрипучего голоса, Леви закрыл лицо руками. Он так давно хранит молчание. Он забыл, как звучал его голос рядом с командором, но помнил, что как-то иначе, нежели с остальными. Напускное безразличие придавало ему еще большую красноречивость, а взгляд серых глаз источал глубочайшую преданность и… любовь. Он никогда не признавался в чувствах. — Я никогда не говорил тебе, — Леви звучал приглушенно, из-за плотно сжатых на лице рук, — но… ты был так дорог мне. Если бы только тогда я выбрал тебя… да блять! Слезы, уже давно иссякшие, снова навернулись на уставшие глаза. Пелена воспоминаний об командорском кабинете, об их ночных чаепитиях, о нежных прикосновениях Эрвина заволокло разум старика, и он ударил сморщенным кулаком по столу. Не за это он боролся. Не такой должна была быть его награда за освобождение человечества. Он давно забыт и покинут всеми, сильнейший воин человечества оказался бессильным перед временем. Оно забрало у него друзей, память о таких важных словах и событиях, оно забрало у него его лицо… — Каким ты был, Эрвин? Я не помню ничего, кроме твоих глаз. Столько воды утекло… Зачем он только сторонился Эрвина? Зачем отвергал его, зачем убегал? Он боялся привязанности, боялся интимности и близости, но сейчас это то, чего он так сильно желает. — Я никогда не ошибался, Эрвин. И я считал, что сделал правильный выбор. Я боялся подпустить тебя слишком близко, боялся откровенности и признаний. Я думал, это сделает меня слабее. Но намного страшнее оказалось одиночество.

***

      Вечером он садится на кровать и подолгу смотрит в окно. Он специально выбрал этот дом на отшибе, чтобы не сталкиваться с соседями. На улице молодой мужчина возвращался с работы, и его маленький ребенок с женой обнимали его, радуясь долгожданной встрече. Леви отвернулся. Он открыл ящичек, что хранил под кроватью и грустно улыбнулся. Он хранил все вырезки из газет, где хоть мельком упоминалось его имя. Взяв в сухую сморщенную ладонь фигурку белого коня, что он забрал с шахматного набора, в который они вместе играли, он прерывисто вздохнул. Он помнил.